Критика концепции культурной самобытности

Обзор

КОНЦЕПЦИИ САМОБЫТНОСТИ КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ПРЕДПОСЫЛКА ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ КОМПАРАТИВИСТИКИ

В 60–70-х гг. XX в. в комплексе социологических и культурологических наук, связанном с изучением современных процессов как в развитых, так и развивающихся странах, происходят заметные изменения в плане признания плюрализма и специфики больших и малых культур. Эти изменения были вызваны не только накоплением знаний о разнообразии культурного развития человечества на протяжении всей мировой истории, включая и современный: такого рода понимание развивалось на протяжении всего XIX и XX вв., но в значительной степени сложностью в процессах модернизации незападных стран, прямыми срывами в этих процессах, крушением, казалось бы, прочных социальных и политических режимов и откатом от уже достигнутых рубежей и поставленных целей. Не только темпы, но и самый характер осовременивания, даже в случаях определенного успеха, оказались в значительной степени обусловленными качественным своеобразием исходных факторов общественной жизни, и прежде всего социокультурных.

Интенсивное развитие получила не только идеологическая критика, но и собственно научное обоснование иных принципов изучения незападных культур. В 70-80-х гг. при содействии ЮНЕСКО и других международных научных организаций состоялось несколько десятков конференций, в том числе всемирных и региональных, с участием ученых, деятелей культуры и политиков; было осуществлено много изданий книг и журналов, освещающих характер культурного достояния и развития различных стран и регионов мира. Среди этих мероприятий следует отметить несколько региональных конференций по культуре и культурной политике (в 1973 г. в Джокьякарте, в 1975 г. в Аккре, в 1978 г. в Боготе, в 1981 г. в Багдаде). В 1982 г. в Мехико по инициативе ЮНЕСКО состоялась вторая межправительственная конференция по культурной политике, на которой почти официально были зафиксированы многие нормативные принципы изучения и оценки культурного многообразия и культурной политики как на правительственном уровне, так и со стороны многих общественных институтов. В 70–80-е гг. состоялось много разных научных мероприятий, на которых рассматривались различного рода проблемы соотношения модернизации и самобытности больших и малых культур.

Наиболее общая проблематика этого направления научной мысли охватывала принципы и содержание самобытности незападных стран и ее роль как в самоопределении этих стран, так и в их модернизации. (Этому предшествовала научная и идеологическая критика понятия «традиция», о чем говорилось в гл. VI.)

Интенсивные поиски, ведущиеся в общественной мысли незападных стран для выяснения реальной сути происходящих процессов и основ для самоопределения в современном мире, вызвали во второй половине 70-х – начале 80-х гг. важные сдвиги как в характере научных подходов, так и в самом содержании используемых понятий. В общих подходах все более заметное место, наряду с экономоцентричными и политологическими, стали занимать социокультурные факторы, претендующие на равное, а подчас и преобладающее место по сравнению с остальными. В ходе возвышения культурных факторов самоопределения была резко изменеиа и сама парадигма осмысления культуры. Содержание перегруженного и негативно воспринимаемого в идеологическом плане "онятия «традиция» оказалось распределено между такими поня^ями, как «самобытность», «идентичность», «специфика», «культурное наследие». (Русский термин более полно передает те оттенки, которые вкладываются в это понятие, чем его английский (или французский, или немецкий) эквивалент «идентичность».) В 60-х гг. употреблялся еще менее адекватный термин «личность» (personality) Трудность для западноевропейской терминологии состояла в том, что термины «идентичность» и «личность» были заимствованы из социальной психологии, где они успешно применялись для выражения внутренней определенности и самосознания личности или общности. По-видимому, в русском языке следует сохранить и термин «идентичность» для выражения этого первоначального значения. Основным стало понятие «самобытность», которое очевидным образом замещает термин «традиция». Вот одно из характерных определений, введенное французским ученым Р. Таром: «Самобытность – выражение единства индивида и коллектива, стремления к устойчивости, постоянству, интеграции и гармонизации». Самобытность выражает нечто общее при внутренних различиях и в этом значении противопоставляется внешним факторам. Она призвана объединять отдельное, совмещать характеристики бытия, действия и сознания. В ней – сущность данного коллектива, связь его исторического и современного бытия, единства сознания и деятельности. На всемирной конференции ЮНЕСКО по культурной политике (Мехико, 1983) культурная самобытность была признана «одной из важнейших проблем нашего времени» и «одним из движущих принципов истории». В самом понятии подчеркивались как самостоятельность, так и специфика общества, не только преемственность, обеспечивающая связь с прошлым, но и ориентация на будущее, что и должно обеспечить «соединение человека и народа с ценностями своей цивилизации». В материалах конференции понятие «самобытность» рассматривается как «жизненное ядро культуры, тот динамический принцип, через который общество, опираясь на свое прошлое, черпая силы в своих внутренних возможностях и осваивая внешние достижения, отвечающие его потребностям, осуществляет постоянный процесс самостоятельного развития».

Однако операциональное использование этого понятия наталкивается на немалые трудности. Столь желанное для исследователей и идеологов совмещение принципов единства, преемственности и динамичности приобретало во многом умозрительное содержание не давало перехода к структурному пониманию соотношения преемственности и осовременивания. Другая серьезная задача, связанная с обращением к принципам самобытности, состояла в установлении различий в уровнях самобытности, которая вполне могла приобрести «безразмерный» характер и использоваться для обоснования самых разных вариантов «культурного самоопределения».

В 1978 г. в Браззавиле при участии ЮНЕСКО был проведен семинар по теме «Утверждение культурной самобытности и формирование национального самосознания в современной Африке». В выводах семинара подчеркивалось, что понятие «самобытность» означает прежде всего единство, охватывающее различные этнические группы и классы, что самобытность имеет свою историческую основу и выражается в наличии общих ценностей, снимающих конкретные различия. Хотя исследователи из разных стран признавали наличие разных уровней самобытности: этнос, государство, регион и весь континент, предпочтение отдавалось панафриканизму как континентальному единству или же единству в масштабе Черной Африки.

Роль самобытности стала сопоставимой с местом, которое отводится понятиям «независимость» и «суверенитет» в политическом плане. Однако как в политическом, так и в культурном плане реальное осуществление крупномасштабного единства слишком часто наталкивалось на «самобытность» различного рода этнических и конфессиональных общностей, отстаивание которых привело к тяжелым, а зачастую кровопролитным конфликтам на Африканском континенте. В своих интегративных потенциях самобытность двойственна по своей сути: осознание принадлежности к данной общности может повлечь противопоставление по отношению к другим общностям.

Поэтому проблематика самобытности переходит к выяснению принципов межкультурного взаимодействия, взаимопонимания, диалога, что и подлежит рассмотрению в отдельной главе.

Наряду с самобытностью широкое распространение в контексте социокультурных сопоставлений получил термин «специфика», хотя и еще менее определенный и «размытый». Выявление специфики – необходимая процедура при описании норм, обычаев, ценностей и социальных отношений. Этот уровень зачастую сводится к конкретному своеобразию на этническом уровне. На обобщенном уровне возникали достаточно условные и требующие Социального анализа типы национального характера или религиозного поведения. Такие описания (в том или ином варианте) – Неизменный компонент религиозных или националистических идеологий, которые в немалой степени содействуют формированию общественного сознания данной общности. Однако они могут использоваться и для идейной репрессии по отношению к нежелательным общностям, а также и в утилитарных целях – для практической ориентации в инокультурной среде. Такое выделение специфики большей частью оказывается этноцентричным, а Запад и Восток могут меняться местами в шкале оценок.

При безоценочном анализе «специфика» становится нейтральной характеристикой, присущей любой общности. Следует подчеркнуть, что в процессе плюрализации субъектов общественных наук «специфика» была обращена не только на выявление отличия незападных обществ от Запада, но и на рассмотрение самого Запада. В таком плане настаивает на ее утверждении А. Абдель-Малек: «Всякая национальная социально-экономическая общность, достигшая оптимальной степени социальной зрелости, рассматриваемая как в сложившемся состоянии, так и на протяжении ее исторического развития, обладает своей спецификой. Нет, никогда не было, не может быть неспецифичных, т.е. универсальных, обществ и их нельзя даже представить на существующем уровне наших знаний о человеческом обществе».

Поэтому важная проблема – это диалектика специфичного и всеобщего, т.е. будущей синкретичной цивилизации, охватывающей всех людей через посредство науки и технологии. Опасность заключается прежде всего не столько в чрезмерном подчеркивании национального феномена, сколько в навязывании гегемонистских, так называемых «универсальных» моделей. В наше время в большей степени, чем когда бы то ни было, это приводит к обезличиванию цивилизаций незападного мира, их низведению до статуса побочных продуктов промышленного производства, экономическим, демографическим и этническим резервациям, отчужденной части мира.

Однако А. Абдель-Малек обращает внимание и на ограниченность понятия «специфика», заключающуюся в том, что оно само по себе еще не подразумевает обращения к историческим измерениям общественного бытия. Понимание специфики как суммы определенных характеристик требует дополнения через введение исторического подхода, раскрывающего стадии становления данного общественного образования. Это особенно относится к цивилизационным образованиям, в которых воплощен длительный опыт становления. История – не только выражение различий, но и сила, трансформирующая эти различия и резко меняющая атрибуты обществ при сохранении ими своей цивилизационной самобытности.

Как в западной науке, так и в работах ученых из развивающихся стран отмечаются следующие основные изъяны концепций самобытности: 1. Тенденция к конструированию однозначной определенности культур Запада и Востока, не учитывающей наличия в них полиморфизма, разнородных характеристик и принципов.

2. Антиисторизм, игнорирующий изменения в содержании культуры в различные периоды.

3. Умаление позитивной роли внешних влияний и заимствований.

4. Недооценка значимости производственной ориентации, внедрения принципов рационализма, научности и новаторства.

5. Недооценка значения противостояния «Севера» и «Юга» в сфере производства и необходимости преодоления зависимости именно в хозяйственной сфере.

6. Недооценка роли современной научно-информационной культуры, необходимой и для самостоятельного развития любого общества.

Очевидно, что целостная теория цивилизационного развития должна отразить все многообразие социокультурной действительности и ее динамики.

Глава VIII Цивилизация и война

Дата добавления: 2014-12-17