ПЕРЕСТРОЙКА». 1985-1991 22 страница

Летом 1970 г. у трапа пассажирского самолета, курсировавшего из Ленинграда в Приозерск, были арестованы 12 человек, намеревав­шихся захватить и использовать самолет для вылета в Израиль. Суд над «самолетчиками», безуспешно добивавшимися разрешения на эмиг­рацию, закончился вынесением суровых приговоров зачинщикам этой террористической акции и арестами среди сионистской молодежи в ряде городов страны. Однако вся эта история, вместо того чтобы пре­сечь эмиграцию, привлекла внимание мировой общественности к проблеме свободы выезда из СССР. Властям пришлось пойти на ус­тупки и с каждым годом увеличивать количество разрешений на вы­езд. Всего из СССР с 1971 по 1986 г. эмигрировало за рубеж более 255 тыс. взрослого населения, с учетом же детей (до 18 лет) их чис­ленность превысила 360 тыс. Почти 80% всех эмигрантов составляли лица еврейской национальности, автоматически получавшие статус беженцев при въезде в США и Канаду. Согласно переписям, числен­ность еврейского населения в СССР сократилась с 2151 тыс. человек и 1970 г. до 1762 тыс. в 1979 и до 1154 - в 1989.

Громкий «самолетный процесс» не мог не привлечь внимания вла­стей и общественности к проблеме еврейского национализма и сио­низму как одной из форм его выражения. При выработке международ­ной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации а 1973 г. представители некоторых государств в ООН пытались осудить антисемитизм, но возражали против предложения советской делега­ции отнести к расовой дискриминации как антисемитизм, так и сио­низм. На XXV1I1 сессии Генеральной Ассамблеи ООН в резолюции от 14 декабря 1973 г. впервые проводилась аналогия между южноафри­канским расизмом и сионизмом. Широкая дискуссия вокруг этих про­блем была развернута представителями развивающихся стран на XXX сессии Генеральной Ассамблеи. Особенной резкостью отличались вы-

етупления представителей Судана и Уганды. Президент Уганды И. Амин Лада, осуждая постоянную поддержку Израиля Соединенными Шта­гами, объяснял ее тем, что «такая могущественная нация, как Со­единенные Штаты Америки, находится во власти сионистов». СССР способствовал принятию в ООН внесенного проекта резолюции,осуж­дающего сионизм. 10 ноября 1975 г. резолюция 3379 была принята воп­реки попыткам представителей Израиля и США не допустить этого. Она определяла, что «сионизм является формой расизма и расовой дискриминации». После упразднения СССР резолюция отменена.

Процесс над угонщиками самолета показывал, что значительная часть «правозащитников» использовала правозащитную идею для при­крытия воинствующего национализма и других далеких от прав чело­века идей. Позднее об этом откровенно поведала известная «привоза-шитница» В. И. Новодворская: «Я лично правами человека накушалась досыта. Некогда и мы, и ЦРУ, и США использовали эту идеюш таран для уничтожения коммунистического режима и развала СССР. ')га идея отслужила свое, и хватит врать про права человека и про правозащитников» (Правда. 1994. 30 ноября).

Однако именно в 70-х годах правозащитное движение становится одним из главных составляющих диссидентского движения в СССР. I) ноябре 1970 г, В. Н. Чалидзе создал Комитет защиты прав человека, куда вошли академик А. Д. Сахаров и член-корреспондент АН СССР И. Р. Шафаревич. Комитет действовал до 1973. В 1973 г. возникла рус­ская секция «Международной амнистии». Ее председателем стал док-юр физико-математических наук В. Ф. Турчин, секретарем — молодой физик из академического Института информации А. Н. Твердохлебов.

В диссидентском движении большой удельный вес занимала ев­рейская проблематика, связанная главным образом с оживлением сионизма в Советском Союзе. Значительной была и доля евреев среди участников диссидентского движения. «Все евреи — диссиденты, все диссиденты — евреи» — эти слова были распространенным присловь­ем в интеллигентских кругах. Наиболее существенным в этом дисси-цепгстве было то, что оно в основном противоречило русскому нача-цу. По словам публициста Т. Глушковой, «здесь никогда не было опо­ры на традицию, национальную традицию (и тем самым культуру), а ии одни лишь "хельсинкские" и тому подобные соглашения Мы уви­дим борьбу с точки зрения западных ценностей, не менее, а более чуждых, враждебных русскому духу, чем даже здешний коммунисти­ческий интернационализм или атеизм». Диссидентство, сопровождав­шееся оживлением сионизма в Советском Союзе, стало дополнитель­ном пишей для антисемитизма, также оживившегося к 70-м годам,

Летом 1972 г. были арестованы известные диссидентские деятели II Якир (сын репрессированного в 1937 г. командарма И. Э. Якира)и И Красин (внук известного политического деятеля Л. Б. Красина). Во ирсмя следствия арестованные согласились сотрудничать с КГБ. Результа-

том стали широкая волна новых арестов и заметное затухание дисси­дентского движения. Его новый подъем во многом связан с появлением на Западе в 1973 г., а затем и в «самиздате» солженицынского «опыта художественного исследования» государственной репрессивной систе­мы под названием «Архипелаг ГУЛАГ», его статьи «Жить не по лжи».

5 сентября 1973-го А. И. Солженицын написал «Письмо вождям Советского Союза», в котором предлагал выход из двух главных опас­ностей, угрожающих нам в период ближайших 10—30 лет: войны с Китаем и общей с западной цивилизацией гибели в экологической катастрофе. Предлагалось ни много ни мало, как отказаться от марк­систской идеологии, «отдать ее Китаю». «Темный вихрь» этой идеоло­гии, по словам писателя, «налетел на нас с Запада... и если теперь сам утягивается дальше на Восток — так пусть утягивается, не мешайте]» Самим же нам предлагалось разумно, по опыту Сталина от первых дней Отечественной войны, развернуть «старое русское знамя, отчас­ти даже православную хоругвь», и уже не повторять ошибок конца войны, когда мы «снова вытащили Передовое Учение из нафталина». Предлагалось также перенести все усилия государства с внешних задач на внутренние: отказаться от водки как важнейшей статьи государствен­ного дохода, от многих видов промышленного производства с ядовиты­ми отходами; освободить русскую юность от обязательной всеобщей воинской повинности; ориентироваться на строительство рассредото­ченных городов, мягких для человека, признать на обозримое будущее необходимым для России не демократический, а авторитарный строй, отказаться от невыполнимых и ненужных нам задач мирового господ­ства. Все это писатель полагал возможным осуществить за 3-10 лет.

По изучении письма «вожди» в январе 1974 г. решили привлечь писателя к уголовной ответственности «за злостную антисоветскую деятельность», а затем — лишить гражданства и выдворить за пределы страны. Писателя арестовали, поместили в Лефортовскую тюрьму, а 13 февраля выслали за границу. В Швейцарии он основал Русский фонд помощи заключенным, первым распорядителем которого стал освободившийся из заключения А. Гинзбург. Помогать было кому. "in 1967-1974 гг. к уголовной ответственности за антисоветскую агим цию и пропаганду было привлечено 729 диссидентов.

В 1974 г. А. Д. Сахаров написал работу «Тревога и надежды», в кит рой стране и миру было представлено видение академиком будущий мировой цивилизации, возможное только при условии предотвраще­ния мировой ядерной конфронтации. Лучшим способом избежать -ли го он полагал конвергенцию двух систем. «Я считаю, — писал он. особенно важным преодоление распада мира на антагонистичесми группы государств, процесс сближения (конвергенции) социалист ческой и капиталистической систем, сопровождающийся демилим ризацией, укреплением международного доверия, защитой челоис ческих прав, закона и свободы, глубоким социальным прогрессом н

I

демократизацией, укреплением нравственного, духовного личного начала в человеке. Я предполагаю, что экономический строй, возник­ший в результате этого процесса сближения, должен представлять собой жономику смешанного типа, соединяющую в себе максимум гибко-сти, свободы, социальных достижений и возможностей общемирового регулирования».

Последующие его работы показывают большое своеобразие пред-ставлений Сахарова о способности СССР внести какой-либо вклад в конвергенцию. Об истории своей страны академик писал, что она «пол­ил ужасного насилия, чудовищных преступлений», «пятьдесят лет назад рядом с Европой была сталинская империя — сейчас советский тота­литаризм». Он выступал против постановки темы о страданиях и жертвах русского народа, которые выпали на его долю в истории. Сахаров полагал, что ужасы Гражданской войны и раскулачивания, голод и репрессии в равной мере коснулись и русских и нерусских народов, а такие акции, как насильственная депортации, геноцид и подавление национальной культуры, — «привилегия именно нерусских». Он не соглашался с утверждениями Солженицына о том, что дореволюци­онная Россия жила, «сохраняя веками свое национальное здоровье». Не лед за русофобами он повторял: «Существующий в России веками рабский, холопский дух, сочетающийся с презрением к иноземцам и иноверцам, я считаю не здоровьем, а величайшей бедой». Сахаров-ское отношение к стране отличало выдвижение им на первый план Ирана на эмиграцию. Свободный выезд из страны он считал самым главным демократическим правом ее граждан.

В телеграмме Сахарова президенту США Дж. Картеру в 1976 г. выража-ет уверенность, что «исполненная мужества и решимости... первая страна Запада — США — с честью понесет бремя, возложенное на ее граждан и руководителей историей». В интервью «Ассошиэйтед Пресс» в цщ же году он заявил; «Западный мир несет на себе огромную ответст-iici и юсть в противостоянии тоталитарному миру социалистических стран». И проекте «Конституции Союза Советских Республик Европы и Азии» (декабрь 1989) Сахаров предлагал конституционно закрепить положе­ние о том, что создаваемый Союз «в долгосрочной перспективе» стре­мится «к встречному плюралистическому сближению (конвергенции) социалистической и капиталистической систем как к единственному кпрлинальному решению глобальных и внутренних проблем. Полити­ческим выражением такого сближения должно стать создание в буду­щем Мирового правительства». В свете его заявлений видно, какое пра­вительство было способно с честью нести бремя руководства миром.

Суждения «отца водородной бомбы» производили большое впе­чатление в стране и мире. Однако один лишь М. С. Горбачев со време­нем положил их в основу курса внутренней и внешней политики го­сударства, полагая возможным начать конвергенцию в односторон­нем порядке.

В декабре 1975 г. А. Д. Сахаров стал третьим советским диссиден­том, удостоенным Нобелевской премии. Этот акт, наряду с высыл­кой из страны нобелевского лауреата А. И. Солженицына (февраль 1974), принес диссидентскому движению в СССР широкую между­народную известность, соответственно и влияние на массы в своей стране. Позднее лауреатом Нобелевской премии стал осужденный в Ленинграде в феврале 1964-го за «злостное тунеядство» диссидент­ствующий поэт И. А. Бродский. В 1972 г. он эмигрировал в США, где продолжал писать (по-русски и по-английски) стихи, принесшие ему эту премию (1987).

Расширению известности диссидентского движения способство­вала деятельность Р. А. Медведева. В 1975—1976 гг. он редактировал сам-издатский журнал «XX век», десять номеров которого вышли в СССР, два из них переизданы в Лондоне.

После заключения Хельсинкских соглашений (август 1975) созда­на Московская группа содействия выполнению гуманитарных статей этих соглашений (май 1976). В нее вошли член-корреспондент Армян­ской Академии наук Ю. Ф. Орлов (руководитель) и еще 10 человек: Л. Алексеева, М. Бернштам, Е. Боннэр, А. Гинзбург, П. Григоренко, А. Корчак, М.Ландау, А. Марченко, В. Рубин, А. Щаранский. Вскоре подобные группы возникли на Украине, в Грузии, Литве и Армении. В январе 1977-го при московской Хельсинкской группе образована рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях, одним из основателей которой стал А. Подраби-нек. В феврале 1977 г., оказавшись перед перспективой расширения оппозиции, власти перешли к репрессиям против участников хель­синкских групп.

Неблагоприятные тенденции общественного развития, скептичес­кое отношение населения к официальной пропаганде стали причи­ной нараставшего отчуждения масс от творцов политики. «Застой» усиливал оппозиционные и диссидентские настроения в обществе. Постоянно давало о себе знать недовольство национальной полити­кой. Выступления на почве межнациональных отношений происходи­ли почти во всех регионах страны — в Казахстане и Средней Азии, Прибалтике и Закавказье, в автономиях России.

Официальные власти считали, что одна из главных опасностей для государства исходит от диссидентства. Стремясь приглушить уси­лившуюся с началом участия советских войск в гражданской войне и Афганистане напряженность общественной жизни, власти ужесточи­ли репрессии против диссидентов. В конце 1979 — начале 1980 г. были арестованы и сосланы почти все лидеры и активные участники не только правозащитных, но и оппозиционных властям национальных, религиозных организаций. А. Д. Сахаров за выступление против войны в Афганистане в январе 1980-го был лишен всех правительственных наград и выслан в г. Горький.

Через полтора года заместитель председателя Комитета государ­ственной безопасности С. К. Цвигун объявил со страниц партийного печатного органа, что антиобщественные элементы, маскировавшие­ся под поборников демократии, обезврежены, правозащитное дви­жение перестало существовать (Коммунист. 1981.№ 14).

По данным КГБ, в 1957—1985 гг. за антисоветскую агитацию и пропаганду, распространение заведомо ложных сведений, порочащих советский государственный и общественный строй, осуждено К124 человека. Поименные данные об осужденных приведены в книге; Ж-10. Надзорные производства прокуратуры СССР по делам об анти­советской агитации и пропаганде. Март 1953—1991. М., 1999. Здесь пред­ставлена наиболее репрезентативная информация о диссидентах и победах над ними репрессивных государственных органов. Однако, как показали события, последовавшие за 1985 г., победа над диссидент­ством оказалась эфемерной.

Горбачевская «перестройка» в полной мере выявила значимость движения. Оказалось, что открытая борьба нескольких сот инакомыс­лящих против пороков существовавшего режима власти вызывала со­чувствие неизмеримо более широкого круга сограждан. Противостоя­ние свидетельствовало о глубочайших противоречиях в обществе и пропасти, отделявшей его от власти. Идеи диссидентов широко попу­ляризировались мировыми средствами массовой информации. Один тлько Сахаров в 1972—1979 гг., по данным КГБ, провел 150 пресс-конференций, подготовил 1200 передач для иностранного радио. Вме-cic с «Голосом Америки» и другими СМИ диссиденты составляли «систему с сильнейшим кооперативным эффектом» (С. Г. Кара-Мур- м). Диссидентам в Советском Союзе активно содействовало амери-ыпекое ЦРУ. Известно, например, что к 1975 г. это управление раз­ними способами участвовало в издании на русском языке более 1500 книг русских и советских авторов. Все это на несколько порядков уве­личивало силу собственно диссидентской составляющей.

Процесс «помилования» участников диссидентского движения в ((СР начался накануне рейкьявикской встречи М. Горбачева и Р. Рей-шна. 9 октября 1986-го была «помилована» поэтесса И. Ратушинская. Ш октября, после переговоров Горбачева и Ф. Миттерана, по хода­тайству французской стороны был освобожден педагог и коллекцио­нер Г. Михайлов. В конце 1986 г. Е. Лигачев, В. Чебриков и Г. Марчук направили в адрес Горбачева предложение, в котором говорилось, чю «принятые превентивные меры в отношении Сахарова в опреде­ленной мере себя оправдали — он вернулся к научной деятельности», ниному «представляется возможным в настоящее время решить воп­рос о возвращении Сахарова в Москву», поскольку это «обойдется меньшими издержками, нежели продолжение его изоляции в Горь­ким». В 1987 г. прекращено дело А. Патацкаса, привлеченного кответ-1*1 ценности за выпуск в 1983-м двух нелегальных сборников под на-

званием «Будущее Литвы». В этой связи прокуратура приняла харак­терное постановление. В нем значилось: дело прекращено, так как «в свете происходящих перемен в жизни советского общества» личность Патацкаса «перестала быть общественно опасной и применение в от­ношении его уголовно-правовых мер является нецелесообразным». Со­гласно утверждению члена коллегии Прокуратуры СССР В. И. Андре­ева, в конце 1988 г. Президиумом Верховного Совета СССР помило­ваны все лица, осужденные за «антисоветскую агитацию и пропаганду, распространение заведомо ложных измышлений, порочащих государ­ственный и общественный строй», «нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви и посягательство на лич­ность и право граждан под видом исполнения религиозных обрядов». 15 августа 1990-го восстановлен в советском гражданстве А. И. Солже­ницын. Известные в прошлом участники диссидентского движения А. Д. Сахаров, Р. И, Пименов (осужден в 1970 за распространение «заве­домо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй»), М. М. Молоствов (осужден в 1958 Ленинград­ским судом по ст. 58 УК) и многие другие были избраны народными депутатами. В 1990 г. в память о жертвах тоталитаризма, по инициативе «Мемориала» и при поддержке Моссовета, установлен известный Соловецкий камень в сквере на Лубянке.

Спуск государственного флага СССР с флагштока над куполами Кремля 25 декабря 1991 г., если смотреть на это событие через призму антисоветского диссидентства, означает, что на позиции движения перешли по существу главные силы бывшего партийного и государ­ственного руководства. Они стали движущей силой номенклатурной революции 1991 — 1993 гг., которая моментально (по историческим меркам) подрубила устои «развитого социализма» и обрушила здание «нерушимого Союза». Феномен внутрипартийного либерального дисси­дентства, его метод хорошо обрисованы в статье А. Н. Яковлева «Боль­шевизм — социальная болезнь XX века» (1999). Автор утверждает, что во времена «развитого социализма» группа «истинных реформаторов» рас крутила новый виток разоблачения «культа личности Сталина» «с че: ким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система про ступна». Партдиссиденты исходили из убеждения, что «советский тот ■ литарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма». На последнем этапе «перестройки» они «совершенствовали социализм» уже без оглядки на Ленина. Ужесточая антисталинскую дискуссию, «истинные реформаторы» завершали идей­ную контрреволюцию под девизом «Факты выше принципа», разобл.ч чая, по определению Яковлева, «мегапреступность» самого Ленина.

Либеральные диссиденты отвергали «реальный социализм» см линского и последующих образцов, полагая, что жизнь в нем ока t;i лась устроенной совсем не так, как было некогда задумано. Это очень

ючно выразил Иосиф Бродский, написавший о своей покинутой стра­не: «Там украшают флаг, обнявшись, серп и молот, / Но в стенку гвоздь не вбит и огород не полот. / Там, грубо говоря, великий план запорот».)го означает, что «великий план» социалистического строительства в процессе его осуществления с 1917-го был на каких-то этапах искажен до полного неприятия либеральной интеллигенцией. Однако ее пред­ставители в диссидентских движениях (исключая Р. А. Медведева и его сторонников) никогда не предлагали строить жизнь по истинному «ве­ликому плану», ибо он все равно оставался бы социалистическим. Их вдохновляли совсем иные планы и образцы, но говорить о них открыто они не могли. Поэтому им не оставалось ничего, кроме как не согла­шаться с искажающей «великий план» властью по каждому удобному поводу и постоянно апеллировать к «прогрессивной» мировой обще-14 ценности, которая заведомо не могла быть судьей в спорах об откло­нениях Советской власти от некоего истинно «великого плана».

Упование на то, что «заграница нам поможет», порождало «ори-пшальные» проекты приобщения СССР к «цивилизованному миро-ному сообществу». После августовских событий 1991 г. профессор И Корепанов предлагал «колонизировать нашу страну на определен­ное время развитыми странами». Для Запада, полагал он, «мы пред-павляем интерес как рынок, богатый сырьем и человеческими ре-(Л'рсами... F.crecTBenHO, надо обратиться к Западу с просьбой прикре­пить отдельные республики и регионы к развитым странам. Допустим, Россию — к США и Японии, Украину — к Англии, Белоруссию — к Франции. Понадобится создать смешанную администрацию по уп­равлению колониями».

При оценках исторической значимости либерального диссидентства историки, придерживающиеся либеральной идеологической ориента­ции, испытывают немалые трудности. Они не могут пока еще называть нощи своими именами и открыто обелять колонну, выступавшую в 60— КО-е годы в союзе с «прогрессивным Западом» против своей страны и ее парода. Однако логика требует последовательности. Поэтому приходится негречаться с сентенциями о том, что «реформаторы», начиная с И. С. Хрущева, «в силу своего мировоззрения видели в либеральной ин­теллигенции скорее потенциального противника, нежели советчика и Помощника... В интеллигентской среде были сильны консервативно-ох­ранительные настроения. Именно на них и опиралась власть» (М. Р. Зези-иа; 2002). По сути дела, власть обвиняется в том, что не возглавила или не опиралась на либеральных диссидентов в реформировании своей стра­ны в капиталистическом духе, поскольку никакого иного «великого iniana» либеральное диссидентство не могло иметь по определению.

На наш взгляд, наиболее существенным для исторических судеб России является то, что национально-патриотические течения так и не набрали силу в рассматриваемый период, не смогли существенно повлиять на власть и развитие общества. «Русофилы» в значительной

части остались диссидентами по отношению и к свершившейся в 1991~ 1993 гг. капиталистической революции, и к утвердившейся на ее вол­не у власти новой правящей элите. В последующем позиция нацио­нальных патриотов в ряде пунктов сближается с Русской Православ­ной Церковью и оппозиционной нынешним властям КПРФ. По убеждению В. Н. Ганичева, высказанному в июне 2002 г., в прошлой истории страны «лишь славянофилы создали блестящую теорию са­мостояния России». Теорией не воспользовались царские власти, «и это привело к их крушению», советские власти тоже не сумели из­влечь из нее пользу, «не пожелали изменять ее, применять в совре­менных условиях, и мы видим нынешний итог». Ветеран движения живет надеждой, что «когда-нибудь наши власти возьмут ее на воору­жение». Некоторые из влиятельнейших в прошлом диссидентских де­ятелей (философ А. А. Зиновьев, писатель А. Д. Синявский, отчасти А. И. Солженицын), увидев плоды диссидентства в постсоветских жиз­ненных реалиях России, кардинально переоценили и свое участие в движении, и историческую роль движения в целом.

В 60—80-е годы в диссидентстве стало более заметным течение рус­ской либеральной национально-патриотической мысли, дающее о себе знать главным образом в самиздатской публицистике, являвшейся своеобразным ответом на «самиздат» либерального космополитизи-рованного и русофобского толка. По данным Н. А. Митрохина, ис­пользуемым в настоящем разделе, первым из ставших известными широкой публике текстов русских «националистов» был документ, имеющий название «Слово нации» и датированный 31 декабря 1970 г. Он написан А. М. Ивановым (Скуратовым) и обсужден им с бывшими политзаключенными, приобщившимися к русской идее в лагере: В. Н, Осиповым, И. В. Авдеевым, В. В. Ильяковым, священником Д. Дудко и бывшим «фетисовцем» В. Виноградовым. Он был ответом на аноним­ную Программу Демократического Движения Советского Союза, по­явившуюся в «самиздате» в 1969 г.

Несмотря на противоречия и утопичность, «Слово нации» пред­ставляет интерес и как исторический, и как документ, созвучный современной политической ситуации в России. Согласно ему, запад­ный мир биологически вырождается. Биологическое первичнее соци­ального, поэтому демократия и права человека бессмысленны. Проти-. востоять процессу вырождения способно лишь сильное правительство, опирающееся на национальные традиции. Все попытки переделать Россию по западному образцу провалились из-за политических пред­почтений народа, желающего иметь сильную власть для защиты or внешней опасности. Нация первична, а все остальное есть производ­ное от нее. Нация представляет собой также особую духовную общ­ность, своеобразие которой имеет глубокий мистический смысл. Ос­новные признаки нации: расовый тип (психологический склад), язык (способ мышления) и идеология.

Национальный вопрос в «Слове нации» представляется основным для России, поскольку русские играют в жизни страны непропорци­онально малую роль, а евреи претендуют на роль угнетенного русски­ми меньшинства, чуть ли не монополизируя тем временем науку и культуру. Должна осуществиться национальная революция под лозун­гом: Единая Неделимая Россия. Русский народ должен стать господ­ствующей нацией. В национальном государстве, которое необходимо Оыло построить, традиционная русская религия должна занять подо­бающее ей почетное место. В довершение всего предлагалось ликвиди­ровать ООН как бессильную организацию, заменив ее Союзом Циви­лизованных Стран во главе с Россией и США.

Важным событием в русском либерально-патриотическом движе­нии стало появление журнала «Вече», который тоже был своеобраз­ным ответом на диссидентские либеральные и национальные издания. Инициатором издания стал бывший политзаключенный В. Н. Осипов, тсидевший 7 лет на строгом режиме за организацию «антисоветских с(юрищ» на площади Маяковского в Москве в 1960—196! гг. и поселив­шийся в 1970 г. в Александрове (за пределами стокилометровой зоны цокруг Москвы). Начать издание русского патриотического журнала он шдумал еще в мордовском политизоляторе, где из анархо-синдикали­ст, каковым считал себя до ареста, стал православным монархистом. Иыйля на свободу, он возобновил знакомства, прежде всего среди ста­рого актива площади Маяковского. Окончательное решение об издании журнала было принято после бесед с Дмитрием Дудко; А. М. Ивановым (Скуратовым), другом еше со времен совместной учебы на истфаке МГУ и подельником по первому делу; М. П. Кудрявцевым, архитекто­ром и реставратором. Журнал задумывался как лояльный по отноше­нию к власти. Доказательством были напечатанные на обложке фами­лия и адрес редактора.

Первый номер журнала вышел 19 января 1971 г. Радиостанция -(побода» представила его своим слушателям в СССР как шовинис-тческое антисемитское издание. В этой связи редакция 1 марта высту­пила с заявлением, в котором говорилось: «Мы решительно отверга­ем определение журнала как "крайне шовинистического"... Мы от­нюдь не собираемся умалять достоинства других наций. Мы хотим одного — укрепления русской национальной культуры, патриотиче­ских традиций в духе славянофилов и Достоевского, утверждения са­мобытности и величия России. Что касается политических проблем, in они не входят в тематику нашего журнала».

В нервом номере помещены статьи Иванова (Скуратова) «У исто­ком русского самосознания»; М. Антонова «Учение славянофилов — ш.нший взлет народного самосознания в России вдоленинский пе­риод»; большая анонимная статья «Судьба русской столицы» (о раз­рушении Москвы архитекторами с еврейскими фамилиями, напи­вшими M. Кудрявцевым); анонимные «Записки русского христиани-

на»; статья В. Осипова «К вопросу о Сфинксе» (по поводу самиздат-скои исторической работы Л. Ренделя «О специфике истории Рос­сии*); стихи И. Авдеева, М. Волошина и О. Булатова; рецензия Г. Ши-манова на самиздатскую (1967) работу Ю. Белова «Религия и совре­менное сознание»; обзор «Нового мира» за два последних года; раздел «Хроника», где сообщалось о смерти патриарха и смешении главного редактора журнала «Молодая гвардия».

Подбор материалов первого выпуска журнала характерен и для последующих девяти номеров. Основными авторами публикаций были сам Осипов; А. Иванов (Скуратов), являвшийся автором примерно трети всех опубликованных материалов; отец Дмитрий Дудко. С треть­его номера к изданию подключилась преподаватель физики С. А. Мель­никова, знакомая Иванова и Осипова по площади Маяковского. Она, ставшая фактически соредактором издания, была знакома с В. Шук­шиным, Л. Анненским, В. Ерофеевым, Л. Руслановой, поэтом А. Мар­ковым, художником К. Васильевым. Мельникова познакомила Осипо­ва с И. Глазуновым (художник давал деньги на журнал, а после ареста Осипова помогал его жене), А. Солженицыным, Л. Гумилевым. У Мель­никовой сложились хорошие отношения с бывшим членом ВСХСОН Л. Бородиным (появился в Москве в начале 1973 г. как сформировав­шийся литератор, его статья о русской интеллигенции напечатана и 8-м номере журнала) и Г. Шимановым. Мельникова готовила макеты журнальных номеров «Веча» у себя дома в Москве, осуществляя ре­дактуру предоставленных материалов; контролировала распечатку и распространение около половины тиража номера (20—30 экз., к кон­цу 1973 их количество сократилось). Часть тиража распродавалась со­стоятельным патриотам по цене 5 рублей за номер.

Второй круг «Веча» сложился в Александрове, в основном из быи-ших политзаключенных. Они редко давали свои материалы в журнал, но были активными читателями и формировали «общественное мне ние». По словам Осипова, «журнал рассылался русским патриотам, же­лательно православным, желательно монархистам... в основном просто русским патриотам». Число постоянных читателей журнала составляло примерно 200—300 человек. Он рассылался в 14 городов России, а также в Киев и Николаев. Третьим кругом «Веча» были «молодогвардейцы», члены «Русского клуба», с которыми Осипова познакомил А. Иваном Степень их вовлеченности в издание журнала ограничивалась темой ci щиты памятников истории и культуры, некоторой финансовой под/м-р жкой. Последняя стоила Семанову должности главного редактора жур­нала «Человек и закон», Жукову — неприятностей за крещение дочери.

Дата добавления: 2014-11-29