Философствующие инженеры

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ФИЛОСОФИИ ТЕХНИКИ

В этой главе мы рассмотрим первых представителей философии техники с момента ее зарождения: прежде всего в Германии и России в конце XIX - начале XX в. В их работах уже содержалась в зачаточной форме вся будущая проблематика философии техники. Естественно, что мы можем рассмотреть здесь лишь главных ее представителей.

Еще в 1903 г. русский инженер и философ техники П.К. Энгельмейер, делая доклад, посвященный библиографическому очерку "философии техники", Политехническому обществу, попытался представить зарождение этой новой отрасли философской науки. "Современную нам эпоху недаром называют технической: машинная техника распространяет свое влияние далеко за пределы промышленности, и воздействие ее сказывается чуть ли не на всех сторонах современной жизни культурных государств... И вот: мыслители и ученые самых разнообразных сфер начинают изучать этот, доселе не вполне еще оцененный, фактор. И здесь по мере изучения открываются все новые и новые умозрительные горизонты. Тем не менее, все, что до сих пор сделано, можно назвать только расчисткой места для будущего здания, которое можно пока, за недостатком более подходящего слова, назвать философией техники". В этом очерке Энгельмейер собрал множество работ, так или иначе касающихся различных сторон этой проблематики. Однако среди них можно выделить две линии: первая идет от философствующих инженеров (это - Э. Гартиг, Фр. Рело и А. Ридлер), вторая - от философов - Э. Капп, А. Эспинас, Ф. Бон. Были, конечно, и другие, но эти исследователи, по мнению самого Энгельмейера, главные.

Философствующие инженеры, которых Энгельмейер называет в качестве своих непосредственных предшественников, правда, избегали говорить прямо о философии техники, но, "не покидая инженерной профессии, они тоже стали задумываться над тем, что такое техника".

Эрнст Гартиг (1836—1900) — известный технолог, многолетний член Германского Патентамта; окончил Дрезденский политехникум, где был оставлен в 1862 г. ассистентом, а затем в 1865 г. стал профессором механической технологии; первый ректор Дрезденской высшей технической школы (1890 г.). Гартиг "отстаивал надобность в логической чистке тех понятий и отношений между ними, которые возникли в технике чисто эмпирическим путем". При этом он ратовал за создание новой науки "технологики", направленной на логическую разработку технического материала, что, видимо, явилось результатом его размышлений над патентной деятельностью.

Если обычная логика признает только одну форму подчинения по степени общности и отвлеченности, то "технологика" наряду с этим признает и другую форму. "По мнению Гартига, мы имеем одно из таких своеобразных технологических подчинений между понятием данного способа производства и понятием тех орудий, которые служат для осуществления этого способа. Таким образом, по Гартигу, понятие кузнечной ковки является высшим и подчиняющим по отношению к понятиям молоток, наковальня, горн". П.К. Энгельмейер считает такое "технологическое подчинение" в сущности телеологическим. Фактически Гартиг явился продолжателем идей И. Бекманна и И. Поппе об общей технологии, поэтому здесь надо сказать несколько слов и о них.

Иоганн Бекманн (1739-1811) считается признанным основоположником новой технологической науки и общей технологии (Allgemeine Technologie). С 1759 по 1762 г. он учился в Геттингенском университете, в 1756-1765 гг. - учитель математики, физики и естественной истории в Санкт-Петербурге, с 1766 г. - экстраординарный профессор философии, а с 1777 г. - ординарный профессор экономии Геттингенского университета. Бекманн рассматривал технологию, прежде всего, как самостоятельную науку, область которой — материально-техническая сторона процесса производства, отделяя технологию от камералистики (науки об управлении государственными доходами) и науки о хозяйстве. С развитием промышленности возникает множество цехов, фабрик и мануфактур и еще большее число процессов, инструментов, материалов и товаров. Чтобы их понять, необходимо много вспомогательных наук, количество которых все возрастает. И для изучения всего этого многообразия есть только два источника - действия ремесленника и книги, в которых эти искусства уже описаны. Бекманн пытается систематизировать различные процессы цехов и фабрик на научной основе, чтобы облегчить их изучение. В 1777 г. он выпускает книгу "Введение в технологию или о знании цехов, фабрик и мануфактур..."'. В ней он дает определение технологии как науки, которая учит переработке естественных предметов или знаниям ремесла. Технология, по Бекманну, дает систематическое упорядочение и фундаментальное введение, а также научное основание этим действиям и знаниям, необходимым для дальнейшего развития производства. Бекманн, наконец, ставит проблему "переработать технологическую терминологию философски, или систематически". К этой проблеме он специально обращается в своем "Наброске общей технологии", в котором стремится сравнить различные виды процессов через отношения цель - средство, для чего необходимо составить список всевозможных намерений, которые преследуют ремесленники при осуществлении различных процессов, и рядом с ним список всех средств, с помощью которых они каждый из этих процессов выполняют.

Учеником Бекманна, развивавшим его идеи и учение, был Иоганн Генрих Мориц Поппе (1776-1854), сперва часовщик, затем преподаватель физики и математики в гимназии, с 1818 г. - профессор Тюбингенского университета. В 1821 г. он опубликовал свой главный труд "Руководство к общей технологии", где затронул вопросы истории техники. В этой книге Поппе дает следующее определение технологии. Технология, или наука о ремеслах, имеет предметом описание и объяснение производств, инструментов, машин и орудий, употребляемых при обработке грубых материалов в разных ремесленных заведениях, фабриках и заводах. Она раскрывает устройство всех заводов и машин, объясняет образ действия, исчисляет разные инструменты и их употребление в различных производствах, показывает из какого материала то или иное изделие приготовлено и т.д. Специальная технология рассматривает каждое техническое ремесло отдельно. Общая же технология рассматривает различные производства в технических ремеслах по их одинаковому назначению.

Франц Рело (1829-1905) был не только ученым, но и практиком: его отец был основателем первой фабрики машин в Германии (оба его деда тоже были техниками), и Франц работал на заводе отца учеником. В 1850-1854 гг. он слушал лекции в Политехническом институте в Карлсруэ, где в это время преподавал Фердинанд Редтенбахер, а также в университетах Бонна и Берлина. В 1854—1856 гг. Рело работал инженером на Кельнской фабрике машин. Еще в 1854 г. он издал в соавторстве с Моллем работу "Конструирование в машиностроении". В 1856 г. Рело был приглашен на должность профессора механико-технического отделения Цюрихского политехникума, где впервые начал читать курс кинематики машин. В 1864 г. он перешел на кафедру машиностроения в Берлинский ремесленный институт (основанный в 1821 г.). Этот институт в 1866 г. был преобразован в Ремесленную академию, директором которой Ф. Рело был с 1867 по 1879 г. В 1879 г. на базе Ремесленной и Строительной академий была создана Берлинская высшая техническая школа, ректором которой Рело был в 1890-1891 гг. Все это время он продолжал читать свой курс. Результатом лекционной и исследовательской работы стал фундаментальный труд "Теоретическая кинематика" (первый том вышел в 1875 г.). Рело был также членом жюри на международных выставках в Париже, Вене, Филадельфии, Сиднее и Мельбурне. Плодом и обобщением его практической работы явился объемный труд "Конструктор", впервые изданный в 1861 г. Эта книга в течение почти 30 лет считалась образцовой работой по конструированию машин.

Франц Рело имел также сильную склонность к гуманитарному познанию. Его "Теоретическая кинематика" содержит специальную главу по истории машин, историческими сведениями и общими методологическими замечаниями насыщены введение и отдельные параграфы этого трактата, например там, где речь идет о формулировке понятий "машина", "механизм" и тому подобное, об анализе и синтезе механизмов и в особенности о предмете кинематики машин и во обще прикладной механики. Рело относит последние к наукам создавания, научной технике: "Я называю ее наукой и не думаю, чтобы это было слишком большой претензией с моей стороны; если угодно, называйте ее наукой второго и третьего порядка; она пользуется в своей области при исследованиях научным методом и мало по малу завоевывает свою самостоятельность, которая сделала необходимым ее обособление".

Ф. Рело увлекался также искусством. Результатом пересечения его гуманитарных и технических интересов явилась, можно сказать, поистине философская (фактически по философии техники, хотя он ее так не квалифицировал) работа "Техника и культура", вышедшая в 1884 г. Это была лекция, прочитанная им перед Нижнеавстрийским промышленным обществом в Вене 14 ноября 1884 г. Его взгляд на синтез двух субкультур - гуманитарной и технической - достаточно определенно выражен им самим: "Искусство и научная техника не исключают друг друга. Требуются только усилия, чтобы удовлетворить обоим, большая стойкость и духовное углубление в тонкие эстетические законы, чтобы отразить напор разрушительных влияний машины". Энгельмейер не случайно называет Рело "техником философской складки".

Франц Рело задается тремя основными вопросами, которые, как мы увидим, не в меньшей мере занимали и П.К. Энгельмейера. Во-первых, это вопрос "какое собственно положение занимает техника наших дней в общей работе над задачею культуры". Рело подчеркивает, что этот вопрос не сводится лишь к социальной, политической и экономической значимости техники, нам более или менее ясной. Во-вторых, он ставит вопрос о главных чертах метода, которому следует техника для достижения своих целей, то есть того, который должен лежать в основе изобретательской деятельности. Это особенно важно, подчеркивает он, в плане законоположений о патентах и не только для техников, но и для юристов и администраторов. В-третьих, это вопрос о техническом преподавании.

Первый вопрос рассматривался Рело на основе историко-культурологического анализа. В результате он формирует два метода - манганизм и натуризм, характеризующие соответственно европейскую научную и традиционалистскую культуры. Понятие "манганизм" образовано от древнегреческого названия «механизм магов», или всякое искусственное приспособление, устройство, с помощью которого могло производиться что-нибудь необыкновенное, все, что было умно и искусно придумано, вызывая уважение и страх у неразумных. В частности, так называлась метательная военная машина, вместе с которой это слово перешло в средние века ("mangano" у итальянцев, "mangan" — у французов). Кстати, изобретенные в XVII в. большие машины для катания и глажения белья получили такое же название в силу большого внешнего сходства с громоздкими метательными машинами. Это слово затем перешло в другие языки, например, в немецкий, где Mangel означает каток для глажения белья. Так вот, манганизм, по Рело, — такое использование сил природы, когда добыты знание их законов и умение этими силами управлять. Противоположностью манганизму является натуризм, когда от сил природы лишь обороняются, таинственно и безотчетно подслушивая у нее кое-какие рецепты. Этими двумя понятиями Рело обозначает два направления в современном культурном развитии, разделяя с их помощью манганистические и натуристические культурные нации и народы.

По мнению Рело, суть манганизма в культурном расцвете европейской цивилизации (куда он включает и Америку) проявляется не в отдельных искусствах, не в христианстве и не в вещественных изобретениях, а в прогрессе мышления.

Рело провозглашает, что "господство на земле принадлежит манганистичесюш нациям", а "те нации, которые не захотят перейти к манганизму, должны заранее примириться с постепенным своим подчинением или исчезновением". Рело иллюстрирует это утверждение конкретными историческими примерами. По его мнению, Япония - это пример сознательного и целенаправленного перехода от натуризма к манганизму. (И мы сегодня являемся свидетелями того, что он оказался прав, видя необычайный культурно-технологический подъем этой страны.) Такой переход - это трудная работа, которая состоит в первую очередь в учении. Таким образом, Рело четко противопоставил современную западную техническую культуру, которой принадлежит будущее (по крайней мере, в XX в.), и натуристическую восточную культуру, вытесняемую или практически уже вытесненную первой на периферию истории человечества. Однако сегодня, на рубеже XX и XXI вв., можно сказать, что будущее принадлежит, скорее, синтезу этих двух культурных традиций, если, конечно, брать не экстремальные случаи, а образ мышления и действования. Наиболее наглядно это выявили экологическая проблема и проблема ведения войны новейшими техническими средствами. Они показали, что все в этом мире самым тесным образом взаимосвязано: Восток и Запад,

Человек и Природа, техника и климат. Двадцатый век продемонстрировал, с одной стороны, опасности технической цивилизации для существования человечества, а с другой - невозможность современному человеку выжить вне мира техники.

И не случайно эта проблематика находилась в центре дискуссий философов и историков техники, а также философствующих инженеров в первые десятилетия нашего века. Достаточно просмотреть основные разделы, которые выделены немецким философом техники Манфредом в обзоре, опубликованном в журнале Союза немецких инженеров в 1933 г., чтобы понять насколько актуально звучат сегодня поднятые в те годы проблемы. Обзор называется "Культурные вопросы техники", а разделы, соответственно, - "Техника и история", "Техника и наука", "Техника и хозяйство", "Техника и человек". Разве не те же самые проблемы волнуют нас сегодня?

Можно назвать огромное количество книг и статей, опубликованных, например, в 20-30-е гг. в журнале Союза немецких дипломированных инженеров "Культура и техника", редактором которого был немецкий инженер и философ техники Карл Вайе, а также его книгу "Культура и техника. Вклад в философию техники", опубликованную в 1935 г.

Достаточно упомянуть лишь несколько работ по проблеме "техника и культура" первого десятилетия нашего столетия, чтобы понять, насколько был широк разброс мнений в понимании феномена техники³. В книге "Техника и культура" Эдуарда фон Майера (1906 г.) техника представлена в самом широком смысле как присутствующая везде, в любой деятельности. Фактически техника понимается им как организация, а любой человек как техник. В противоположность Эдуарду фон Майеру автор другой книги, "Техника как культурная сила в социальной и духовной связи", опубликованной в том же 1906 г., Ульрих Вендт, понимает технику в гораздо более узком смысле, а именно, как деятельность сознательного духа по преобразованию сырого материала для целей культуры, сознательное придание материи определенной формы. Для него техника - это лишь одна из форм духовной деятельности человека. Вендт сужает сущность технического до ремесленной и сельскохозяйственной работы. Техника изначально присуща историческому человеку. Именно техника, и только она, позволила освободиться прикованному Прометею. Человечество поставлено перед задачей установления связи между двумя вечными силами — Природой и Духом. По мнению Вендта, в этом и состоит задача техники.

Оба автора, и Майер, и Вендт, анализируют феномен техники в историко-культурном аспекте. К ним можно прибавить еще одну работу того же времени — труд известного немецкого философа техники Фридриха Дессауэра "Техническая культура", равно как и многие другие более поздние работы. Однако, как нам представляется, важно было рассмотреть истоки этой дискуссии, содержащиеся в докладе Рело "Культура и техника". Статья эта, вышедшая в конце XIX в., была широко известна немецким и русским инженерам и оказала огромное инициирующее влияние на все последующие дискуссии по этому вопросу.

Алоиз Ридлер (1850-1936) - крупный немецкий инженер, как его характеризует Энгельмейер, "столп машиностроения", возглавлял лабораторию научного испытания автомобилей, затем Берлинский политехникум. Остановимся на двух его работах, в которых излагаются его взгляды на техническое образование и в связи с этим рассматриваются общие вопросы, вплотную примыкающие к проблемам философии техники: "Германские высшие технические заведения и запросы двадцатого столетия" и "Цели высших технических школ", опубликованные на рубеже XX в. Точку зрения Ридлера Энгельмейер кратко сформулировал следующим образом: "Инженеру надо преподавать в школе глубокую умственную культуру".

В первой статье А. Ридлер выделяет специальный раздел "Культурные заслуги и влияние техники", в которой для нашей темы представляют интерес подразделы: "Является ли техника культурным фактором?" и "Значение техники для естественных наук". Вторая статья посвящена в основном вопросам организации инженерного образования.

А. Ридлер прежде всего подчеркивает глубокий исторический характер современной техники, хотя на нее часто и смотрят как на дитя нового времени: "Ее история начинается с первыми культурными стремлениями человека и проходит через все культурное развитие, начиная от каменных орудий прародителей до новейших инженерных сооружений; она является крупной частью истории человеческой культуры и по своему значению и содержанию может померяться с историей любой науки".

Отмечая большое значение техники для развития естественных наук, А. Ридлер сетует, что все заслуги в современном культурном развитии обычно приписываются "теоретическим естественным наукам", а не технике. Роль же самой техники сводится лишь к использованию "наличных естественно-исторических знаний", что неверно. Теоретические знания опережают прогресс в технике только в отдельных отраслях естествознания. Чаще "исполнительная техника" сама создает и использует основы научных знаний еще до того, как становится возможной их теоретическая формулировка. В качестве примера он приводит паровую машину как исключительно "результат инженерного гения". Она была создана и усовершенствована инженерами задолго до создания теории теплоты. Кроме того, многие чисто научные отрасли (сопротивление материалов, теория упругости и т.д.) были созданы в основном усилиями инженеров. Ридлер резко возражает против трактовки результатов оценки техники как простого расширения первоначального опыта. Напротив, считает он, развитие техники требует непременного умственного труда как ученых, так и инженеров. В основе техники лежит "творческий разум". Причем "умственная деятельность" инженеров расширяет и сами естественные науки. И все же технику следует считать "не созидательницей науки, но ее мощной сотрудницей".

Однако главная забота А. Ридлера — рациональная организация инженерного образования. Этой цели, в конечном счете, подчинены все остальные его гуманитарные изыскания. «По мнению Ридлера, задача высшей технической школы заключается не в том, чтобы готовить только химиков, электриков, машиностроителей и так далее, то есть таких специалистов, которые никогда бы не покидали своей тесно ограниченной области, но чтобы давать инженеру многостороннее образование, предоставляя ему возможность проникать и в соседние области. В качестве руководителей хозяйственного труда, связанного с социальными и государственными установлениями, инженеры нуждаются сверх специальных познаний еще и в широком объеме знаний. Хорошее образование — это такое, которое управляет, то есть позволяет заглядывать вперед и своевременно выяснять задачи, выдвигаемые как современностью, так и будущим, а не заставляет себя только тянуть и толкать вперед без крайней нужды!» Для решения этой задачи, как считает Ридлер, требуется реформа инженерного образования. Но чтобы она была успешной, важно учитывать специфику инженерной деятельности и мышления и вытекающую из нее особенность инженерного образования в отличие от университетского. "Технические задачи требуют иного отношения к себе, чем чисто математические. Весь комплекс условий надо брать таким, каким природа дает его, а не таким, каким он подходил бы для точного решения. Если он не дает возможности решения, следует изменить его сознательно в известных или приблизительно оцениваемых пределах ошибки. Из-за слишком высокой оценки точных решений начинающий не понимает необходимости только приблизительно оценивать; он не понимает, что оценивание гораздо труднее, чем "точное" вычисление с "пренебрежением" неудобными условиями. Оценить - значит принимать во внимание границы познания и вероятности и сообразно с этим сознательно изменять основы вычисления. В этом заключается дело, здесь лежит трудность".

Еще одна особенность инженерного мышления — "умение применять знание в частном случае и при многочисленности практических условий". "Техническое учение само должно вступить на путь исследования ради результата там, где имеющихся знаний недостаточно; там, где результаты достижимы только в области технических приложений, где необходимы особенные средства исследования в связи с практическим применением и т.д. Это громадное и важное поле для таких исследований и применений, при которых приходится принимать во внимание все практические условия.

Познание природы должно возвыситься до полного и цельного воззрения на все процессы природы в их совокупности. Самое основательное знание частностей недостаточно для творческой технической деятельности: все причины и действия должны быть видимы и, так сказать, почувствованы как общий процесс, должны быть соединены в наглядную и полную картину". В последних словах сформулирован также еще один важный принцип инженерного мышления — принцип наглядности. Ридлер предупреждает от господствующей в науке переоценки аналитических методов. По его мнению, "зло коренится в лишенной реальных представлений общности, излишестве отвлеченных методов". Поэтому так важно для инженера "обучение видеть" и "изобразить в чертеже или наброске", развитие "способности созерцания".

Ридлер также формулирует понятие практики, которое имеет двоякое значение. Во-первых, ее можно рассматривать в смысле ловкости рук. Тогда практика заключается в механической работе, умении однажды выученную работу производить постоянно. Во-вторых, практика в истинном смысле — это дополненное и примененное к частному случаю познание, когда общий случай превращается в осязаемый частный. В этом смысле "практик" - это "почетный титул для людей, которые ушли дальше теории и применяют свои знания под своей ответственностью".

Исходя из этих соображений, по мысли Ридлера, и должно строиться инженерное образование, цель которого "выработать научно образованных и общеобразованных практических инженеров". А. Ридлер подчеркивает важную роль соединения техники не только с наукой, но и с искусством (прежде оно соединялось лишь с ремеслом). Именно в этом случае она сможет называть себя "со справедливой гордостью" "тэхнэ", то есть искусство, умение и творческое применение".

Ридлер подчеркивает чрезвычайную важность для технической деятельности не только специального, но и общего образования. "Инженерное искусство есть не только искусство научно и хозяйственно руководить работой, направленной к практическим целям, но в то же время и культурная задача; успешное решение ее зависит также от совместной работы многих; для руководства же последними нужны высокое нравственное влияние, непосредственный пример и знание людей. Как предварительные условия для успешной работы необходимы не только интеллектуальное и специальное образование, но еще в большей степени характер, нравственное достоинство и высокая степень общечеловеческого образования". В качестве развития недостаточно одного лишь понимания того, что деятельность инженера есть важнейшая культурная работа. А. Ридлер предлагает ввести как общеобразовательный предмет в высших технических школах "историю инженерного дела", "но не как хронологию, а как историю культуры и культурных средств".

Исходя из всего вышеизложенного, Ридлер следующим образом формулирует назначение высших технических школ: не только следовать за прогрессом, но и идти впереди, указывая дорогу; играть для техники руководящую роль; сделаться центром воспитания для производительного творчества; служить вместе научному, практическому и хозяйственному воспитанию.

Дата добавления: 2014-12-23