![]() КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Текст 84
Случилось так, что в качестве преподавателя в аудиторию вуза я впервые вошёл, когда мне не было и 20 лет, в 1942 г. Мы закончили курсы военных переводчиков при Военном институте иностранных языков и готовились ехать на фронт. Но нескольких из нас оставили преподавать в институте. Меня предупредили: моими слушателями будут курсанты, уже закончившие общевойсковые училища. Перед ними я робел. Предстоит учить мне и призванных в армию студенток. Они меня смущали. Вид мой был отнюдь не бравый: более чем скромное обмундирование и ботинки с обмотками вместо сапог. Вот тут-то передо мной и встал вопрос: «Быть или казаться?» Я представлял себе ясно, каким покажусь своим первым ученикам. Как сделать, чтобы они почувствовали, каков я есть? Решил начать с лобовой психологической атаки. Продемонстрирую несколько примеров работы военного переводчика, потом скажу: «Вот что я умею и этому научу вас». Взяв с собой трофейные уставы и письма немецких солдат, я пошёл в класс. Перед дверью маячил дежурный - выше меня на голову, выправка умопомрачительная, обмундирование, какое мне и не снилось. Я взялся за ручку двери. - Ты куда? - грозно осведомился дежурный. - В класс! - Это чего ради? К нам сейчас преподаватель придёт! - Это я! - Брось заливать! - начал дежурный, но вдруг осёкся, широко распахнул передо мной двери и от неожиданности гаркнул: «Встать! Руки вверх!» вместо «Встать! Смирно!». Отделение, вскочившее с мест, рухнуло на скамьи, давясь от хохота. Растерявшись и видя перед собой аудиторию из бравых строевиков и блистательных красавиц, — так мне казалось — я, вместо того чтобы продемонстрировать на примерах, в чём состоит работа переводчика, сразу сказал: — Сейчас я покажу вам, что я умею... Тут у меня распустилась обмотка. Я поставил ногу на табурет и начал обматывать ею ногу, но продолжал говорить: — И этому научу вас! Слушатели задохнулись от смеха. «Всё погибло!» - подумал я с отчаянием. Но отступать некуда. Делая вид, что не слышу смеха, я приказал: — Раскрыть любой устав на любом месте! Дежурный раскрыл одну из книжек. И я стал переводить с листа, сам себе приказав: «В темпе!» Потом проделал то же самое с выхваченным наудачу трофейным приказом. Особенно впечатлил слушателей перевод трофейного письма, написанного возрождённым в гитлеровские времена готическим шрифтом. Непривычному он кажется иероглифами. И наконец, не глядя на схему, отбарабанил структуру двух дивизий вермахта: пехотной и танковой. Словом, я заставил своих учеников забыть и мою неприличную молодость, и гротескно-нелепое появление, и даже обмотки. Но уж потом мне приходилось каждый день, не давая себе спуску и поблажки, быть, а значит, не заботиться о том, чтобы казаться. (По С.Львову*) *Львов Сергей Львович (род в 1922гю) – писатель, журналист, критик. ТЕКСТ 85 Она немного опоздала, во дворе все лавки были заняты публикой. Её, однако, ждало место на огороженной скамеечке, где сидели несколько известных театральных личностей... Всё продумано: спектакль из 50-тых-бО-тых, играется в естественных декорациях московского двора. Здесь всё осталось таким, каким было в те годы. Разве что на одну из стен дома нарочито вывесили старый гобелен... Она достала очки, всмотрелась... Точно такой гобелен висел над её топчаном в родительской квартире на протяжении многих лет. На нём вытканы семья оленей, спустившихся к водопою, мельница ни ручье, далёкие горы... Вдруг вспомнился целый веер позабытых картинок. Бабушка кормит её кашей прямо в постели. Вышитые на новеньком гобелене персонажи присутствуют здесь весьма активно и как декорации, и как участники действа... Бабушкина рука с ложкой послушно упиралась в гобеленовый куст, из которого торчала голова с ушками, затем мирно следовала в соседний, братски распяленный рот. А как сладко было болеть под её гобеленом... Однажды она попала в дом к соученице, дочери известного адвоката. Выросшая в семье небольшого достатка, никогда прежде она не видела такого богатства — серебряных приборов с вензелями во время будничного семейного обеда, старинной мебели, огромных, нежного витиеватого рисунка ковров. - Тот персидский, - сказала дочь адвоката, кивая на стенку столовой, - а в папином кабинете висит пешаварский, дедушкин. Ему почти сто лет. Что дёрнуло её за язык сказать: «У нас тоже есть ковёр, не такой большой...»? Её подруга смешно сморщила нос и проговорила мягко: - У вас не ковёр, а гобелен с уточками... Всё это - мещанская пошлость. Она прибежала домой и принялась срывать с гвоздиков свой гобелен. - Ты что? - спросила её мать за спиной. - Что с тобой? - Потому что это - пошлость, пошлость! - запальчиво выкрикнула она. - А! - сказала мать. - Ты это где сегодня подхватила? И выслушав всё, что выпалила ей дочь, проговорила спокойно: - Вот это и есть - пошлость. Всё это семейство. Повесь гобелен на место. И она, бессильно всхлипывая, повесила гобелен, села под его раскидистой кроной и заплакала... Прошли годы, гобелен прохудился, мама сделала из него красивую наволочку на подушку. Не так давно подушка перекочевала в новую квартиру... - Ну, как спектакль? - спросила дочь, вернувшись с какой-то тусовки. - Там, знаешь, вывесили гобелен... - улыбаясь, сказала она. - Ну, точно такой, как наш... Помнишь? - Нет, не помню... - Погоди! Как это - «не помню»?! - О Господи! - дочь вздохнула, закатила глаза, пошла ставить чайник. А у неё вдруг сжалось сердце, щемящая обида подкатила к горлу. - Ты ничего не помнишь! - воскликнула она. - Безразличие – вот знамя вашего поколения! - Знамя?! - дочь фыркнула. — Ну, мать, ты даёшь! - и ушла к себе. - Что ты пристала к ней со своим гобеленом? - вполголоса спросил муж. - Это твоё детство и юность, вот и люби их на здоровье, причём тут девочка? (По Д. Рубиной*) *Дина Рубина – современная российско-израильская писательница.
Дата добавления: 2015-03-31; Просмотров: 930; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |