Внешняя политика России в I половине 19 века. 4 страница

Парижский договор ослаблял влияние России в зоне Черного моря, но значение России как великой державы не уменьшилось. Через 14 лет, в 1870 г., Россия отказа­лась выполнять статьи Парижского мирного договора, и он потерял свою силу.

6. Общественная и духовная жизнь России

Славянофилы и западники. В первой половине XIX в. в России формируется идеологическое осмысление суще­ствующего общественного строя. Граф С. С. Уваров и его теория официальной народности отражали и выражали самодержавную (официальную) точку зрения. Но рядом с этим возникли иные идеологические направления.

Наиболее заметными являлись два течения, представи­телей которых начали называть славянофилами и запад­никами.

Славянофилы, или в буквальном смысле «славянолю­бы», появились в России в период николаевского царство­вания. Система взглядов славянофилов сформировалась в 1830—1840-е гг. Наиболее известными деятелями этого течения явля­лись представители старинных дворянских фамилий - А. С. Хомяков, братья И. В. и П. В. Киреевские, братья И. С. и К. С. Аксаковы, Ю. Ф. Самарин.

Сосредоточением славянофильства стала Москва, где _ъ гостиных барских особняков велись оживленные споры _о России, о ее историческом пути, ее месте в мире.

С конца XVIII в. в политической жизни западноевро­пейских государств происходили резкие изменения: рево­люции, свержение монархов, введение конституций и уч­реждение парламентов. Этот процесс изменения традиционных форм жизни и организации власти не обо­шел и Россию. Восстание декабристов стало ярким тому подтверждением. Людям, искренне любившим Россию, не принимавшим ни в какой форме насильственные поли­тические действия, было отнюдь не безразлично, что ждет страну в будущем. Размышления по этому поводу сформировали исторические и политические представле­ния славянофилов. Их они распространяли в книгах и статьях. Издавали славянофилы и свои периодические издания. Наибольшую известность приобрели газеты «Москвитянин», «Русь», «Молва», «День» и журнал «Русская беседа». Расцвет славянофильства пришелся на 1840—1850-е гг. В предыдущий же период лишь осмысливались некоторые исходные социально-истори­ческие понятия, формировалось то, что позже будет названо концептуальным кругом представлений.

Славянофилы являлись высокообразованными людь­ми, прекрасно знавшими историю своего Отечества. Они имели основательные знания по истории стран Западной Европы. Сравнивая, сопоставляя и размышляя, славянофилы пришли к выводу, что Россия слишком самобытная страна, чтобы можно было считать, что она пойдет тем же путем, что и некоторые другие страны.

Уникальность исторического пути России они видели в отсутствии здесь классовой борьбы, в наличии крепкого сословного строя, в существовании сельской общины, ^в православной религии. Эти же черты они находили я в истории других славянских народов и считали, что Россия должна стать покровительницей и объединительницей всего мирового славянства под лозунгом православ­ной христианской веры и православной монархии. Эта теория получила название панславизма.

Славянофилы отрицали необходимость введения каких-либо представительных (парламентских) учреждений европейского образца и выдвинули свой известный лозунг: народу — мнение, царю — решение. Власть царя должна ос­таваться самодержавной, не зависимой ни от каких писаных законов (конституций), но вместе с тем должно существовать и тесное единение между монархом и народом. Поэтому они считали необходимым возродить Земские соборы, на кото­рых Русская земля будет доносить свой голос до царя.

Древняя, допетровская Русь представлялась славяно­филам государством мирным и патриархальным, не знав­шим социально-политической борьбы. Именно тогда, по их мнению, существовало единение царя и народа, зем­щины и власти. Резко отрицательно относились славяно­филы к Петру I и его политике европеизации страны. Они были убеждены, что в начале XVIII в. совершилось наси­лие над страной, ей были навязаны чуждые порядки, нормы и обычаи. Тогда императорская власть противопо­ставила себя земщине, государство встало над народом, а дворянство и интеллигенция оторвались от националь­ной почвы, начали усваивать заграничные вкусы и тради­ции, пренебрегать русским языком. Все это, считали славянофилы, противоречило исконному народному духу.

По их мнению, Петр I расколол страну на два чуждых друг другу мира. Один — это основная масса населения, русское крестьянство, в котором славянофилы видели основание всего общественного здания страны. Другой, антирусский мир, олицетворяли для них государственные чиновники (бюрократия), дворянская аристократия и интеллигенция.

Славянофилы призывали дворянство к сближению с простым народом, к изучению народного быта и культу­ры. Они сами немало сделали в этой области — собирали древнейшие памятники культуры и языка, старались из­дать их. Публиковали различные сборники исторических документов.

Славянофилам Россия обязана первым собранием рус­ских народных песен П. В. Киреевского и уникальным словарем великорусского языка В. И. Даля. Именно славянофилы положили начало изучению крестьянского быта, промыслов, ярмарок и т.д.

Славянофилы вовсе не были противниками техниче­ского прогресса. Они понимали важность и нужность всякого рода технических усовершенствований, высказы­вались за отмену крепостного права, за развитие торговли, промышленности, банковского дела, за строительство се­ти железных дорог. Но при этом, считали славянофилы, государство должно твердо стоять на страже националь­ных интересов, поддерживать и поощрять коммерческую деятельность отечественных купцов и промышленников. Славянофилы не стали союзниками царского прави­тельства, не превратились в опору власти. Слишком мно­гое их разделяло. Во-первых, они резко отрицательно от­носились к реально существовавшей государственной системе, видя в ней засилье бюрократии, проводящей по­литику, чуждую народу. Во-вторых, их критика Петра I и его реформ не отвечала официальным представлениям.

Существовало и еще одно, пожалуй важнейшее, обсто­ятельство, разъединявшее власть и славянофилов. Правительство не могло принять призывы вернуться в прошлое. Удаленные от государственных рычагов уп­равления люди могли строить самые увлекательные тео­рии, но те, кто находился наверху власти, прекрасно понимали, что прошлое - всегда прошлое и вернуть­ся в него можно лишь в мечтах.

Одновременно со славянофилами формировалось и дру­гое общественное течение, представителей которого на­зывали западниками. Наиболее известными фигурами здесь являлись писатели В. П. Боткин и И. С. Тургенев, историки, профессора Московского университета Т. Н. Грановский, Б. Н. Чичерин, К. Д. Кавелин.

Представители этого направления выступали и про­тив теории официальной народности, и против славяно­филов. Они считали, что Россия должна идти тем же пу­тем, что и западноевропейские страны, что изменения неизбежны, необходимы и чем быстрее в России будет, как в Европе, тем лучше. Их особенно восхищали поряд­ки в Англии и Франции, общественное устройство кото­рых они считали примером для России. Западники бес­пощадно критиковали систему власти в своей стране, возмущались существованием крепостного строя, само­управством чиновников, отсталостью экономики. И ра­товали за бурное развитие капитализма, за установление буржуазных свобод. Если славянофилы идеализировали далекое прошлое своего народа, видя в нем ориентир для будущего разви­тия страны, то западники, или, как их еще называли, рус­ские европейцы, в том прошлом не находили ничего достойного. Им казалось, что там все темно, все элемен­тарно. По представлениям западников, свет прогресса идет в Россию из Европы, и поэтому они однозначно и восторженно относились к деяниям Петра I.

Петровская эпоха, наполненная насилием над широкими народными массами, невероятными жестокостями и кровопролитием, интересовала их лишь как время реальных преобразований в стране. Над ценой этих преоб­разований они не задумывались.

«Русские европейцы» полагали, что Великая француз­ская революция 1789 г. открыла в истории человечества новую эру. Но о том, что эта эра ознаменовалась массовы­ми убийствами и десятилетиями беспощадных войн, унес­ших жизни миллионов людей, не говорили. Восхищаясь благоустройством жизни в Англии, западники не принимали в расчет, что богатство этой страны во многом было следствием беспощадного разорения и ограбления других стран и народов.

Яркие лозунги французской революции казались западникам ориентиром для общественно-политической организации страны. Хотя они и не выступали за револю­ционное переустройство России (в этом их принципиаль­ное отличие от декабристов), но призыв копировать поли­тический и экономический опыт западноевропейских стран объективно превращал их в ниспровергателей госу­дарственного строя России. «Русским европейцам» каза­лась бесперспективной попытка властей приспособить к условиям России некоторые социальные нормы Запада, чем осторожно занималось правительство. Они призывали безоглядно заимствовать их.

Если славянофилы уделяли главное внимание специ­фическим особенностям России, уникальному строю ее культурной и политической жизни, то западники, наобо­рот, совершенно игнорировали эти особенности. В этом проявлялась идеологическая слабость западничества.

Ничего конструктивного, созидательного западники не предлагали. Свой интеллект, свою энергию они направляли на пропаганду буржуазно-парламентского устройства в Англии и Франции и на беспощадную критику общественных порядков в России.

Русский утопический социализм. В. Г. Белинский, А. И. Гер-Цен, Н. Г. Чернышевский. В 1840-е гг. в России появляется теория коренного переустройства жизни страны. Ее осно­вателями и пропагандистами выступали люди, которых °Дни называли революционными демократами, другие — народными социалистами, третьи — социалистами-утопи­стами. Их идеи были глубоко враждебны существовавшему общественному строю. Они являлись сторонниками рево­люции и полного изменения всего устройства государства, выступая против идеализации прошлого страны, беспо­щадно громя славянофилов. Критиковали они и западни­ков за их преклонение перед порядками буржуазной Евро­пы, однако западники не стали главной мишенью их пафосной критики.

Им казалось, что в России государственное устройство следует организовать на принципах, распространенных в русской деревне, в мире сельской общины. Там не сущест­вовало деления по имущественному признаку, вся земля (основная собственность) принадлежала всем (миру), а от­ношения между членами регулировались не столько госу­дарственными законами, сколько старыми традициями и обычаями. Родоначальниками и известнейшими деятеля­ми этого направления общественной мысли являлись В. Г. Белинский, А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский.

В.Г,. Белинский (1811—1848) родился в семье флотско­го лекаря. Учился в пензенской гимназии, но курса не кончил. В 1829—1832 гг. обучался за казенный счет на словесном (филологическом) отделении Московского уни­верситета, откуда был отчислен ввиду «слабого здоровья и ограниченных способностей». Зарабатывал на жизнь до­машними уроками, сотрудничал с московскими и петер­бургскими журналами, стал ведущим критиком в «Отече­ственных записках» (1839—1846) и «Современнике» (с 1846). Писал Белинский и литературные произведения (стихи, баллады, драмы, повести и рассказы), которые ус­пеха не имели, хотя сам Белинский был уверен в своей чрезвычайной даровитости, считал себя соперником Жуковского.

Известность Белинский получил как обозреватель ли­тературной и художественной жизни страны. Его беспо­щадное перо клеймило и разоблачало, воздавало хвалу одним и возносило хулу на других. Эмоциональность его критических статей и заметок создала ему в кругах запад­ников репутацию выдающегося критика.

Выступая в качестве литературного и художественного обозревателя, Белинский все произведения искусства рассматривал с точки зрения их идейной направленно­сти. Художественные достоинства самого произведения имели для него лишь второстепенное значение. Главное — социальная идея, общественное звучание. Чем резче направлено оно против существующей действитель­ности, тем лучше.

Такая точка зрения привела к тому, что Белинский в конце жизни даже творчество Пушкина, которого ранее ставил выше всех остальных авторов в России, начал счи­тать «вчерашним днем». В поэзии великого поэта и мыслителя он не находил выражения «современного со­знания, современной думы о значении и цели жизни, о пу­тях человечества, о вечных истинах бытия».

Другим известным представителем революционного направления общественной мысли являлся А. И. Герцен (1812 — 1870), происходивший из семьи богатого помещи­ка. Он получил хорошее образование, окончил физико-ма­тематическое отделение Московского университета.

Герцен и его дальний родственник и друг Н. П. Огарев постоянно размышляли о будущем России. В 1828 г. на Воробьевых горах в Москве они поклялись друг другу в вечной дружбе и в том, что посвятят себя без остатка слу­жению свободе. Что такое свобода, они так и не смогли определить, но уже тогда были уверены, что надо полно­стью перестроить весь окружающий мир.

Герцен сдержал свою клятву и действительно большую часть жизни посвятил борьбе с политической властью в России.

Еще в годы обучения в университете А. И. Герцен ув­лекся социалистическими учениями А. Сен-Симона, Ш. Фурье и Р. Оуэна. Постепенно сложился кружок его единомышленников, где страстно обсуждались политиче­ские вопросы, планы переустройства жизни. В 1834 г. вла­сти раскрыли эту нелегальную ячейку и самого Герцена выслали в Пермь, а затем в Вятку, где он служил чиновни­ком в губернской канцелярии. Ссылка была отменена в 1840 г., и Герцен был принят на службу в канцелярию Министерства внутренних дел в Петербурге.

Государственная служба оказалась ему не интересна, карьера чиновника его не манила. Герцен продолжал чи­тать запрещенную литературу, встречаться с людьми, за­служившими у властей репутацию неблагонадежных, за что снова был выслан в провинцию. Через некоторое время ему разрешили вернуться, но на государственную службу Герцен больше не поступал. Он занялся литера­турным творчеством. Ему принадлежат несколько произ­ведений, в том числе роман «Кто виноват?», где автор высказывал свои соображения относительно крепостного права и общественных порядков в России вообще.

В 1847 г. А. И. Герцен уехал за границу и на Родине больше не бывал. Имея огромные личные средства, полу­ченные от продажи семейных владений в России, Герцен безбедно жил в разных странах. В 1852 г. в Лондоне он со­здал Вольную русскую типографию, где печатались ли­стовки и брошюры, направленные против самодержавия. Здесь в 1857—1867 гг. выходили и два журнала — «По­лярная звезда» и «Колокол». «Колокол» стал наиболее из­вестным эмигрантским изданием своего времени. В каж­дом его номере содержались резкие нападки на общественное и политическое устройство в России. К это­му времени у Герцена сформировалась собственная теория общественного устройства страны.

Не принимая буржуазные порядки Европы, А. И. Герцен считал, что Россия должна идти другим путем. Народ обя­зан свергнуть царскую власть и крепостное иго, утвердить общественный строй, прообразом которого является кресть­янская община. В сельскохозяйственной артели и сельской сходке Герцен видел эмбрион, из которого должна в буду­щем произрасти «самая широкая общественность».

Взгляды А. И. Герцена на общину легли в основу теоре­тического фундамента будущего народничества.

Еще одним известным представителем русского социа­лизма являлся Н.Г.Чернышевский (1828—1889). Он родился в Саратове в семье священника. Учился в сара­товской духовной семинарии, а затем на историко-фило­логическом факультете Петербургского университета. С 1853 г. сотрудничал в известных петербургских журна­лах «Отечественные записки» и «Современник», где продолжал линию Белинского, подчинявшую художест­венное творчество задачам политической борьбы.

Особенно активную публицистическую деятельность Чернышевский развернул в период подготовки и проведе­ния крестьянской реформы 1861 г. В эти годы его ради­кальные взгляды проступили вполне четко. Он ратовал закрестьянскую революцию, выступал за начало работы по _ее осуществлению. Чернышевский был убежден, что на­род мудр и сам найдет форму политического устройства своего государства, что основу этого государства непре­менно составит общинная организация.

Чернышевский считал, что общинный строй, не знавший частной собственности и имущественного нера­венства, станет основой будущего социалистического уст­ройства в стране. Он резко выступал против самодержав­ного государства, не переставая критиковал царское правительство за его политику вообще и в крестьянском во­просе в частности. Власти его арестовывали, ссылали в Сибирь, где он находился несколько лет. Последние годы жизни Чернышевский провел в Саратове.

Все русские революционеры-демократы, или социали­сты-утописты, показали себя страстными и часто талант­ливыми критиками политического и общественного строя России. Но их предложения по переустройству жиз­ни носили идиллический характер. Не зная в действи­тельности крестьянского уклада жизни, они видели в нем лишь то, что хотели видеть, — имущественную уравни­ловку, взаимопомощь, отсутствие группового эгоизма. На самом деле такой общины не существовало. Хотя все указанные признаки и имелись в наличии, но рядом с ни­ми непременно встречались и такие черты, которые не позволяли считать крестьянскую общину эталоном общественного устройства страны.

В условиях общины трудно было выделиться наиболее трудолюбивым и предприимчивым, она принуждала всех существовать на уровне необходимой, минимальной доста­точности. Здесь в самом деле не было частной собственности на землю. Земля считалась общим владением всех жителей деревни (или нескольких деревень), составлявших общину. Земля регулярно перераспределялась в соответствии с на­личием членов (едоков) в той или иной семье. Это неизбеж­но подрывало стимулы к производительному труду.

Зачем улучшать землеобработку, обустраивать тот или иной участок земли, если со временем он может перейти к кому-нибудь еще? Именно община оказалась одной из главных причин бедности крестьянских урожаев, низкого жизненного уровня крестьянства. Зачем производить много продукции, если придется делиться с теми, кто не сумел толком ни вырастить урожай, ни собрать его? Такие настроения порождали иждивенчество.

Поэтому новые, более производительные приемы и методы ведения сельскохозяйственного производства плохо приживались в русской деревне. В середине XIX в. здесь были распространены все тот же инвентарь и те же приемы ведения хозяйства, которые применя­лись за 100, 200, а то и более лет до того. Община спасала крестьянина от голода, но мешала появлению больших и крепких индивидуальных хозяйств. Она поддержива­ла слабых, убогих и ставила преграды сильным и способ­ным. Революционные же демократы считали ее зароды­шем нового общественного устройства.

Дата добавления: 2014-12-29