Д.Д. ГРИММ 4 страница

--------------------------------

<76> Ср. Gierke. Указ. соч. Стр. 748; Kohler. Указ. ст. Стр. 626.

Для достижения in concreto того или иного из числа указанных результатов, очевидно, необходима наличность тех или иных лиц, тех или иных, не бестелесных притом, а весьма реальных, телесных вещей: напр., для напечатания книги требуется наличность рукописи, печатного станка, шрифта, наборщиков, корректоров и т.д. и т.д.; для представления пьесы требуется наличность подмостков, декораций, костюмов, труппы, зрителей; для устройства выставки картины - известное помещение, служащие при нем, посетители; для снятия фотографии с данного художественного произведения - фотографический аппарат, лица, его обслуживающие, и т.д. и т.д.

Конкретные отношения, очевидно, возможны только между подлежащими лицами и предметами внешней природы, служащими в своем сочетании средствами для достижения данного конкретного результата - напечатания книги, представления пьесы и т.д., так как только эти лица и предметы в данное время имеются in rerum natura, подлежащий же результат при посредстве их лишь имеет быть достигнут in futuro, а след., в данное время элементом конкретного отношения во всяком случае (даже если это результат физический) служить не может. Только эти лица и предметы внешней природы, а не какие-то бестелесные величины и могут быть поэтому служить объектами конкретных отношений по авторскому праву, никаких других объектов здесь нет и быть не может.

То же самое mutatis mutandis следует сказать относительно права изобретателя. Объектами конкретных отношений по патентному праву тоже являются вполне реальные величины - то, что нашло свое выражение, объективировано в патентной формуле, соответствующее описание рисунка или модели, сам рисунок или модель и т.п. и затем все то, что по характеру данного технического производства требуется для достижения соответствующего конкретного результата, как-то: люди, машины и т.п. И здесь противоположный взгляд покоится на смешении общей цели, ради которой создаются соответствующие юридические институты (охрана человеческого творчества в области техники ввиду связанных с этим материальных интересов изобретателей), и конкретных результатов, которые имеют быть достигнуты в отдельных частных случаях, с реальными элементами подлежащих конкретных отношений.

Сказанное применимо, конечно, и к разного рода регалиям, и монополиям: так, напр., объектами карточной или винной монополии являются все те технические приспособления, машины и люди, участие которых требуется для выделки карт или водки, и т.д.

Равным образом сказанное применимо и к таким правам, как право на имя, на фирму и т.п. В чем заключается содержание этих прав? В исключительном употреблении, в сношениях с другими лицами, известных внешних (словесных или фиксированных письменно или в виде визитной карточки, дощечки у дверей, вывески и т.д.) знаков, имеющих целью в первом случае служить для обозначения, для распознания данного лица как индивида и вместе с тем эвентуально как лица, принадлежащего к данному кругу лиц, к данной семье, к данному роду, во втором случае - для обозначения известного хозяйственного предприятия, участником которого является данное лицо или данные лица.

Объектами права на имя или права на фирму являются в первом случае собственная личность в смысле определенной индивидуальности, отличающейся известными чертами, известными признаками, характеризующими ее происхождение, ее связь с тем кругом лиц, от которого она происходит, и ее внутреннее содержание, те качества и свойства, которые определяют ее социальную роль и значение; во втором случае известная хозяйственная организация в смысле известной совокупности лиц и предметов внешнего мира, которые в данном сочетании служат для достижения тех или иных хозяйственных целей. И здесь, след., мы имеем дело с вполне реальными величинами.

Что касается, наконец, электричества или, точнее, электрического тока, который тоже иногда причисляется к бестелесным вещам, то следует заметить, что это столь же мало самостоятельный объект прав, как и действия лица; он, как и действие, неотделим от известного материального субстрата, вне которого он не существует: это не объект, а эффект, который может быть достигнут, между прочим, при помощи известных технических приспособлений и при помощи которого, в свою очередь, достигаются дальнейшие (световые, двигательные и иные) результаты; объектами соответствующих конкретных отношений являются только вышеозначенные технические приспособления, а не самый электрический ток.

Резюмируя сказанное, мы приходим к выводу, что никаких бестелесных вещей или благ в качестве самостоятельных объектов прав не существует: все учение о бестелесных вещах составляет плод сплошного недоразумения.

3. Мы переходим к вопросу о "правах на права", точнее, к вопросу о том, могут ли одни права служить объектом других прав. Ближайшим поводом к обсуждению этого вопроса послужили два института римского права, именно ususfructus nominum (узуфрукт обязательственных требований) и pignus nominum (залог обязательственных требований); к последнему примыкают залог залога (pignus pignoris), залог узуфрукта и реальных сервитутов, залог эмфитевтического и суперфициарного права.

В доктрине вопрос о "правах на права" одно время обсуждался очень оживленно. Одни признавали, другие отрицали, чтобы права, в свою очередь, могли служить объектами прав <77>. Нам нет необходимости подробно останавливаться на этом вопросе. Достаточно отметить, что сторонники утвердительного решения вопроса implicite или expressis verbis неизбежно должны подводить права в качестве возможных объектов других прав под понятие бестелесных вещей или бестелесных благ <78>. Естественно, что все возражения, которые были сформулированы выше против допущения подобной категории объектов прав, сохраняют полную силу и для настоящего случая. Нетрудно убедиться, что и в данном случае настоящими объектами соответствующих конкретных отношений являются весьма реальные величины, именно соответствующие лица и вещи <79>. В самом деле, в случае установления, напр., в данном конкретном случае со стороны первоначального кредитора N в пользу какого-нибудь лица X ususfructus nominis, или pignus nominis, или pignus pignoris те лица, которые состояли должниками по первоначальному обязательственному отношению, и те вещи, которые имели быть доставлены ими или которые служили объектом залога, не исчезают, как не исчезают и первоначальные субъекты соответствующих прав, кредиторы по обязательственному требованию или по залогу. Что же происходит?

--------------------------------

<77> См.: Литературные указания у Регельсбергера. Pandekten. I. Стр. 359. Пр. 8; стр. 360. Пр. 9; Дернбург. Pandecten. 7-е изд. I. Стр. 603. Пр. 8.

<78> Ср., напр., Bremer. Das Pfandrecht und die Pfandobjekte. Стр. 37. Kein korperliches, sondern ein unkorperliches Object; Stammler. Der Niessbrauch an Forderungen, стр. 23 - concret auftretende immaterielle Grosse.

<79> Ср.: В применении к римскому праву блестящую критику учения о правах на права Exner. Kritik des Pfandrechtsbegriffs, passim.

Наряду с первоначальным отношением управомоченности, объектами которого являются данные лица или вещи, возникает новое, встречное отношение управомоченности в лице нового кредитора, новое субъективное право на те же объекты, конкурирующее с правом первоначального кредитора и ограничивающее его в том или ином смысле. Будучи устанавливаемы субъектами первоначального права (требования, залога и т.д.), эти новые права по отношению к первоначальному праву носят деривативный, производный характер, представляя собою, согласно меткому замечанию Регельсбергера <80>, проявления входящего в состав соответствующих первоначальных прав специального правомочия, дающего возможность установления своеобразных вещных или обязательственных прав; это правомочие родственно с правомочием собственника устанавливать ограничивающие его право собственности на данный объект jura in re aliena.

--------------------------------

<80> Pandekten. I. Стр. 360.

4. Нам остается еще рассмотреть вопрос о том, являются ли совокупности вещей, образующие одно хозяйственное целое (universitates facti), и имущественные массы (universitates juris) самостоятельными объектами прав.

Вопрос этот принадлежит к числу самых спорных <81>. Наряду с решительными сторонниками и противниками утвердительного разрешения его имеется целый ряд посредствующих взглядов.

--------------------------------

<81> Ср.: Обзор литературы у Гирке. Deutsches Privatrecht. Т. II. § 104. Пр. 1. Стр. 49.

Нам, конечно, в настоящем случае нет нужды воспроизвести всю эту контроверзу во всех ее деталях. Достаточно отметить, что из новейших исследователей за утвердительное решение вопроса самым определенным образом высказывается Гирке, за отрицательное решение его стоит Регельсбергер, посредствующие взгляды высказывают между прочим Виндшейд и Дернбург.

Гирке <82> различает телесные и бестелесные совокупные вещи (korperliche und unkorperliche Gesamtsachen). Первые бывают налицо, когда ряд единичных телесных вещей, не утрачивая свойства единичных вещей (die Eigenschaft von Einzelsachen), соединены в одно единое целое, признанное в качестве предмета прав. Это бывает тогда, когда совокупность единичных вещей благодаря объективной взаимной связанности, вытекающей из длительной общности цели, согласно общепринятому в обороте взгляду рассматривается как единый предмет (insoweit, als ein Iubegriff von Einzelsachen vermoge ihrer durch dauerude Zweckgemeinschaft begrundeten objektiwen Zusammengehorigkeit nach allgemeiner Verkehrsanschauung als einheitlicher Gegenstand gilt) <83>. В виде примера он указывает на стадо, инвентарь имения, библиотеку, коллекции разных предметов, товарный склад.

--------------------------------

<82> См.: Там же. Т. II. Стр. 52.

<83> См.: Там же. Стр. 53.

Из этой характеристики совокупных вещей вытекают два положения: 1) с одной стороны, совокупная вещь как единое целое (als einheitliches Ganze) составляет самостоятельный объект прав, который сохраняет свое значение независимо от перемен в составе содержащихся в нем единичных вещей. Всякое правоотношение, устанавливаемое по отношению к такой совокупной вещи, обнимает и все входящие в данное время в состав ее единичные вещи и охватывает поэтому само собою (ohne weiteres) и все вещи, вновь включаемые в нее в силу ли естественного прироста или в силу рационального акта пополнения (ordnungsmassige Zufugung). "Однако оно (т.е. соответствующее правоотношение, как, напр., право собственности, залога, узуфрукта) охватывает единичные вещи только в качестве составных частей и поэтому выпускает всякую такую вещь с того момента, когда она в силу естественного течения или в силу рационального акта извлечения (ordnundsmassige Ausscheidung) выделяется из совокупной вещи" <84>; 2) с другой стороны, отдельные единичные вещи, несмотря на свою принадлежность к совокупной вещи, остаются самостоятельными объектами прав, причем "раз относительно единичной вещи установилось особое правоотношение, идущее вразрез с правоотношением, существующим относительно совокупной вещи, то ему отдается предпочтение" <85>.

--------------------------------

<84> Там же. Стр. 55.

<85> Там же. Стр. 56. Это имеет место, как поясняет Гирке, даже в том случае, если особое право на единичную вещь приобретено после того, как она вошла в состав совокупной вещи (см.: Там же. Стр. 56. Прим. 33).

Бестелесная совокупная вещь определяется как признанное в качестве единого объекта прав совокупное целое (Jnbegriff), в состав которого могут входить не только телесные, но и бестелесные вещи. Бестелесной совокупной вещью является, во-первых, имущество отдельных лиц в целом (das Gesammtvermogen einer Person), так как имущество в качестве целого может служить предметом права наследования, права узуфрукта и общности (Vergemeinschaftung); во-вторых, признанные в качестве объективных единств обособленные имущественные массы (als objektive Einheiten anerkannte Sondervermdgen), которые образуются путем выделения тех или иных частей из состава одного или нескольких целых имуществ; правда, эти особенные имущественные массы отличаются друг от друга большим разнообразием и поэтому трудно установить в отношении их какие-либо общие руководящие нормы. "Все же понятие бестелесной совокупной вещи не лишено значения". Что касается взаимного соотношения целого и входящих в состав его отдельных вещей, то оно формулируется применительно к тому, что было установлено относительно телесных совокупных вещей: именно самостоятельными объектами прав признаются как самые бестелесные совокупные вещи в качестве самостоятельных целых, так и отдельные входящие в состав их телесные и бестелесные вещи с тем, что и здесь "в случае коллизии особое юридическое отношение, в котором состоит отдельная единичная телесная или бестелесная вещь, всегда берет верх над юридическим отношением, существующим относительно совокупной вещи" <86>.

--------------------------------

<86> Там же. Стр. 70.

Такова суть теории Гирке. Не останавливаясь пока на принципиальных возражениях против нее, мы лишь отметим, что приведенными оговорками Гирке сам лишает свое утверждение, будто совокупные вещи могут служить самостоятельными объектами прав, всякого практического значения. В самом деле, раз всякая коллизия прав, объектом которых являются, с одной стороны, отдельные вещи, с другой стороны, подлежащая совокупная вещь, всегда, безусловно, решается в пользу того права, объектом которого является единичная вещь, то спрашивается: какой же смысл вообще говорить об особых правах относительно совокупных вещей как таковых? Ведь практический результат, который получается при этом, совершенно тождественный с тем, который получается и в случае отрицания за совокупными вещами значения самостоятельных объектов прав.

Что можно обойтись без допущения подобной категории объектов прав, прекрасно выяснено Регельсбергером. Этот ученый замечает прежде всего в отношении имуществ, что имущество есть лишь правовое понятие, а не объект прав (nur ein Rechtsbegriff, kein Rechtsobjekt) <87>. Правда, замечает он (специально в применении к римскому праву), говорят об ususfructus и hypotheca omnium bonorum, о том, что наследник приобретает, продает, виндицирует наследство и т.п., однако это не более как известные удобные технические обороты: объектами соответствующих прав все же являются лишь отдельные вещи. "Правда, не безразлично, упоминается ли в сделке или в юридическом положении имущество в качестве предмета узуфрукта или залога или же перечислены отдельные вещи. В первом случае в противоположность к индивидуальному обозначению одни вещи, входящие в состав имущества, не подпадают под действие права, а другие подпадают под него, и дальше собственник сохраняет известное право распоряжения над вещами, которые подпадают под действие права. Но эти особенности как раз не могут быть объяснены путем допущения единой природы объекта прав" <88>. Равным образом он против признания значения самостоятельных объектов прав за так называемыми universitates rerum distantium, по крайней мере с точки зрения римского права. "Чувственное восприятие имеет здесь дело с множественностью, единство существует лишь в нашем представлении. Эти совокупности вещей суть мысленные целые (Begriffsganze)" <89>. Каково же их юридическое положение? "Несомненно, отдельные вещи и в течение того времени, пока они входят в состав мысленного целого, суть самостоятельные объекты прав. Весьма спорно, однако, можно ли считать таковым и целое. Кто отвечает утвердительно на это, тот должен допустить возможность различной юридической судьбы для целого и для отдельных составных частей его. Это вызывает значительные затруднения" <90>. В приведенных словах весьма метко формулированы сущность и практическое значение всей проблемы. Обращаясь к ее разрешению, Регельсбергер замечает, что эти мысленные целые, несомненно, имеют самостоятельное хозяйственное значение, с чем праву приходится считаться. Однако это возможно сделать, не прибегая к признанию мысленных целых в качестве самостоятельных объектов прав. "Такова именно, - продолжает Регельсбергер, - точка зрения общего права: оно не считает мысленные единства едиными вещами (Sacheinheiten), но своеобразная хозяйственная связь между отдельными вещами, как она проявляется, напр., в стаде, принадлежащем одному господину, придает известным юридическим отношениям специфическое содержание" <91>. Главная особенность в этом отношении вытекает из того, что хозяйственная природа (точнее, хозяйственное назначение) таких мысленных целых требует время от времени известных перемен в составе отдельных объектов, входящих в их состав, выключения или продажи одних и пополнения убыли другими.

--------------------------------

<87> Pandekten. I. Стр. 360.

<88> Там же. Стр. 361. Aber gerade diese Eigentbumlichkeiten sind aus der einheitlichen Natur des Rechtsobjekts nicht zu erklaren.

<89> Там же. Стр. 370.

<90> Там же. Стр. 371.

<91> Там же.

"Вследствие этого узуфрукт или залоговое право, которые устанавливаются относительно подобной совокупности вещей, а равно оговорка, делаемая при отчуждении совокупности относительно сохранения права собственности (Eigenthumsvorbehalt), приобретают несколько отличное от обыкновенного права узуфрукта, залога или оговорки относительно права собственности содержание. Дабы не причинять в хозяйственном отношении предмету права вреда, узуфруктуар, владеющий кредитор по залогу, приобретатель, приобретший sub pacto reservati dominii, с одной стороны, имеют право отчуждать отдельные объекты, входящие в состав целого, в пределах, в которых такое выделение (из общей массы) представляется допустимым с точки зрения подлежащих хозяйственных правил, с другой стороны, они обязаны пополнять убыль и заботиться о сохранности целого. Правильно отчужденные объекты выбывают из состава прежнего юридического отношения, а вновь включенные тотчас же подпадают под действие права узуфрукта или залога или оговорки относительно сохранения права собственности" <92>. Приведенные рассуждения Регельсбергера непосредственно касаются только римского права <93>. Однако по самому существу вопроса они одинаково применимы и ко всякой другой правовой системе: разница может заключаться лишь в том, что в зависимости от хода развития хозяйственных отношений самое число universitates rerum distantium может быть большее или меньшее, они могут играть в хозяйственной жизни данной страны большую или меньшую роль, но юридическая оценка этих явлений от этого не меняется. То же следует сказать и об имуществах, как целых, так и выделенных.

--------------------------------

<92> Там же. Стр. 373.

<93> Подобно тому, как Гирке преимущественно имеет в виду германское право (см.: Гирке. Указ. соч. II. Стр. 49).

По существу приведенных рассуждений следует заметить, что они, считаясь преимущественно с практической стороной вопроса, не столько направлены на то, чтобы доказать несостоятельность предположения о существовании особой категории объектов прав - совокупностей вещей и имущественных масс, сколько на то, чтобы доказать ненужность такого предположения, возможность обойтись без него. Этого, однако, мало. Названное предположение представляется не только излишним, оно в корне своем неправильное.

Этим устраняются не только построения Гирке и других прямолинейных сторонников критикуемой теории <94>, но также и всякие "посредствующие теории". В виде примера таковых укажем на теории Виндшейда и Дернбурга о совокупности вещей. Виндшейд признает самостоятельными объектами прав стада и другие "естественные целые" (Naturganze); что же касается совокупностей другого рода (напр., библиотек, товарных складов и т.п.), то "преобладающие соображения" говорят в пользу отрицательного разрешения вопроса <95>. Эти "преобладающие соображения" заключаются в том, что в римских источниках самостоятельное значение приписывается только стаду, и еще в том, что если выйти за пределы "естественных целых", то трудно найти определенную границу <96>.

--------------------------------

<94> Едва ли не самым прямолинейным сторонником ее является Соколовский, который в Philosophie im Privatrecht, стр. 398, отрицает, чтоб отдельные единичные вещи, пока они продолжают входить в состав совокупной вещи, сохраняют значение самостоятельных объектов прав. Достаточно сказать, что даже Гирке находит это странным (см.: Гирке. Указ. соч. Стр. 56. Пр. 30).

<95> Lehrbuch der Pandekten. I. § 137. Стр. 394.

<96> См.: Там же. § 137. Пр. 8.

Не столь прямолинейно, но зато и весьма неясно рассуждает Дернбург <97>. Следует ли рассматривать universitas rerum distantium юридически как единство или только как множественность телесных вещей? - вопрошает он и дает такой ответ: "...абсолютным образом этот вопрос не может быть разрешен ни в том, ни в другом смысле. С одной стороны, имеется налицо множественность, с другой стороны, единство". А именно: 1) с одной стороны, следует иметь в виду, что владение и собственность существуют относительно отдельных объектов, которые образуют данную совокупность; 2) с другой стороны, совокупность тем не менее рассматривается юридически как единство там, где решающая роль принадлежит хозяйственным соображениям; в виде примера Дернбург указывает на положение узуфруктуара стада, который, будучи обязан вернуть собственнику стадо как таковое, приобретает выбывающих животных в собственность, взамен чего он должен заботиться о пополнении убыли из приплода... Является ли этот пример исчерпывающим, есть ли еще другие случаи, где решающая роль принадлежит хозяйственным соображениям, какие это случаи и какие это соображения и в каком именно смысле следует говорить в этих случаях о единстве, все это остается открытым.

--------------------------------

<97> Pandecten. 7-е изд. I. § 68. Стр. 157 - 158. Ср. также: Петражицкий. Die Lehre vom Einkommen. I. § 8. Стр. 107 и сл.

Обращаясь со своей стороны к разрешению данной проблемы и останавливаясь прежде всего на universitates rerum distantium, мы должны констатировать, что мы в каждом отдельном случае такого рода имеем дело с известным целевым единством (Zweckeinheit), которое является результатом известных хозяйственных операций, совершаемых над отдельными объектами, входящими в состав такого единства. Связующим моментом в этих случаях является известное более или менее постоянное хозяйственное назначение, объединяющее соответствующие отдельные вещи: это назначение таково, что оно не связано с данными индивидуальными объектами, а требует только объектов известного рода, но последних зато в более или менее определенном количестве: этим определяется характер хозяйственных операций, совершаемых над соответствующими отдельными объектами; они выражаются в набирании и периодическом, по мере убыли, пополнении выбывающих объектов новыми. Конкретным результатом означенных операций является то, что, несмотря на перемены в составе отдельных объектов, образующих данную совокупность, на выбытие одних и вступление других, все же общая сумма, общее количество этих объектов, представляет более или менее постоянную величину. Неудивительно, что при таких условиях в общежитии таким целевым единствам начинают придавать самостоятельное значение, а отсюда только шаг до объективации их. Неудивительно также, что юридическая терминология отражает в себе соответствующие ходячие взгляды, что в нее проникают и начинают приобретать техническое значение соответствующие объективирующие термины и выражения. За всем тем следует, однако, постоянно помнить, что говорить о стаде, библиотеке и т.д. и т.д. как о самостоятельных вещах - значит только прибегать к известной удобной facon de parler, не больше, что реально существуют только отдельные животные, отдельные книги и т.д., образующие в своем соединении данную совокупность, сама же совокупность не есть самостоятельный объект, а представляет собой лишь результат известных хозяйственных операций, совершаемых путем того или иного воздействия на соответствующие единичные вещи, которые одни только и являются объектами подлежащих конкретных жизненных отношений и конкретных субъективных прав.

То же самое mutatis mutandis следует сказать и об имущественных массах. И здесь мы имеем дело с известными целевыми единствами, складывающимися из ряда конкретных объектов, объединяемых общим назначением служить в тех или иных пределах производительным и потребительным фондом для данного субъекта или данной совокупности субъектов <98>.

--------------------------------

<98> Нечего, конечно, говорить, что в приведенных словах не содержится исчерпывающего определения понятия имущества. Таковое выходит за пределы настоящей нашей задачи.

Мы пришли к концу. Мы полагаем, что нам удалось доказать, что единственными возможными объектами прав являются лица и так называемые телесные вещи, т.е. предметы внешней природы, заключенные в пространственные границы.

В заключение еще одно замечание. Выше нами уже замечено, что основной причиной господствующих в науке по настоящему вопросу неправильных взглядов являются игнорирование коренного различия между конкретными отношениями и абстрактными типами и тесно связанный с этим неправильный в методологическом отношении прием начинать прямо с анализа соответствующих абстрактных типов без предварительного выяснения соотношения, существующего между ними и подлежащими конкретными отношениями. После всего сказанного нами мы в настоящее время можем сделать еще дальнейший шаг и показать, каким образом благодаря указанным ошибкам должна была получиться именно ходячая теория об объектах прав со всеми ее противоречиями, смешением понятий и схоластическими категориями бестелесных вещей, прав на права и т.п.

Дело в том, что, избирая исходным пунктом для своих рассуждений подлежащие "постановления источников", иначе говоря, юридические нормы, из которых складываются абстрактные типы объектов прав, доктрина сразу должна была натолкнуться на массу объективирующих оборотов, которые под влиянием разговорной речи приобрели право гражданства и техническое значение в законодательной и судебной практике. Принимая эти обороты без тщательной критической проверки, немыслимой без анализа соответствующих конкретных отношений, им невольно стали приписывать реальное значение, а отсюда неизбежно должно было получиться ошибочное предположение, будто существует столько различных категорий объектов прав, сколько встречается объективирующих оборотов, и вместе с тем будто различие в объекте составляет principium individuationis для самих субъективных прав, иначе говоря, будто субъективные права различаются друг от друга прежде всего в зависимости от различия в объекте их. На этой почве формулируется знаменитое различие между вещными и обязательственными правами (первые имеют объектом вещи, вторые - действия), и на этом же пути затем идут и дальше, создавая "права на права", приписывая самостоятельное реальное значение совокупностям вещей, имущественным массам и т.д. В частности, неизбежно связанное с такой постановкой вопроса смешение объекта в смысле элемента отношения с объектом в смысле результата, на которое направлено данное отношение, в связи с тем обстоятельством, что эти результаты могут быть не только физическими, но и психическими, привело к утверждению, что объектами прав могут быть не только телесные, но и бестелесные вещи или блага. Раз эта категория была установлена, то дальше уже дело вкуса, включать ли в нее все, что не есть телесная вещь, т.е. действия, права как объекты прав, universitates facti и juri (как это делает, напр., Гирке), или ограничить это понятие более узкими рамками и сохранить за только что перечисленными категориями самостоятельное значение.

На самом деле число возможных объектов прав ограничено лицами и так называемыми телесными вещами, никаких других объектов прав в техническом смысле нет и быть не может.

Вместе с тем падает, конечно, возможность смотреть на различие в объектах как на основание для различения и классификации субъективных прав. Субъективные права отличаются друг от друга не по объекту, а по содержанию своему, ближе по характеру и объему отдельных правомочий и связанных с ними притязаний, которые признаются за заинтересованными лицами и которые, в свою очередь, различествуют между собой в зависимости от тех общих целей, которые имеется в виду достигнуть или обеспечить в подлежащих случаях. Так, участок одновременно может служить, с одной стороны, объектом права собственности или залога, с другой стороны, объектом независимого от них горного права в смысле права добывания руды. Так, печатный станок опять-таки может служить, с одной стороны, объектом права собственности или залога и т.п., а с другой стороны (в числе других необходимых технических приспособлений), объектом независимого от них, самостоятельного авторского права. Различие в том и в другом случае не в объекте, а в общем характере соответствующих прав: право собственности или залога и т.д. преследуют иные цели, нежели право горное или авторское: первые имеют в виду обеспечить в тех или иных пределах утилизацию (в широком смысле) существующих объектов, существующих ценностей, вторые - создание (добывание, производство, творение) новых объектов, новых ценностей. Это различие в общей цели, конечно, определяет характер отдельных правомочий, из которых складывается содержание подлежащих прав.

Дата добавления: 2015-05-10