Харламова, Е. В. 8 страница

– У меня была еще одна скрытая причина привезти тебя сюда. – Очень медленно его губы накрыли мои и тот огонь во мне, что он оставил догорать, когда ушел из моей комнаты неделю назад, разгорелся с новой силой. Я открыла рот, и его язык ворвался внутрь, лаская мой. Повернув голову, он двигал своими губами по моим, втянув мою нижнюю губу себе в рот, он нежно пробежался по ней языком, перед тем, как переключить свое внимание на верхнюю. Я задохнулась, когда он дотронулся языком до чувствительного места над моими верхними зубами.

И затем его руки начали двигаться.

Глава 12

Поддерживая мою голову своим плечом и опуская руки все ниже, он за бедра придвинул меня к себе так, что между нами не оставалось ни миллиметра свободного пространства. Его мягкие и безжалостные губы продолжали двигаться по моим, а когда он снова прошелся вокруг языком, сжав руками мое бедро и скрещивая наши ноги, у меня закружилась голова. Я прижалась к нему, и он застонал, придерживая меня одной рукой за бедро, его вторая рука проскользнула мне под свитер и я почувствовала теплые пальцы на своей спине.

Так как одна моя рука была зажата между нами, второй я пробежалась по его груди, и начала медленно расстегивать пуговицы на его рубашке, прикосновением ощущая разницу в текстуре гладкой рубашки и, одетой под ней, термальной футболки. До конца расстегнув рубашку, я раскрыла ее и запустила руки ему под футболку, на его упругий живот. У него перехватило дыхание, и я приподнялась, оперевшись на локти, и нависая над ним.

– Я хочу увидеть твои татуировки.

– Хочешь, да? – Его глаза горели. Когда я кивнула, он вынул руку из моего свитера и сел, выгнув на меня бровь, когда заметил его расстегнутую рубашку. От его ухмылки и негромкого смешка мое лицо загорелось, а он скинул рубашку и отшвырнул ее в сторону.

Схватившись за ворот футболки, он снял ее через голову, как это делают парни – безо всякой боязни оставить на ней следы туши или румян. Он кинул футболку поверх рубашки и лег обратно на пол, предлагая себя мне для исследования.

Его кожа была гладкая и красивая, его туловище разделялось хорошо развитыми мускулами, и было украшено двумя татуировками, которые я заметила еще у себя в комнате – замысловатый восьмиугольный рисунок на левой стороне и четыре линии текста на правой. Была еще одна – ярко красная роза со слегка искривленным, темно зеленым стеблем, прямо над его сердцем. На его руках по большей части были узоры и линии, тонкие и черные, как кованое железо.

Я пробежалась пальцами по каждой из них, но он не перевернулся, и я не смогла прочитать полностью цитату, змеей извивающейся по его левой стороне. Она выглядела как поэма о любви, и я почувствовала приступ ревности к тому, кто вдохновил такого рода преданность, которую он, должно быть, чувствовал, раз посчитал необходимым выгравировать эти слова на себе. Мне было интересно, если роза также символизировала ее, но я не решилась спросить.

Когда мои пальцы пробежались вниз, к темным завиткам под его пупком, он сел.

– Я думаю, теперь твоя очередь.

Смутившись, я сказала:

– Но у меня нет татуировок.

– Я так и подумал. – Он поднялся, предлагая мне руку. – Хочешь увидеть рисунок?

Он спрашивал, хочу ли я пойти к нему в спальню. Я почувствовала необходимость ответить чем‑то вроде "Стоит ли мне звать тебя Лукасом или Лендоном в постели"? Но я не смогла. Я потянулась и взяла его за руку, с легкостью, он поставил меня на ноги. Не отпуская мою руку, он развернулся и направился в сторону спальни, а я последовала за ним.

Приглушенный свет из комнаты освещал мебель и стену, прилегающую к кровати, на которой висели двадцать или тридцать рисунков. Он включил лампу, и я увидела, что вся поверхность стены была покрыта пробками от вина. Мне стало интересно, сделал ли он это сам или, когда он искал себе жилье, увидев эту стену, он понял, что просто обязан здесь жить.

Две оставшиеся стены были окрашены в темно‑серый цвет, его мебель – королевского размера с платформой кровать, большой стол и шкаф были из темного дерева и совсем не выдавали того, что ее владельцем был студент колледжа.

Я прошла по узкому проходу между стеной с рисунками и его кроватью в поисках своего, но отвлекая свое внимание на остальные – изображения знакомых пейзажей, таких, как, например, центр города, незнакомые лица детей и стариков, и несколько портретов отдыхающего Франсиса.

– Они замечательны.

Как только мои глаза нашли собственное лицо среди других, он подошел и остановился рядом со мной. Он решил перерисовать углем второй рисунок, где я лежу на спине и смотрю на него. Рисунок был прикреплен низко, в правой части стены. С одной стороны казалось, что такое его положение уменьшало его значимость, но я точно знала, что его расположение в отношении кровати было не случайным – он находился прямо напротив его подушки.

"Кто бы не хотел просыпаться с этим"? – Он сказал тогда.

Не отрывая от рисунка взгляд, я села на его кровать, и он сел рядом. Вдруг, я с четкостью ощутила тепло его обнаженной груди, и его фразу: "Я думаю, теперь твоя очередь". Повернувшись к нему, я обнаружила, что он наблюдал за мной.

Я была абсолютно уверена, что такой момент неизбежно принесет мне воспоминания о Кеннеди – о его поцелуях, о наших годах вместе. Но, по правде говоря, я не скучала по нему. Не могла найти в себе даже капельку раскаяния. Я подумала, что, если я просто онемела от горя его потери – что заставляло меня волноваться, или может после всех тех выплаканных слез и глубокой боли за прошедшие несколько недель, я пережила это. И мне он больше был не нужен.

Лукас наклонился ко мне, и мыльный пузырь Кеннеди лопнул окончательно. Когда он, нежно, как перышком, провел языком по контуру моего уха и взял в рот мочку вместе с сережкой‑гвоздиком, я закрыла глаза и издала тихий стон. Проводя носом по шее, он покрыл ее поцелуями, придерживая рукой мою голову. Его вес исчез с кровати, когда он опустился на колени передо мной, чтобы снять сначала мои ботинки, а потом вернуться обратно и снять свои.

Накрывая мои губы своими, он передвинул меня в центр кровати и положил на спину. Когда он отстранился, я открыла глаза.

– Просто скажи стоп, если хочешь остановиться. Поняла? – Я кивнула. – Ты хочешь остановиться сейчас? – Я покачала головой на подушке. – Слава Богу, – сказал он, возвращая свой рот на мой, и запуская внутрь язык, тогда как я впилась ногтями ему в плечи. Слегка посасывая, я ласкала его язык своим, и он застонал, немного отодвигаясь, чтобы приподнять меня и снять с меня свитер. Дразня кончиком пальца мою грудь, он последовал за ним губами.

Когда я слегка оттолкнула его за плечи, он остановился, пытаясь сфокусировать на мне свой взгляд. Я перевернула его на спину и села сверху, ощущая его твердость через наши джинсы. Его руки пробежались по моей талии, и он притянул меня к себе для страстного поцелуя. Несколько минут спустя, он расстегнул мой лифчик и стянул его за лямки вниз. Еще до того, как лямки полностью смогли сползти с моих рук, он подвинул меня выше и взял мой сосок себе в рот.

– Ох, – выдохнула я, и растаяла в его руках.

Мы снова перевернулись, и я оказалась под ним. Его руки и рот были везде, но когда он раскрыл пуговицу на моих джинсах и дотронулся до молнии, все замерло вокруг меня.

Я оторвала свой рот от его.

– Подожди.

– Стоп? – выдохнул он, смотря на меня сверху вниз. – Я прикусила губу и кивнула. – Прекратим все, или просто не двигаемся дальше?

– Только… не дальше, – прошептала я.

– Значит так и будет. – Он обхватил меня руками, одну запустив мне в волосы, а второй проводя по спине, и поцеловал. Наши сердца отбивали собственный ритм, и музыкант во мне переводил этот ритм в концерт страсти.

***

По дороге домой я держала глаза открытыми. Выглядывая из‑за плеча Лукаса, я наблюдала за пролетающей мимо панорамой, и это было волнующе и совсем не страшно. Я доверяла ему. Доверяла с той самой первой ночи, когда позволила привезти меня домой.

Кеннеди никогда бы вот так не остановился. Не то, чтобы он заставлял меня что‑то делать или даже пытался заставить. Если бы я попросила его остановиться, он бы лег рядом, закрыл глаза рукой, успокаивая себя, и сказал: "Господи, Джеки, ты меня убиваешь". И после этого не было бы никакой физической активности – ни поцелуев, ни прикосновений. И я всегда чувствовала себя виноватой.

Я думала, что чувство вины уйдет, как только мы на самом деле станем спать вместе, потому, что я редко отказывалась от секса, но, к сожалению, мое самобичевание только усиливалось. Он останавливался внезапно, как будто я делала ему больно. Для него это было, как все или ничего. Он делал несколько глубоких вдохов, включал игру, клацал по каналам или мы отправлялись куда‑нибудь поесть. И я чувствовала себя, как самая худшая девушка в мире.

С Лукасом мы продолжали целоваться еще час. Перед тем, как мы закончили, он просунул руку мне между ног, поверх моих джинс.

– Так хорошо? – спросил он, и после моего молчаливого согласия начал ласкать меня там пальцами, углубив при этом поцелуй, и довел меня до оргазма через несколько слоев ткани. Я была шокирована, и немного смущена, но один взгляд на его лицо, сказал мне о том, насколько он насладился ответом моего тела на его ласки. Он не позволил мне отплатить тем же.

– Оставь мне что‑то к чему стремиться, – прошептал он.

Теперь, он оставлял меня у моего общежития; сна не было ни в одном глазу после холодной поездки, хотя на этот раз он засунул мои руки себе под куртку, чтобы они не замерзли. Он положил оба шлема и свои перчатки на сидение и притянул меня к себе, засунув руки мне под кофту поверх свитера.

– Тебе понравился рисунок?

Я кивнула.

– Да. Спасибо за то, что показал мне свои рисунки… и защитные движения.

Опустив свой лоб на мой, он закрыл глаза.

– Ммм‑хмм. – Поцеловал кончик моего носа и, затем накрыл своими губами мои.

Было почти больно его целовать – почти. Я вздохнула, не отрывая свой рот от его.

– Тебе лучше зайти внутрь до того, как… – Он снова меня поцеловал, более жадно, и я сжала руки между нами на его могучей груди.

– До того, как…?

Он сделал вдох и выдох через нос, сжал губы в линию и опустил руки мне на талию.

– Просто. До того, как.

Я поцеловала его скулу и отодвинулась.

– Спокойной ночи, Лукас.

Он продолжил, опираться на свой Харли, смотреть на меня.

– Спокойной ночи, Жаклин.

Я поднялась по ступеням в здание, но только у двери я подняла глаза и заметила Кеннеди, стоящего там, прищурив глаза, и с интересом наблюдая за мной и Лукасом.

– Джеки. – Он смотрел на меня, когда я подошла ближе. – Я пришел, думал, мы сможем поговорить. Но Эрин сказала, что тебя нет, и она не была уверена, вернешься ли ты сегодня вообще. – Я оставила Эрин записку о том, где я буду. Уверена, что она насладилась тем, что сообщила о моих вечерних планах Кеннеди. Он снова глянул на тротуар, но я не стала поворачиваться, чтобы проверить был ли Лукас еще там, или уже уехал.

– Почему ты сначала не прислал сообщение? Или позвонил?

Он пожал плечами, откидывая одной рукой волосы с глаз, а вторую засовывая в карман своих джинсов.

– Я был в здании.

Я наклонила голову.

– Ты был в здании, решил зайти и думал, что я буду просто сидеть в своей комнате? – Я и так планировала быть в своей комнате, но это было не важно.

– Нет, конечно, я предполагал, что тебя могло там не быть, – он сдал назад. – Я надеялся, что ты там будешь. – Он снова посмотрел на тротуар. – Этот чувак ждет тебя что ли?

Я повернулась и увидела Лукаса, все еще стоявшего, облокотившись на мотоцикл, и скрестив на груди руки. Даже с помощью света от здания, с этого расстояния я не могла четко различить выражение его лица. Но позиция его тела говорила сама за себя. Я подняла руку и помахала ему, давая понять, что мне ничего не угрожало.

– Нет, он просто привез меня.

Кинув Лукасу полную призрения ухмылку, Кеннеди повернул свои зеленые глаза ко мне.

– По моему мнению, он не выглядит так, как будто понимает, что значит "просто привезти".

– Я не спрашивала твоего мнения. Что ты хочешь, Кеннеди?

Какой‑то парень изнутри выкрикнул "Чувак!" и Кеннеди поприветствовал его кивком головы, перед тем, как ответить мне.

– Я уже сказал, я хотел поговорить.

Я скрестила руки, начиная чувствовать прохладу, которую не чувствовала, стоя в объятиях Лукаса.

– О чем? Разве ты еще не сказал все, что мог? Хочешь еще больше меня унизить? Потому что, чтоб ты знал, я больше не собираюсь этому поддаваться.

Он вздохнул, как будто пытаясь справиться с каким‑то раздражением, знакомое последствие того, что я вела себя несгибаемо – его слова – и я частенько это видела за последние три года. Я совсем забыла об этом, и только сейчас, пережив это снова, вспомнила.

– Нет причин быть такой несгибаемой, – сказал он, как будто читая мои мысли.

– Правда? Я думаю, что существует множество причин моей несгибаемости. Или упрямству. Или упорству. Или твердолобию…

– Я понял это. Джеки.

Я сжала руки в кулаки.

– Жаклин.

Он сделал шаг ближе, его глаза загорелись. На секунду я подумала, что он зол, но это не злость была в его глазах. Это было желание.

– Я понял, Жаклин. Я обидел тебя. И я заслужил все то, о чем ты говоришь, и все, что ты чувствуешь. – Он поднял руку к моему лицу, но я отступила назад, вне его досягаемости, в моей голове был полный каламбур. Опустив руку, он добавил: – Я скучаю по тебе.

Глава 13

Закрыв рот, я развернулась, карточкой открыла дверь и вошла в общежитие, но Кеннеди последовал за мной. Я повернулась, чтобы сказать ему, что я не хочу больше с ним разговаривать, но увидела Лукаса, схватившего дверь прямо перед тем, как она закрылась. Остановившись рядом со мной, он уставился на моего бывшего, и как только Кеннеди заметил его, обстановка начала наколяться.

– Ты в порядке, Жаклин? – спросил Лукас, не спуская с него глаз.

– Лукас… начала я, пытаясь объяснить Лукасу, что Кеннеди не представляет для меня никакой физической опасности, но Кеннеди, внезапно засмеялся, разглядывая Лукаса.

– Погоди‑ка, а ты разве не техник? Тот, что чинил кондиционер в нашем доме? – Он глянул на меня, а потом снова на Лукаса. – Интересно, что подумает администрация о том, что ты крутишься вокруг студенток?

Выражение лица Лукаса было убийственным, но он притворился, что не слышал вопроса, полностью игнорируя Кеннеди. В ожидании моего ответа, он перевел взгляд на меня.

– Я в порядке. Честное слово. – Я задержала дыхание, надеясь, что он мне поверил. Народ у двери уже начал перешептываться и тыкать друг друга локтями.

– Ты спишь с этим типом тоже? – прервал нас Кеннеди.

– Тоже? – переспросила я, но я знала, о чем он говорил еще до того, как он подтвердил это.

– В дополнение к Баку.

У меня в глазах потемнело.

– Что?

Кеннеди схватил меня за локоть, как будто хотел увести меня оттуда, но в мгновение ока, рука Лукаса схватила его за запястье и с легкостью освободила меня.

– Что за фигня? – прорычал Кеннеди, вырывая свое запястье из хватки Лукаса. Он передвинулся, став передо мной, лицом к лицу с Лукасом, и все вокруг замерли с открытыми ртами в ожидании сцены. Они оба выглядели внушительно, но я знала навыки Лукаса из первых рук. Кеннеди проиграет этот бой и Лукаса исключат.

Я обошла вокруг своего бывшего и положила руку ему на плечо. Его мышцы были как сталь под моими пальцами.

– Кеннеди, уходи.

– Я не оставлю тебя с этим…

– Кеннеди, уходи.

– Он технический работник, Джеки…

– Он студент, Кеннеди. – Я решила не вдаваться в подробности того, что Лукас был в нашем классе по экономике, на случай того, что он его узнает, как репетитора и настучит о нашем с ним свидании.

Кеннеди наклонил голову и слегка нахмурил брови, пытаясь что‑то прочесть в моих глазах; выражение его лица сменилось на беспокойное.

– Мы поговорим на следующей неделе. Когда будем дома. – Его намек был ясен и направлен прямо на Лукаса. Мы оба должны вскоре провести несколько дней в нашем городе, где у него будет неограниченный доступ ко мне безо всяких помех.

Мне хотелось сказать ему, что нам не о чем разговаривать ни сейчас, ни потом, но мои челюсти были настолько сильно сжаты, что я не могла говорить. И все еще не уверенная в том, что я буду делать на День Благодарения, я проигнорировала его намек о том, что мы будем одни. Благоразумно, он меня больше не тронул, хотя его испепеляющий взгляд подражал взгляду Лукаса, пока они глазели друг на друга. Я выдохнула только тогда, когда Кеннеди скрылся за дверью.

Разочарование зрителей было ощутимым. Несколько даже задержались в ожидание бонуса от Лукаса и меня. Адреналин все еще бил в нем ключом – его тело было натянуто, как струна на моем контрабасе, и когда я дотронулась до его руки, мышцы под его курткой и рубашкой были как гранит.

– Я в порядке, честно. – Я глубоко вздохнула. – Ну, насколько в порядке я могу быть после этого. – Я покосилась на него. – Кстати, сколько всего работ у тебя? Барист, гуру по самообороне, техник, офицер на парковке – не значит ли это, что это был ты, тем кто оштрафовал меня прошлой весной за жалкие две минуты парковки во втором ряду, пока я забежала в библиотеку вернуть книжку?

Он моего шутливого тона его плечи расслабились, и я была вознаграждена его еле заметной улыбкой.

– Не знаю, не знаю. Я выписываю очень много штрафов за неправильную парковку. Эм, в качестве техника я подрабатываю редко. А что касается уроков по самообороне, я волонтер.

То, что я исключила из списка, и что он не прокомментировал было: репетитор по экономике.

– Я думаю, нам стоит добавить еще одно, а? – сказала я, пристально наблюдая за ним. Его лицо было непроницаемым. Никакой реакции.

– Персональный защитник Жаклин Уоллис?

Едва заметная улыбка появилась снова.

– Еще одно добровольное дело, Лукас? спросила я, играючи, поднимая брови. – Как ты найдешь время для занятий? Или чтобы сделать что‑то повеселее?

Он протянул ко мне руки, схватил мои за бедра и притянул к себе. Смотря на меня сверху вниз, он сказал тихим голосом:

– Для некоторых вещей я всегда найду время, Жаклин. – Наклонившись, он поцеловал мою щеку прямо рядом с ухом, и от этого у меня перехватило дыхание. Затем он развернулся и бегом направился к своему мотоциклу, оставив меня стоять на входе. Как только он вышел за пределы света, окружающего здание, я больше не могла его видеть. Повернувшись, в полном тумане я последовала в свою комнату.

***

Жаклин,

Хорошая работа. Полноценное исследование. Я думаю, профессор Х. будет доволен. Я отметил парочку недочетов, и в одном месте ты забыла отметить цитату. Кроме этого, я думаю, это вполне достойный, хорошо выполненный проект.

Я прикрепляю таблицу для следующего занятия. Ты уже полностью все догнала, и, по всей видимости, у тебя нет проблем с новым материалом. Но если хочешь, я продолжу слать тебе таблицы на эти оставшиеся две недели.

Я предполагаю, ты едешь домой на праздники? Я собираюсь уехать в среду утром. Там никакого Wi‑Fi, так что я буду вне доступа до воскресенья.

ЛМ

Лендон,

Какое облегчение – я смогу сдать свою работу пораньше. Спасибо за твою помощь. Да, и пожалуйста, продолжай слать мне таблицы.

Мои родители отправляются кататься на лыжах на праздники, но я все же лучше поеду домой и повидаюсь со старыми друзьями, чем буду сидеть тут в кампусе. Они берут с собой Коко – мамину вредную собачонку, так что все должно пройти тихо и мирно.

Ты летишь домой? Я помню, ты говорил, что у тебя нет машины.

ЖУ

Жаклин,

Твои родители едут кататься на лыжах и не берут тебя с собой? Ты будешь одна на День Благодарения? Меня подвезут, мой дом недалеко, хотя иногда и кажется, что он в другом измерении.

ЛМ

Лендон,

Мои родители думали, что я буду у моего бывшего. Последние пару лет мы по очереди посещали праздничные ужины в наших домах, это было удобнее, чем пытаться разорваться между двумя семьями. Этот год был его. Семья моей лучшей подруги едет в загородный дом ее дедушки и бабушки за Боулдером, и я не в настроении кому‑то навязываться.

Я лучше буду одна. Странно, да?

ЖУ

Жаклин,

По мне, совсем не странно. Но может я тоже странный, и не заметил бы.

Буду скучать по твоим письмам.

ЛМ

Лендон,

Я тоже. Хороших выходных.

ЖУ

***

В понедельник, во время урока, я не могла смотреть на Лукаса, не вспоминая субботнюю ночь. Его замаскированные взгляды заставили меня предполагать, что у него была та же проблема. После того, как я поймала его за сверлением взглядом дыр на затылке Кеннеди, я больше не поворачивалась. Когда класс закончился, Кеннеди повернулся ко мне и улыбнулся. Я сжала губы в линию и отвернулась, собирая вещи. По множеству причин мне бы хотелось, чтобы этот курс и семестр побыстрее закончились.

– Можно я кое‑что скажу – твой бывший, конечно, красавчик, но он выглядит, как самодовольный придурок. – Бенджи засунул свою тетрадь на спирали в рюкзак, который выглядел так, как будто в любую минуту готов лопнуть от набитых в него бумажек.

Я застегнула свой рюкзак.

– Ага, это точно. – Мы дождались, пока Кеннеди прошел мимо, прежде, чем двинуться вперед по ряду, и я нарочно отвела глаза. Я немного волновалась о его заявлении, о том, что мы поговорим, когда оба будем дома; я не могла представить, что такого он мог мне сказать, что я желала бы услышать.

Мы следовали за нашими оживленными сокурсниками, обсуждающими предстоящие длинные выходные, и Бенджи поделился со мной, что он полетит в Джорджию, чтобы поговорить с отцом – единственным членом его семье, кто еще не был в курсе.

– Мама знала, что я гей еще когда мне было тринадцать.

Я волновалась за него.

– А твой отец, он… расстроится?

Он улыбнулся.

– Я думаю, что он знает. Он просто не уверен, значит ли это, что я появлюсь в платье или что‑то вроде. – Я представила Бенджи в платье, и не смогла сдержать смех от этой картины. Он тоже засмеялся и добавил: – Ага, я знаю.

Лукас уже ушел, или, по крайней мере, я так думала, пока мы с Бенджи не вышли из класса в хаос коридора и я не заметила его, облокотившегося на стену, около двери, которой я обычно пользовалась, чтобы побыстрее сбежать из этого здания. Он наблюдал за нашим приближением, но казалось, что он также наблюдал за всем вокруг. Я подумала, что, скорее всего, он проверял нет ли поблизости профессора Хеллера.

– Ты так и не сказала ему, что знаешь, так ведь? – спросил Бенджи уголком его рта. Я покачала головой. – Не заставляй его долго мучиться. Он выглядит как‑то ранимо.

Я хихикнула.

– Ага. Сильный, накачанный парень, как он – натренированный бить других, и врущий девушкам о том, кто он на самом деле – такой ранимый.

Он сжал мою руку повыше локтя и улыбнулся.

– Он либо еще один придурок среди всех придурков до него, либо его лжи есть причины.

Я вздохнула.

– Как бы мне хотелось уметь читать мысли.

– Может если бы ты умела, тебе бы не хотелось знать, что там внутри.

– Если я вообще когда‑нибудь это узнаю.

Бенджи пожал плечами в знак согласия и продолжил свой путь дальше по коридору в сторону южного выхода, повернувшись только, чтобы сказать:

– Хороших выходных, Жаклин.

– Тебе тоже.

Я подошла к Лукасу и он повернулся, чтобы следовать за мной, наклоняясь вперед только, чтобы открыть дверь.

– Мы можем увидеться сегодня? – пробормотал он.

Я подумала, не превращаюсь ли я для него в того, с кем он только встречался ради секса и всего, что с ним связано. Если это все, что я была для него – и по этой причине он не говорил мне о том, что он Лендон Максфилд.

– У меня завтра тест по астрономии. Сегодня мы будем заниматься в нашей комнате весь вечер.

Я глянула на него, он шагал рядом со мной, засунув руки в карманы джинсов, и продолжал сканировать толпу вокруг нас, как будто был настороже.

– Завтра вечером? – Подходя к зданию, он перевел взгляд на меня, и я заметила, что он точно знал, куда я иду.

– Завтра у меня репетиция ансамбля. Обычно, я провожу утро воскресенья в зале музыки, но вчера я пропустила. – Я не говорила Лукасу, что играю на контрабасе, я говорила об этом Лендону.

– Ты проспала?

Я кивнула.

– Я тоже.

Мы подошли к входу и остановились у двери.

– Мне также надо забрать контрабас, я беру его с собой домой. – В ожидании его реакции, я наблюдала за его глазами, которые были того же цвета, что и серо‑голубое небо над нами, и продолжали сканировать людей. – У меня будет достаточно времени попрактиковаться во время выходных.

– Когда ты уезжаешь? – Он откинул прядь со лба, абсолютно игнорируя тему о моем инструменте.

– В среду утром. А ты?

– Тоже. – Он подвинулся, нервничая, прикусил губу, и вдруг, ни с того, ни с его, он расслабился и замер. Перевел решительный взгляд на меня. – Пришли мне сообщение, если освободишься раньше или твои планы изменятся. Если нет, увидимся после выходных. – Он дернул плечом, на котором висел его рюкзак и добавил: – До скорого, Жаклин, – перед тем, как слиться с толпой студентов, возвышаясь над большей их частью.

***

– Погоди‑ка. Так значит репетитор Лендон и красавчик ОФПП Лукас это один и тот же парень? – Мегги настолько округлила глаза, я хорошо могла видеть белки вокруг радужек ее светло‑карих глаз.

– Чего я не понимаю, так это почему ты не заставила его признать правду незамедлительно, – сказала Эрин, с выражением участницы ток‑шоу на лице. В любую минуту она назовет меня подруууууга и начнет повествование о надирании задницы, которое бы она провернула, оказавшись на моем месте. С тех пор, как она рассталась с Чазом, ее толерантность в отношении парней, выходящих за дозволенные рамки, сильно снизилась. Даже если так просто казалось.

Я вздохнула, и подумала, что лучше бы я им не говорила.

– Что стало тем, чтобы вернуться в седло и с операцией фазы плохих парней? – Мы сидели на расстеленном, на полу одеяле в нашей комнате, жуя печенье Орео и запивая кофе, учебники и тетради по астрономии валялись вокруг, нетронутые, по крайней мере, последние полчаса, пока мы обсуждали Лендона/Лукаса, вместо планет‑гигантов и астронавтики.

– Он должен был стать твоим развлечением, а не наоборот. – Голос Эрин был полон авторитета.

– Ага, – вклинилась Мегги. – Почему бы тебе не написать ему, что хочешь встретиться попозже?

Я закатила глаза.

– Потому, что у меня экзамен завтра в 9.30 утра, к которому мы, кстати, должны сейчас готовиться. И к тому же, я думаю, мне необходимо немного дистанции…

Эрин уставилась на меня.

– О, черт, только не это – ты начинаешь вмешивать сюда чувства, так?

Я легла на спину и закрыла глаза рукой.

– Угхххх!

– Кстати, о развлечениях, что это я слышала про тебя и Бака? Он точно один их плохих парней, – размышляла Мегги. – Ты, что добавила его в список ОФПП и не сказала нам?

Я кинула Эрин умоляющий взгляд сквозь пальцы.

– Бак полон дерьма. Ты знаешь это, Мегги, – сказала она с издевкой.

Мегги кивнула.

– Правда… К тому же, я целовалась с ним один раз на первом курсе. И из того, что я помню, он не блистал навыками. Был слишком слюнявым. – Ее передернуло. – Что это вообще со слюнявыми поцелуями? Они пытаются утопить нас в слюнях что ли? Я к тому, что, блин, сглатывай время от времени.

Ее рука сжала мое плечо, Эрин засмеялась, хотя я и слышала в ее смехе нервные нотки, Мегги их не заметила. Я знала, о чем думала Эрин. Я не вдавалась в детали с ней, да она и не спрашивала. Самым важным было то, что произошло, или почти произошло, а не его детали.

– Так ты с ним не спишь? – нажимала Мегги. Ей было просто интересно, но меня коробило даже от того, что мое имя было всего лишь упомянуто в одном предложении с именем Бака.

– Как и сказала Эрин – он полон дерьма. – Но мне самой до ужаса было интересно. – А что? Он что‑то сказал обо мне?

Она пожала плечами.

– Триша сказала, что парень ее младшей сестры говорил, что Бак задирает Кеннеди по этому поводу. Они, как два козла, которые дерутся рогами за козу. Я думаю, что Бак до сих пор завидует тому, что Кеннеди стал президентом класса.

Это было той причиной размолвки между Кеннеди и Баком, которую я до этого не могла вспомнить – тот наиважнейший их первый конфликт. Начало их странного соперничества в братстве. Я нахмурилась.

– Но Кеннеди тоже был кандидатом.

Мегги слизала крошки печенья с пальцев.

– Ну, да, но Бак был кандидатом, и его отец когда‑то был президентом. Бак думал, что у него все схвачено.

Я села, переполненная злости, наконец‑то поняв мотивы Бака в отношении меня. Его причины сделать мне больно были всего лишь ради того, чтобы насолить Кеннеди.

– И это переводится для Бака в то, что ему надо распускать вранье о том, что я с ним сплю? – Уже не говоря о том, что он на самом деле на меня напал.

Дата добавления: 2015-05-06