Заказ № 1635. 19 страница

¹ Scholia in Pindarum, Isth. Ill, 53.

⁷ В не дошедшей до нас трилогии Эсхила об Аяксе (Scholia in Sophoclis Ajacem, v. 833).

⁵ Этрусское бронзовое зеркало. Бостон, античная бронза, № 37. См.: [von Mach 19001.

Греки

выбрасывает доспех прямо к подножию кургана, возведенного над могилой Аякса на троянском берегу¹. Тевкр пытается вернуться домой на Саламин, но отец, Теламон, обвиняет его в смерти брата и даже не дает сойти на родную землю², тогда Тевкр отправляется на Кипр и основывает там город с тем же названием — Саламин³. Сын Еврисака и внук Аякса Филей якобы становится афинским гражданином, что впоследствии дало афинянам основание претен­довать на Саламин, а также сделать Аякса героем-эпонимом, то есть назвать его именем одну из аттических фил⁴.

Софоклова версия сюжета логична и последовательна. Она отталкивается от ключевой точки (гнева и безумия Аякса), прохо­дит кульминацию (самоубийство главного героя) и заканчивается восстановлением некоего — пускай довольно шаткого — порядка. Однако и в ней есть ряд моментов, требующих прояснения.

Во-первых, непонятны мотивы, движущие Одиссеем. Софокл изо всех сил старается выстроить логику поведения этого персона­жа так, чтобы его финальная «перемена сторон» и открытое выс­тупление против Атридов на стороне их кровного отныне врага Тевкра не выглядела неожиданной. Одиссей еще в прологе отказы­вается от предложенного мстительной Афиной удовольствия созер­цать унижение своего врага Аякса, который в это самое время мнит, что истязает бичом его же, Одиссея. Замыкающая пролог (если не считать одобрительной финальной реплики Афины) Одиссеева сентенция относительно бренности человеческого бытия (121 — 126) убивает сразу двух зайцев: выказывает в нем подобающее смирение перед лицом неодолимой божественной власти — и утверждает право сохранять перед лицом этой власти собственное мнение, чем готовит почву для отказа поддержать Атридов в конце трагедии. Если уж Одиссей умудряется решать «по-человечески», противоре­ча Афине в ее же присутствии и сохраняя при этом добрые с ней отношения, то «земная» власть царей ему тем более не указ. С точ­ки зрения логики развития драматического действия ход безупре­чен, однако логики мифа — со столь резкой и неожиданной сме­ной дружбы на ярую вражду, а той, в свою очередь, на откровенный поиск примирения⁵ — он не объясняет.

Во-вторых: почему гнев Аякса на неправедный суд Атридов и на удостоенного незаслуженной чести Одиссея настолько силен, что это влечет за собой попытку тотального избиения едва ли не всего греческого войска? Причем попытка эта — откровенно «раз-

' Pausanias, I.35.3.

² Pausanias, 1.28.12.

³ Pindar. Nemean Odes IV.49.

⁴ Herodotus, VI.35: Pausanias, 1.35.2; Plutarch. Solon. XI.

⁵ Ср.: Or)., XI. 543 и далее.

Дата добавления: 2015-04-24