КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Закон человека 1 страница
Книга третья
Сильные и жестокие не умирают своей смертью… Лао‑цзы. Дао дэ цзин
Перед ним лежала серая лента асфальта, исчерченная продольными линиями трамвайных путей. Слишком тихая улица. Без прохожих. Без шума автомобилей и одуряющих весенних запахов. Без жизни… Он повернулся и пошёл прочь, стараясь побыстрее покинуть это страшное место. Но вдруг что‑то заставило его остановиться и резко обернуться назад. Ему показалось, что в глубине переулка мелькнула высокая чёрная фигура. Мелькнула и тут же пропала, слившись с набегающими тенями уходящего дня.
* * *
Иван подошел к двери своей квартиры, наклонился и приподнял резиновый коврик. Ключ был на месте. Парень поднял его, вставил его в замок, повернул, отпер дверь и перешагнул порог. Всё было так же, как и почти полгода назад. Да и что могло измениться? Та же мебель, тот же видавший виды телевизор с импортным магнитофоном сверху, та же мисочка для кота на полу… «Лютый… Где же ты теперь? Жив ли?» Иван прошёл на кухню и открыл холодильник. Странно. На полке лежало два пакета молока, колбаса, батон хлеба, какие‑то свертки. Он посмотрел на дату выработки, обозначенную на молочной упаковке. Молоко было свежим, только что из магазина. «Неужели Маша позаботилась?» Он только сейчас заметил, что пол чисто вымыт, что тщательно вытерта пыль со стола и телевизора, что занавески на окнах другого цвета, нежели ранее. О квартире Ивана заботились и готовили ее к возвращению хозяина. Зазвонил телефон на столе. Иван закрыл холодильник и подошёл к аппарату. – Здорово, Снайпер! Это я, Сашка! – заорала трубка. – Меня тоже нагнали! И Макса тоже. Ох, мы его, козла, вычислим! Но это всё потом, и это всё херня. Главное – воля, старик, понимаешь, воля! Иван немного отодвинул трубку от уха. От радости Сашка так насиловал своими воплями телефонную линию, что старенький аппарат хрипел и утробно подвывал изношенной мембраной, грозя взорваться под напором не в меру радостных Сашкиных децибелов. – Ох, старик, тут такое творится… Слушай, приезжай ко мне, а? – Да нет, Сань, мне бы отоспаться. Попозже, а? – Не дури, братан, на том свете выспишься… На другом конце провода слышалась музыка и разноголосое девичье хихиканье. – Катька, да подожди ты, я сейчас… Короче, ладно, Снайпер, как хочешь. Ну, в общем, созвонимся на днях… Бывай. В трубке послышались гудки. Иван подумал – и набрал номер ресторана «У Артура». – Да! – отрывисто тявкнула трубка. – Здравствуйте, – вежливо произнес Иван. – Машу позовите, пожалуйста. – Нету здесь никакой Маши, – невежливо ответила трубка. Но Иван не сдавался: – А Артур есть? – Нету здесь никакого Артура. И снова гудки… – Ладно, будет время – сам схожу, – сказал Иван, кладя трубку на рычаги. Он не успел отойти от аппарата, как задребезжал теперь уже дверной звонок. Парень поморщился. И кого это черти несут на ночь глядя? Не успел откинуться, и началось – звонки, посещения… И звонок непременно надо будет сменить, а то верещит на всю квартиру, как серпом по яйцам. Он подошел к входной двери и повернул барашек замка. На пороге стояла… Жанна в роскошном шелковом платье с крохотной дамской сумочкой на плече. Иван удивленно приподнял бровь: – Здрасте, мадам. Чем обязан? Девушка и бровью не повела на откровенное хамство. – Я к вам по делу, Иван. Мы так и будем разговаривать в дверях? – Вообще‑то, милочка, я тебя не приглашал. Ну уж ладно, проходи, если пришла… Девушка зашла в комнату, сморщила носик и осторожно присела на край кровати, так как на единственном в комнате стуле были горой свалены Ивановы шмотки, насквозь пропахшие затхлым камерным духом. Иван вошел следом и, заметив гримасу на лице гостьи, не преминул высказаться: – Извините, мадам, не Лувр. Так я только от хозяина, потому сама понимаешь… – Я всё понимаю. Она подняла на него свои безумно красивые, но пустые глаза. Иван внутренне в который раз поёжился. Это ж надо. Такая красотища – а смотреть жутко. Он немного опустил взгляд. Во, сюда можно было смотреть без содроганий. Глубокое декольте на шелковом платье открывало взору пару упругих полушарий, чуть прикрытых тканью, и соблазнительную ямочку между ними. Иван сглотнул слюну. – Я понимаю, – произнесла Жанна. – Я тоже от Хозяина. Которому, кстати, вы обязаны свободой. Меня послали узнать – вы собираетесь выполнять договор? Но Иван не слушал. Он смотрел, как лёгкая шелковая ткань от неловкого движения сползает с колена, обнажая мраморную стройную ногу, как девушка запахивает полу, но ткань не слушается и снова сползает вниз… Это было невыносимо. Иван приподнялся – и вдруг резко повалил Жанну на кровать, попутно срывая с её плеч податливый шелк. Девушка не сопротивлялась, но и не помогала. Она просто смотрела на него. Сквозь него. И молчала. Иван неистово целовал прекрасно сложенное, гладкое, прохладное тело, стараясь не встречаться глазами с его странной хозяйкой. Он обнимал её – мягкую, податливую, безжизненную… Его огненная плоть вонзалась в девушку, получая своё сполна, на все сто пять процентов, за все месяцы, проведенные в тюрьме и, как минимум, на пару дней вперед. Но сознание чётко фиксировало происходящее. «Как кукла. Лежит как манекен из секс‑шопа. Как труп в морге. Ох, жуть‑то какая, мамочки родные…» Он бурно, с хрипом и конвульсиями, взорвался внутри девушки, выплеснув накопившееся за месяцы отсидки море эротических переживаний, охнул, упал на неё и, чуток отдышавшись после нелёгких трудов, осторожно взглянул ей в лицо. Ну и хорошо, что она закрыла глаза. Всё‑таки, несмотря ни на что, до чего же классная у нее морда! Животное, скрывающееся у любого нормального мужика чуть ниже пупка, снова напряглось и начало двигаться. Он смотрел на фантастически красивое лицо и не мог остановиться. Да, впрочем, не очень‑то и хотелось останавливаться. С закрытыми глазами Жанна смотрелась гораздо лучше, чем наоборот. Вдруг девушка подняла ноги и обвила ими парня. Он почувствовал на своей спине эти мягкие, но сильные объятия, из его груди вырвался стон, больше похожий на рёв раненого медведя, и сознание снова провалилось в вязкую дымку, в которой нет ни мыслей, ни чувств, ни окружающего мира – лишь злая, первобытная похоть, лишний раз доказывающая, что человек – это всего‑навсего дикое животное, когда‑то непонятно для чего научившееся ходить на двух ногах… Иван не знал, сколько прошло времени – час или три. За окном сверкала мерцающими звёздами глубокая ночь. Парень дернулся в последний раз и наконец‑то слез со своей неподвижной партнерши, утирая мокрое от пота лицо краем смятой подушки. Ночь дохнула в форточку порывом холодного воздуха, и Иван ужом забрался под одеяло. Он коснулся ладонью тела Жанны, пытаясь обнять её, – и отдернул руку. Теперь кожа девушки была не просто прохладной. Она была ледяной. Иван, преодолевая внезапное отвращение, отодвинулся и потряс её за плечо: – Слышь, подруга. Ты жива или где? Она медленно подняла ресницы: – Ты всё? Я могу идти в ванную? – Иди… чего уж тут… Он не знал, что говорить, как вести себя со своей неожиданной любовницей. «Чёрт‑те что. Морду сотворила, как будто великое одолжение сделала. Принцесса ненормальная. В ванную попёрлась… И ни слова, ни взгляда, спина прямая. Как на плацу ходули переставляет – ать‑два… Ну и хрен с тобой, подруга. Кинжал ей подавай. Сейчас, разбежался… Хрен тебе, а не кинжал». Он осторожно спустил ноги с кровати и потянулся к сумочке, ожидающей на столе свою хозяйку. Ридикюль из натуральной крокодиловой кожи (Ишь ты! Нехило живут защитники угнетенных!) щёлкнул замочком. Иван заглянул внутрь. Ничего особенного. Блокнот, длинная металлическая авторучка, набор косметики, стопка визитных карточек. Иван вытащил одну. «Городская коллегия адвокатов. Полякова Жанна Владимировна. Адвокат». Рабочие телефоны, адрес и номер юридической консультации. Всё. Он перебрал всю стопку. Везде одно и то же… Ан нет, не везде. Несколько визиток лежали в блокноте отдельно. На них от руки был написан ещё один телефон и адрес. «Ага, наверно, домашний…» Иван аккуратно закрыл сумочку и положил её на место. Нагло украденную визитку он сунул в ящик стола. Подальше, поглубже, под кучу старых газет и журналов. В ванной перестала течь вода. Парень тихонько задвинул ящик и юркнул под одеяло… Она одевалась медленно, без малейшего стеснения демонстрируя великолепное тело. Иван ещё маленько посмотрел на этот стриптиз наоборот, крякнул и направился в душ. Горяче‑холодные струи бюджетного варианта контрастного душа, создаваемого попеременным лихорадочным кручением кранов, вышибли из головы дурную стрессовую муть последних дней, освежили тело и привели в порядок мысли. Когда он вернулся, Жанна по прежнему невозмутимо восседала на кровати, покачивая обнажённой ножкой. Иван с размаху плюхнулся на необъятную дореволюционную кровать так, что застонали пружины, и блаженно растянулся на смятых простынях. – Так как же наш договор? – Какой такой договор? Иван сделал круглые глаза. Терпеливо и монотонно, словно закалённая в школьных баталиях учительница, давящая на мозги бестолкового первоклассника, Жанна начала снова: – Хозяин освободил вас из тюрьмы, уничтожил материалы уголовного дела и всех, кто имел к нему хоть малейшее отношение. Взамен он хочет амулет. Я думаю, это понятно? Вы только скажите, где он спрятан, – и мы в расчете. – А я думал, после всего происшедшего мы будем на «ты»… Казалось, девушка немного занервничала: – Иван, перестаньте валять дурака! Учтите, вас выпустили под подписку о невыезде. К тому же возбуждено новое уголовное дело, теперь уже о пропаже следователя, потерпевшего, свидетелей и следственных материалов. Это очень серьезно. И прежде всего – для вас. Отдайте амулет, и мы возьмем на себя все ваши проблемы. «Проблемы они мои на себя возьмут. Вот спасибо! Теперь я уж сам как‑нибудь разберусь со своими проблемами без тебя и без твоего Хозяина». Ивану уже начало надоедать это нытьё. Ему вдруг смертельно захотелось спать. Навалилось всё разом – нервотрепка освобождения из изолятора, происшествия последних дней, бессонная ночь с этим живым манекеном. Чтобы как‑то отвязаться, он ляпнул первое, что пришло в голову: – Слушай, чёрт с тобой. Со мной до тюрьмы пацан тусовался, Макс. Я ему на хранение тот диск отдал. Так что вот так. А теперь не обессудь, но спать я хочу как собака. Будешь уходить, захлопни дверь. Он отвернулся к стене и зарылся носом в подушку. Катись оно всё к такой‑то маме. Жанна, её Хозяин, диск… Вдруг то ли шорох за спиной, то ли какое‑то необъяснимое предчувствие заставило его открыть глаза и резко крутануться в постели. Он бы ещё успел отразить удар, но ветхая простыня не выдержала рывка и расползлась под ним. Иван лишь на секунду потерял равновесие. Последнее, что он видел, было бесстрастное восковое лицо Жанны и опускающаяся на него сверху длинная металлическая авторучка, зажатая в её маленьком кулачке.
* * *
Таракану хотелось пить. После ночи сплошного обжорства – благо, на давно не видавшей половой щетки кухне было достаточно объедков – жажда томила насекомое и заставляла его семенить, перебирать всеми своими ножками в поисках желанной влаги, несмотря на приближающийся рассвет. По всем законам природы ему уже давно было пора забиться в свою темную, сырую норку и не высовываться наружу до следующего вечера. Но, как назло, сегодня было всё – море сытной пищи, шустрая, любвеобильная подруга, беганье наперегонки и бесконечный трёп за жизнь с соседями посредством взаимного потирания усов. Но вот попить за всю ночь как‑то не случилось. А сейчас вдруг некстати накатило, жажда помутила разум. Всё существо требовало воды любой ценой, и прусак суетился, бежал сломя голову, сам не зная куда. Тонкая струйка влажного воздуха коснулась чувствительных рецепторов на кончиках усов, и насекомое резко затормозило всеми шестью лапками. Испарения шли откуда‑то сверху, и таракан недолго думая попёр по вертикальной стене, цепляясь за гладкий металл не хуже заправского альпиниста. Несколько секунд – и перед ним возник длинный, тёмный, влажный тоннель, из которого лилась струя вожделенного запаха. Он со всех ног ринулся внутрь… Вода… Это истинное наслаждение. Особенно после долгого её отсутствия. Но когда этого наслаждения становится слишком много… Мощный поток ринулся по трубе, смыл таракана и потащил его за собой. Несчастный прусак затрепыхался, сопротивляясь напору, но неумолимое течение с огромной скоростью несло его в тёмные, пульсирующие недра чего‑то страшного и живого… …Здоровенный детина с фиолетовыми кругами под глазами от бессонной ночи, сопровождавшейся чрезмерными возлияниями, приложился к носику эмалированного чайника, глотнул воды, закашлялся и выплюнул на пол здоровенного таракана, который упал на спину и судорожно задёргал ногами, пытаясь перевернуться. Детина, забористо выматерившись, раздавил насекомое подошвой домашнего тапка, после чего снова приложился к чайнику. Он пил долго, сопя и дёргая кадыком, пока громкий стук в дверь не оторвал его от этой процедуры, столь необходимой для обезвоженного спиртом организма. – Кого там хрен с утра принес, – пробормотал парень и неохотно поплёлся к двери, зевая и почесывая небритую физиономию. На площадке стоял высокий человек в тёмных очках. Прямая, как у индейского вождя, грива смоляных волос густым каскадом ложилась на худые плечи. «Это ещё что за чучело?» – мелькнуло в отчаянно гудящей с похмелья голове парня. – Ты кто? – спросил он. – Меня зовут Эндрю Мартин. А ты – Макс? Человек говорил медленно, тягуче и монотонно, как если бы вдруг ожил и вздумал заговорить пылесос. Бесцветный голос как бы сам собой рождался в мозгу Макса в то время, как губы незнакомца и не думали шевелиться. – Понятно, – кивнул головой Макс, не обращая внимания на странный голос посетителя. – Ты – никто, и звать тебя никак. Вот и вали отсюда, урод, пока рожа цела. Он попытался захлопнуть дверь, но… Не успел Макс и «ох» сказать, как неведомая сила отшвырнула его, стокилограммового детину, вглубь квартиры, словно малого ребенка. Макс пролетел по коридору, сметая на своем пути вешалку, торшер, стулья, как пушечное ядро ударился спиной о противоположную стену и тяжело шлёпнулся на задницу. Незнакомец шёл к нему, неторопливо снимая с лица очки. Макс поначалу было рванулся вперед, сжимая на ходу кулачищи и рыча от ярости, но тут же остановился, распластавшись о невидимую стену. Медленно сполз по ней и, как далекий предок, встав на четвереньки, заскулил от ужаса и засучил ногами, пытаясь отползти хоть чуть‑чуть подальше от этих глаз, этих дьявольских красных огней с бездонной дыркой зрачка посредине, горящих на обыкновенном человеческом лице. Но незваный гость приближался, закрывая мир своим чёрным силуэтом, и, казалось, не существовало такого места на земле, где можно было от него скрыться.
* * *
В кабинете сизой дымкой висел устойчивый запах перегара, сигарет и сушёной воблы. Под столом прятался картонный ящик, наверняка полный пустых бутылок, чешуи и обглоданных рыбьих скелетиков. Следователь по особо важным делам Андрей Макаренко скривился, как от зубной боли, и поспешил открыть окно. – Вот и давай им ключи от кабинета, – ворчал он, вытаскивая на свет божий весьма объёмистый ящик. – Хоть бы за собой убрали, оглоеды. Что я им, бюро добрых услуг, чтоб после их пьянки дерьмо выгребать? Хрен им больше в сумку, а не ключи. В кабинет робко заглянул один из «оглоедов», которым по штату пока ещё не было положено личного кабинета. – Слышь, Педагог, ты извини, а? Вчера погудели классно, а убрать забыли. Жалко, ты не остался… Давай я бутылки вынесу. – Да уж, неплохо бы, – Андрей выпустил из рук картонные уши, и ящик, недовольно звякнув стеклянным содержимым, плюхнулся на пол. «Оглоед» подхватил его и направился к двери. – Слышь, Андрюх, – обернулся он на пороге, – ты новость слышал? Дело Писарева тебе передают. – Как мне? Кто распорядился? – А то ты не знаешь, кто тут у нас распоряжается? Вчера, как ты уехал на дознание, Дед и объявил. Мол, дело первостепенной важности, а Макаренко только что раскрыл два древних «висяка» – ему и карты в руки. Трошичева мы вчера на пенсию проводили, так что его дело – тебе. – Твою мать! Андрей с размаху сел на стул, жалобно скрипнувший под его ста с лишним килограммами неслабо прокачанных мышц. – Умеешь ты, Вася, с утра порадовать. Я им что, козёл отпущения? Мне своих «висяков» мало? Дело Писарева… Это ж полная безнадёга! – Дед его лично на контроль взял, сечёшь? Да уж… Но ты не тушуйся, Педагог, это жизнь. Кому сейчас легко, – философски заметил напоследок «оглоед», выходя из кабинета и осторожно, как бесценную китайскую вазу, неся перед собой позвякивающий ящик.
…«Дело Писарева» было не просто безнадёжным. Такого ещё не было за всю историю существования уголовного розыска. В один день как в воду канули следователь, потерпевший, свидетели и все следственные материалы. Криминал был налицо, но граждане, которые могли быть заинтересованы в подобном исчезновении, уже и так сидели за крепкими стенами СИЗО, и особо крутых друзей, способных провернуть подобное, у них на воле явно не было. В общем, до сих пор следствие не располагало ни малейшей зацепкой по этому делу. И – странное дело – на следующий же день после загадочных исчезновений одновременно, как по мановению волшебной палочки, вся жёлтая и частично не желтая пресса Москвы опубликовала серию статей о произволе правоохранительных органов, содержащих под стражей ни в чём не повинных людей. Да ладно бы только Москвы, пережили б уж как‑нибудь, не впервой. Но и немецкая «Нойе цайтунг», и американская «Балтимор телеграф», и даже японская «Осака цусин» (ядрит их за ногу, откуда только узкоглазые‑то пронюхали?) почти слово в слово повторили материалы наших желтых изданий. Дело попахивало международным скандалом. Подонков выпустили в срочном порядке. Да и что было делать? Нет трупов и доказательств – нет преступления. Но на следующий день соседка одного из выпущенных на волю парней заметила, что дверь в его квартиру приоткрыта. Зашла… И тут же потеряла сознание. Андрей в который раз уже перечитывал описание места происшествия, заключения экспертиз, протоколы опроса соседей – и в который раз поражался, на какую же всё‑таки звериную жестокость способен человек.
«…Высокий уровень серотонина и выраженное повышение уровня свободного гистамина в многочисленных отверстиях неровной формы на теле свидетельствуют о том, что потерпевший был жив после их нанесения по крайней мере в течение пятнадцати минут… Направление и скорость растекания пятен крови на правой стене комнаты указывают на артериальный фонтан. Уже с разорванной шеей потерпевший пытался оказать сопротивление… В одном из отверстий на теле обнаружен неустановленный объект, схожий по форме с фрагментом ногтевой пластины. Лабораторный анализ показал, что данный объект не может принадлежать человеку или животному…» И фотографии. До неузнаваемости изуродованный труп здоровенного парня, буквально только что освобожденного из СИЗО. Убогая съемная квартирка. Повсюду бурые пятна засохшей крови – на полу, на стенах, на мебели, даже на потолке! Какую же надо иметь силищу, чтобы пытать такого бугая, даже не связав его предварительно! Ну насчет ногтя – чёрт его знает, может, ошиблась лаборатория. А может, и не ошиблась… Да, вовремя Трошичев отказался от этого дела и ушёл на пенсию. Зазвонил телефон внутренней связи, и Андрей поднял трубку. – Макаренко? – Так точно, товарищ полковник. «И чего это Деду с утра пораньше приспичило?» – Убит второй подозреваемый по делу Писарева. Займитесь, пожалуйста, этим немедленно… Следователь положил телефонную трубку, вытащил сигарету и щёлкнул зажигалкой. Проклятое «дело» преподносило одну загадку за другой, не давая ни малейшей зацепки для их разрешения. Наверняка все будет как и в первом случае. Приедешь – и ни тебе отпечатков, ни орудия убийства, ни свидетелей происшествия… Ни хрена хорошего, одним словом. Взгляд Макаренко упал на фотографию, спрятанную под прозрачный плексиглас стола. С выцветшего от времени снимка улыбались двое парней в форме. Позади них взметнулся ввысь горный хребет. Андрей вздохнул. Страшное было время. Страшное, но в то же время понятное. Убивай, или убьют тебя. Простая философия. И люди – или свой, или враг. Третьего не дано. А здесь… Здесь всё по‑другому. Здесь вроде бы и не было явных врагов. Но не было и друзей. Здесь каждый был сам за себя, и всем было глубоко наплевать, сколько крови, нервов и убитых товарищей оставил ты за чертой, разделяющей государства. Теперь родине уже не требовались герои. Ей были нужны мускулы. И куда было податься в условиях рыночной экономики бывшему мастеру спорта по дзюдо, кандидату в мастера спорта по боксу, профессиональному убийце, прошедшему все ужасы локальной войны? Правильно, в охрану. Или в менты. Но охранять толстопузых барыг, поигрывая борцовскими плечами перед дверью офиса и бегая хозяину за сигаретами, было противно. Влиятельных друзей у Андрея не было, никому он со своими навыками оказался дома не нужен. И он пошел в милицию. Учился заочно на юрфаке, работал, как говорится, «на земле». Арестовывал. Иногда бил. Иногда стрелял. Но никак не мог отделаться от чувства, что бьет он не всегда за дело и часто стреляет совсем не во врагов. Он прекрасно понимал, что и тут тоже – не ты – так тебя, что здесь, в общем, идёт своя необъявленная война. Но проклятое чувство не хотело внимать голосу разума… Его недолюбливали коллеги за тягу к спорту и одиночеству. Начальство тоже относилось подозрительно, мол, чёрт его знает, что можно ожидать от этого специалиста по межнациональным конфликтам. Словом, не вписался парень в коллектив. Да это ему было и не нужно. Он работал, получал смешные деньги, которых еле‑еле хватало на еду и оплату тренировок. А остальное – гори оно всё синим пламенем. Когда он стал следователем, на него начали спихивать абсолютно безнадёжные дела. И он брался за них со свойственной ему бульдожьей хваткой. И нередко доводил до конца то, что было не под силу его коллегам. За ним помимо «официального» прозвища Педагог, которому он был обязан своей громкой фамилией и к которому привык ещё со школы, постепенно закрепилась кличка Висяков – которой, между прочим, его пока ещё никто не рискнул назвать в глаза. Он знал о своем втором прозвище. И ему было глубоко наплевать, о чём шепчутся у него за спиной. Макаренко еще раз взглянул на фотографию, чему‑то усмехнулся про себя, затушил сигарету, засунул в портфель папку со злополучным «делом» и вышел из кабинета.
* * *
Как то Сократа спросил один из его учеников: – Учитель, жениться ли мне? – Ты пожалеешь в любом случае, женишься ты или нет, – ответил Сократ. Эту притчу знают многие. Но не многие знают продолжение… Тогда ученик поинтересовался: – Учитель, может, мне тогда завести любовницу? Тогда Учитель ответил более пространно: – Если ты хочешь завести себе любовницу – подумай сто раз. Если соберёшься жениться – подумай в десять раз больше. Но уж коль ты всё‑таки решился ввести в свой дом женщину, и тебе, несмотря на это, не наплевать на собственные нервы и материальное благосостояние, которые в связи с этим событием подвергаются реальной угрозе, – своди её сначала к хорошему чёрному колдуну. Только обязательно – к хорошему, из тех, кто не рассказывает на каждом углу о своих талантах. О них просто знают люди. И кто‑нибудь из них расскажет тебе, как найти настоящего. Своди к нему свою избранницу. Пусть он сделает из нее зомби. Такая женщина не станет отравлять тебе жизнь скандалами и сценами ревности. Она будет просто выполнять все твои прихоти и называть тебя Хозяином. В вашем доме поселится покой и уют, вам будут завидовать друзья и соседи… Только вот не забудь после того, как твоя женщина превратится в идеал, убить того колдуна, который оказал тебе эту маленькую услугу. Иначе ты рискуешь в один прекрасный день проснуться с ножом между ребрами, засунутым туда нежной ручкой твоей послушной подруги. Ведь колдун просто‑напросто забрал её душу и приказал в общем‑то мёртвому телу служить тебе. И так же легко он может приказать ему сделать обратное. Кто знает, что творится в многомудрых головах у этих служителей Тьмы…
…Эндрю Мартин сидел в мягком кресле в роскошном номере роскошной гостиницы, и настроение у него было прескверное. Это ж надо – проклятый пацан провёл его, как мальчишку. Хотя, положа руку на амулет, сам идиот. Не надо было так слепо полагаться на зомби. Чёртова машина из плоти и крови может только выполнять приказы и не способна хоть чуть‑чуть пошевелить извилинами, когда ей вешают лапшу на уши. И он тоже хорош – поверил, явился к этому алкоголику и давай ковыряться у него в мозгах. А там нет ни черта, кроме вчерашнего перегара. Ладно, хоть душу отвел. Вот только ноготь сломал… Эндрю покосился на изуродованный ноготь, разительно отличающийся от других своим сломанным кончиком, и поморщился. Привычка содержать руки в порядке осталась ещё с тех времен, когда он был знаменитым гитаристом и нередко, отложив медиатр, играл пальцами, чтобы лучше чувствовать малейшие вибрации инструмента. Эндрю откинулся назад, закрыл глаза и сосредоточился. Обломанный ноготь стал расти. Бледная бесформенная пластинка с зазубренными краями и трещиной во всю длину прямо на глазах приняла прежнюю форму и, восстановившись буквально за несколько минут, немного загнулась внутрь на конце, отдалённо напомнив формой зуб ядовитой змеи. Лёгкая улыбка тронула тонкие губы. Сначала Эндрю пугали невероятные способности, которыми наряду с ужасными желаниями наградил его золотой амулет. Потом он привык и даже стал получать своеобразное эстетическое удовольствие от зрелища мучительной смерти своих жертв. Жизнь наполнилась смыслом, когда исчезли заботы о том, как прожить завтрашний день. Люди слабы, и стоило лишь слегка коснуться их мозга невидимой рукой воображения, как они становились послушными игрушками для исполнения абсолютно любых прихотей. Только одна мысль мешала Эндрю наслаждаться жизнью. Где‑то здесь, в столице России, возможно совсем рядом, жил и набирался сил тот, кто со временем мог его уничтожить. Как‑то он нашел этого парня, увидел сквозь многометровую толщу тюремного кирпича, проник в его сны и кошмары… И не смог ни выведать места, куда тот спрятал своё оружие, ни убить, поддавшись порыву внезапной ярости. Оно пока и к лучшему, что не смог. Страшен был не сам человек. Страшен крылатый диск, знак Солнца, который вместе с человеком образует ту силу, которой так боялся Эндрю Мартин. А вот теперь чёртов зомби убил этого человека, не узнав как следует, где он спрятал амулет. И теперь не будет покоя. Конечно, вероятность того, что кто‑то из людей найдет Звезду и пройдет все круги Посвящения в Меченосцы, ничтожно мала, но всё же… Эндрю ударил костлявым кулаком по ручке кресла, и та сразу же превратилась в пучок острых щепок, торчащих из резной деревянной спинки. Музыкант скривился. Проклятые люди ничего не могут сделать на совесть, даже кресло! Чего уж тут требовать с пусть на редкость красивого, но абсолютно безмозглого зомби?
* * *
– Дай‑ка мне закурить, Антоныч. Бледный молодой практикант чиркнул зажигалкой, прикурил сигарету, зажал её в карцанг и протянул руку над трупом. Здоровенный судмедэксперт по прозвищу Капелька мощно затянулся, так, что от сигареты осталась ровно половина, и снова начал орудовать иглой. Зияющая рана от горла до паха на теле мертвеца медленно закрывалась вслед за ритмичными движениями руки, затянутой в толстую резиновую перчатку. – А окурок куда? – спросил практикант. – В труп, всё – в труп. Ты ведь знаешь, если наша сука уборщица найдет бычок, будет полный писец. Тут же везде один сплошной «No smoking», потому как спирт и все такое. Практикант поёжился и опустил дымящийся окурок в открытую рану. Зашипело, запах горелого мяса смешался с тошнотворной формалиновой вонью. Врач завершил последний стежок, довольно крякнул и побросал в ванну с дезинфицирующим раствором окровавленные инструменты.
Дата добавления: 2015-05-06; Просмотров: 288; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |