Соотношение знания и веры в рамках гносеологии и за ее пределами

Тема 7. ЗНАНИЕ И ВЕРА

Соотношение знания и веры в рамках гносеологии и за ее пределами. — Вера как основа саморегуляции. — «Верующий разум» русских философов.

Знание претендует на адекватное отражение действительности. Оно вос­производит объективные закономерные связи реального мира, стремит­ся к отбрасыванию ложной информации, к опоре на факты. Знание делает истину доступной для субъекта посредством доказательства. Оно рассматривается как результат познавательной деятельности. А с гла­голом «знать» связывают наличие той или иной информации или со­вокупность навыков для выполнения той или иной деятельности. В этом смысле допустимо суждение: «Я знаю, как это делается».

Вера в отличие от знания есть сознательное признание чего-либо истинным на основании преобладания субъективной значимо­сти. Вера — это не только основное понятие религии, но и важней­ший компонент внутреннего духовного мира человека, психический акт и элемент познавательной деятельности. Она обнаруживает себя в непосредственном, не требующем доказательства принятии тех или иных положений, норм, суждений за истинные. Как психологи­ческий акт вера проявляется в состоянии убежденности и связана с чувством одобрения или неодобрения. Как внутреннее духовное со­стояние вера требует от человека соблюдения тех принципов и мо­ральных предписаний, в которые он верит, например: в справед­ливость, нравственную чистоту, мировой порядок, добро.

Понятие веры может полностью совпадать с понятием религии и выступать как религиозная вера, противоположная рациональному знанию. Религиозная вера предполагает не доказательство, а открове­ние. «Верую, потому что абсурдно», — это высказывание Тертуллиа-на в емкой форме отражает суть религиозной веры. «Слепая» вера ни­чем не отличается от суеверия. Проблема взаимоотношения знания и веры активно обсуждалась средневековыми схоластами. Вера основы­валась на авторитете догматов и традиции. Считалось необходимым познать в свете разума то, что уже принято верой. «Credo, ut intelli-gam» — «Верую, чтобы познать» — гласит латинское изречение, ос­нованное на христианском: «Блажен не видящий, но знающий».

Соотношение знания (разума) и веры не может быть решено в пользу одной или другой компоненты. Так же как знание не мо­жет заменить веру, так и вера не может заменить знание. При помощи веры нельзя решить проблемы физики, химии, экономики. Однако вера как доинтеллектуальный акт, досознательная связь субъекта с миром предшествовала появлению знания. Она была связана не с понятиями, логикой и разумом, а с воображением, фантазией, чувственно-образным восприятием мира.

Если вера покидала сферу религии, а религия — это вера в сверхъестественное, то в составе познавательного процесса она обо­значала уверенность в истинности научных выводов, в высказан­ных гипотезах, являлась могучим стимулом научного творчества. В связи с эти весьма примечательно высказывание А.Эйнштейна, который отмечал, что без веры в познаваемость мира нет никакого естествознания. Мы верим в существование внешнего мира, в трех­мерность пространства, необратимость времени, развитие науки. Вера есть бездоказательное признание истинным того или иного явления.

Вера как основа саморегуляции. Феномен веры может иметь ре­лигиозную, гносеологическую и экзистенциальную окраску. Само­сознание каждого человека включает в качестве неотъемлемого ком­понента экзистенциальную веру в себя, в факт существования ок­ружающего мира, личностно значимых ценностей: дружбы, любви, справедливости, благородства, порядочности и пр. Самосознание всегда присутствует в двух основных модусах: как самопознание и как саморегуляция. Установка «Познай самого себя», которую, со­гласно легенде, провозгласил дельфийский оракул и которую Со­крат сделал основным принципом своей философии, может рабо­тать не только как источник нового знания о себе. Она может вы­ступить основой саморегуляции или же ее антипода — самодеструк­ции. Это подчеркивает, как тесно связаны самопознание и саморе­гуляция. Зачастую в интроспективном плане самопознание и само­регуляция сливаются в едином феномене — в общении с самим со­бой. Вместе с тем существуют определенные отличия самопознания и саморегуляции. Если самопознание всегда происходит в состоянии явного сознания, когда включается рефлексия, проясняющая внут­реннее состояние, обеспечивающее его «прозрачность», то саморе­гуляция как раз наоборот. Она совершается перед порогом сознания. Это то «тайное брожение духа», о котором говорил Гегель, проти­вопоставляя его процессу познания. Саморегуляция всегда осущест­вляется на уровне смутных ощущений, предчувствий, неудовлетво­ренности собой, внутреннего дискомфорта, т.е. тогда, когда само­познание затруднено. Можно сказать, что заинтересованное в себе самопознание, имея психотерапевтический эффект, и есть частич­ная саморегуляция. Однако оно не приводит ни к чему новому, а лишь позволяет «разобраться в своем состоянии», «упорядочить пе­реживания», «сориентироваться в себе». Чтобы саморегуляция имела конструктивный эффект, она должна опираться на духовные опоры веры, которые особенно востребуемы в условиях современного нестабильного мира.

«Верующий разум» русских философов. Вопрос о соотношении веры и знания всегда интересовал русскую философскую мысль. Рас­пространившееся в XIX в. увлечение немецким идеализмом было мощ­ным импульсом для развития русской философии. Творчество славя­нофилов А.Хомякова (1804—1860) и И.Киреевского (1806—1856) представляет собой попытку выработать систему православного ми­ропонимания. Обращают на себя внимание сами названия работ Киреевского: «О характере просвещенной Европы и его отношения к просвещенной России», «О необходимости и возможности новых начал для философии». Именно потому, что на Западе вера ослаб­лена, что западный человек утратил «коренные понятия о вере» и принял «ложные выводы» безбожного материализма, Киреевский отрицает не только западный путь развития, но и опровергает саму ценность европейского типа мышления. Торжество рационализма имеет отрицательное значение для «внутреннего сознания». Западная образованность несет в себе раздвоение и рассудочность. Образован­ность русская основывается на восприятии «цельного знания», со­четающего разум и веру. Подлинная философия должна быть фило­софией «верующего разума». Можно назвать программным следую­щий тезис Киреевского, в котором он пытается определить истоки цельного философствования. Человек стремится собрать «все свои отдельные силы», важно, «чтобы он не признавал своей отвлечен­ной логической способности за единственный орган разумения ис­тины; чтобы голос восторженного чувства, не соглашенный с дру­гими силами духа, он не почитал безошибочным указанием прав­ды..., но чтобы постоянно искал в глубине души того внутреннего корня разумения, где все отдельные силы сливаются в одно живое и цельное зрение ума». Живое и цельное «зрение ума» — «то, ради чего» есть гармоническое сочетание всех духовных сил: «мышления, чувств, эстетического созерцания, любови своего сердца, совести и бескорыстной воли к истине». Такое знание, основанное на целост­ном единстве всех духовных сил и скрепленное верой, глубоко от­личается от знания, вырабатываемого отвлеченным «логическим ра­зумом».

Отсюда можно вывести отличительную особенность русской философии — убеждение в непосредственном постижении реально­сти, или интуитивизм. Как отмечал известный историк философии Н.Лосский, «обостренное чувство реальности, противящейся субъ-ективированию и психологизированию содержания восприятия предметов внешнего мира, является характерною чертой русской философии». «Идеал целостного знания, т.е. органически всесторон­него единства его, возможен не иначе, как под условием, что субстанциональный аспект мира (чувственные качества), рациональный аспект его (идеальная сторона мира) и сверхрациональные начала даны все вместе в опыте, сочетающем чувственную, интеллектуаль­ную и мистическую интуицию. Выделяя различные уровни реаль­ности — надрациональный, рациональный и сверхрациональный, — русская религиозная философия называет и соответствующие им способы постижения: сердцем, рассудком (наукой), верой (интуи­цией).

Русский философ А.Хомяков рассматривал веру в качестве некоего предела внутреннего развития человека. Хомяков не отвергал науку, не противопоставлял веру и знание, а иерархизировал их отношение: сначала знание, затем вера. Именно недостижимость абсолютного знания является постоянным условием существования веры. Хомяков был уверен, что всякая живая истина, а тем более истина божественная, не укладывается в границах логического по­стижения. Она есть предмет веры не в смысле субъективной уверен­ности, а в смысле непосредственной данности. У Хомякова вера не противоречит рассудку, она даже нуждается в том, чтобы бесконеч­ное богатство данных, получаемых благодаря ее ясновидению, под-вергалось анализу рассудка; только там, где достигнуто сочетание веры и рассудка, получается всецельный разум. По Хомякову, вера, по сути дела, есть интуиция, т.е. способность непосредственно по­знавать подлинное живое бытие. И только в соединении с верой разум возвышается над отдельным мнение и мышлением, преоб-разуясь в цельное соборное сознание.

Н.Бердяев считал, что существует три возможных решения вопроса о взаимоотношении знания и веры:

• верховенство знания, отрицание веры;

• верховенство веры, отрицание знания;

• дуализм знания и веры.

Эти и подобные суждения акцентировали внимание на недос­таточности чисто рассудочного, рационального способа отношения к миру, на острой потребности в основаниях, которые бы вышли за пределы диктата знания и воли, были бы внутренними, лично-стно глубинными регулятивами человеческой жизнедеятельности.

Оформившаяся в рамках русской философии идея всеединст­ва предполагала всеохватывающий синтез как со стороны жизни, так и со стороны мысли, со стороны знания и веры. Идея всеедин­ства, понимаемая как «все едино в Боге», была центральной в философии Вл. Соловьева. Однако при таком подходе Бог лишает­ся антропоморфных характеристик и понимается как космический разум, сверхличное существо, особая организационная сила. Гно­сеологический аспект идеи всеединства проявляется в утвержде­нии потребности в цельном знании. Цельность предполагает органичное объединение трех разновидностей знания: научного (фило­софского), эмпирического (научного) и мистического (созерца­тельно-религиозного). Таким образом, русская философия предла­гает весьма оригинальный проект гносеологии, который и по сей день ждет своего исполнения.

ЛИТЕРАТУРА

1. Лосский И.О. История русской философии. М., 1994.

2. Бердяев Н.А. О русской философии. В 2-х ч. Омск, 1991.

3. Кураев А. О вере и знании без антиномий //Вопросы философии. 1992, № 7.

4. Соловьев B.C. Вера, разум и опыт//Вопросы философии. 1994, № 1.

5. Вайнгартнер П. Сходство и различие между научной и религиозной верой//Вопросы философии. 1996, № 5.

Дата добавления: 2014-12-07