Аристотель

РЕТРОСПЕКТИВА ДИСЦИПЛИНАРНОГО ОБРАЗА ПСИХОЛОГИИ СОЗНАНИЯ

Характеристика исторического процесса возникновения и последующего развития тех или иных форм культуры предполагает эксплицитное или имплицитное использование теоретических схем, выработанных на основе осмысления этих форм в уже развитом состоянии, и последующего наложения выработанной таким образом объяснительной модели на эмпирический материал. При этом, конечно, есть опасность модернизации имевших место в прошлом феноменов, когда новейшая форма рассматривает предыдущие как ступени к самой себе. Но другого пути все равно, по–видимому, нет, и потому требуется лишь известная осторожность и воздержание от злоупотребления оценочными характеристиками, когда предшествующее непременно трактуется как более примитивное и менее совершенное.
В данном случае мы рассматриваем учебную дисциплину как синтез двоякого рода знаний: об определенного рода действительности (предметное знание) и о том, как может (должна) быть организована познавательная деятельность по усвоению знаний первого рода (дидактическое знание). В нашу задачу не входит реализация данного подхода в отношении психологии во всем ее объеме и рассмотрение эволюции психологии как учебной дисциплины сколько–нибудь подробно. Выделим в этом сложном и запутанном процессе узловые пункты, связанные с разработкой психологии сознания, внесшей определяющий вклад в развитие понятийно–терминологического аппарата всей психологии. При этом мы сделаем акцент на характеристиках композиции произведений и некоторых учебников психологии, сыгравших выдающуюся роль в развитии психологического образования.
Выделяемую линию развития можно обозначить именами Аристотеля (384 – 322), Декарта (1592 – 1650), Спинозы (1632 – 1677), Локка (1632 – 1704), Гегеля (1670 – 1831), В.Вундта (1832 – 1920), Г.И.Челпанова (1862 – 1936) и С.Л.Рубинштейна (1889 – 1960). Сразу же, конечно, может быть поставлен вопрос о том, насколько предложенный выбор обоснован. Автор не имеет убедительного и краткого ответа на него. Попытка развернуть требуемую аргументацию увела бы работу далеко в сторону от ее основного русла. Поэтому ограничимся лишь ссылкой на то, что образовательные программы, разработанные этими психологами, являются достаточно авторитетными и упоминаются практически в каждом пособии, входящем в массив современной отечественной учебной литературы по общей психологии.

Отправным и ключевым пунктом развития европейского психологического образования является трактат Аристотеля "О душе". Античная культура в целом характеризуется как культура, которая "в большей степени опирается на звучащую, а не на письменную речь. Этот изустный характер греческого мышления в философской литературе проявился, например, в распространенности диалога как способа изложения философских идей" (Я,Хинтикка). Платон в "Федре" называет простодушными тех, кто рассчитывает запечатлеть свое искусство в письменах, черпает знание из рукописей и ставит выше всего записанную речь. Однако, если иметь в виду тенденции развития греческой мысли, их можно интерпретировать все–таки именно как переход от синтагм к системам, раскрывающим архитектонику бытия.
Синтагма и система в данном случае – наименования двух разных способов организации духовно–когнитивных феноменов. Для синтагмы характерно то, что когнитивные феномены возникают и существуют в ней как в жизненной ситуации общения, где мышление есть мышление–в–мире, в некоторой жизнецелостности, в потоке чередующихся ситуаций, где мудрость – это философствование внутри жизни, принципиально не замкнутое и не отлагающееся в мыслительных конструкциях, где познание непосредственно жизненное, духовно–практическое действование, проясняющее, реализующее и выражающее внутреннюю целостность человека, но не вычленяющееся из нее. Система же представляет собой такой способ организации духовной жизни и ее результатов, при котором когнитивные феномены рассматриваются как самозаконные формы деятельности человека, знание осознает себя в своем противостоянии жизненной повседневности, потоку сознания, личному опыту. Возникновение идеи системности знания предполагает отстранение от жизненной ситуации общения, переход к иному способу отношения к миру – к мышлению–о–мире, вычленение форм знания из когнитивных актов и потока сознания, проведение дистанции между объектом и субъектом.
Теоретическое отношение к действительности (как материальной, так и идеальной), возникшее именно в античности, неразрывно связано с умозрением порядка, организованности, целостности и закономерности и мира (идея космоса), и человека (идея характера), и знания (идея эйдосов). Этот тип отношения к действительности предполагает опосредствованное, объективированное отношение к миру, рефлексивный подход к человеку, результатам и актам познания (Огурцов А.П. Дисциплинарная структура науки: Ее генезис и обоснование. М.: Наука, 1988). На завершающих стадиях античной культуры диалог как форма коммуникации и существования знания перемещается на ее периферию. Сам же диалог все более подчиняется дидактическим целям. Из беседы и полемики двух равноправных сознаний он превращается в беседу учителя с учеником, в нем нарастают мотивы назидательности, основывающейся на уверенности в созерцании завершенного целого, на обладании превосходящим интеллектуальным потенциалом, он монологизируется. В эллинистической культуре получает развитие стремление к онографическому развертыванию предмета рассмотрения – трактату.
Ко времени деятельности Аристотеля в античной культуре уже обозначился именно этот существенный сдвиг в семиотических формах культуры. Ее ядром становится письменная фиксация сообщения, а не беседа. Аристотель и был тем ученым, который отдавал приоритет стилистике письменного выражения, монологического развертывания своей позиции. Но вместе с тем в текстах, создаваемых в Ликее, сильны мотивы поиска дидактически целесообразной формы, ориентированности именно на такую форму композиции изложения. Сам Аристотель подчеркивает возможность двух способов организации знания. Знание может быть построено в соответствии с логикой аподиктического, т.е. всеобщего и необходимого знания.
Однако для человека, изучающего науку в такой форме, оно может оказаться малопригодным. Здесь более уместно следование диалектической логике вероятного знания. Вероятная, или диалектическая логика анализирует не то, что существует на самом деле, и не то, что соответствует нормам аподиктического знания, а лишь то, что претендует на правдоподобие. Диалектическая логика предстает у Аристотеля в качестве учения о методах вывода правдоподобных положений, способа защиты собственной позиции и опровержения точек зрения своих оппонентов (реальных или воображаемых). Этот способ основывается не на аподиктически необходимых посылках, а на мнениях, принимаемых в качестве наиболее вероятных в силу авторитетности источника. Следование таким путем вместе с тем подводит* к сфере всеобщего аподиктически достоверного знания. Диалектическая логика отлична также, по Аристотелю, и от логики софистической, или эристики. Эвристические умозаключения представляют собой аргументацию, проводимую лишь в целях достижения победы в споре – все равно, прав или нет спорящий с его собственной внутренне исповедуемой им точкой зрения.
Для аристотелевской концепции науки в целом существен феномен обучаемости. Научное знание таково, что ему можно научить, выучиться. Он не только определяет науку как приобретенную способность души к доказательствам, но и вычленяет некоторые исходные начала – первичный компонент знания, на наличии которого основывается сама возможность обучения. Знать для Аристотеля означает знать первичные причины, или элементы вещи, всякое научное знание есть знание об общем, эпистема о единичном невозможна. Высшие принципы (архе) научно–философского знания недоказуемы и познаются непосредственно интеллектуальной интуицией (нус) либо путем индукции (апогеге). Основополагающее значение имеют оппозиции "общее/единичное" и "первичное/вторичное": единичное (как более близкое к чувственной влеченности) первично для нас, но вторично по природе; общее (причины и начала) вторично для нас, но первично по природе. Знание универсалий, наиболее общих понятий, не врожденно, оно лишь постепенно усматривается (как в онто–, так и филогенезе) через ступени познания: ощущение – память – опыт (эмпирия) – наука.
По «телеологическому критерию в учении Аристотеля может быть выделено три раздела: теоретическая философия, цель которой – знание ради знания, практическая, цель которой – знание деятельности, пойетическая (творческая), цель которой – знание ради творчества. В рамках теоретической философии в свою очередь выделяются философия природы, ее предмет – то, что существует отдельно, необходимо и движется (субстанциально), философия математики, ее предмет – то, что необходимо, абстрактно и неподвижно (несубстанциально, не существует отдельно), теологическая философия, ее предмет – то, что необходимо, неподвижно и существует отдельно. К практической философии относятся этика и политика, к пойетической – риторика и поэтика. Логика – не самостоятельная наука, а пропедевтика ко всему комплексу наук. Если поставить вопрос о том, где место психологии в этой системе, то ответ на него можно найти у самого Аристотеля в начале его трактата "О душе". Здесь он пишет: "Признавая познание делом прекрасным и достойным, но ставя одно знание выше другого либо по степени совершенства, либо по тому, что оно знание о более возвышенном и удивительном, было бы правильно по той и другой причине отвести исследованию о душе одно из первых мест. Думается, что познание души много способствует познанию всякой истины, особенно же познанию природы. Ведь душа есть как бы начало живых существ. Так вот, мы хотим исследовать и познать ее природу и сущность, затем ее проявления, из которых одни, надо полагать, составляют ее собственное достояние, другие же присущи – через посредство души – и живым существам" (Аристотель. Соч. в 4–х томах. T.l. М.: Мысль, 1975. С. 371).
Трактат "О душе" состоит из трех книг: I (5 глав), II (12 глав) и III (13 глав), написанных в разное время: третья относится к первому афинскому периоду жизни философа, две первые – ко второму. Впервые на русский язык трактат был переведен В.Снегиревым и издан в 1885 г. в Казани. Принимая во внимание соотносительное распределение материала, можно сказать, что первая книга в основном посвящена систематизации высказанных до Аристотеля мнений о душе, одновременно в ней очерчивается круг вопросов, которые должны быть освещены при исследовании природы рассматриваемого предмета. Во второй центральное место занимает обзор сведений, касающихся ощущений, в третьей дается характеристика мышления. Философско–методологический пафос аристотелевского учения о душе заключается в выработанном им понимании души как энтелехии тела, как способе организации жизнедеятельности живых существ. Душа в его изображении представлена не как сущность, способная к самостоятельному наряду с телом существованию, а как продукт активности организма, но качественно отличный от него, внутри себя структурно расчлененный на уровни (ощущение – мышление), в разной степени зависимые от характера функционирования организма.
Укажем вместе с тем хотя бы некоторые причины, которые дают основание рассматривать трактат "О душе", несмотря на очевидные трудности его восприятия, и как конспект учебного компендиума, а в ряде случаев и как текст, непосредственно адресуемый обучаемым.
1. В трактате изложена центральная часть (даже по современным оценкам) понятийно–терминологического аппарата психологии, выделено то общенаучное и категориальное окружение, которое позволяет этот аппарат описывать.
2. Общая композиция произведения может быть оценена, в том числе и как дидактически целесообразная в том же смысле как трактуется порядок "Физика" – "Метафизика" в дошедшем до нас курсе лекций (от первого для нас к первому по природе), в то время как более научным представляется порядок, исходящий из универсалий.
3. Изложение материала отдельных глав начинается с выдвижения ориентационно–мотивационных утверждений, определенным образом квалифицирующих последующий текст, подготавливающих его восприятие. Так, вторая глава первой книги начинается следующим текстом: "Приступая к исследованию души, необходимо вместе с тем при возникновении трудных вопросов, которые подлежат выяснению в дальнейшем, принимать во внимание мнения о душе, высказанные предшественниками, чтобы позаимствовать у них сказанное правильно и избежать всего, что ими высказано неправильно". Глава вторая второй книги начинается так: "Так как всякое научение идет от неясного, но более очевидного к ясному и более понятному по смыслу, то именно таким образом попытаемся продолжить рассмотрение души". Глава четвертая второй книги: "Тому, кто хочет исследовать способности души, необходимо выяснить, что такое каждая из них, далее исследовать все связанное с ней и все другое, сопутствующее ей".
4. Наличие в книге примеров, указывающих на объекты, находящиеся как бы в поле зрения тех, кому непосредственно адресован текст: "Ощущаемое называется привходящим, когда, например, вот это бледное оказывается сыном Диара".
Благодаря своей изначальной укорененности в системе современного психологического знания, непререкаемому авторитету автора и достоинствам самого текста трактат Аристотеля "О душе" продолжает оставаться вплоть до настоящего времени важным средством психологического образования. Преподаватель психологии в зависимости от склонностей и подготовленности учащихся вполне может рекомендовать им в той или другой мере знакомство с этим произведением.

Дата добавления: 2015-05-09