Основы дефектологии 28 страница

есть Непосредственное следствие самой дебильности, но один из вторичных или даже

более отдаленно связанных с первопричиной синдромов, легко видеть из только что

сказанного. Примитивная реакция есть реакция, обошедшая личность, следовательно,

в этой реакции появляется недоразвитие личности. Так мы и вправе с

диагностической точки зрения рассматривать примитивную реакцию; следовательно,

перед нами одно из о тдаленных последствий дебильности-недоразвитие личности,

которое имеет еще ряд проявлений, столь характерных для дебила. Мы назовем

некоторые из них для того, чтобы показать наглядно, как при определенном подходе

намечается связь между явлениями, кото рые с первого взгляда не стоят в прямом

отношении друг к другу, но при соответствующем анализе оказываются на самом деле

явлениями одного и того же порядка.

В последнее время де-Грееф подверг чрезвычайно интересному испытанию

самооценку дебилов. В прекрасном исследовании он установил, что дебилы

обнаруживают чрезвычайно характерный симптом повышенной самооценки, который мы

предложили бы назвать симптомом де-Греефа. Если начертить перед дебилом три

кружка и объяснить ему, что один кружок означает его самого, второй - его

товарища, а третий-учителя, и попросить испытуемого провести прямые линии от

этих кружков вниз так, чтобы самая длинная досталась наи более умному, вторая по

длине- второму и т. д., то, как правило, дебил раньше всего проводит самую

длинную линию себе самому. Это отсутствие критического отношения к себе, эта

повышенная самооценка действительно представляют любопытнейший феномен в ис

тории развития и структуре личности дебила. Де-Грееф правильно связывает это

явление с недоразвитием социального понимания дебила. Исследователь остроумно

говорит: все то, что выходит за пределы разумения дебила, кажется ему глупостью.

Поэтому он так эгоцентричен в оценке собственного ума. Для имбецила, полагает

де-Грееф, гений лежит в психологических пределах дебильности. Мы также

неоднократно наблюдали у дебилов и особенно у имбецилов наличие этого симптома,

но мы дополнили эти наблюдения рядом аналогичных опытов с нормальным ребенком и

констатировали, что указанное явление также не есть продукт олигофрении,

какая-то необыкновенной формы опухоль, что оно есть простейший симптом

недоразвития и относится по существу к тому же кругу явлений, что и примитивные

реакции. Наблюдаемое явление свидетельствует о ранней ступени в развитии

личности, когда она еще не сформиров алась и когда ребенок не только повышенно

оценивает самого себя, но и в сравнительной оценке других, в которой он

непосредственно не участвует, обнаруживает эгоцентрическое и аффективное

стремление строить эту оценку на основе эмоциональной склонности или

отнесенности к себе. Нам удалось показать, что ребенок оценивает выше всех того,

кого он любит, или кто ближе к нему стоит, или кто ему приятен, не умея еще

отделить аффективную оценку от интеллектуальной.

Таким образом, корень того явления, которое наблюдал де-Грееф, есть,

по-видимому, аффективный характер детской оценки и самооценки. Возможен еще

другой механизм симптоме образования в данном случае: фиктивная компенсация в

форме повышенной самооценки как реактивное характерологическое образование в

ответ на трудности, которые ребенок встречает в среде, в ответ на низкую оценку,

даваемую ему этой средой. Его считают дурачком-он считает себя умнее всех. В

этом отношении, нам думается, де-Грееф глубоко не прав, когда, рассматривав

найденные им явления, полагает, будто наличие данного симптома исключает возможн

ость действия компенсаторных механизмов у умственно отсталых детей. Дебил

самодоволен, он считает себя умнее всех, следовательно, утверждает де-Грееф, у

него не может быть чувства собственной малоценности и возникающей отсюда

тенденции к компенсации. Такое заключение кажется нам поспешным.. Именно на

почве слабости, на почве чувства малоценности и возникает как продукт

компенсации симптом де-Греефа, но только как продукт фиктивной, ложной,

субъективной компенсации.

Мы сказали бы, таким образом, что примитивная реакция к симптом де-Греефа

принадлежат к одному и тому же синдрома недоразвития личности, но характеризуют

его с разных сторон: примитивные реакции-с негативной стороны, с точки зрение

несформированности личности; симптом де-Греефа-с позитивной стороны, с точки

зрения компенсаторного развития личности (в смысле ее повышенной самооценки).

Опять-таки близко к синдрому примитивных реакций, но не сливаясь с ними,

стоит третий синдром-синдром недоразвитие воли, которой прекрасно описан при

анализе истерии Кречмером и который мы вместе с ним называем гипобулическим в

знак того, что на ранних этапах развития он является нормальной генетической

ступенью в формировании воли. Самое замечательное, для этой ранней стадии

развития воли то, что в примитивной психической жизни воля и аффект

тождественны. Каждый аффект в те же время тенденция, ка ждая тенденция принимает

черты аффекта. Противоположностью гипобулическому механизму, который признается

качественно характерным волевым типом, является целевая воля. Таким образом,

относительно истериков и вообще людей, проявляющих гипобулию (по верн ому

замечанию Кречмера, гипобулия в патологическом отношении не представляет собой

нового создания истерии и вообще специфична для одной истерии), Кречмер

правильно говорит что они не слабовольны, но слабоцельны, ибо сущность данного

явления есть слаб ость высшей целевой воли, но не воли вообще.

"Часто ставили вопрос, слабовольны ли истерики. При такой постановке вопроса

ответа никогда не получить. Это слабость воли, говорит врач своему пациенту

больному абазией, который не может стоять на ногах. Конечно, слабость воли, так

как если бы он себя заставил, то встал бы на ноги. Однако не кроется ли в этом

нехотении сила воли, сила упорная и непоколебимая, какую многие здоровые,

сильные волей люди никогда в жизни не проявляли? Поэтому, короче говоря, такие

люди не слабовольны, а слабоцельны. Слабость щели и есть психическая сущность

состояния, которое мы называем гипобуликой. Только отделяя одну от другой обе

волевых инстанции, мы можем понять загадку: человек, н е умея управлять собой,

но вовсе не бесцельно, употребляет величайшую силу воли для того, чтобы дать

картину самого жалкого слабосилия" (Э. Кречмер, 1928, с. 135-136).

Слабоумные дети обнаруживают очень часто черты истерического характера, они

предрасположены к этому самой задержкой в развитии. Об этом мы сейчас подробно

говорить не будем, скажем только, что у дебилов, вовсе не носящих на себе

стигматов истерии, мы наблюдали много раз гипобулические механизмы в поведении,

совершенно не носящие черт истерического припадка, но очень близкие к тем формам

примитивного типа воли, которые проявляются и у нормального ребенка на ранней

ступени развития. Сюда относятся я вления негативизма, упрямства и другие

гипобулические механизмы, которые, как уже сказано, есть не что иное, как

симптомы детского развития: ритмические движения, двигательная буря, негативизм

и внушаемость и, наконец, последний и чрезвычайно важный м омент, который

Кречмер называет обособлением или расщеплением и который помогает правильно

понять интересующую нас проблему. Факт расщепления заключается в том, что

отдельные слои или функции, действующие обычно совместно, начинают действовать

изолиро ванно даже друг против друга. Это явление имеет особенное значение для

понимания здоровой и больной душевной жизни. Составляя основу схизофренического

расстройства, эти функции вместе с тем являются основой такой деятельности

нормального человека, как абстракция, образование понятий и т. д. При

экспериментальном исследовании больных и здоровых шизотимиков удалось

установить, что существует типологическое родство между способностью к

расщеплению и схизотимическим типом личности. Понятия анализа, абс

тракции-частичные понятия из общей области психического феномена-расщепления.

Мы видим, таким образом, что способность к расщеплению снова является

особенностью как нормальной, так и больной психики. В этом отношении

замечательна мысль Кречмера о том, что при лечении шизофрении и пограничных с

ней состояний сама природа подсказ ывает нам путь для психотерапии. Кречмер

предлагает использовать имеющееся у больного расщепление для того, чтобы больной

все больше дистанцировал эти вещи внутри, откристаллизовывал их от сферы

остальной действительности и начал постепенно относиться к ним, как мы. Иначе

говоря, мы должны психотерапевтически усиливать расщепление, но по той линии,

которая требует отделения грезы от действительности.

Все эти гипобулические механизмы мы наблюдаем у умственно отсталого ребенка,

часто опять-таки в форме более или менее самостоятельного синдрома находящегося

в динамической связи с основным дефектом, появляющегося на разных этапах

развития дебильного ребенка, но являющегося как показывают наблюдения обычно

третичным или еще более поздним осложнением основного дефекта. Два замечания

должны внести окончательную ясность в этот вопрос. Одно из них заключается в

том, что как раз для умственно отсталых детей с ясными признаками истерии

наиболее характерен не чистый тип гипобулических процессов, а нечто иное: резкий

разрыв, резкий конфликт между гипобуликой и сознательной волей, с одной стороны

и патологическая форма гипобулических реакций-с другой. В наиболее чистом виде

этот синдром выступает именно у детей неистериков. Второе замечание касается

того, что данный си ндром, как и упомянутые выше синдромы культурного

недоразвития и недоразвития личности, часто встречается при развитии дебильного

ребенка, но не является обязательным спутником этого развития. Они: могут быть,

но могут и не быть, и, хотя они типичны д ля данного развития, тем не менее они

почти никогда не встречаются на одном и том же месте в процессе развития. Это

значит, что характер их связей с первопричиной, их удельный вес, их

относительное значение их роль в процессе развития никогда не бывают совершенно

тождественны.

Сущностью гипобулических реакций является, как уже сказано, недоразвитие

воли, непосредственная власть аффекта над поведением, направление волевых

процессов не под влиянием мотивов, но под влиянием раздражении. Отсюда успех

таких примитивных и в сущно сти негодных способов воспитания, которые, по

правильному выражению Кречмера, заключаются в полутелесных, психически

элементарных раздражениях. Только они одни доходят до гипобулики. Способ,

которым мы воздействуем на волю при тяжких случаях истерии, полагает Кречмера

подходит под понятие дрессировки. Только постепенно, когда целевая воля начинает

развиваться и берет верх над гипобуликой от дрессировки, от физических

воздействий переходят к направлению воли посредством мотивов, к тому, что мы

назы ваем воспитанием (Э. Кречмеру 1928, с. 125). Часто, отчаявшись в

возможности убедить такого ребенка, его стараются попросту принудить, его хотят

просто укротить. Кречмер заключает, что целевая воля проистекает из мотивов,

гипобулика реагирует на раздр ажения.

Трудность раскрытия этого синдрома у умственно отсталого ребенка в том, что

синдром не проявляется в открытом конфликте, в антагонистическом направлении по

отношению к личности он не действует по отношению к целой личности как инородное

тело, как бес или как двойник (это имеет место у истериков), но тем не менее,

сущность недоразвития воли и того более раннего механизма, который занимает

место воли, остается той же самой.

Наконец, на последнее место из наиболее часто встречающихся вторичных

осложнений в развитии дебильного ребенка должны быть поставлены все

невротические надстройки, для которых дебил представляет самую благодатную

почву. Мы не станем вдаваться сейчас в подробный анализ этих невротических

надстроек, так как они принадлежат к числу наиболее хорошо выясненных и

изученных пограничных случаев и симптомов. Скажем только, что мы, н аблюдая эти

невротические надстройки, имеем в виду не типичный детский невроз или

психоневроз в его клинической форме. Мы имеем в виду те пограничные, а отчасти и

совершенно находящиеся в пределах нормы невротические тенденции, образования,

механизмы и сдвиги, которые возникают на основе конфликта, имеющего место почти

всякий раз при развитии дебильного ребенка. В первую очередь отметим чрезвычайно

низкую оценку, которую получает этот ребенок в окружающей среде, объективные

трудности, которые для него непреодолимы, то, что ребенок и объективно и

субъективно начинает осознавать свою малоценность, реагировать на нее развитием

ряда тенденций, линий поведения, установкой черт характера явно невротических.

Наряду с этим и сам по себе факт недоразви тия является стимулом к возникновению

внутренних конфликтов, которые лежат в основе невротической надстройки. И часто

невротическая надстройка выступает в роли фактора, собирающего и организующего,

использующего и направляющего остальные синдромы детс кого недоразвития. Все они

как бы становятся на службу невротическим тенденциям, которые дирижируют ими.

Такова в самых коротких словах структура личности дебильного ребенка. Мы не

станем сейчас подводить итоги нашему анализу, скажем только, что он с

несомненностью показывает, насколько сложна структура умственной отсталости и

насколько необходимо ее кли ническое изучение.

3.

Для большей ясности мы хотели бы указать, что аналогичные сдвиги переживает в

наше время и психиатрия, в особенности психопатология детского возраста. И здесь

мы наблюдаем стремление перейти от клинической классификации, от неподвижной

конституции к д инамике и рассмотрению образований патологического характера в

процессе развития. В качестве примера приведем исследование Г. Е. Сухаревой: "К

проблеме структуры и динамики детских конституционных психопатий (шизоидные

формы)" (1930), доложенное на съ езде по изучению поведения человека (8).

Структурно-аналитическое направление занимает видное место в современных

течениях психиатрии. Проблема построения многомерной диагностики, дифференциация

в диагностике первичного и вторичного и пр. - все это оп ределенный этап в

развитии психиатрической мысли. Новое направление психиатрии оказало влияние

также и на учение о психопатиях. Ряд авторов, исходя из разных точек зрения,

выдвигают вопрос о необходимости заменить клинико-описательный метод изучения п

сихопатий структурно-аналитическим, конечной целью которого является анализ

глубоких связей и соотношений отдельных компонентов психики (построение

архитектоники личности, по К. Бирнбауму).

В исследовании Сухаревой сделана методологическая попытка подойти к изучению

психопатий иным путем, чем это производила клиника (к которой принадлежит данный

автор) в своих прежних работах о детских психопатиях. "Если в ряде работ на

детском материале,-говорит Сухарева,-мы ставили своей задачей выделить отдельные

нозологические, более или менее отграниченные формы детских психопатий, описать

характеризующие их сома-топсихические синдромы и тем самым подойти к вопросу их

биологической подкладки, то в настоящей работе перед нами стоит другая задача:

проанализировать на основании нашего клинического материала динамику отдельных

форм конституциональных детских психопатий, проследить, как идет развертывание

психопатологической картины в зависимости от роста ребенка и окружающих его

социально-бытовых и жизненно-ситуационных моментов" (1930, с. 64-65).

Динамический подход к изучению психопатий неизбежно открывает другую сторону

этой проблемы-структуру отдельных форм психопатии. И тут прямое совпадение с

тем, к чему мы подошли, идя со стороны педологии, именно сложность интересующей

нас структуры. Эт а сложность возникает как раз в результате того, что сама

психопатия рассматривается в плане динамики, развития. "Прежде всего,-говорит

Сухарева,-наше внимание обратил на себя факт сложности этой структуры.

Анализируя развитие психопатологической карт ины в каждом отдельном случае

психопатий, мы не могли не отметить неравнозначность отдельных симптомов с точки

зрения их патогенеза и механизма их возникновения. Наряду с теми симптомами,

которые являются специфическими, основными для данной формы пси хопатией

непосредственным выражением биологической недостаточности, мы отмечали еще ряд

добавочных симптомов вторичных реактивных образований, которые должны быть

рассматриваемы как приспособления всей остальной личности к данной

неполноценности, пред ставляя собой результат действия различных компенсаторных

механизмов, приспосабливающих данную личность с определенной недостаточностью к

данной жизненной ситуации. Только общее направление в развитии этих

компенсаторных механизмов, тот путь, по котор ому идет реакция, зависят от

личного предрасположения данного субъекта. Содержание и формы реакций в

значительной степени обусловлены внешними моментами: средой, воспитанием,

уровнем развития, данной жизненной ситуацией и т. д. От этого постоянного со

четания эндогенного и экзогенного, конституции и констелляции, от комбинации

основных первичных симптомов с вторичными реактивными наслоениями получается

очень сложная структура психопатологической картины в каждом отдельном случае.

Отделить первичные основные симптомы от вторичных добавочных и реактивных

образований - основная задача всякого структурного анализа. (там же, с. 65).

Это замечательное совпадение, которое мы могли констатировать между

результатами нашего исследования, приведенного выше, и направлением, к которому

поворачивает современный анализ психопатий, не случайно. Оно обусловлено двумя

моментами: во-первых, тем, что самое учение о психопатиях, особенно о

психопатиях в детском возрасте, становится на педологическую почву, т. е.

начинает рассматривать проблему характера в динамике, в развитии. Второй момент

заключается в том, что сама по себе психопатия, повидимому, более близко, с

точки зрения развития, стоит к тому, что мы называем дефектом. В основе

психопатии лежит не болезненный процесс, а некоторое пограничное состояние,

аномальный вариант личности, или, правильнее сказать, некоторая недостаточность,

неполноценность характерологического субстрата личности. Поэтому неудивительно,

что динамика развития ребенка с подобной недостаточностью по основным

закономерностям совпадает с динамикой развития ребенка, отягченного дефектом. В

этом совпадении мы видим одно из сильнейших доказательств общей методологической

правоты нашего исследования.

Возвращаясь к исследованию Сухаревой, надо сказать, что наиболее ранними

симптомами шизоидной психопатии оказываются расстройства психомоторики, другие

расстройства появляются позже. Несколько позднее обнаруживаются характерные для

схизоида особенности в области влечений и эмоциональных реакций, реже, но все же

встречаются в дошкольном возрасте элементы психастенической пропорции

настроения, слабая способность к выражению эмоциональных переживаний.

Замечательно, что характерная для данной возрастн ой фазы особенность задавать

вопросы часто принимает у детей-щизоидов оттенок навязчивости. Так заостряется

нормальный симптом развития в общем русле развертывания психопатической личности

ребенка.

"Школьный период,-замечает Сухарева,-начало обучения, жизнь в коллективе

являются: для шизоидов сильными раздражителями и дают дальнейшее развертывание

клинической картины со всеми ее добавочными наслоениями. Здесь отчетливо

начинают выступать особенн ости социальной установки шизоидов. У дошкольников мы

не имеем еще резко выраженного аутизма, если здесь есть элементы неуживчивости,

отгороженности, то о настоящей замкнутости и скрытности говорить не приходится.

Развитие этих черт должно расценивать ся как дальнейший сдвиг шизоидной

личности, как реакция на недостаточное приспособление к окружающей социальной

среде. (там же, с. 67).

Травматизация от соприкосновения с детским коллективом, насмешки и шутки со

стороны товарищей вызывают еще большую замкнутость в себе, отход от коллектива.

В связи с этим в школе проявляются следующие симптомы: гебефреническое

поведение, манерность, г римасничанье, наклонность к дурашливости, к нелепым

играм. "Появление этих особенностей в школе,-говорит Сухарева,-может быть

рассматриваемо не только как определенный возрастной этап выявления шизоидных

компонентов, но и как определенная реакция приспособления к школьной среде;

ребенок старает ся занять какую-либо позицию в коллективе, где его не признают и

выбирают для него наиболее удобную позицию шута, В школьном периоде появляется

ряд новых симптомов, представляющих собой продукт постоянного взаимодействия

основные конституциональных ос обенностей с определенной средой и переживаниями.

Из них мы остановимся только на двух, которые наиболее часто встречались в нашем

материале: психастеническом и параноидном. Психастенический наиболее часто

встречается как реакция на плохую приспособля емость к требованиям окружающей

школьной среды у особого типа шизоидов-мягких, податливых, с пониженным

жизненным тонусом.

Отгороженность от коллектива, постоянные насмешки создают чувство

неполноценности, страх перед более сильными товарищами, робость,

нерешительность, астеническую установку в отношении к окружающим.

Доказательством реактивности этого синдрома служат те из наших случаев, где он

является непостоянным и исчезает при перемене ситуации. Еще более ясна

реактивность в образовании паран оидного синдрома. Наиболее благоприятная почва

для его возникновения создается, когда шизоид-эмоционально холодный, астеничный,

с повышенной самооценкой и эгоцентризмом- попадает в такие условия, которые

ранят его самолюбие. Постоянное желание выдвину ться, быть лучше других при

сознании своей Неполноценности создает тревожный эмоциональный фон,

подозрительность, недоверчивое отношение к окружающим. Этот параноидный синдром

в более раннем возрасте, мало заметен и делается более выпуклым параллельно

росту личности.

Новый сдвиг в развитии личности ребенка этого типа связан с наступлением

пубертатного периода" (там же, с. 68-69).

Мы не станем сейчас перечислять осложнения, связанные с периодом полового

созревания у детей этого типа, скажем только, что осложнения носят характер

симптомов развития, что, как показывает материал, после пубертатного периода

наступает сглаживание мн огих психопатических особенностей: подростки делаются

ровнее, и спокойнее. Другими словами, мы можем сказать, что собранный нами

катамнестический материал дает право поставить для наших случаев шизоидных

психопатий удовлетворительный прогноз как в смы сле влияния на них

лечебно-педагогического воздействия, так и дальнейшей их судьбы. Те симптомы,

которые ближе всего стоят к биологическим корням, представляют собой первичную

основу болезненного предрасположения, относятся к числу наиболее ранних. Чем

старше ребенок, чем дифференцированное его психика, тем сложнее и богаче у него

симптоматология шизоидной психопатии, тем большее место в клинической картине

занимают вторичные реактивные и комленсаторные образования. Анализ динамики

шизоидных психопатий позволил выделить из сложной картины первичные основные

симптомы. Они сводятся к трем: расстройство психомоторики, расстройство влечений

и эмоциональных реакций, особенности ассоциативной работы и мышления. Эти

основные симптомы - непосредственное выражение биологической недостаточности

шизоида. Корни недостаточности, биологическую подкладку ее нужно искать во

врожденной неполноценности определенных мозговых систем (экстрапирамидной) и в

какой-то аномалии эндокринного аппарата.

Уже в этом пункте следует отметить поразительное совпадение между развитием

учения о психопатиях и учением о развитии ненормального ребенка вообще.

По-видимому, проблема психопатии разрешается в процессе исследования как

проблема развития ребенка с вр ожденной неполноценностью определенных мозговых

систем, со своеобразной недостаточностью и составит часть общего учения о

развитии ненормального ребенка, общего учения о пограничных состояниях и

переходных формах от болезни к норме. Поэтому неудивител ьно, что в основное те

же самые закономерности движения и построения личности ребенка мы наблюдаем как

при олигофрениях, так и при психопатиях. Нам остается обратить внимание на

вторую сторону проблемы, именно на связь, которая существует между добаво чными

реактивными образованиями и основными симптомами недоразвития.

Возвратимся к исследованию Сухаревой. Исследователь задается вопросом, есть

ли какая-нибудь связь между реакцией и тем конституциональным фоном, на котором

она возникает, можно ли в разнообразии сложных характерологических построений

отметить какую-ни будь закономерность. "На основании наших данных,-говорит

автор,-мы на этот вопрос должны ответить утвердительно" (1930, с. 71).

Чрезвычайный интерес представляют выводы из данного исследования. Оказывается,

что шизоидная психика наиболее ранима по отн ошению к определенным

раздражителям. "К таким относятся все те моменты, которые связаны с ущемлением

личности больного-его "я" и приводят к конфликтным переживаниям" как-то: суровое

воспитание с постоянным принуждением и обидами, всякие тяжелые жизнен ные

ситуации, которые ранят самолюбие и вызывают чувство собственной

неполноценности. Нередко отмечали мы также в истории личности наших больных

травмирующую роль разных семейных неурядиц: разлад между родителями, спор из-за,

ребенка, насильственная р азлука с кем-либо из них, ревность к кому-либо из

членов семьи. (Интересно отметить, что такие факторы, как материальная

недостаточность, слабый надзор, связь с улицей, играют здесь значительно меньшую

роль, тогда как в группе циклоидных психопатий эт им факторам принадлежит первая

роль при развитии реактивных состоянии).(там же, с. 72-73).

Не только в выборе раздражителей сказывается избирательность психики шизоида,

но также и в том, что на эти внешние вредные моменты она отвечает определенными

реакциями. "Наиболее частой формой реакций на нашем материале были различные

невротические состояния (мы наблюдали их в 1/3 всех нащих случаев). Можно

думать, что частота данной реакции у шизоидов не случайна, ибо шизоидная психика

(особенности жизни, влечений, отсу тствие единства переживаний и слабое их

реагирование дает ряд предуготованных механизмов для их возникновения? (там же,

с. 73). Эти невротические состояния чрезвычайно разнообразны и простираются от

самых легких форм (повышенная раздражительность, рас стройство сна, ночные

страхи) до тяжких симптомов навязчивых состояний и истерических реакций.

"Другой частой формой реакции шизоида на внешние вредности являются различные

характерологические сдвиги, длительные психогенные изменения характера. При

изучении этих характере логических сдвигов наше внимание обратил на себя

следующих факт: здесь нет резкой грани между психопатической реакцией и

психопатическим состоянием, ибо наиболее сильный раздражитель - шизоидная

психика - отвечает более сильными реакциями которые во многих случаях являются

уже необратимыми, в результате чего изменяется весь структурный план личности и

получается картина, которая, в отличие от острых обратимых состояний, может быть

охарактеризована как патологическое развитие личности. В наших случаях это

патологическое развитие личности шло по двум направлениям: во-пер вых, по линии

Дата добавления: 2014-12-24