Отправная точка благовестия

ПРАВОСЛАВНЫЙ ОПЫТ ПОКАЯНИЯ

Эта жизнь дана вам для покаяния. Не расточайте ее на другое.
св. Исаак Сирин.

Покаяние есть великое понимание.
Пастырь Ерма.

Иоанн Креститель и Господь наш Иисус Христос – оба начинают свою проповедь одними и теми же словами: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное" Мф. 3:2; 4, 17). Такова отправная точка Благовестия – покаяние. Без покаяния не может быть ни новой жизни, ни спасения, ни вхождения в Царство. Обращаясь от Священного Писания к святым отцам, мы встречаем ту же самую существенную истину. Авва Милесий, которого спросили, что он делает в пустыне, отвечает: "Я пришел сюда оплакивать свои грехи"[1]. И покаяние это не есть только подготовительная стадия, оно – пожизненно. Когда авва Сисой лежал на смертном одре, окруженный своими учениками, оказалось, что он с кем-то говорит. "С кем ты говоришь, отче?" – спосили ученики. Он ответил: "Вот, ангелы пришли взять меня, но я прошу их дать мне еще немного времени, чтобы покаяться". "Ты не имеешь нужды в покаянии", – сказали ученики. "Воистину, – ответил старец, – я не знаю, начинал ли я каяться"[2]. Марк Монах утверждает: "Нет иного, столь же благого и милостивого, как Бог, но даже Он не прощает непокаявшегося [... ]. Все множество Божиих заповедей можно свести к одному началу – покаянию [... ]. Мы осуждаемся не за множество наших прегрешений, но за то, что отказываемся каяться... [... ]. И для великих, и для малых покаяние остается несовершенным до самого смертного часа".[3]

"Господь наш Иисус Христос, – говорит авва Исаак Скитский, – заповедал нам пребывать в покаянии до последнего нашего дыхания. Ибо если бы не было покаяния, никто бы не спасся". [4] И Исаак Сирин учит: "В каждое мгновение в течение двадцати четырех часов суток мы имеем нужду в покаянии". [5]

Духовные наставники более близкого к нам времени отводят покаянию столь же решающую роль. Преп. Иоанн Кронштадтский в своем духовном дневнике "Моя жизнь во Христе" говорит: "Наша молитва состоит прежде всего в покаянии"[6]. И о. Серафим Папакостас, возглавлявший движение "Зои" в Греции в 1927-1954 гг., начинает наиболее известную из множества своих книг такими словами: "В каждом веке, а особенно в настоящем – полном тревоги, усталом и беспокойном веке, нет ничего более существенного, чем покаяние. Нет ничего более глубокого, к чему бы стремился человек; однако у него нет ясного понимания того, чего же он в действительности хочет". [7] Следует отметить, что Иисусова молитва – гораздо более широко распространенная сегодня, чем пятьдесят лет назад, – является особенной покаянной молитвой: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного".

Имея в виду этот постоянный акцент на покаянии, мы должны внимательно рассмотреть, каким образом мы представляем православие на современном Западе. Существует тенденция обращать внимание лишь на один аспект. Мы говорим о славе божественного света в Преображении Христа, о чувстве победы Воскресения в пасхальную ночь; мы говорим о радости Царства, о духовной красоте икон, о Божественной литургии как небе на земле. И мы правы, подчеркивая эти аспекты. Но давайте постараемся не быть односторонними. Преображение и Воскресение существенным образом связаны с Распятием. Как христиане мы действительно являемся свидетелями "весьма великой радости", о которой говорит Евангелие (Мф. 2:10); но мы не должны забывать слов: "крестом радость явилась всему миру" (воскресная утреня). Преображение космоса может происходить только через самоотречение, аскетическое воздержание и пост. [8]

"Великое понимание"

Но что же на самом деле имеется в виду под покаянием? Обычно говорят: сожаление о грехах, чувство вины, ощущение горечи и ужаса от того, что мы нанесли раны другим и самим себе. И все же такое представление является неполным. Горечь и ужас действительно составляют существенный элемент покаяния, но они не исчерпывают его, даже не являются его наиболее важной частью. Мы ближе подойдем к существу вопроса, если рассмотрим буквальный смысл греческого слова, обозначающего покаяние: metanoia. Оно означает "изменение ума": не просто сожаление о прошлом, но фундаментальная трансформация нашей способности смотреть на вещи, новый взгляд на самих себя, на других и на Бога – "великое понимание"[9], по слову Пастыря Ерма. Великое понимание – но не обязательно эмоциональный кризис. Покаяние – это не приступ угрызений совести и жалости к себе, но обращение, перенесение центра нашей жизни на Святую Троицу.

Как "новый ум", обращение, перенесение центра существования, покаяние – прежде всего позитивно, не негативно. Как говорит св. Иоанн Лествичник, "покаяние есть дочерь надежды и отвержение отчаяния"[10]. Это не упадок духа, но энергичное ожидание; это не значит, что ты оказался в тупике, но что ты обретаешь выход. Это не ненависть к себе, но утверждение своего истинного "я" как созданного по образу Божию. Каяться – значит смотреть не вниз на свои собственные недостатки, но вверх – на любовь Божию; не назад, упрекая себя, но вперед – с доверием и надеждой. Это значит видеть не то, чем я не смог быть, но то, чем я еще, по благодати Христовой, могу стать.

Истолкованное в этом позитивном смысле, покаяние видится не только как единичный акт, но как постоянная установка. В личном опыте каждого человека бывают решающие моменты обращения, но в настоящей жизни работа покаяния всегда остается незавершенной. Поворот, или переориентация, должны постоянно обновляться; в течение жизни вплоть до момента смерти, как считал авва Сисой, "изменение ума" должно становиться все более радикальным, "великое понимание" – все более глубоким.

Св. Феофан Затворник утверждает: "Покаяние – это начало и краеугольный камень нашей новой жизни во Христе; оно должно быть не только вначале, а и на протяжении нашего возрастания в этой жизни, углубляться по мере того, как мы совершенствуемся". [11]

Положительный характер покаяния станет совершенно очевидным, если мы обратим внимание на то, что предшествует уже приведенным словам Христа: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное" (Мф. 4:17). В предыдущем стихе евангелист цитирует Исайю (9, 2): "Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет". Таков непосредственный контекст Господней заповеди о покаянии: она предваряется указанием на "великий свет", освещающий тех, кто во тьме, и за ней следует указание на приближение Царства. Покаяние поэтому есть просвещение, переход из тьмы в свет; покаяться – значит открыть свой взор божественному сиянию, не печально сидеть в сумерках, но приветствовать восход. И покаяние также эсхатологично: оно есть открытость к Последним Вещам, которые не где-то в будущем, но уже присутствуют в настоящем; покаяться – значит признать, что Царство Небесное – посреди нас, уже действует в нас и что, если только мы примем пришествие Царства, все вокруг станет новым для нас.

Соотношение между покаянием и пришествием великого света особенно значимо. Пока вы не увидите свет Христов, вы не сможете в действительности увидеть своих грехов. Пока в комнате темно, говорит епископ Феофан Затворник, вы не замечаете грязи, но при ярком освещении можно различить каждую пылинку[12]. Так же обстоит дело и с комнатой нашей души. Порядок не таков, что мы должны сначала покаяться, а потом осознать присутствие Христа; ибо только тогда, когда свет Христов уже вошел в нашу жизнь, мы действительно начинаем понимать свою греховность. "Каяться, – говорит св. Иоанн Кронштадтский, – значит знать, что в твоем сердце - ложь"[13]; но ты не можешь обнаружить присутствие лжи, если еще не имеешь некоторого понятия об истине. Как говорит Уоткин, "грех [... ] это тень, которая возникает, когда какая-либо привязанность воли преграждает путь свету Божию и препятствует ему просвещать душу. Таким образом, познание Бога порождает чувство греха, а не наоборот"[14]. Согласно отцам пустыни, "чем ближе человек к Богу, тем яснее он видит, что он грешник"[15]. В качестве примера они приводят Исайю: сначала он видит Господа на престоле и слышит серафимов, возглашающих: свят, свят, свят; и лишь после этого видения он восклицает: Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами" (Ис 6, 1-5).

Таково начало покаяния: видение красоты, а не безобразия; осознание Божественной славы, а не собственного убожества. "Блаженны плачущие, ибо они утешатся" (Мф. 5:4): покаяние означает не просто оплакивание своих грехов, но утешение (paraklesis), которое возникает от уверенности в Божьем прощении. "Великое понимание" и "изменение ума", означающие покаяние, состоят именно в этом: в понимании, что свет во тьме светит и тьма не объяла его (Ин. 1:5). Другими словами, каяться – значит осознавать, что существует как добро, так и зло, как любовь, так и ненависть; значит утверждать, что добро сильнее, верить в конечную победу любви. Кающийся человек – это тот, кто признает и принимает чудо: Бог имеет власть прощать грехи. И поскольку он принимает это чудо, прошлое для него больше не является невыносимым бременем, ибо он больше не считает прошлое необратимым. Божественное прощение разрывает цепь причин и следствий и развязывает в сердце человека узлы, которые он сам не в состоянии распутать.

Многие сожалеют и скорбят о своих прошлых поступках, но в отчаянии говорят себе: "Я не могу себе простить того, что я сделал". Неспособные простить себя самих, они равным образом не могут поверить, что они прощены Богом, а также и другими человеческими существами. Такие люди, несмотря на интенсивность их страдания, еще и не начинали каяться. Они еще не достигли "великого понимания", то есть знания того, что любовь побеждает. Они еще не пережили "изменения ума", которое заключается в том, что человек может сказать: "Я принят Богом; от меня требуется, чтобы я признал факт моего принятия". В этом сущность покаяния.

Дата добавления: 2015-05-08