Толкование Конституции РФ

Р.С. Авдеев

Лингвоюристика

Библиографический список

Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: сб. ст. / под общ. ред. Арутюновой Н. Д. и Жирмунского М.А. – М., 1990.

Арутюнова Н.Д. Метафора// Лингвистический энциклопедический словарь. – М.,1990.

Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. – М., 1985.

Доронина С.В. Сведение и мнение в текстах СМИ: проблемы экспертной оценки переносных значений слов// Юрислингвистика – 3 / под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул, 2002. – С. 77–85.

Лебедева Н. Б. Полиситуативность глагольной семантики. – Томск, 1999.

Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесённость с действительностью. – М., 2007.

Телия В. Н. Русская фразеология. – М., 1996.

Научный руководитель к. филол. н., доцент С.В. Доронина

КОНСТИТУЦИОННЫМ СУДОМ Российской Федерации

Будучи «официальным стражем» и интерпретатором российской Конституции, Конституционный Суд РФ играет важную роль в обеспечении ее верховенства и прямого действия на всей территории РФ и, как следствие, в процессе становления в России подлинно демократического и правового государства.

Часть 5 ст. 125 Конституции РФ гласит: «Конституционный суд РФ по запросам Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ, органов законодательной власти субъектов РФ дает толкование Конституции РФ».

Толкование Конституции РФ, данное Конституционным судом РФ, является официальным и обязательным для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений [О Конституционном суде РФ…, ст. 1447, ст. 106].

Что такое толкование, действующее федеральное законодательство не определяет. Очевидно, что толкование – это вид правовой деятельности Конституционного Суда, направленный на реализацию Конституции, повышение ее авторитета, охрану ее норм, предупреждение конституционных правонарушений (деликтов) [Лучин, Мазуров, 2001, с. 19]. В то же время, были предприняты попытки сформулировать легальное определение толкования на уровне субъекта федерации. Статья 1 Закона г. Москвы «О толковании законодательных актов города Москвы» от 18.10.2000 № 34 определяла толкование как – «правовое разъяснение действительного смысла правовой нормы толкуемого законодательного акта с целью исключения неправильного применения нормы законодательного акта либо разрешения споров о понимании действительного смысла нормы законодательного акта», однако этот закон утратил юридическую силу.

Цель толкования Конституции сформулирована самим Конституционным судом в его Определении от 5 ноября 1998 года № 134–О «По делу о толковании статьи 81 (часть 3) и пункта 3 раздела второго «Заключительные и переходные положения» Конституции Российской Федерации» и заключается в том, чтобы устранять неопределенности в понимании конституционных положений, обеспечивать надлежащее их соблюдение, применение и исполнение [Собрание законодательства РФ…, 1998, ст. 5701].

ФКЗ «О Конституционном суде РФ» не дифференцирует толкование Конституции, даваемое Конституционным судом. Условно его можно подразделить на два вида – нормативное и казуальное. Нормативное толкование дается в порядке производства по делам о толковании отдельных положений Конституции. Чаще при разрешении Конституционным судом иных дел, отнесенных к его компетенции статьей 125 Конституции Российской Федерации, используется казуальное толкование.

Несомненно, что толкование Конституции выступает как альтернатива жесткой процедуре внесения в нее поправок, препятствует неправильному пониманию конституционных положений, обеспечивает их прямое действие на всей территории России. Однако не происходит ли при этом своеобразного пересмотра отдельных норм Основного закона РФ? Ведь важно помнить, что любое толкование Конституции производно от её положений. Конституционный суд не «дописывает» принятый многонациональным народом РФ текст Конституции, а лишь разъясняет его истинный смысл и содержание.

Так в ст. 81 Конституции, применительно к выборам Президента РФ, прямо закреплены принципы участия граждан в выборах – всеобщее равное прямое избирательное право при тайном голосовании. Как отметил Конституционный суд РФ в одном из своих постановлений, «в этой специальной норме о порядке выборов Президента РФ в то же время по смыслу ст. 1, 2, 3, 17, 19, 60 и 81 Конституции РФ выражены общие принципы, лежащие в основе реализации конституционного права гражданина Российской Федерации избирать и быть избранным на подлинных свободных выборах. Соответственно и образуемые в Российской Федерации путем свободных выборов органы народного представительства должны формироваться на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании» (по делу о проверке конституционности части второй статьи 69, части второй статьи 70 и статьи 90 Конституции республики Татарстан, а также пункта 2 статьи 4 и пункта 8 статьи 21 Закона республики Татарстан «О выборах народных депутатов республики Татарстан» в связи с жалобой гражданина М.М. Салямова: Постановление от 22 января 2002 г. № 2–П // [Собрание законодательства РФ, 2002, ст. 627].

В 1996 году Конституционный суд указал в качестве своей правовой позиции, что «из смысла ст. 3 (ч. 2) в ее взаимосвязи со ст. 32 Конституции РФ, закрепляющей права граждан избирать органы государственной власти, вытекает, что высшее должностное лицо, формирующее высший исполнительный орган государственной власти, получает свой мандат непосредственно от народа и перед ним ответственно». Исходя из этого, Конституционный суд РФ признал неконституционным положение Устава Алтайского края о том, что главу администрации избирает краевое Законодательное Собрание, указав, что, «тем самым, Законодательное Собрание превращено в своеобразную избирательную коллегию, решение которой подменяет прямое волеизъявление избирателей. Такой порядок избрания не соответствует Конституции… Избранный в таком порядке глава администрации не может считаться легитимным независимым представителем исполнительной власти…» (По делу о проверке конституционности ряда положений Устава (Основного закона) Алтайского края: [Постановление Конституционного суда РФ от 18 января 1996 г., 1996, ст. 409]).

Однако с принятием Федерального закона от 11.12.2004 № 159–ФЗ изменился порядок наделения полномочиями глав субъектов. Ныне «гражданин Российской Федерации наделяется полномочиями высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) по представлению Президента РФ законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта Российской Федерации в порядке, предусмотренном Федеральным законом и конституцией (уставом) субъекта Российской Федерации» [О внесении изменений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» и в Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»: Федеральный закон от 11.12.2004 г. № 159–ФЗ // Парламентская газета. – 2004. – 15 декабря. – Ст. 1]. Интересен тот факт, что Конституционный суд признал эти положения соответствующими Конституции (По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» в связи с жалобами ряда граждан: Постановление Конституционного суда РФ от 21.12.2005 № 13–П: [Собрание законодательства РФ, 2006, ст. 336]).

Существующий порядок наделения полномочиями высшего должностного лица субъекта, несомненно, отличается от порядка, закрепленного в Уставе Алтайского края до 1996 года. Однако выводы, сделанные Конституционным судом ранее, ставят под сомнение признание конституционным Федерального закона от 11.12.2004 № 159–ФЗ.

Сравнив составы Конституционного суда в 1996, 2002 и 2005 годах, видим следующее: к 2002 году состав суда сменился лишь на одну треть, а к 2005 году, к моменту принятия Постановления от 21.12.2005 № 13–П, – не более чем наполовину. Что же заставило Конституционный суд РФ, при незыблемости конституционных ценностей (таких как, провозглашение единственным источником власти многонационального народа России, осуществляющего свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления, притом, что высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы) изменить свое решение? Ведь, как было показано выше, Конституционный суд ранее подчеркивал значимость прямых выборов глав субъектов, «получающих свой мандат непосредственно от народа» и, потому, «легитимных представителей исполнительной власти».

Более того, в постановлении Конституционного суда РФ от 14.07.2005 № 9–П «По делу о проверке конституционности положений статьи 113 Налогового Кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г.А. Поляковой и запросом федерального арбитражного суда Московского округа» указано, что «толкуя конституционные нормы и принципы, Конституционный суд РФ учитывает их контекст и системные связи с другими положениями Конституции Российской Федерации» [Собрание законодательства РФ, 2005, ст. 3200]. В Постановлении от 10 апреля 2003 года также отмечено, что толкование осуществляется «с учетом иерархической структуры правовых норм, предполагающей, что толкование норм более низкого уровня должно осуществляться в соответствии с нормами более высокого уровня»(По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 84 Федерального закона «Об акционерных обществах» в связи с жалобой открытого акционерного общества «Приаргунское»: Постановление Конституционного суда РФ от 10.04.2003 № 5–П [Собрание законодательства РФ, 2003, ст. 1656]. А таковыми являются, прежде всего, положения Конституции, провозглашающие Россию демократическим федеративным правовым государством с республиканской формой правления, а также положения, закрепляющие принцип разделения властей:

1. Так, отчуждение народа от принятия государственно-властных решений не может не рассматриваться как ограничение народовластия, отход от демократических ценностей в угоду административного аппарата.

2. Введение существующего порядка наделения полномочиями глав субъектов фактически означает установление субординационных отношений между Президентом РФ и главами субъектов федерации, что начисто исключает самостоятельность исполнительной власти регионов.

3. Конституционно-закрепленный перечень полномочий Президента РФ не предполагает расширительного его толкования. Предоставление Главе государства дополнительных правомочий и рычагов давления на ветви власти противоречит идее правового государства и принципу разделения властей.

4. С учетом того, что половина членов Совета Федерации Федерального Собрания РФ назначаются, как раз, исполнительной ветвью власти субъекта, контролируемой федеральным центром, – можно с уверенностью сказать, что они будут занимать позицию Главы государства, а не отстаивать интересы регионов.

Следует, на наш взгляд, также согласиться с точкой зрения судьи Конституционного суда РФ А.Л. Кононова, высказанной им в особом мнении к упомянутому Постановлению Конституционного суда РФ от 21.12.2005 № 13–П, что главным и фатальным противоречием является «упорное отрицание Конституционным Судом права каждого избирать и быть избранным главой исполнительной власти региона».

Важный аспект обеспечения самостоятельности и независимости Конституционного суда – положение Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», что Конституционный суд решает исключительно вопросы права (Ст. 3). Анализ же названных актов свидетельствует о том, что Конституционный суд РФ из органа конституционного контроля превратился в инструмент политической игры, беспрекословно легализующий результаты борьбы за власть.

Дата добавления: 2015-05-09