Предварительные размышления

Историческое сознание и историческая наука в ситуации постмодерна

О взаимоотношениях исторической науки и массового историчес-когосознания,а заодно и асоциальной ответственности професси­онального историка

О том, какие метаморфозы претерпевают эти взаимоотношения в переживаемой нами ситуации цивилизационного перехода, иначе именуемой «состоянием постмодерна»

О том, каковы задачи исторической науки в этой новой ситуации,а заодно и о том, почему задачи данного учебного пособия именно таковы, каковы они есть

...наша цивилизация всегда много ждаля от своей памяти.

Марк Блок

...мы считаем «постмодерном* недоверие в отношении метарассказов.

Жан-Франсуа Лиотар

Основное положение: в ситуации постмодерна сохраняются социокуль­турные задачи научного исторического знания: морально-этичес­кая, социальной идентификации, политическая, но они претер­певают качественные изменения под воздействием кризиса мета-рассказа.

Из воспоминаний аспирантской молодости. Год приблизительно 1982. В Институте истории СССР АН СССР встреча с тогдашним пре­зидентом Академии наук СССР академиком Анатолием Петрови­чем Александровым. Как всегда партком озабочен явкой сотруд­ников... Как всегда на встрече, кроме Александрова, выступает представитель рабочего класса — на этот раз молодая симпатич­ная женщина экзотической специальности — волочильщица (кто не знает, волочильщик делает проволоку). Звонким голосом она рассказывает нам о достижениях советской науки и заканчивает свое выступление замечательным пассажем: «Вы, советские уче­ные, в долгу перед народом. Почему ваши работы выходят такими маленькими тиражами?» Бурные аплодисменты. На этот раз абсо­лютно искренние, хотя заметим, что в те времена нормальный тираж издательства «Наука» был две-три тысячи экземпляров.

При всей наивности выше приведенного призыва он, на мой взгляд, очень точно фиксирует, с одной стороны, претензии массо­вого сознания к профессиональной историографии (то, что достаточ­но точно передается избитым понятием «социальный заказ»), а с дру­гой — идеальную модель взаимодействия исторической науки и мас­сового сознания на протяжении XVIII (с момента формирования исторической науки в нововременном понимании), XIX и большей части XX вв. — до 60-х годов прошлого века, т.е. до начала цивилиза-ционного перехода, обычно характеризуемого как «состояние пост­модерна».

В эпохи глобальных социальных перемен обостряется интерес к обобщающим описаниям исторического процесса, к историческим метарассказам. Так было на рубеже XIX-XX вв., когда историки нача­ли осознавать недостаточность национальных историописаний, так про­исходит и сейчас. Это вовсе не означает, что историки реализуют лишь глобальные исторические построения всемирного охвата. Интерес к национальной истории все же преобладает, но коренным образом меняется ее видение. История страны уже не мыслится вне мирового контекста, без сопоставления с иными типами исторического разви­тия, без определения места собственной страны в мировой истории. В постсоветское время полки российских книжных магазинов посте­пенно заполнились такими трудами. Но, к сожалению, не все они выдерживают даже самую поверхностную критику. Наиболее уязвимы изыскания двух типов: на одном полюсе прямо заявляющие о своей принадлежности к сфере «теоретической игры» и не претендующие на выход за пределы чисто интеллектуальных конструкций, а на дру­гом — как раз претендующие на воссоздание «подлинной истории».

И те и другие социально опасны, поскольку в равной мере компроме­тируют историческую науку в общественном мнении. Первые тем, что в постмодернистском духе отрицают достижимость научной истины, вторые тем, что имплицитно содержат предположение о том, что если эта истина пока еще и не достигнута, то уж по крайней мере она может быть только одна и все прочие построения ложны. Оценивая степень социальной опасности подобных позиций, необходимо по­мнить, что то или иное понимание исторического процесса прямо или опосредованно выходит на массовое историческое сознание и на социально-политическую практику.

При осмыслении характера взаимодействия профессиональной историографии и массового исторического сознания в ситуации пост­модерна следует акцентировать внимание, во-первых, на специфике переживаемого культурного перехода и, во-вторых, на актуальных задачах профессиональной историографии в новых условиях.

Начнем с бесспорного (по крайней мере не часто оспариваемого) утверждения о взаимовлиянии массового исторического сознания и профессиональной историографии. Но также не вызывает сомнения и сложность механизмов их взаимодействия, обусловленная сложнос­тью индивидуально-психологических и ментальных процессов воспри­ятия исторического прошлого. При рассмотрении проблемы взаимо­действия массового исторического сознания и профессиональной ис­ториографии мы будем исходить из принципа «единства сознания», сформулированного Кантом и развитого в неокантианской эпистемо­логии. Это обусловливает необходимость выявления в первую очередь ментальных факторов, присущих как массовому сознанию, так и про­фессиональной историографии.

Под профессиональной историографией мы понимаем специаль­ную осознанную деятельность по получению научного, т.е. получен­ного на основе отрефлексированного метода и, следовательно, верифи­цируемого, знания о человеке и обществе в историческом целом.

Под массовым историческим сознанием мы понимаем представле­ния об историческом прошлом, формирующиеся у человека в обще­стве и отвечающие как его индивидуально-психологическим потребно­стям, так и потребностям функционирования общества как целостной системы. Таким образом, подчеркнем, что в массовом историческом сознании, признавая его нерасчлененность, аналитически можно выделить две составляющие — индивидуально-психологическую и соци-алоную. Признаком сформировавшегося массового исторического со­знания является представление об истории как о процессе, т.е. о влия­нии исторического прошлого на актуальное состояние общества.

Аксиоматично предполагается, что научное историческое знание добывает историческую «истину» и затем позиционирует ее в массо­вом сознании различными способами, через различные, в том числе и государственные (идеология, государственная система образования),

механизмы с ббльшим или меньшим успехом. Реально же взаимодей­ствие научного исторического знания и массового сознания является гораздо более сложным.

Далее будут обоснованы следующие утверждения.

Первое. В новое время (начиная с XVIII в.) в европейской культуре окончательно оформляется исторический тип мировосприятия. Исхо­дя из этого, можно сформулировать следующую модель взаимодей­ствия исторической науки и массового сознания: в массовом созна­нии формируется (часто неосознанное) представление о целях науч­ного исторического познания, требования к профессиональной историографии. Пути (способы, методы) достижения этих целей раз­рабатываются профессиональной историографией, на их основе выс­траивается некое историческое знание, которое и предлагается обще­ству как ответ на «социальный заказ».

Второе. В условиях цивилизациейного перехода в конце XX в. но­вовременная модель взаимодействия науки и массового сознания раз­рушается, что проявляется главным образом в «недоверии в отноше­нии метарассказов»¹.

2. «Социальный заказ» и задачи исторической науки

Исходя из предположения, что именно социум порождает задачи, эксплицируемые профессиональной историографией, кратко остано­вимся на том, что ожидало массовое сознание от научного истори­ческого знания в новое время и отчасти продолжает ожидать.

Начиная с XVIII в. перед исторической наукой социум последова­тельно ставил следующие задачи.

Первая задача — давать нравоучительные примеры. Как писал лорд Болингброк (правда, со ссылкой на Дионисия Галикарнасского),

это философия, которая учит нас с помощью приме-

Дата добавления: 2014-12-07