Искусство и техника оружейного дела на Западе 1 страница

От хорошего клинка требуется не только хорошее качество железа, но острота и правильность лезвия и его тонкая полировка. Техни­ка шлифовки, без сомнения, перешла к нам с Востока; но уже с VIII столетия в Европе она производилась с удивительным искусством. То­чили и шлифовали на так называемых точильных мельницах, совершен­но механически, пользуясь силой воды. Только таким образом можно объяснить удивительно правильно вогнутую шлифовку с шнурообраз-ным, или кругловатым острым кантом. Высшей степени совершенства достигли в этом миланцы в XIV веке. По дороге в Мулино-дель-Арми (Via Mulino delle Armi) по каналу у ворот Тичинезе (Porta Ticinese) возвышалось тогда множество мельниц, и здесь-то приготовлялись в то время всеми ценимые клинки с прерывающейся вогнутой шлифовкой, клинки с молитвой "Отче Наш" (Paternosterklingen) и тому подобные. Это было еще в XVII веке.

С конца XI века оружейные мастера должны были значительно по­трудиться над оборонительным оружием. Так, например, чтобы выко­вать шлем из одного куска железа, брали последний достаточной толщины круглой формы, накаливали его докрасна, ударами тяжелых молотов придавали ему чашеобразную форму и только потом уже отде­лывали все тонкости посредством резца и молотка. В XVI веке выделка шлемов доведена была до такого искусства, что вместе с тульей, из одного куска часто выдвигали (в 1580 году) гребень в 12 см высоты; как ручная работа, это невероятное производство.

Уже в начале XI века итальянские рондаши также делались из одного куска, и не столько работа их, как величина предмета доказывает успехи железного дела. С развитием этого производства образовалась достойная уважения гильдия "мастеров кузнечного дела шлемов", которая к концу XV века постепенно переименовалась в "плакировщиков" (platlerns), так как они стали заниматься всеми плакированными, т.е. плющильны­ми работами. В XII веке Павия славилась приготовлением шлемов. Та­мошнее производство их было гораздо древнее: оно возникло во времена Рима и перешло в средние века. В 1560 году итальянским плакировщи­кам или платнерам было не менее трудно изготовлять брони для грави­ровки, некоторые скрепляющие части которых были колоссальных размеров.

Не меньшим уважением пользовалась возникшая в начале средних веков гильдия бруннеров (brunner, pruner, sarwucher, sarburher), масте­ров панцирей из различного рода кольчатых плетений. Она возникла с появлением броней, которые первоначально делались из колец, наши­тых на кожу, впоследствии стали приготовлять так называемую панцир­ную ткань, а позже панцирную рубашку или кольчугу.

Кольца кольчуги приготовлялись из кованых, плоских, похожих на проволоку частей, из которых, посредством заклепки холодным спосо­бом, делали кольца. У старинных кольчуг XIV и XV века одно кольцо заклепано горячим, а другое холодным способом. Впоследствии кольца просто заклепывали. Обтянутая проволока почти не употреблялась; ча­ще в XVI веке для панцирных рубашек или воротников. С 1570 года кольчуги вовсе вышли из употребления, а с ними и исчезла когда-то значительная отрасль ремесла.

В конце XV века с Востока появилась особенного рода обработка железа; она узнается по наведенному волнообразному рисунку на же­лезной поверхности; это так называемая насечка: продукт дамасской стали. В Дамаске подобная отделка клинков производилась еще в древ­ние времена. Впервые такие работы появились на южном склоне Гима­лаев, в древнейшей местности нахождения железа. До нашего времени сохранились клинки мечей и кинжалов из превосходной стали подобного приготовления. О клинках с волнообразной насечкой упоминается в VI веке; но едва ли эта работа восточных мастеров.

Своеобразный рисунок настоящей дамасской стали составляет не од­но наружное украшение; оно покрывает не только поверхность, но рас­пространяется вглубь во всей массе. Это происходит от внутренней кристаллизации полурасплавленных частичек стали при медленном их охлаждении. Потому мы не должны ставить это производство наравне с другими и смешивать произведения "поддельной дамасской стали", вы-травливание крепкой водкой или даже тауширную, ниелло, черневую и др. работы.

Приготовление дамасской стали до сих пор еще не вполне объяснено, хотя в последние 40 лет Клуэ (Clouets), Кривелли (Crivellis), Бреан (Breants), а в особенности Аносов, довели опыты свои до высокой степе­ни совершенства. Вообще дамасская сталь состоит из множества богатых углеродом пластинок или различного рода проволок, которые наварива­ют, а потом в высшей степени медленно охлаждают. При наваривании, от верчения и движения частичек стали, они принимают различную форму. Своеобразный рисунок выступает от употребления кислот, ко­торые на разные частички железа действуют различно. На Востоке сталь встречается под различными названиями: шам,бу лат, табан, каратабан, хорасан, карахорасан, гинди, кумгинди и нейрис. Мы отличаем, преиму­щественно, дамасскую волнообразную сталь, которая представляет то рисунки в виде лент, винтообразно переплетенных, то роз и, наконец, что редко встречается, мозаику из различных повторных изображений. О всех этих сортах дамасской стали мы будем еще говорить подробнее в отделе восточного оружия. Поддельная дамасская сталь делается вы-травливанием рисунка крепкой водкой на поверхности, что при внима­тельном осмотре легко узнать.

В XV веке при выделке лат придавали большое значение крепости и прочности грудной части; в этом всех превзойти, бесспорно, миланцы. В 1480 году это производство было, кажется, забыто, так как Максими­лиан I старался его опять восстановить, что ему и удалось.

Какие орудия употребляли плакировщики при своих работах, мы узнаем из некоторых записей инвентаря XVI столетия.

Прежде чем перейти к описанию художественных украшений, упо­мянем бегло о различного рода окраске железа. Окраска в синий цвет производилась в муфельных печах, на огне древесного угля; в Италии это делалось с таким успехом, что большие вещи окрашивались не толь­ко в один цвет, но принимали различные оттенки, которые можно было удержать во время процесса.

Предпочитали фиолетовую и красную окраску. Каким образом при­давали железу бледно-серый цвет, еще не открыто. Цвет этот употреб­ляли лучшие мастера Милана при выделке лат, а в то же время и арабы при приготовлении оборонительного оружия. Известна наводка черной краски, которая происходит от погружения металла в горячую золу. Это и есть работа чернью (brunieren), которая часто производится в наше время, а в Милане была известна уже в 1530 году.

Средства, которые употреблялись при украшении оружия, были так многочисленны и разнообразны, что мы ограничимся передачей тех из них, которые более замечательны, и тех, производства которых в насто­ящее время не совсем понимают.

Когда пришло в упадок старое декоративное дело, а именно: работы финифтью и наложение листового золота - работы, перешедшие с Вос­тока через Византию в начале средних веков, - тогда постепенно возник­ло другое техническое производство в Италии, и хотя исполнялось сначала грубо и не искусно, но потом достигло полного развития, достой­ного удивления. Ни одно из ремесел не требует от работника столько разнообразия, как выделка оружия; поэтому, чтобы верно судить о ху­дожественности украшений его, надобно иметь достаточно сведений относительно средств и искусства исполнения.

В половине XV века в Италии стали употреблять гравирование при отделке лат, щитов и тому подобных предметов; с 1480 года это соедини­ли с золочением. Последнее производилось химическим способом, по­средством золотой амальгамы. Позолота оборонительного оружия, клинков и т.д. делалась всегда, таким образом, через огонь. При перво­бытном способе приготовлений рабочие часто страдали от ртутных па­ров. Миланские латы Фиджино 1560 г. отличаются необыкновенно прочной и красивой позолотой.

К концу XV века стали украшать латы, щиты и т.п. клеймами, поло­сками и эмблемами, которые делали вытравливанием. Работы той эпо­хи известны вообще, но не в частностях, а новейшую подделку всегда легко отличить. Вытравливание было двоякого рода: высокоеи глубокое, смотря по тому, возвышался ли изображаемый предмет над поверхно­стью или наоборот.

В первом случае изображение представляло плоскую выпуклость, а во втором походило на рисунок, гравированный на меди. По различию колеров было: черное и золотое вытравливание. В первом случае вытрав­ленные углубления натирали смесью черного пороха и прогорклого мас­ла, затем подвергали нагреванию, и масло улетучивалось, а черная окраска оставалась в углублениях. При вытравливании золотом, кото­рое часто соединяли с черным способом, поступали так, как при грави­ровании и золочении.

Вообще вытравливание состояло в том, что на приготовленную же­лезную или стальную поверхность накладывали пасту, состоявшую главным образом из воска, асфальта и древесной смолы; впрочем, каж­дый мастер имел свой собственный рецепт для приготовления пасты. Смесь эту разогревали, тонко накладывали на металлическую поверх­ность и, слегка прижав, выводили желаемый рисунок грифелем из дере­ва, кости, стали или даже иглой из щетины так, чтобы штрихи проникали через восковую смесь до самого металла. Потом делали из воска вокруг всего возвышенный ободок и наливали крепкую водку, которая состояла из уксусной кислоты, серной кислоты и алкоголя. Но каждый мастер держал в тайне способ ее состава, чтобы действие ее было сильнее. Требовалась большая опытность для удаления водки вовремя, чтобы кислота не слишком глубоко проела сталь или чтобы рисунок не получился слишком слабым. Если рисунок и не выходил с желаемой отчетливостью, то все-таки редко решались вытравлять второй раз.

В начале XVI столетия немецкие латы стали украшать особенным способом, а именно: живописью по голубоватому металлу. Это дела­лось в высшей степени просто. На голубоватую поверхность накладыва­ли воск и производили рисунок грифелем, как при гравировании на меди, так глубоко, чтобы был виден металл. Затем вещь моментально погружали в крепкий уксус, и это было достаточно, чтобы голубая окра­ска сошла с мест, не покрытых воском. Если наливали скипидар, то рисунок выходил светлым на голубом фоне. На голубоватом железе нередко воспроизводили рисунки посредством скобления. Такие работы встречаются в XVII веке.

Делали еще украшения посредством золотоплавления, которое со­стояло, в противоположность своему названию, из наложения листового золота. Это производилось особенным образом: брали очень хорошо вычищенный металл, нагревали его до тех пор, пока железо станет ворониться; потом накладывали на него листовое золото и подправляли гладилкой, чтобы совершенно сравнять золото с грунтом. Подобное ук­рашение мы находим на прекрасных аугсбургских латах 1510 года.

С незапамятных времен металлические поверхности украшали чер­нью - ниелло. Бринкман говорит, что еще Плиний упоминает о подо­бных египетских работах; не меньше описывает их пресвитерианец Феофил (Theophilus) в своем Diversarum autium schedula почти так или еще подробнее, чем Челлини в своих трактатах. Под названием работ ниелло (niello) надо понимать награвированные рисунки на золотой, серебряной или какой другой металлической поверхности, которые вы­полняются темной серно - металлической массой - нигеллум (nigellum), как ее называли древние. (В настоящее время такие технические работы исполняются у нас в Туле.) Нигеллум состоит из смеси серебра, меди и свинца в чистейшем виде, в отношении 1:2:3. Соответственные изобра­жения из темно-серого металла на светлом фоне представляются пре­красными и величественными.

Эта техническая работа, без сомнения, перешла с Востока в Италию через Персию, где и теперь еще занимаются ею, а уже оттуда через монахов в начале средних веков в Германию. Она, большей частью применяется при отделке рукоятей для мечей, ножен, преимущественно для колющего и рубящего оружия и редко оборонительного. Только на Востоке находим мы шлемы и панцири, украшенные ниелло.

В средние века одни итальянцы производили такие работы. В XVI веке это производство пришло сильно в упадок.

Теперь обратимся к другого рода украшениям, достойным внимания, как по своей древности, так по красоте и необыкновенной прочности. Это тауширная работа (по итальянски - tausia, по латыни - tarsia, по анг­лийски - empaistic work); она состоит во вкладывании золота или серебра в железо или сталь. Многие писатели смешивают ее с работами из дамасской стали и называют "насечкой", но это неверно, хотя во Фран­ции долго еще в этом ошибались и вводили и других в заблуждение. В Италии она появилась в XVI веке под именем "лаваро аль Аззимина" (Lavaro all'Azzimina) или "ала Гемина" (alia Gemina); оба эти названия арабского происхождения. На западе это производство было известно с древних времен и употреблялось при отделке колец, замков и др.Гер-манцы тоже были сведущи в этом даже при Меровингах, когда, хотя и не имели самобытного искусства, но и с порядочным успехом исполняли подобные работы. Впоследствии тарсиа была позабыта на Западе, а этим занимались только индийцы, персы и арабы, от которых потом испанцы и итальянцы опять заимствовали производство таких работ. В начале XVI века процветало оно в Толедо, Флоренции и Милане, и тамошнее оружие, отделанное таким образом, возбуждало всеобщее удивление. Производство это состоит в том, что берут железную пластинку и грави­руют на ней какой угодно орнамент, а в сделанные углубления вклады­вают маленькими частичками золото или серебро, вгоняя его ударами плоских молоточков. Некоторые полагают, что необходима глубокая гравировка, чтобы лучше укрепите вложенные частички; но это вовсе не требуется, так как готовые пластинки потом подвергаются нагреванию и вклад совершенно соединяется с нижним слоем. В работе этой разли­чают два разных способа: вколачивание и накаливание. В первом случае вклад представляется на одном уровне с пластинкой, а во втором он возвышается над поверхностью как барельеф. Последний способ, кото­рый выполнялся преимущественно в Испании, гораздо труднее, потому что выдающийся вклад требует поправки, а при первом способе поверх­ность просто сглаживается и полируется, прежде чем железо подверга­ется голубой или серой окраске. Надо заметить, что тауширную работу можно было производить только на небольшом протяжении, тогда как большие поверхности покрывались листовым золотом и сглаживались гладилкой.

Во второй половине XV века появились совершенно новые декоратив­ные работы по железу. Это так называемое "repousse" или чеканное дело. Уже в бронзовое время подобные работы исполнялись по золоту разными народами, жившими на Крайнем Севере, а во время процветания Визан­тии подобное техническое искусство составляло главную часть промыш­ленности. Впоследствии, варварские народы стали украшать латы, щиты и т.п. такими работами, которых коснулась культура древних; но твер­дость железа представляла всегда большое препятствие к пластическим изображениям, которые составляют преимущество этих работ. С разви­тием ковки и плющения железа, поднялось оружейное дело, и из железа стали приготовлять удивительно изящные предметы.

Чеканной работой, в тесном смысле этого слова, называют изобра­жение рельефного рисунка на листовом железе или жести посредством молотков и пунктирной иглы. Техническая работа очень трудна по же­лезу, потому что надо его держать, смотря по обстоятельствам, в более или менее накаленном состоянии. Работа всегда начинается с оборотной стороны, чтобы выгнать общую пластическую форму, затем продолжа­ется более тонкая отделка, и лист поворачивают то той, то другой сторо­ной, отсюда и произошло французское название repousser -противодействовать. Лучшие работы такого рода представляют Милан, Флоренция, Аугсбург.

Другая техническая отделка, которая имеет много сходства с послед­ней, - это резьба по железу. В этом случае берется большой кусок железа или другого какого-либо металла, и рисунок режется грабштихелем и резцом. В XVI веке итальянцы превзошли всех в резьбе по металлу, но в XVII веке уже появляются французские и немецкие мастера, которые опередили их по красоте своей работы. По роду обрабатываемых пред­метов, "repousse" употреблялось преимущественно для оборонительного вооружения, а резьба по металлу - для украшений рукоятей мечей, шпаг, кинжалов, ружейных замков, стволов, стремян, уздечек и т.п. Работы "repousse" и резьба по металлу производились большей частью в Милане, Флоренции, Венеции, а позже также в Аугсбурге и Мюнхене, где часто соединяли их с золочением и тауширной работой. В начале XVII века в Испании применялись к украшению оружий пунктирные работы в соединении с золочением, но при этом орнамент имел мало значения и походил больше на инкрустацию; такого рода техника ясно доказывает упадок творчества изящной технической работы.

В декоративном деле уже в начале средних веков употребляли фи­нифть не только одни золотых дел мастера, но и украшали ею разного рода оружие. Мы можем проследить развитие ее в разных степенях, начиная с перегородчатой и кончая живописно выполненными финиф­тяными картинами. Так, с ранних времен употреблялась преимущест­венно как украшение мечей и щитов клетчатая финифть; для седел и сбруи - сетчатая и позже для ножен и эфесов мечей и шпаг - прозрач­ная, рельефная финифть, которая особенно была в употреблении во Франции и Италии. Живописная финифть встречается именно в XVII веке как роскошь при отделке ружий, пороховниц.

Гравирование или резьба по слоновой кости практиковалась сначала для украшений седел и эфесов мечей и кинжалов, а позже рукояток и пороховниц. Резьба по кости требует хороших художников-резчиков, и очень многие из них занимались именно отделкой оружия. Они основали особую отрасль искусства - гравирование по слоновой кости, техника которой представляет много трудностей, потому что разветвление воло­кон идет поперек их направления. Поэтому мелкие работы исполнялись на внутренней стороне слоновой кости. По окончании гравирования их покрывали черной или другою краской, поверхность слегка скоблили и полировали, так что только рисунок оставался цветным. Работы вкла­дов редко производили на слоновой кости, и они не представляли тонко отделанных рисунков.

Гораздо легче исполнять красивые работы по дереву, и потому оно часто применялось к оружию. Дерево составляет удобный и превосход­ный материал для резьбы, которая часто на нем исполнялась. Достойно удивления производство работ инкрустацией, в чем особенно отлича­лись итальянцы, а потом и немцы. Техника эта представляет удиви­тельное разнообразие, смотря по выбору и сопоставлению материала.

В грунт, который всегда составляет дерево, вкладывают частички разных древесных пород, но чаще слоновую кость, олений рог, перла­мутр, черепаху и даже кусочки металла так, чтобы они находились в одной плоскости с поверхностью грунта. Во многих случаях соединяли все эти материалы, а по слоновой кости и рогу красиво гравировали. Работник должен обращать большое внимание на то, чтобы частички плотно ложились одна подле другой, чтобы не было между ними ни малейшего промежутка. Если приходится исправлять рисунок и запол­нять скважины мастикой, то это сразу заметно, когда вещь подносят к свету, потому что мастика не принимает гладкости материала и всегда оказывается матовой.

Подобного рода работы замечаются с 1560 года на пистолетах и ружь­ях,т.е. их рукоятках и ложах; они выглядят сделанными из обоженного дерева, и рисунки на них так тонко воспроизведены, что технику их едва можно понять. Но настоящий грунт подобных изображений представ­ляет вовсе не дерево, а состав асфальта, в который вдавлены кусочки слоновой кости. При ближайшем рассмотрении видно, что кусочки эти вдавлены в разогретую асфальтовую массу; при охлаждении поверх­ность приходилось скоблить, слегка разгладить и наконец начать грави­рование по слоновой кости.

До конца XIII столетия мы не встретим на оружии имен выдающихся мастеров, но и в это время имена эти сомнительны, хотя и упоминаются в песнях. В средние века творение известного мастера редко обознача­лось каким-нибудь значком и почти никогда его именем, потому оно забывалось в продолжении веков и не имело никакого исторического значения. В Италии, в XIV веке, в эпоху Возрождения, переменились отношения мастера к своему произведению, он выступил за свое право, и появилось множество указаний и имен, которыми искусные мастера хотели себя прославить, поддержать свою честь. Но северные страны долго еще находились под влиянием средневековых воззрений. В городах северной Италии раздавались имена знаменитых художников, о значе­нии которых мы можем судить по вероятным известиям их работ; даже некоторые их творения сохранились до нашего времени. Флоренция, город золотых дел мастеров, славилась производством парадного ору­жия. В начале XV века этим стали заниматься в Милане и Брешии, где еще с XI 11 века процветало оружейное дело; затем оно распространилось в Болонье и Риме.

Если рассматривать ход развития итальянского оружейного дела, то мы должны сказать, что Брешия было древнейшее место, где оно появи­лось еще в древние века. Этому способствовали близость гор, богатых железом, и многоводные источники Мелле и Гарца. До XIV века изго­товляли только мечи и копья, а потом уже стали делать и с большим успехом огнестрельное оружие. По части холодного оружия приобрел бессмертное имя Пиетро Каино (Pietro Caino), а по части огнестрельного - не менее прославились Коминаццо (Cominazzo), отец и сын, а также Лазарино и Джиованни Франчино (Giovanni Francino). Уже в XIII веке Брешия доставляла оружие в таком огромном количестве, что ее прозва­ли I'annata.

Теперь позабыто обширное производство фриульского оружия в Бел-луно и Серавалле, откуда Венецианская республика получала в XVI веке все оружие. Еще Максимилиан I приказал вооружить большую часть своих ратников фриульским оружием, а еще раньше приобретали его король Фридрих III и эрцгерцог Сигизмунд для своих вольнонаем­ных войск. Там изготовлялись особого рода фриульские копья - спетумы. В XVI веке из Беллуно получались необъяснимо легкие клинки, которые и до сих пор очень ценятся знатоками. Это - изобретение Виктора Каме-лио (Victore Camelio), который в 1509 году получил на то пятилетнюю привилегию от венецианского сената. В 1740 году сделанные в Беллуно пистолеты были так легки, что казались из тонкого дерева. На замеча­тельных фриульских клинках имеется нaдпиcь:"Jesus Maria" и "Argone". Из многих известных мастеров Беллуно, более всех прославили себя и оставили свои имена потомству братья Андрэа и Джиандонато Ферарра из Фонзасо. Во Флоренции и Венеции изготовлялось оружие роскоши, а не высокого стиля, как в Брешии. Следует заметить, что наброски для украшений брали с скульптурных произведений великих ваятелей: До­нателло, Benedetto da Majano и др. Заблуждаются, полагая что Бенвенуто Челлини принимал участие в украшении оружии. Он сам не гово­рит об этом ни в своей "Vita", ни в "Trattati"; и только раз упоминает о рукоятке кинжала. Вероятно, этим делом занимались впоследствии его ученики. Во Флоренции красота оружия находится вполне под влиянием великих итальянских орнаментовщиков, до времени Рафаэля. Множе­ство фантастических арабесок, которые служили образцами для масте­ров, находились в изданиях римских торговцев изящного - Лафрери, Росси и др. Этими листками распространился вкус к орнаментовке в Германии и Нидерландах, где вскоре появилась масса подобных работ, но представляющих большое разнообразие в национальном духе. С тех пор образовалась немецкая и нидерландская орнаментация. В XVI веке Флоренция дала значительных мастеров, о которых следует упомянуть. Это были Гаспаро Мола, Пифанио Пирипи, прозванный Тацитом, фран­цуз Гуглиэльмо Леметр, Алюнджи Лани и др. Петрини называет в своей рукописи знаменитого Репа, который всех превзошел в этом искусстве.

Можно справедливо сказать, что в XIII веке Милан занимал первое место как по производству обыкновенного оружия, так и богатого худо­жественными украшениями. Слава его производства далеко перешла границы Европы, и всякого рода оружие, прекрасно отделанное, получи­ло сбыт в Египет, Аравию, Персию. Государи Англии и Франции стара­лись привлечь к себе миланских мастеров, чтобы через них развить эту промышленность в своих землях; Карл VI, французский, основал коло­нию в Лионе, Людовик XI - в Париже, Карл VIII - в Бордо. Император Максимилиан I призвал также во Фландрию двух превосходных масте­ров по имени Мерате в Арбоа во Фландрии. Мы уже назвали лучших мастеров Милана в XIII веке; но они приобрели значение в своем городе только тогда, когда их прекрасно выполненное полное вооружение для человека и лошади было послано в чужие страны. С тех пор эта промыш­ленность быстро поднялась и миланские изделия по качеству и красоте форм вошли в поговорку.

Выдающееся место в этом деле занял Петроло да Миссалиа (Petrolo da Missaglia) из семейства Нигроли. По смерти его (в IV веке) его заме­стил сын его, Томазо, который увеличил успехи производства. По смер­ти Томазо в 1468 г. сын его, Антонио, завел обширнейшие мастерские, факторию исполинской производительности. Когда в 1492 г. венециан­ский посланник Джиоржио Контарини приехал в Милан, то посетил мастерские Миссалиа, восхищался ими и удивлялся их обширной про­изводительности. Материал для оружия миланцы получали из близле­жащих мин Валасина, Вальсассина и др.

С неменьшим успехом приготовлялось там оружие роскоши, и Милан даже превзошел не только Флоренцию, но и соперничающую с ним Испанию. Миланцы преимущественно занимались резьбой рукояток мечей и кинжалов, производили тауширную работу на железных копь­ях, а впоследствии делали прекрасные латы, которые богато украшались золотом по серо-матовому фону, что составляло неподражаемую их специальность.

Если взглянуть на количество миланских мастеров, которые в XVI веке работали над украшением оружия, то надо удивляться числу их;

просто необъяснимо, откуда бралось столько сил, когда подумаешь, что множество их работало в других итальянских городах, во Франции, Англии, и почти ни одного двора не обходилось без них.

Из числа этих многочисленных мастеров мы назовем только самых лучших: Пиетро Кантони, братья Нигроли, Бартоломео Кампи, Люцио Пичинино, Джиованни Баттиста Серабалио, творения которого нахо­дятся частью в Мадриде и частью в Вене; Джиованни Пиетро Фиджино, Антонио Ромеро, Бартоломео Пиатти, Мартино, прозванный "И Chinello", и др.

Моделями миланцам служили орнаменты и рисунки Карадоссо, Аго-стино Бусти, а также Джиованни Баттисто Мантуано, который собствен­норучно изготовлял прекраснейшие щиты чеканной работы ("repousse").

В Милане находилось множество мастерских, где приготовляли пре­восходные клинки с ядом, в подражание испанцам. Миланцы были не­подражаемо хороши в шлифовке клинков. Из них знаменитейшими мастерами были Антонио Пигинимо и его сын Федериго.

В то время огромный спрос и необыкновенный талант итальянцев были причинами возникновения многочисленных мастерских в малень­ких городках, из которых многие достигли большого значения, напри­мер: в Лукке, Неаполе,Пистои, где преимущественно изготовляли ружейные стволы. Выдающиеся мастера этого рода были: Маффиа и Бастиано да Пистоя, работы которого встречаются нередко. Также заме­чательны Иеронимо Спачини в Болоньи, Карамоло в Мантуе и Серафи-мо Бресчиано в Брешии. Уже в начале XVI века, во времена Юлия II и Льва X, собралось множество замечательных мастеров в Риме, где они отличились, между прочим, в приготовлении освященных мечей, кото­рые папы рассылали в дар королям и князьям.

На итальянских мастеров имели большое оживляющее влияние ху­дожники и поэты эпохи Возрождения; но не то было в Испании, где также производились замечательные декоративные работы; но там жизнь все сглаживала, на все накладывала печать однообразия; там имен хороших мастеров сохранилось мало, исключая только тех, кото­рые подражали маврам, итальянцам и особенно миланцам. В средние века в Испании, как и везде, сосредоточивалась оружейная промышлен­ность в тех местностях, где находили хорошее железо, и потому она развилась преимущественно в трех областях: по течению Таго, начиная с Толедских гор до Сиерра де-Сант Мемеде, потом с берегов Бискайского залива до Леонской равнины и, наконец, в Мурции, на севере до Альба-цеты и на юге до Альмериа. Главный пункт промышленности первой области был Толедо, второй - Бильбао, Мондрагон и Саагун, а третий -Альбацета и Альмериа. Совершенно изолированной от местонахожде­ния железа была Севилья.

Вследствие необыкновенного искусства мавров Толедо и Альбацета получили большое значение; но самой старинной местностью был Биль-бао, где производство началось со времен иберов и не было уничтожено даже римлянами и галлами. Дело это долго там производилось перво­бытным способом. По приходе в Испанию мавры основались в Мурции. Аль-Маккари, в своей истории о магометанском владычестве в Испании, говорит, что в Мурции находились замечательнейшие фабрики кольчуг, лат и разного вооружения, богато выложенных золотом. С движением арабов распространилась промышленность по течению Таго. К сожале­нию, мы мало знаем об этом времени, известно только, что Абдурах-ман II (822-852) преобразовал тамошнее производство и что Аль-Гакем II в 965 г. сделал королю дону Санхо богатый подарок из толедских работ. Со времен господства христиан нам более стало изве­стно толедское производство (1492). Преобразователь его, Юлиан дель-Рей, мавр и слуга Боабдила, был взят в плен и принял христианство. Его восприемником был, кажется, Фердинанд-Католик, Юлиан - он же мав­ританский мастер Редуан - ввел особенный значок: четвероногое живо­тное, вероятно, снимок с Пассауского волка, которого испанцы называли собачкой - "perillo". В Испании самые замечательные мастера клинков относятся к XVI и XVII веку. Жуан Мартинец из фамилии Меншака в Лиссабоне, Севилье и Мадриде в 1560; Жуан де ла-Горта в 1545; Жуан де-Альман 1550; Мигуэль Кантсро в 1564; Лупус Агуадо в 1567, Алонзо де-Саагун старший в 1570, младший - Люис в 1620, Горту-но де-Агуирре 1604; Франчсско Рюиц, отец и сын 1580-1617, Томас де-Аяла - творец известнейших "томасских" клинков в 1625 и, наконец, оба Себастиана Хернандец, отец и сын, которые также принадлежат к XVII столетию. Вскоре затем промышленность стала быстро падать, так что при Карле III в 1760 не было ни одного мастера клинков, которого можно было бы назначить руководителем вновь открытой фабрики клинков в Толедо. Наконец избрали 70-летнего Люизо Калисто, который восстановил оружейное производство.

Дата добавления: 2014-11-29