Журналистика славянофилов 4 страница

Вульгарный материализм Зайцева, который он последовательно ис­поведовал в своем творчестве, то и дело подводил критика, ставя его в ложные положения. В полемике, развернувшейся в 1864-1865 гг. меж­ду «Русским словом» и «Современником», самая слабая позиция была у Зайцева. Салтыков-Щедрин в хронике «Наша общественная жизнь» высмеял нигилистов, «вислоухих и юродствующих», «зайцевскую хлы­стовщину», иронизировал над снами Веры Павловны из романа Чер­нышевского «Что делать?». В статье «Глуповцы, попавшие в „Совре­менник"» Зайцев дал уничижительную оценку творчества Салтыкова-Щедрина, обвинил его в клевете и литературном ренегат­стве. В полемике приняли участие и другие издания. Наиболее приме­чательным был памфлет Достоевского «Щедрин и круг „Современни­ка"» (Эпоха. 1864. № 5). Высмеивая Щедрина и других публицистов «Современника», автор в то же время пародировал эстетические вы­сказывания «Русского слова» и главным образом Зайцева («без Пуш­кина можно обойтись, а без сапогов никак нельзя обойтись, а следова­тельно Пушкин — роскошь и вздор» и г. д.). В октябре 1865 г. Зайцев оставил журнал. Поводом для этого послужил отказ Благосветлова пре­вратить «Русское слово» в артельную собственность.

Одной из ведущих тем на страницах «Русского слова» в 1863-1866 гг. становится пропаганда естествознания. Развитие естествознания, по мнению Писарева и других сотрудников журнала, способствует к от­крытию новых закономерностей развития природы, к новым изобрете­ниям, а все это ведет к техническому прогрессу, к практической пользе естественных наук и приобретает особый смысл для решения вопроса о «голодных и раздетых». Поэтому журнал так много уделял внимания естествознанию в деле общественного воспитания «реалистов»: раскры­вая перед человеком закономерности развития его природы, истинные потребности человеческой натуры, естествознание должно помогать воспитанию «разумных эгоистов» — утилитаристов и социалистов. Ведь именно естественные науки, по мысли Писарева, дают человеку «вер­ный, разумный и широкий взгляд на природу, на человека и на обще­ство». Обращение «Русского слова» к естествознанию сыграло, несом­ненно, значительную роль. Оно способствовало более быстрому и интенсивному развитию в России естественных наук, выдвижению пле­яды блестящих естествоиспытателей и физиологов — Сеченова, Бутле­рова, Менделеева. Многие крупнейшие русские ученые в своих воспо­минаниях отмечают влияние на них пропаганды «Русского слова».

Воспитание «реалистов», «мыслящих работников», пропагандистов естественнонаучных и социалистических знаний может приве­сти, ПО мнению Писарева, к тому, что «свет теорий общечеловече­ской солидарности», утилитаризма и «разумного эгоизма» разъяс­нит всем людям истинную сущность человеческой природы и ее потребностей. Распространение естественнонаучных знаний, считал он, может привести даже к перевоспитанию эксплуататоров. Пере­воспитание капиталистов в разумных руководителей народного тру­да, в свою очередь, приведет к изобилию и к распространению про­свещения в массах народа. В статье «Реалисты» («Нерешенный вопрос») Писарев так формулирует свою мысль: «Общественное мнение, если оно действительно сильно и разумно,, просачивается даже в закрытые лаборатории, в которых приготовляются историче­ские события... Нет той личности и той замкнутой корпорации, кото­рые не могли бы считать себя вполне застрахованными против неза­метного и нечувствительного влияния общественного мнения».

Писарев видел два пути подготовки «общественного мнения» (об­щественного переустройства) — «химический» и «механический». «Механический» путь — это революционное преобразование обще­ства путем переворота «снизу», причем ему должно предшествовать интенсивное воспитание масс, так как «умные и сильные люди всегда будут одерживать перевес над слабыми и тупыми». «Химический» путь — это социалистическое преобразование общества путем мир­ного перевоспитания эксплуататоров с помощью естествознания и социалистических идей. «Химический» путь предполагает перевос­питание капиталистов в «мыслящих и расчетливых руководителей народного труда» с помощью распространения «реалистами» есте­ственнонаучных социалистических знаний. Естествознание, таким образом, выполняет двойную роль: оно способствует увеличению производства и в то же время помогает воспитанию мыслящих руко­водителей. Подобные иллюзии были свойственны в 1863-1864 гг. не только Писареву, но и Благосветлову, Щапову, отчасти Зайцеву и Шелгунову.

Мысли о возможности мирного перехода к справедливому обще­ственному устройству нашли отражение в эволюции отношения «Русского слова» к капитализму. Если в 1861-1862 гг. журнал резко отрицательно высказывался о развитии капитализма в Европе, то в 1863-1866 гг. вопрос о новых тенденциях в экономической жизни Рос­сии звучит уже иначе, не столь непримиримо. Публицисты журнала все определеннее говорят о «новом духе», которым повеяло в России после 1861 г., этот вопрос заставляет их всерьез и глубоко размыш­лять. Они не только ощущают процесс интенсивного обуржуазивания России, но и утверждают, что процесс этот неизбежен, что Рос­сии не миновать капитализма, не уйти от решения рабочего вопроса, который так остро стоял на Западе в 60-х годах. «Благодаря младен­ческому состоянию нашей промышленности, — писал Писарев в ста­тье «Школа и жизнь» (1865), — рабочий вопрос находится у нас в зародыше и, вероятно, долго не примет в русской жизни тех колос­сальных грозных размеров, которые характеризуют его в Западной Европе; но с нашей стороны было бы очень неосновательно думать, что эта чаша пройдет мимо нас и что наша общественная жизнь в своем дальнейшем развитии никогда не наткнется на эту мудреную задачу».

«Теорией народного заклинания» называл журнал высказывания, но которым Россия должна быть патриархальной, земледельческой страной, и решительно выступал за развитие национальной промыш­ленности, за помещение капиталов в строительство отечественных фабрик и заводов, видя в этом гарантию национальной независимо­сти. Для сотрудников «Русского слова» было характерно подлинное преклонение перед техникой, промышленностью, агрономией, в ко­торых, но их мнению, кроются огромные потенциальные возможно­сти повышения благосостояния и культуры народа. В созидательном «индустриализме» публицисты журнала видели будущее развитие России, пока еще отсталой по сравнению с европейскими странами.

В то же время со страниц «Русского слова» звучит критика неспра­ведливого капиталистического устройства. «Царство свободы», утвер­дившееся в европейских государствах в результате великих революций XVII—XVIII вв., не было идеалом публицистов журнала. По их мнению, буржуазное «царство свободы» не освободило трудящегося человека, ибо «только сытые люди могут быть свободными гражданами». Капи­тализм же не только не несет свободы экономической, он не дает и политической свободы, которая является лишь свободой для богатых, ибо в обществе богатых и бедных «государственные формы, полити­ческий смысл и даже национальное чувство составляют прямое след­ствие элемента присвоения». На страницах журнала можно встретить блестящие образцы критики парламентаризма и других форм буржу­азной демократии, где миром правит капитал, когда «политические де­ятели играют второстепенную роль и во многом зависят от других вож­дей человечества — от биржевых игроков и банкиров».

Радикальное направление «Русского слова» всегда привлекало к нему пристальное внимание цензурных органов. Однако положение журнала стало особенно затруднительным после того, как с сентября 1865 г. вступил в действие новый закон о печати, но которому министру внутренних дел предоставлялось право при нарушении издани­ем цензурных ограничений выносить журналу три предостережения, приостанавливая издание вместе с третьим предостережением на срок до шести месяцев. Сразу после введения новых правил цензура начала буквально душить «Русское слово». За октябрьскую книжку 1865 г. журнал получил первое предостережение. Внимание цензора Скуратова привлекли статьи «Новый тип» Д. Писарева, «О капитале» Н. Соколова, «Библиографический листок» П.Я. (П. Якоби) и В. Зай­цева, которые поразили цензурный комитет «крайними социалисти­ческими или материалистическими идеями».

Прошло две недели, и в Главное управление по делам печати была направлена новая докладная записка председателя С.-Петербургско­го цензурного комитета по поводу ноябрьской книжки журнала, в которой были помещены статьи «Исторические идеи Огюста Конта» Писарева и «Рабочие ассоциации» Шелгунова. В первой цензор ус­мотрел предосудительные мысли о происхождении христианства и опасные примеры, связанные с крестьянским восстанием; автор вто­рой статьи (Шелгунов), по мнению цензора, «превзошел Фурье в ком­мунизме и фурьеристов в революционном направлении». За ноябрь­ский номер журналу было объявлено второе предостережение. За декабрьскую книжку, где цензор обнаружил «прежнее отрицание нравственности, юридических и имущественных начал», «Русское сло­во» получило третье предостережение с одновременной при­остановкой издания на пять месяцев. Фактически журнал прекратил свое существование, а в июне 1866 г., как и «Современник», был за­крыт навсегда «за вредное направление».

Дата добавления: 2014-12-24