Список партий, имеющих право участвовать в выборах на 12.07.2005 4 страница

Хартленд – это средоточие континентальных масс Евразии. Это наиболее благоприятный географический плацдарм для контроля над миром. Геополитическое понятие «осевого региона» географически тождественно России.

Маккиндер иерархизирует планетарное пространство через систему концентрических кругов. Береговые пространства Евразии образует пояс наиболее интенсивного развития цивилизации, который Маккиндер называет его «окраинным полумесяцем». Далее находится «внешний пояс», представляющий собой зону культурно отличную от материковой массы.

Маккиндер считал, что основной задачей англосаксонской политики (задачей «внешнего полумесяца») является недопущение возникновения стратегического континентального союза вокруг «осевого региона», для чего следует постоянно отрывать части берегового пространства от «хартленда». Кроме того, следует не допускать союза народов находящихся по обе стороны «колыбели потрясений» (района между Уралом и Кавказом). Поэтому Маккиндер опасался как России, так и Германии. Постоянный страх того, что Россия может захватить проливы в Средиземное море, подчинить Турцию и выйти к Индии постоянно довлеет над внешней политикой Великобритании.[126] Но в целом Маккиндер, приводя в пример неудачные войны Карла XII и Наполеона, признавал «хартленд» непобедимым.

Один из основателей русского эмигрантского движения евразийцев географ и экономист П.Н. Савицкий заложил основы российской школы геополитики.

Если Макиндер рассматривал различные версии контроля берегового пространства евразийского материка со стороны Великобритании и США с тем, чтобы управлять ею стратегически, то Савицкий, признав эту модель, рассмотрел ее с точки зрения российских национальных интересов. Будучи в свое время помощником П. Струве в правительстве Врангеля, Савицкий утверждал, что кто бы не победил в Гражданской войне «белые» или «красные», - все равно Россия будет противостоять Западу и создаст «Великую Империю».

Другой видный деятель евразийства – Н.С. Трубецкой в книге «Европа и человечество» выстроил дуалистическую модель международной политики, основываясь на формуле: «Европа против человечества». У Трубецкого «Европа» и «человечество» выступают в качестве типологических антиподов. Человечество – это совокупность традиционных обществ, живущих прямо или завуалировано в согласии с нормами «Традиции». Европа же есть агрессивная аномалия, стремящаяся навязать остальным странам продукты локального развития в качестве некого универсального. Трубецкой показывает, что претензии романо-германской культуры на превосходство и универсализм являются проявлением чистого произвола: они несостоятельны, бездоказательны и голословны.

По мнению Трубецкого, европейцы просто привязывают свои чисто «этнографические» идеи к произведениям материальной культуры, которые можно назвать универсальными (средства передвижения и оружие). И в этом смысле другие (неевропейские) народы оказываются в ситуации логической ловушки. Любые попытки сопротивления требуют современного оружия, для его производства нужна современная промышленность, современная промышленность требует развития прикладных наук, а те, в свою очередь – развития наук гуманитарных. Следовательно, и в случае не оказания сопротивления и в случае сопротивления Европе, европеизация неизбежна. Выход Трубецкой видел в борьбе не внешней, а внутренней, то есть центр тяжести борьбы человечества против Запада, по его мнению, должен быть перенесен в область психологии интеллигенции неевропейских народов.

Николас Спайкмен был продожателем теории адмирала Мэхена. Он смотрел на геополитику не как на науку, а как на аналитический метод, позволяющий выработать эффективную международную политику. Осмыслив превращение США в сверхдержаву после второй мировой войны, в противовес понятию хартленда ввел понятие «римленда» (от английского «обод», «край»), включающего Западную Европу, Турцию, Ближний и Дальний восток.

«Хартленд» по Спайкмену, это лишь потенциальное пространство, получающее культурные импульсы из береговой зоны, а не наоборот. Он не выполняет никакой самостоятельной функции и не дает импульса истории. В силу того, что США Атлантическим и Тихоокеанским побережьями обращены к обеим сторонам евразийского «Римленда», а через Северный полюс — к «Хартленду», то, делает вывод Спайкмен, они занимают геополитически очень выгодное центральное положение. И чтобы контролировать все побережье - «Римленд», СШАдолжны сохранять и преумножать трансатлантические и транстихоокеанские базы на соответствующей ударной дистанции.

Спайкмен ввел новую категорию — «Срединный океан», который выступает у него как «внутреннее море», каковым в Древнем мире и в Средние века было Средиземное море. Он выделяет особую геополитическую реальность — «атлантический контингент», связанный общностью культуры западноевропейского происхождения, идеологией либерального капитализма, демократией, единством политической судьбы.

Мозгом нового атлантического сообщества становятся Западная Европа и пояс Восточного побережья США (особенно Нью-Йорк), главным силовым механизмом континента — США, располагающие мощным военно-промышленным и торговым потенциалом. Европа - придаток США: экономический, военный, интеллектуальный. Ее роль, политическая суверенность европейских государств должны сокращаться. Власть на континенте постепенно перейдет к особой структуре, объединяющей лидеров всех «атлантических» пространств. Главную роль в этой структуре, безусловно, будет играть США.

Спайкмен был сторонником применения силы в международных отношениях. Сила, по его мнению,— необходимая составная часть всякого политического порядка: в мире международной иерархии внешняя политика должна иметь своей целью, прежде всего улучшение или, по крайней мере, сохранение сравнительной силовой позиции государства. Сила, в конечном счете, составляет способность вести успешную войну. США, расположив в нужных точках «римленда» свои военные базы, получают возможность контроля над «хартлендом». Подобная биполярная модель, представляясь одним исследователям объективно обусловленной, а другим – навязанной народам, существовала в течение полувека; она рухнула вместе с Советским Союзом, открыв возможность альтернативного развития мира.

Со стороны безусловных приверженцев западной цивилизации в настоящее время существует несколько магистральных линий, которые, понимая Запад в качестве безусловной цивилизационной ценности, по-разному видят положение вещей в современном мире.

1) В начале 90-х гг. XX в. американский политолог Френсис Фукуяма (работы: «Конец истории» - 1989 г., «Доверие. Социальные добродетели и социальное благосостояние» - 1995 г., «Великий разрыв» - 1999 г., «Наше постчеловеческое будущее» - 2002 г.) обосновал идею монополярного мира, где господствует Запад и только Запад реально существует. Это является концентрированной позицией Демократической партии США. В Европе подобный проект развивает Ж. Аттали, рассматривая «конец истории» (в работах «Три мира», «История времени», «Краткая истории будущего» и др.) в мессианской перспективе. Отказ от будущего и насильственное противодействие глобализации, по его мнению, погрузит человечество в пучину регрессивного варварства и «гиперконфликт».

Ф. Фукуяма исходит из предпосылки, что условия подобной интеграции в планетарном масштабе налицо, что общим знаменателем для такой интеграции служат всеобщая тенденция к победе либеральных ценностей и прав человека, распространение рыночных принципов организации экономики в различных странах и обществах. Идея монополярного мира пренебрегает «пережитками» традиционных обществ (религия, этническая принадлежность, этические нормы, социальные иерархии), считая, что в однородном технотронно-информационном поле Земли они унифицируются.

2) В противовес Ф. Фукуяме, Сэмюэл Хантингтон обосновал идею столкновения цивилизаций (иудейско-христианской, исламской и буддисткой).

С. Хантингтон рассматривает наличную ситуацию в мире пессимистично, считая что верховенство западного мира на практике наталкивается на серьезные преграды. Сторонники данной концепции указывают, что крах Советского Союза – основного врага Запада, привел не к демократизации и либерализации незападного мира, а к появлению (в том числе и на территории бывшего СССР) множества религиозных и этно-национальных образований, не проявляющих тенденции к отказу от самобытности. Предпосылки для «конца истории» не созрели, миру предстоит этап цивилизационных конфликтов. Западный мир на это время должен превратиться в «крепость», которая переживет войну цивилизаций и объединит мир.

3) Третья из альтернатив предусматривает построение многополярного мира, в рамках которого будут существовать несколько центров силы: США, Россия, Япония, Европа, Китай и Индия. Активными стронниками данной концепции являются Г. Киссинджер и Е.М. Примаков. [127]

4) Идея полицентрического миропорядка высказана К.С. Гаджиевым, который исходит из того, что трактовка любого феномена в терминах полярности теснейшим образом связана с его предельным противопоставлением. Современный миропорядок, считает К.С. Гаджиев, формируется благодаря самонастройке системы. В нем мы не можем видеть полюса, а фиксируем центры, конкуренция между которыми носит сложный и многоаспектный характер. Создание блоков и группировок в системе будет не раз и навсегда заданным, а практически бесконечным.[128]

Все геополитические модели рассматривают мир слишком односторонне, не учитывая, например, влияние такого мощного фактора как национализм. В этом смысле характерен научный спор С. Хантингтона и З. Бжезинского по поводу нахождения Украины в политической орбите России.[129]

В книге «Великая шахматная доска» один из создателей концепции «атлантизма» Збигнев Бжезинский в предельно ясной и лаконичной форме изложил стратегию установления асимметричного господства США в Евразии. Бжезинский рекомендует Соединенным Штатам при­держиваться примирительной линии со всеминациями, исключая Россию. Констатируя, что подлинный конт­роль Соединенных Штатов над Евразией зависит в первую очередь от согласия Европы и Японии, он рекомендует упрочить этот контроль, наделив Японию скорее всемирной, чем азиатской, ролью и заняв позицию понимания в отношении европейского строи­тельства. Пока Европа и Япония признают американское ли­дерство, «империя» неуязвима. В ближней сфере ее влияния концентрируется основная экономическая и технологи­ческая мощь мира. За пределами этой стратегической сердцевины Бжезинский рекомендует примири­тельную позицию в отношении Китая, возможное сопер­ничество которого - проблема отдаленного будущего, и по отношению к Ирану, вероятная эволюция которого вряд ли приведет к конфронтации. Зажатая междуЕвро­пой и Японией, отрезанная от Китая и Ирана, Россия должна потерять все возможности своего воз­действия на Евразию. Америка, един­ственная супердержава, должна проявлять понимание в отношении всех держав второго плана, с тем чтобы окончательно ликвидировать единственную, непосред­ственную угрозу ее гегемонии - Россию.

На Западе у З. Бжезинского немало последователей. В 1996 году в Великобритании году вышла книга Каспера Уайнбергера (министра обороны США в администрации Рональда Рейгана) и Питера Швейцера «Следующая война». В своей книге К. Уайнбергер и П. Швейцер приводят список «агрессоров», угрожающих «свободному миру». Ими потенциально являются арабы, иранцы, латиноамериканцы и т.д. и даже демократические страны, такие, как Япония и Мексика. В число потенциальных агрессоров входит и Россия. По предположениям авторов, пришедший на смену Б.Н. Ельцину могущественный российский президент достигнет технологического прорыва в области противоракетной обороны и вторгнется через страны Балтии в Польшу (параллельно, по территории США будет нанесен ядерный удар).

Ранее Швейцером в книге «Победа» была детально (на основании рассекреченных материалов) описана стратегия подрыва экономической и военной мощи СССР, утвержденная Р. Рейганом в 1983 году. Она была направлена против ядра советской системы и содержала в себе:

· тайную финансовую, разведывательную и политическую помощь движению «Солидарность» в Польше, что гарантировало сохранение оппозиции в центре Советской империи;

· значительную военную и финансовую помощь движению сопротивления в Афганистане, а также поставки для моджахедов, дающие им возможность распространения войны на территорию Советского Союза;

· кампанию по резкому уменьшению поступления твердой валюты в СССР в результате снижения цен на нефть в сотрудничестве с Саудовской Аравией, а также ограничение экспорта советского природного газа в Европу;

· всестороннюю психологическую войну, направленную на то, чтобы посеять страх и неуверенность среди советского руководства;

· комплексные акции мирового масштаба с применением тайной дипломатии, с целью максимального ограничения доступа Советского Союза к западным технологиям;

· широко организованную техническую дезинформацию с целью разрушения советской экономики;

· рост вооружений и поддержание их на высоком техническом уровне, что должно было подорвать советскую экономику и обострить кризис ресурсов.

Теоретическая обработка данных произведений была проведена бывшим премьер-министром Великобритании, одним из признанных лидеров неоконсерватизма Маргарет Тэтчер, написавшей предисловие к «Следующей войне». М. Тэтчер выделяет три аспекта современной международной политики:

· всегда будет достаточно агрессоров, угрожающих демократии;

· необходимость военного превосходства демократических государств над возможными агрессорами;

· военное превосходство должно быть, прежде всего, превосходством технологическим.

В итоге М. Тэтчер пишет: «Война может начаться по множеству различных причин. Но худший вариант происходит, если государственные власти считают, что могут достичь своих целей без войны или путем войны ограниченной». Таким образом, в интерпретации неоконсерваторов, мирный переход к демократии не предусматривается.

В начале XXI века обладание ресурсами, широкое распространение недорогого, и не менее от этого смертоносного вооружения (в том числе и оружия массового поражения) существенно изменили баланс между «сверхдержавами» и «слабыми» государствами. Все большее влияние приобретают и «анонимные» участники международных отношений, не признающих никаких принципов международного права. После атаки террористов на Нью-Йорк 11 сентября 2001 г., Ф. Фукуяма несколько пересмотрел свои взгляды, заявив, что мир находится лишь в «начале конца истории». Конец истории, который чаще всего и называют просто глобализацией, в новой версии теории Фукуямы стал растянутым во времени процессом, за который нужно сражаться.

В настоящее время США с предельной ясностью осознают себя наиболее успешным вариантом «народа моря», апогеем торжества либерализма и торгового могущества. В середине 90-х гг. XX в. официальный Вашингтон разделил страны земного шара на четыре категории: «стержневые» (верные союзники), «переходные» (желающие ими стать), «неудачники» (перманентно страдающие от внутренних неурядиц) и «изгои» (враги). В полном соответствии с обновленной теорией Фукуямы была поставлена задача – перевести все государства мира в категорию «стержневых» стран.

Россия оказалась перед дилеммой: признать торжество глобализации и играть по ее правилам, или не признавать этого никогда. По версии Фукуямы, ответом глобализации может быть только авторитаризм, фашизм, крайний национализм или радикальный ислам. Российская Федерация не желает иметь с этими явлениями ничего общего, но и признавать торжество глобализации также не спешит. Таким образом, наша страна оказалась в весьма непростой ситуации. У России имеется гигантский потенциал: ресурсы, ядерное оружие, традиционные пассионарность и державный патриотизм русского народа. Но по другим параметрам: информатизация, логистика, финансы, жизненный уровень населения – наша страна отстала, и не воспринимается на Западе как равный партнер.

В начале XXI в. Россия вынуждена выжидать, дожидаясь пока слабое место в теории Ф. Фукуямы не покажет всему миру, что монополярности нет и быть не может. А такое слабое место есть – это вера в единство Западного мира на основе общности ценностей; на практике же – это не совсем так. Западная Европа после второй мировой войны, с геополитической точки зрения, стала своеобразной береговой зоной, занимающей промежуточное положение между народами моря и народами суши. Такое положение предполагает выбор союзника. Пока существовал Советский Союз, Европа солидаризировалась с США на основе общности либеральных ценностей и интересов. В настоящее время общность ценностей сохраняется, но интересы все больше расходятся: Европа предъявляет свои претензии в отношении Ближнего Востока, Средиземноморья, Черной Африки и т.д. в качестве независимого от США центра силы. США постоянно подменяют общие интересы Евро-Атлантической цивилизации своими собственными, а сама объединенная Европа демонстрирует на фоне событий в Ираке неспособность действовать как единое целое.

Раскол западного мира открывает перед Россией возможность альтернативных действий на «европейском» и «американском» направлении. Российская Федерация находится на определенной развилке в своих отношениях с Европой. В течение нескольких лет наша страна пыталась наладить равноправные отношения с Европейским Союзом, но интенсивность диалога с объединенной Европой оказалась низкой. Вхождение в Европу, в смысле соответствия критериям членства в Европейском союзе, для современной России – это дело необозримого будущего. Перспектива членства России в ЕС реально отсутствует не только вследствие общей социально-экономической отсталости страны. Россия слишком велика, чтобы, став членом Евросоза, не занять в нем доминирующее положение, что не может устроить европейцев и особенно евробюрократию.

Российская сторона оценила экономические потери от вступления в ЕС стран Восточной Европы в сумму от 150 млн. до 300 млн. евро в год, потеряв выгодные контракты по поставке в Европу немногочисленных конкурентоспособных товаров. Россия озабочена практикой антидемпинговых расследований, жестким визовым режимом в отношении российских граждан и правами русскоязычного населения стран Балтии. В 2007 г. истек срок действия соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС. Этот документ был подписан в своеобразную эпоху слабости России и ее «очарования» Западом. Кроме того, большинство пунктов соглашения уже фактически выполнено (в этом документе не зафиксировано ничего выдающегося: Россия и ЕС объявили друг друга сторонами с режимом наибольшего благоприятствования в торговле за исключением ряда товаров).

Перейти к определенному консенсусу насчет уровня будущих отношений Европы и России пока не удалось. Они утонули во множестве нерешенных проблем: транзите в Калининградскую область, визовом режиме, тарифах за пролет лайнеров европейских авиакомпаний над российской территорий, спорах о санитарных нормах на продукты питания, претензиях восточноевропейских стран и т.п.

И хотя страны ЕС крайне заинтересованы в поставках энергоносителей, стратегия сближения с Европой может оказаться для России пока нереалистичной, хотя двусторонние взаимовыгодные контакты с отдельными европейскими странами должны всячески развиваться.

Что же касается отношений с Соединенными Штатами, то Россия теоретически может присоединиться к многочисленному лагерю американских недругов, нанести этим ущерб своему вечному геостратегическому конкуренту, но лишиться возможности защищать собственные интересы. Противостояние с США стоит весьма дорого. Но поскольку американцы уважают только сильных партнеров, Россия должна сохранять и совершенствовать те компоненты своей национальной мощи, на которую США обращают внимание. Противопоставление право – сила и в XXI в. не всегда эффективно.

Привязка России к НАТО, несмотря на сотрудничество с этой организацией, не рассматривается как выгодная для страны политика, поскольку может лишить Россию стратегической самостоятельности. Россия должна сохранить с Америкой ровные отношения, использовав их для борьбы с терроризмом и для укрепления своих экономических и политических позиций в ключевых геополитических регионах, испытывающих острый дефицит в безопасности.

Третьим (по порядку, но не по значению) приоритетным направлением внешней политики является Содружество Независимых Государств (СНГ), где Россия пытается сосредоточиться на поддержке интеграционных процессов. С одной стороны, заметен определенный прогресс в этом направлении (приято решение о слиянии организаций ЕврАзЭС и центрально-азиатского экономического сотрудничество в одну структуру). Подобное стало возможным благодаря позиции Узбекистана, режим которого испытывает дефицит безопасности, но разошелся с Западом по поводу допустимости отдельных методов осуществления политики.

С другой стороны, постепенно началось видимое падение влияния России в этом геостратегическом регионе, что нашло свое выражение в «цветных» революциях. СНГ представляет собой поле борьбы элит, экономические интересы которых тесно переплетены с политическими. Элиты стремятся защитить капиталы, «заработанные» в середине 90-х гг. ХХ в. или получить доступ к новым ресурсам, и в качестве средства легитимации выбирают в ряде случаев тесное сотрудничество с Западом на фоне открытого противопоставления себя России.

Особенно сложная ситуация сложилась в отношениях России и Грузии: дипломатические отношения разорваны, территории Абхазии и Южной Осетии служат зоной бесконечных военных провокаций.

После «оранжевой революции» на Украине, когда кризис легитимности власти плавно перетек (был преобразован) в системный кризис, политическая элита этой страны до конца не определилась с перспективами создания единого экономического пространства с Россией, Белоруссией и Казахстаном, но это не значит, что Россия должна отказаться от этой идеи в принципе. Российский капитал активно продвигается в страны СНГ. Одновременно России необходимо выделить средства на предоставление стипендий перспективной молодежи этих стран для обучения в ведущих российских вузах, на PR-проекты, формирующие позитивный имидж нашей страны – только так можно оказать воздействие на элиту и население стран СНГ, привлечь их на свою сторону.

Последнее направление российской внешней политики продиктовано исключительно прагматическими соображениями. Китай и Россия не могут быть младшими партнерами друг друга. Китай – это самостоятельная, стремительно растущая величина, реальный претендент на то, чтобы к середине XXI в. бросить вызов США. В 2002 г. юридически зафиксировано полное и окончательное решение пограничного вопроса, к которому Россия и Китай шли более 40 лет.

Вместе с глобализаций мировой экономики растет обмен между западным и восточным побережьем Евразии. Наибольшее воздействие на мирохозяйственные связи в XXI в. Китай может оказать как импортер энергоресурсов, поэтому энергетика является наиболее перспективным направлением российско-китайского сотрудничества. Азиатско-Тихоокеанский регион является наиболее динамичным, с точки зрения развития экономики, регионом мира. Только тесное сотрудничество со странами азиатско-тихоокеанского региона может реально способствовать развитию потенциала российского Дальнего Востока и Сибири.

После победы либерально-демократического капитализма в «холодной войне» казалось, что эта победа окончательная. В начале XXI века стало ясно, что соревнование не окончено: существует другая, не менее привлекательная для развивающихся стран модель экономически эффективного и политически приемлемого для большинства населения планеты авторитарного капитализма. Эксперты по-новому взглянули на историю XX века, поставив вопрос об исторической перспективе данной модели. Поражение авторитарной Японии и тоталитарной Германии во Второй мировой войне можно рассматривать не как следствие неэффективной модели модернизации, а как итог столкновения с экономической мощью США и советским народом, готовым бороться до конца. Начало выясняться, что причиной победы либерально-демократической модели, возможно, была не демократия, а только эффективная рыночная экономика, а демократия в жестком соревновании может и проиграть.

Осенью 2008 года Ф. Фукуяма опубликовал в «Newsweek» статью под характерным названием: «Падение корпорации «Америка».[130] В ней он констатировал, что мировой финансовый кризис привел не только к банкротству компаний с Уолл-стрит, рухнул определенный набор представлений о капитализме и бренд под названием «Америка».

С начала 80-х годов XX века одной из основных статей американского экспорта были идеи слабого государственного регулирования и представлений о США как рассаднике либеральной демократии. Источником силы и влияния Америки были не только танки и доллары, но и тот факт, что для большинства людей американская модель самоуправления представлялась привлекательной альтернативой тому, как устроено их собственное общество. И они были готовы менять свою жизнь и обустраивать ее по американскому образцу, - именно этот феномен политолог Джозеф Най назвал «мягким влиянием».

В период между 2002 и 2007 годами в мировой экономике наблюдался беспрецедентный рост, и легко было не слушать речи социалистов из Европы и популистов из Латинской Америки, называвших американскую политико-экономическую модель «капитализмом для ковбоев». А теперь локомотив роста - экономика США - сошел с рельсов и грозит увлечь за собой весь мир. Хуже того, виновником произошедшего является не кто иной, как сама «американская модель». Идея демократии была дискредитирована и того ранее. Как только выяснилось, что у Саддама Хусейна не было никакого оружия массового поражения, администрация Дж. Буша попыталась найти оправдание иракской войне в виде неких «соображений свободы». Таким образом, главным оружием в войне против терроризма стала борьба за демократию. Однако разговоры о демократии кажутся многим лишь прикрытием для распространения американской гегемонии.

Ф. Фукуяма идею распространения демократии под сомнение не ставит, как и не ставит под сомнение факт «нападения России на Грузию» в августе 2008 года. Ф. Фукуяма верит, что рано или поздно американское могущество будет восстановлено. Он верит в гибкость политической системы США и упорство американского народа. В тоже время констатируется, что «с точки зрения глобальной перспективы Америка утратит статус нации-гегемона». Во многих странах американские идеи, американские советы и даже американская гуманитарная помощь станет еще менее желанной, чем теперь.

Соревнование в моделях развития ведется за ресурсы, которые будут перераспределены в пользу государств, ее олицетворяющих. Россия оказывается в эпицентре этого соревнования. Это происходит на фоне того, что она уже находится на разломах между исламской и христианской цивилизациями, между Севером и Югом, между Европой и Азией. Данные процессы происходят на фоне углубления витка глобализации, характеризующегося ростом экономической взаимозависимости, прогрессирующим выходом ситуации из под суверенного контроля слабых государств и медийной революцией, приводящей к информационной активности миллиардов людей.

На международной арене Россия и в настоящее время остается, хотя и меньшей, чем СССР, но самостоятельной величиной. В обозримой перспективе она не будет интегрирована в структуры расширенного Запада. Отказавшись от особого русского пути в развитии экономики и политической системы, Россия продолжает настаивать на самостоятельной роли в мире. Для сегодняшней России интеграция – это вхождение в мир в целом, а не объединение с какой-либо его частью.

Только многовекторность российской внешней политики дает надежду на возрождение цивилизации суши в рамках нового мира. Она не будет никому угрожать, так как будет основываться на сотрудничестве и углубляющейся взаимозависимости.

Литература

Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации. – СПб., 1994.

Антюхина-Москвиченко В.А., Злобин А.А., Хрусталев М.А. Основные теории международных отношений. – М., 1988.

Бакушев В.В. Новая Россия и Запад: процесс сближения и интеграции. – М., 1998.

Бердяев Н. Судьба России. – М., 1990.

Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. – М., 1997.

Бэттлер А. Контуры мира в первой половине XXI века и чуть далее. // Мировая экономика и международные отношения. – 2002. – № 1.

Введение в теорию международных отношений. Уч. пособ./ Под ред. А.С. Моныкина. – М., 2001.

Введение в социологию международных отношений: Уч. пособ./ Под ред. П.А. Цыганкова. – М., 1992.

Внешняя политика и безопасность современной России (1991 – 1998): Хре­стоматия: В 2 т./ Моск. обществ, науч. фонд. – М., 1999.

Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударствен­ных отношений. – М., 1999.

Василенко И.А. Политическая глобалистика. Учебник для вузов. – М., 2000.

Гаджиев К.С. Введение в геополитику. Изд. 2-е, доп. и перераб.: Учебник для вузов. – М., 2002.

Геополитическое положение России: представления и реальность / Под ред. В.А. Колосова. – М., 2000.

Глобализация как стержневая проблема грядущего мира («круглый стол») // Международная жизнь. – 2000. – № 11.

Гоулдмамн К. Международные отношения: общие проблемы // Политиче­ская наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.-Д. Клингеманна. – М., 1999.

Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество. – М., 1969.

Дата добавления: 2014-12-27