Предназначение конституционных законов

И РОССИЙСКИЙ КОНСТИТУЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС

ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ КОНСТИТУЦИИ

Любая конституция независимо от того, писаная она илинеписаная, занимает (должна занимать) в обществе особое место в силу своего идеального предназначения. «Особость» конституции заключена прежде всего в её универсальности. При этом универсальность конституции как источника права и универсальность конституционного права как ведущей отрасли права – одно целостное явление. Если национальное законода­тельство – форма существования правовой материи, то конститу­ция – «форма форм». Недаром её именуют основным законом, законом законов. Предмет конституционного воздействия равен предмету национального права: конституция может и должна работать везде, где работают другие нормативные правовые источники национального права (применительно к конституци­онному праву в целом данное положение было раскрыто в гл. 1 настоящей монографии). Развитаяконституция содержит в себе главные генетические коды национального права; она в опреде­ленной плоскости тождественна последнему (какова конститу­ция, таково и право; каково право, такова и конституция). Отсюда помимо непосредственного регулирования общественных отношений в качестве обычного нормативного источника кон­ституция в содержательном плане воздействует на все отрасли национального права, а в плане формально-структурных зави­симостей – на отраслевое законодательство.

Кроме того, конституция (конституционные законы) тяготе­ет к закреплению принципиальной модели общественно-государственного устройства, выступая актом не столько государства, сколько всего общества. В этом проявляется идеологическая природа конституции, дополняющая её собственно юридическую природу. По ходу развертывания цивилизационных процессов отдельные общества и государства, достигая значительной внут­ренней сложности, дифференцированности, осознали потребность выработки особых средств сохранения своего единства и закреп­ления стратегических ориентиров развития. Таким средством и стали конституционные законы. Но будучи юридико-идеологическим средством, направленным на моделирование общества как единого организма, не сводимого к своей государственной оболочке, конституционные законы начали развиваться как акты надгосударственные, ограничивающие государственную волю и го­сударственный произвол. Конституционные законы приобрели также ярко выраженное духовно-нравственное содержание. В ме­ханизме сопряжения права и морали (нравственности), духов­ных ценностей они играют важнейшую роль.

Конституция в обществе – главный юридический документ, соединяющий силовые процессы с господствующей или официаль­но декларируемой моралью. С помощью конституции происходит и перевод на язык права доминирующих в обществе культурных ценностей. Если право призвано выражать социальный компромисс, ба­ланс разных общественных сил, то в первую очередь эту задачу решает конституционное законодательство, поскольку именно в нем сфокусированы главные интересы социальных субъектов[20]. Конституция – основное поле для поиска общественных ком­промиссов. Сила конституции заключается в обеспечении хотя бы минимального баланса всех групп общественных запросов, такого баланса, который даже не будучи справедливым, удер­живает граждан от силового противоборства, агрессивных форм заявления и отстаивания собственных интересов. Конституции можно простить многие её недостатки, если она остается практи­чески единственным средством, удерживающим общество от внутренних силовых противоборств. Однако, чтобы ценить дан­ное качество конституции, его надобно видеть. Такого видения современному российскому обществу, пока еще не достает, примером чему может служить «судьба» прежней российской Конституции после государст­венного переворота осенью 1993г. Оказалось, что оцениваемая многими как «утопичная», «заидеологизированная», «противо­речивая» Конституция все-таки, на наш взгляд, обеспечивала классовый мир и бескровное решение острых политических конфликтов. После её перечеркивания президентским указом в стране пролилась кровь, была насильственно нарушена система представительных учреждений, до опасной отметки подскочил уровень регионального сепаратизма.

Имеются большие сомнения в том, была ли принята де-юре на декабрьском референдуме 1993 г. новая Конституция страны, одна­ко то обстоятельство, что государственно-политический кризис завершился заполнением пустующего конституционного про­странства, можно оценивать как наилучший из всех наихудших вариантов, которые порождаются государственными переворотами. Если общество ввиду глубокого внутреннего противостояния различных политических сил не способно возвратиться к преж­ней легитимной конституции, оно должно и вправе использо­вать все наличные средства для восстановления нормальной жизнедеятельности, в том числе принятие новой конституции. Конечно, важно, чтобы в обрисованных условиях новая и старая конституции не противопоставлялись, а их разрыв воспринимался как трагедия, требующая осмысления и формулирования соответ­ствующих выводов на будущее.

Конституция как универсальный акт не может не решать проб­лему соотношения в общесоциальном масштабе начал традици­онализма и модернизма, культурно-исторической (в самом ши­роком смысле) преемственности и введения в социально-эконо­мическую, политическую, духовную жизнь общества ценностей иных народов и культур, что делает конституционный процесс внутренне противоречивым. С одной стороны, конституция эф­фективна, когда отражает существующий общественно-полити­ческий строй, соответствует быстро меняющимся общественно-политическим реалиям. С другой – конституция (в отличие от других законов) отвечает за сакрализацию наиважнейших обще­ственных устоев, что требует от неё долговременной стабиль­ности. Конституция, пережившая несколько людских поколе­ний, начинает восприниматься людьми как фактор социальной среды, который им не дано менять и который ценен сам по себе, а не как некое прикладное средство, и это резко усиливает её действенность.

Конституция призвана не только находить и выражать общие интересы действующих в обществе сил, но и соединять многие поколения. Одна из идеальных функций конституции – обеспечение многопоколенной стратегической преемственности в обществе. Необходим, следовательно, поиск путей, которые позволят обеспечить одновременно и историческое «затверде­ние» конституционного материала, и его непрерывное соответ­ствие вечно изменяющейся общественно-политической практи­ке. Вот фундаментальная задача, которая в её научно-теорети­ческом аспекте имеет широкий междисциплинарный характер и не может быть решена в рамках только правоведческих и государствоведческих исследований.

К сожалению, возможная эффективность конституции как сакральной ценности российским обществом по-настоящему не осознана. До последнего времени страна шла путем активного изменения конституционного законодательства, меняя одну конституцию на другую. Стремление к изменению действую­щей Конституции РФ наблюдается и сегодня. Однако мировая конституционная практика, да и накопленный нами опыт позволяют перейти к безболезненному сопряжению неизмен­ности и подвижности конституционного текста. Конституцию можно менять не за счет изменения её текста, её привычных и уже дошедших до людей формулировок, а за счет её нового истолкования, например в рамках конституционно-судебных процедур. Конституцию стоит уподобить здесь религиозным текстам, изменение которых кощунственно, но которые в разные эпохи верующими понимаются, интерпретируются неодинаково (в идеале конституция – юридическая «библия», позволяющая менять свое содержание, но не форму, не текст).

Широко распространено мнение о долговременной стабильно­сти Конституции США 1787 г., в которую за время её действия было внесено всего 26 поправок. Однако не надо забывать, что её содержательный аспект постоянно изменяется Верховным Судом США. Так, американская Конституция ничего не гово­рит о праве политических партий на существование, но данное право в качестве подразумеваемого положения выведено Вер­ховным Судом из формулы о свободе слова, собраний, петиций Поправки 1 [21].

Нетрудно себе представить аналогичную ситуацию на почве нашей политической и правовой культуры Она могла бы иметь два возможных исхода при решении обозначенной проблемы в зависимости от политической конъюнктуры: 1) писаная кон­ституция страны не предусматривает норм о праве политичес­ких партий на существование, следовательно, создание и дея­тельность последних недопустимы; 2) политические партии – неотъемлемая составная часть демократической формы правления и отсутствие упоминания о них в конституции страны означает необходимость радикального изменения её текста. В нашей стране за последние два десятилетия наблюдались оба подхода, и в конечном счете первый уступил место второму.

На расширение полномочий Президента США по сравнению с конституционно закрепленными обращает внимание К. Санстейн. Он указывает, что один из способов такого расширения кроется в судебной практике: «Одним из достоинств американ­ского конституционного опыта является процесс принятия судебных решений от дела к делу, дающий новое значение конституционным положениям через тесное взаимодействие с каждым отдельным делом»[22].

Юридическое толкование – это способ не только выявления; смыслов, противоречий, недостатков толкуемого закона, но и их устранения, а также попытка наделения закона новыми смыслами, ранее из него не извлекавшимися, т. е. попытка «продуктивного расширения закона». Очень хорошо, что с началом работы Конституционного Суда в России появился государственный институт, способный обеспечить тонкое, интерпретационное изме­нение действующей Конституции страны. Кстати, Конституционный Суд был создан до принятия Конституции 1993 г. и при желании конфликтующих сторон вполне бы мог снять в актах толкования те противоречия, которые прежней российской Кон­ституции ставились в вину (между нормами о полновластии Съезда народных депутатов и о разделении властей и т. д.).

Одновременное обеспечение конституцией стабильности и из­менчивости за счет активизации процесса конституционного толкования в ходе правоприменительной практики порождает вопрос о возможности произвольного, субъективистского истол­кования конституционных норм управомоченными субъектами.

Полностью такие сомнения, конечно, не развеять. Показатель­но, что об опасности субъективизма в истолковании конститу­ционных положений говорят сами судьи Конституционного Суда РФ.

Так, в своих особых мнениях по делу о толковании ряда статей Конституции РФ, содержащих понятия «общее число депутатов Государственной Думы» и «общее число членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы», судьи Г. А. Гаджиев и Б. С. Эбзеев настаивали на признании юриди­ческой некорректности того варианта толкования, к которому пришел Конституционный Суд. Б. С. Эбзеев, в частности, по­считал, что подход, к которому склонилось большинство судей, связан с отрывом воли законодателя от словесной формы её выражения, что усиливает опасность произвольного обращения с толкуемой нормой, а Г. А. Гаджиев усмотрел в толковании понятия «общее число депутатов Государственной Думы» как числа депутатов Государственной Думы, установленного ч. 3 ст. 95 Конституции (данная норма определяет число депутатов, подлежащих избранию в Думу), применительно к процедурам принятия Думой постановлений недопустимое вторжение в пол­номочия палаты решать вопросы внутреннего распорядка и при­нимать Регламент[23]. Однако юридическое толкование само по себе нацелено на извлечение из нормативных источников их действи­тельного, пусть внешне и не явно выраженного содержания, а не на привнесение в последние того, чего в них нет и не может быть. Отсюда субъективизм совсем не имманентен процедурам толкования и следует лишь при конструировании таких процедур закладывать в них специальные гарантии, исключавшие произвол официальных толкователей закона.

Обращение к интерпретационным технологиям совершенст­вования конституционного законодательства и органичного соединения в конституционном процессе начал устойчивости и изменчивости требует наличия ряда условий, без которых возможности интерпретационных технологий просто не будут востребованы. Среди упомянутых условий назовем два основных.

Во-первых, в обществе должны сложиться влиятельные группы, заинтересованные в общественно-политической стабиль­ности, осознающие этот свой интерес и способные противостоять превращению в общесоциальную тенденцию устремлений отдельных групп к крайнему консерватизму и радикальному модер­низму. Другими словами, необходимо, чтобы в обществе сло­жился так называемый средний класс. А это уже проблема во многом социально-экономическая.

Во-вторых, конституционные тексты должны быть в достаточ­ной мере юридизированы и в своих идеологической и духовно-нравственной составляющих не содержать положений, выражаю­щих узкогрупповые интересы отдельных слоев: классов, этносов, профессиональных сословий. Узкогрупповая идеологическая и иная нацеленность конституции всегда будет побуждать кон­ституционно «обделенные» группы к пересмотру её положений.

Иногда конституционному законодательству, в том числе действующей Конституции страны, ставят в упрек абстракт­ность многих конституционных предписаний, сложность прило­жения последних к конкретным жизненным затруднениям. Как, например, гражданам воспользоваться нормой о праве каждого на благоприятную окружающую среду (ст. 42) или формулиров­кой о том, что ничто не может быть основанием для умаления достоинства личности (ст. 21)? И все же абстрактность консти­туционных норм скорее благо, чем недостаток.

Во-первых, нельзя заранее нормативно упорядочить все возмож­ные проявления жизнедеятельности, а следовательно, в правовой системе должны быть такие средства, которые при отсутствии конкретных норм разрешения нестандартных ситуаций (еще не урегулированных правом, слабо урегулированных и т. д.) могут использоваться для разрешения подобных ситуаций в ходе конкре­тизации собственного содержания. Именно на этом и специализи­руются конституционные нормы, предназначенные для ликвидации «белых пятен» правоприменительной практики.

Безусловно, непосредственное применение конституционных норм для упорядочения фактических общественных отношений требует развитого гражданского и профессионально-юридичес­кого правосознания, дает эффект не сразу, а по мере складыва­ния соответствующей судебной практики. В свою очередь и правосознание, и судебные прецеденты вырабатываются в те­чение долгих лет при условии стабильности конституционного законодательства. Значит, нам мало решить проблему стабили­зации Конституции - необходим еще упорный труд на благо развития отечественной правовой культуры, массового и эли­тарного правосознания.

Во-вторых, конституция не только закрепляет права, свободы, обязанности, компетенцию социальных субъектов, но и стимули­рует совершенствование отраслевого законодательства, нацеливает его на детализацию собственного содержания применительно к конкретным историческим условиям. Конституция – та суть, которая в разных общественно-исторических условиях требует несовпадающих нормативных решений однотипных ситуаций. Понятно, что названная роль предполагает помимо стабильно­сти конституции высокую юридическую абстрактность её поло­жений.

Совершенствование детализирующего российскую Конститу­цию законодательства – проблема, в рамках которой много уже сделано, но еще больше предстоит сделать. Российские консти­туционные нормы содержат прямую директиву законодателю об издании более пятидесяти крупных актов, прежде всего федераль­ных законов[24]. Конституционное указание на необходимость при­нятия тех или иных актов или нормативного регулирования определенных вопросов имеет специфическое юридическое содер­жание: упоминаемые в Конституции РФ акты должны быть приняты, а ориентиры нормативного регулирования реализова­ны; после принятия актов, развивающих конституционные поло­жения, эти акты не могут упраздняться, если такое упразднение не связано с их одновременной заменой аналогичными актами. Таким образом, Конституция РФ – это своеобразный план зако­нопроектных работ, главный фактор развития и систематизации отечественного права.

Дата добавления: 2014-12-27