Защита чести, достоинства и деловой репутации в уголовном праве

П.Д. Иваненко

Такое неимущественное благо, как честь, всегда считалось самым ценным, неотъемлемым правом человека.

Известно, что в XVIІІ веке честь защищалась преимущественно на дуэли. Для вызова порой достаточно было косого взгляда или неодобрительной реплики. Однако со временем дуэль как средство защиты доброго имени стала применяться гораздо реже и по более серьезным поводам.

Интересен тот факт, что уже в конце XVIІІ века самое малое расстояние между соперниками составляло 12 шагов, и то всего лишь один раз из имевших место 322. В основном же дуэли происходили на расстоянии 30 шагов. Это говорит о том, что ритуал дуэли стал отчасти символичен, и смертельный исход в дуэлях такого рода был практически невозможен: по статистике из 322 дуэлей смертью одного из участников закончилось лишь 15 [Лотман, 1998, с.164–180].

В СССР защита чести и достоинства не практиковалась, по-видимому, в силу определенного социально-политического устройства в обществе. Лишь в 90-е гг. XX века в судах начали появляться дела по защите чести, достоинства и деловой репутации. Сегодня данные нематериальные блага все чаще отстаивают в судебном порядке.

Защиту обеспечивает как гражданское, так и уголовное законодательство. В рамках гражданского судопроизводства требовать защиты чести, достоинства, деловой репутации можно в соответствии со ст.152 ГК РФ (распространение порочащих сведений). Реже умаление чести и достоинства рассматривается как уголовное деяние: ст.130 Уголовного Кодекса Российской Федерации (оскорбление), ст.129 УК РФ (клевета), ст.297 Уголовно-Процессуального Кодекса Российской Федерации (неуважение к суду).

Понятия чести и достоинства близки и всегда употребляются в паре. Если честь – это сопровождающееся положительной оценкой общества отражение качеств лица в общественном сознании [Эрделевский, 1996, с. 16], то достоинство – аналогичная оценка лица в собственном сознании. Деловая репутация – та же честь, с тем лишь отличием, что включает в себя не просто качества лица, а деловые качества.

В ст. 130 Уголовного Кодекса Российской Федерации содержатся только два термина − «оскорбление» и «неприличная форма». Причем если первый термин еще как-то объяснен («умаление чести и достоинства лица, выраженное в неприличной форме»), второй дан без всяких объяснений, что порождает немало вопросов. Представляется, что и само «оскорбление» определено в слишком общем виде, и вдобавок недостает еще целого ряда необходимых дефиниций [Жельвис, 2004, с. 289]. Подобное же определение дает «Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: оскорбление − выраженная в неприличной форме отрицательная оценка личности, унижающая честь и достоинство этой личности [Памятка..., 2004, с. 30].

Оба эти определения говорят, что:

1) при оскорблении имеет место умаление чести и достоинства;

2) умаление чести и достоинства имеет неприличную форму выражения.

Соответственно возникают вопросы: что такое умаление чести и достоинства? что такое неприличная форма выражения? Есть и еще один вопрос, который возникает при анализе реальных конфликтных текстов: как соотносятся первый и второй компоненты? Входят ли они в структуру оскорбления как рядоположенные, как А+В, или мы имеем дело с более сложной структурой, которую образно можно охарактеризовать как «два в одном»?

Законодатель не считает оскорбление производным от порочащих сведений (ст. 152 ГКРФ), напротив, подчеркивает в оскорблении зависимость от формы выражения. Юристы А.Л. Анисимов [Анисимов, 1994, с. 8] и А.М. Эрделевский [Эрделевский, 1996, с.16], рассматривающие проблему оскорбления с юридических позиций, также видят сущность оскорбления, в отличие от опорочения, в самой форме выражения высказывания, не исключая возможность совмещения в инвективе содержательного и формального компонентов. В «Цене слова» [2002, с. 115] выражается аналогичная позиция.

Таким образом, уточним классификационные признаки оскорбления:

1) к адресату оскорбления отнесена негативная характеристика или выражено негативное отношение;

2) высказывание имеет «неприличную» форму выражения, то есть выражено «в резко противоречащей принятой в обществе манере общения между людьми».

Однако не ясно, что же такое «неприличная форма выражения». Никаких четких рамок приличного / неприличного нигде не дается.

Используемое в правовых документах понятие «неприличной формы» высказывания, на которой основывается понятие «оскорбления», нуждается в тщательном рассмотрении и конкретизации. Какими критериями мы должны руководствоваться при квалификации приличной или неприличной формы выражения сведения?

Комментарий к УК РФ поясняет: «Неприличная форма дискредитации потерпевшего означает, что отрицательная оценка его личности дается в явно циничной, а потому резко противоречащей принятой в обществе манере общения между людьми. Это прежде всего нецензурные выражения, сравнение с одиозными историческими и литературными персонажами» [Понятия чести, достоинства и деловой репутации, 2004, с. 15]. Все сказанное означает, что оскорбить можно не только обсценной лексикой (табуированной, или так называемым матом). Оскорбление – гораздо более сложное и глубокое понятие, чем языковая стилистическая помета «табуированное».

«Горожане уверены, что это бессовестный негодяй, ворующий без зазрения совести». Слово «негодяй», использованное в тексте, – одно из наиболее оскорбительных литературных слов русского языка, является прямым и явным оскорблением. Отнесенность авторства этой характеристики к третьим лицам – «горожанам» – не имеет в данном случае никакого значения, поскольку несущественно, каким способом была введена в текст оскорбительная по отношению к лицу оценка.

Как показывает практика, иск может быть вызван и отраженным в комментарии к Уголовному Кодексу Российской Федерации «сравнением с одиозными историческими и литературными персонажами» [Цена слова, 2002, с. 328]. Но не ясно, какие исторические и литературные персонажи могут считаться одиозными: Сальери, Иван Грозный, Плюшкин или, может быть, Гарри Поттер? Нужно также помнить, что по Конституции Российской Федерации каждый, благодаря свободе слова, имеет право давать субъективную оценку событиям и людям (в том числе журналисты) [Закон о СМИ], используя различные стилистические приемы, в том числе прием сравнения с известными личностями и литературными персонажами. И предметом иска может стать не сам факт сравнения, а его параметр: передается ли при этом явно или скрыто информация о нарушении лицом правовых или моральных норм?

Сопоставление любого лица с героем литературной басни, на наш взгляд, также вполне допустимо, за исключением случаев, когда сопоставление указывает на такие реалии действительности (именно реалии, а не на оценки и характеристики), доказательство которых у распространителя отсутствует.

При оскорблении, хотя и не часто, но все же возникает вопрос отнесенности высказывания к истцу. Такая ситуация может возникнуть при устном оскорблении – репликах, произнесенных в ходе живого диалога. Желая остаться безнаказанным, ответчик может отрицать, что сказанное им было направлено в чей-то адрес. В таком случае нужно анализировать ход диалога, возможность «выключения» в этом месте беседы одного из участников из речевого взаимодействия и его «включения» в новый диалог с другим лицом, возможность, оправданность и логичность в предлагаемых обстоятельствах «разговора с самим собой» и языковой игры. При разрешении данной проблемы возможно привлечение средств видеосъемки: направлен ли поворот головы говорящего в сторону объекта речи, наблюдается ли идентифицируемый голосовой посыл в определенном направлении?

Рассматривая конкретные дела по исследуемой теме, мы пришли к выводу, что дел с пометой «клевета» очень немного. Мы попытались найти причину данного факта.

В соответствии с текстом ст.129 Уголовного Кодекса Российской Федерации «Клевета – распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию». Исходя и данного определения, понятие клеветы включает следующие признаки:

1) унижение (опорочение) чести и достоинства или подрыв репутации;

2) умышленность этого деяния;

3) заведомая ложность распространяемых сведений.

Вопрос возникает в последнем пункте. Что такое «заведомо ложные» сведения?

В Памятке по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы сказано, что заведомость ложных сведений означает осознание распространителя клеветы о несоответствии или возможности несоответствия действительности сообщаемых им о другом человеке сведений. Предположение о том, что распространяемые сведения могут оказаться правдивыми (а значит, возможно, и ложными), следует считать одним из проявлений заведомости. Ложные сведения должны быть конкретными, то есть содержать факты, поддающиеся проверке. В отличие от оскорбления клевета как обязательный элемент включает распространение заведомо ложных, позорящих другое лицо измышлений о конкретных фактах, касающихся потерпевшего [Понятия чести, достоинства и деловой репутации, 2004, с. 26–27].

Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации трактует это выражение как осведомленность распространителя клеветнических сведений об их ложности. Но точного определения законодатель не дает. Фактически, клевета – это то же самое, что и распространение порочащих сведений в ст. 152 ГК РФ, только заведомо ложное, в соответствии с чем, подходит уже под УК РФ.

Получается, что только в том случае, если ответчик заранее знал о неправдивости распространяемой им информации, она будет признана клеветой. Но ведь любой здравомыслящий человек предпочтет привлечение к гражданской ответственности уголовной и, следовательно, всеми силами будет убеждать, что сам искренне верил в правдивость распространенных им сведений.

На практике очень сложно бывает доказать, что конкретное распространение информации является клеветой, поэтому и соответствующих решений суда не так много.

Дата добавления: 2015-05-09