Апартаменты Леланда Хоупа, город Ориобом, Скейчтун

- Я же не могу следить за всеми вами! Вас же миллионы, миллиарды, ты представляешь, миллиарды совершенно разных людей! Я давал вам идею ранее, неужели вы теперь не можете ее выдумать сами для себя? Я поставил вас на эти должности не потому, что у вас красивые глаза и вы бы там неплохо смотрелись, как смотрятся вазы или скульптуры, поставленные на определенное место… Вы – можете! И вы – умеете! И вообще, я устал, и мне нужен отпуск. Все! Хватит, не звоните мне больше.

Коммуникатор упал на стол.

- Роза, прошу вас, сделайте так, чтобы все люди на этом свете на пару часов забыли о моем существовании.

- Сделаю, мистер Хоуп.

Роза, худая, высокая, строгая на вид женщина, секретарша, медленно, но целеустремленно, будто грозовая туча, выплыла из кабинета Леланда. Она двинулась по коридору, не оглядываясь по сторонам, и так бы и не заметила спокойно ожидающую своего приема Мип, если бы последняя ее не окликнула. Секретарша от неожиданности, будто бы ее позвал призрак, отпрыгнула на середину коридора, осеняя Ризуэтт крестным знамением, и пришлось Мип еще несколько минут потратить на то, чтобы доказать чересчур впечатлительной особе, что она вполне живая и не хочет забирать ее душу с собой.

- Мне надо увидеться с Леландом. Срочно, - серьезно сказал гвардеец, оправляя свою форму.

- Извините, но в ближайшее время это невозможно. Мистер Хоуп желает отдохнуть.

Роза, надув капризные губки, глянула за спину гвардейца, чтобы столкнуться с наглыми преступными мордами двоих совершенно противоположных людей, огромного великана с механическими руками и странной бородой, и рыжего паренька со шрамом под глазом, сидевших на маленьких, неудобных, жестких стульях, поставленных здесь для людей, ожидающих встречи с Леландом.

- Извините, а это кто?..

- Это? – Мип, широко улыбнувшись, обернулась к задержанным. – Это очень важные люди. Государственного значения, если хотите знать.

Люди государственного значения дружно, не сговариваясь, помахали руками.

Каждая секретарша (во всяком случае, состоявшая на службе Леланда) служила своеобразным препятствием, всеми кругами ада на пути людей, обиженных, оскорбленных, обездоленных, желающих пожаловаться на свою нелегкую судьбу своему защитнику-покровителю. Роза за годы работы научилась так мастерски придумать объяснения, почему Хоуп не может принимать людей у себя, что и сама начала верить в то, что большую часть времени ее начальник занят действительно стоящей работой, сильно уставая от нее. Вот и сейчас, собираясь своей грудью прикрывать занятость и усталость Хоупа, Роза придумала несколько причин, почему этому гвардейцу нельзя попасть к Леланду. Например, уголовные морды сопровождающих Мип людей государственного значения вполне могли бы стать отличной отговоркой. Роза открыла маленький ротик, собираясь исторгнуть из себя всю эту информацию, и люди государственного значения, еще ничего не услышав, но почему-то почувствовав намерения Розы, начали вставать со своих маленьких неудобных стульев, так угрожающе и медленно, что секретарша спрятала это свое желание остановить посетителей любой ценой поглубже себе в…душу. Мило улыбнулась, и, дрожащей рукой, выдающей ее волнение и страх, позвонила по коммуникатору своему начальнику.

- Мистер Хоуп, к вам посетители. Это гвардеец…

- Мип Ризуэтт, - подсказала женщина.

- Мип Ризуэтт вместе с людьми государственного значения.

Коммуникатор Розы глухо засмеялся.

- Ну что ж, ругаться на вас и на этих посетителей, как я вижу, смысла нет, ну и ладно… Если они желают застать меня в подобном состоянии и довести своими разговорами до смерти, - добрый смех, - то пусть заходят. Я буду готов через две минуты.

Роза, громко стуча каблуками, ушла, оставив людей в пустом, безлюдном, гулком коридоре дожидаться, пока стеклянная солнечная дверь, ведущая в обитель Леланда, раскроется. Тишина встала такая, что даже громко дышать было как-то неправильно, едва ли не кощунственно – тишина казалась священной, чистой, такой, которая была в мире в первые дни его сотворения. Коридор, проходящий насквозь через весь этаж, упирался в стену янтарного солнечного света, в окно, освещенное все еще ярким заходящим солнцем, многократно отраженным от стеклянных стен других небоскребов. Атмосфера возле кабинета Леланда была наполнена рукотворной пустотой, но пустотой величественной, пугающей, но такой прекрасной. Пустота и тишина – это именно то, чего не хватало всем троим посетителям в последнее время. Эти две минуты подготовки Леланда к приему они наслаждались покоем, этим миром, по-настоящему полюбив его, ощутив счастье.

Стеклянные двери с шипением раздвинулись. Мип встала с неудобного стула, отряхнулась (это уже вошло в привычку – всегда стряхивать со своей одежды невидимую грязь) и потащила за собой уже не упирающихся (за столько-то часов ожидания) людей государственного значения, ведя их за одно из колец магнитных наручников, как за поводок. Освещенная ярким солнцем комната Леланда на мгновение поглотила, растворила в себе женщину, растащив ее тело на миллион частичек, освободив ее душу, и из-за этого поистине захватывающего ощущения Мип не увидела, где же в помещении находился владелиц сих апартаментов. А он сидел на балконе с кружечкой кофе, смотрел вниз, на маленьких суетящихся людей, которых он когда-то спас от верной гибели, подарил свободу, смысл жизни, и думал о чем-то настолько возвышенном (может быть, о том, как же улучшить жизнь простых людей), отражавшемся на его лице, что тревожить Хоупа казалось неправильным. Даже не досуге Леланд думал о своем народе. По крайней мере, делал вид. Так хотелось думать самому народу и самой Мип…

В помещении не было ничего лишнего – Леланду и в самом деле немного нужно было для работы. Письменный стол, металлический, с закругленными углами, идеальный по своей форме, на котором был установлен тоненький, точно лист бумаги, монитор персонального компьютера, на стенах – длинные полки с различными статуэтками, в центре комнаты – круглый стол из стекла, для переговоров, над ним – люстра, но необычная, будто бы состоящая из многочисленных капель воды, никак друг с другом не соединенных, одновременно зависших в невесомости, постоянно перемещающихся, медленно. На балконе стояла подзорная труба, направленная в небеса, и кресло, в котором сейчас и находился Хоуп. Леланд не поворачивался к посетителям полностью, развернув к ним только голову, хотя это и было несколько невежливо, и разговор, которого так хотела Ризуэтт, начался именно так:

- Дети – они, как вы знаете, не отделяют себя от матери. По их мысли, они и есть мать, ведь их собственная личность еще находится на стадии формирования. Именно поэтому дети, прежде чем совершить какое-то действие, всегда спрашивают на это разрешение у матери – нет, не потому, что они еще маленькие и чего-то не умеют, но потому, что часть тела матери, например, конечность, должна всегда действовать с согласия «владельца». Ситуации, порой, доходят до абсурда: дети спрашивают у родителей разрешения буквально на все, начиная от приготовления себе чая, и заканчивая походом в туалет! Иной раз мне кажется, что вы, то есть жители Трубы, тоже как дети – вы, люди, не отделяющие себя от меня, без моего контроля не можете ничего, ну решительно ничего! По какой же причине вы, Мип Ризуэтт, отважились меня потревожить?

Голос Леланда был прекрасным, спокойным, таким притягательным, что этому человеку хотелось доверять, даже если бы он говорил одну лишь неправду. На это (а не на истинное поведение!) велись многие женщины, без оглядки бегущие за этим мужчиной, лезущие под его защиту, тянущие его под венец, будто таким образом надеясь сохранить рядом с собой то чудо, которое из себя представлял негласный правитель мира. Разочарование всегда больно било этих женщин, и это разочарование было не только в душевном плане, но и в физическом, когда Леланд, показав себя отнюдь не с самой лучшей стороны, исчезал в ночи, оставляя беременную женщину одну. Мип, разумеется, о похождениях этого мужчины не знала, и потому все еще пребывала в плену иллюзий относительно идеальности правителя мира, сделав выводы на основании одного лишь хорошо поставленного голоса. Никто (до поры до времени) не догадывался, что правитель должен обладать рядом черт, привлекающих внимание, что рекламировать себя он должен исключительно с положительной стороны, что правитель должен быть заведомо прекрасным, практически невероятным и непостижимым (красивая ложь, созданная рекламщиками и самим Леландом), чтобы завоевывать доверие больших масс населения (с определенной целью). Законы бизнеса и имиджа, не более, сломавшие несколько женских судеб…

Леланд встал, крепко держа в руке кружку с кофе, выйдя из стены света к людям. Выглядел этот человек даже прекраснее, чем он говорил. Черные от природы волосы торчали во все стороны, но это, скорее, было делом рук стилистов, заботящихся о внешности Леланда, стремящихся показать правителя вечно занятым, таким, что ему решительно все равно, что у него на голове. Черты лица его были приятными, какими-то круглыми, глаза его, почти что демонические, разных цветов глаза (правый был зеленым, а левый практически желтым) смотрели на мир хитро, внимательно и немного подозрительно. На лице всегда была снисходительная полуулыбка, а на нижней губе было две неглубоких параллельных бороздки, образованных будто бы острыми клыками верхней челюсти – за это некоторые осмеливались предположить, что Леланд на самом деле был оборотнем. Сердце в груди Мип забилось чаще, когда ее взор коснулся лица правителя мира. Для нее он был эталоном красоты, вот только не одна Ризуэтт считала Хоупа таким – Леланд вообще нравился почти что всем женщинам Трубы.

Джозеф, только сейчас привыкший к свету, случайно опустил свой взор на Гаала, злобно уставившегося на Леланда, перевел взгляд на правителя мира, и что-то в голове у него переключилось. Сходство стоящих друг напротив друга людей было практически стопроцентным!

Леланд с любопытством оглядел Мип, немного дольше остановившись на Джозефе, и уж совсем долго он рассматривал рыжего паренька. Не без неприязни. Не без пренебрежения, выдаваемого одним только взглядом.

- Кто это?.. – наконец задал правитель мира ставший традиционным при встрече с Гаалом и Джозефом вопрос, осторожно отходя на несколько шагов назад, не сводя взгляда с рыжего парня.

- Уважаемый мистер Хоуп, прошу вас, включите на вашем компьютере передачу данных. Я хочу показать вам кое-что интересное.

Волнуясь, правитель мира не сразу сумел нажать нужную последовательность клавиш на виртуальной клавиатуре, запуская передачу данных. Он по-прежнему не оставлял без внимания Гаала, точно тот мог с минуты на минуту взорваться, а Хоуп мог это своим бесконечным вниманием, посылаемым рыжему парню, предотвратить. Мип показалось странным, что Леланд, обычно хладнокровный, так взволновался от ее прихода, но Ризуэтт, как и все остальные люди, видела лишь внешнее, то, что хотел показать (или не хотел, но чуть-чуть проявлял) Хоуп. На самом деле сложно было сразу оценить силу того пожара паники, который вспыхнув в душе правителя с приходом этих людей. Король из его Корпорации находился здесь, в Солнечном мире, куда ему подобным было строго-настрого запрещено выходить! Король здесь, и это могло означать только то, что эта умненькая Мип все-таки докопалась до причин беспорядков, регулярно устраиваемых свергнутыми монархами, докопалась до местоположения Корпорации, раскрыла ее тайну всему миру… Леланд от паники, обуявшей его душу, не знал, куда себя деть. Качался на стуле, вроде бы беспечно пил кофе, но ему все равно не удалось обмануть людей, находящихся здесь. Да и себя… На многочисленных Корпорациях, подобной той, которую он скрывал, держалось благосостояние самого Хоупа… А Гаал? Он-то что здесь забыл? Почему, ну почему он здесь?..

- Я не могу понять, Ризуэтт, - дрогнувшим голосом начал Хоуп, - неужели это все опять ваши расследования? А между тем как города вашей страны нуждаются в защите и поддержке! Сейчас! Почему же вы здесь находитесь во время своего рабочего времени? Я надеюсь, то, что вы мне принесли, действительно стоит вашего ухода с работы.

- Мистер Хоуп, мои расследования наконец-то дали плоды. Вы когда-то давно сказали, чтобы я привела вам в доказательство всех своих выводов настоящего короля, по какой-то причине выжившего. Вот он, король. Джозеф Уильямс, - Мип дернула короля за невидимый магнитный поводок. – Если вы мне не верите, просмотрите материалы присланного вам дела. Советую еще обратить ваше внимание на видеозаписи. Это – фильмы самого Джозефа Уильямса, показанные в кинотеатрах нескольких стран. В тех записях, где он сам был в роли кого-либо, мы можем увидеть, что сходство того актера на экране и приведенного сюда короля практически стопроцентное. Вы можете вывести в пространство объемную модель Джозефа-актера?

- Сейчас, да, - пробормотал Леланд, из-за спешки не попадая по нужным клавишам.

Монитор выпустил пучок света, постепенно формирующийся в подобие полупрозрачной светящейся человеческой головы. Когда модель окончательно стала компьютерным слепком с головы Джозефа, Мип при помощи своего коммуникатора подцепила виртуальный образ и поднесла его к смущенному королю, поставив модель рядом с Уильямсом, чтобы любой, даже самый безмозглый человек на свете, сумел заметить явное сходство.

- Совпадение? – спросил Леланд, подойдя к балкону. Ему не хватало воздуха.

«Совпадение, совпадение! Пусть это будет совпадением!».

- Нет. Не совпадение. Более того, во время ожидания встречи с вами король Джозеф рассказал мне многое про создание этих самых фильмов. Я записала эту информацию и передала ее вам, посмотрите, она в папке с названием «Допросы». Думаю, вам это будет интересно…

«Иуда ты, Джозеф, Иуда! Как же можно было быть таким дураком, чтобы променять стабильность житья в Корпорации на волю сомнительного качества! Как же ты мог вообще предать нас, пойти против всей Корпорации и своих товарищей, обрекая всех на смерть от рук гвардейцев, ведомых этой тварью в униформе! Ох, какое же тебя ждет за это наказание!».

Леланд умело показал заинтересованность предложением Мип. Эмоции он все-таки смог унять, уже придумав наказание для Джозефа, на свой страх и риск покинувшего Корпорацию, свой дом. Хоуп степенно вернулся к своему столу, открывая в компьютере нужную папку. Пробегая глазами многословные, подробные отчеты Ризуэтт. Видя, что Мип, на самом деле, еще не знает, где искать Корпорацию, но уже близка к тому, чтобы ее найти. Все больше успокаиваясь с каждым скучным словом дела о королях.

- Теперь-то вы мне верите, что необходимо поднимать гвардейцев по всей Трубе, чтобы они принялись разыскивать королей, ловить их, предотвращая дальнейшие набеги и разорение земель? Теперь-то вы мне верите, что я не зря проводила все это расследование, иногда в ущерб своим обычным ежедневным делам и обязанностям? Теперь-то вы мне верите, что я не зря изымала из кинотеатров фильмы?

На лице Леланда был нарисован непробиваемый скептицизм.

- Хорошо. Мой последний довод находится в папке «Сравнения». Там хранятся кадры из фильмов, на которых было показано какое-нибудь разрушение, и реальные фотографии тех мест в тот год. Откройте ее.

Правитель мира не увидел в той папке ничего нового. О деятельности своих королей и снятых с должности начальников он знал лучше любого в этом мире, а кадры тех бедствий, что они устраивали, регулярно появлялись в СМИ и ни для кого секретом не были.

- Хорошо, - промолвил Леланд, сцепляя пальцы в замок. – С этим Джозефом мне все более или менее понятно. А что здесь делает этот молодой человек, бывший наркоман?

- Это Гаал Хоуп. Он утверждает, что к делу о «королевской заразе» не имеет никакого отношения, однако он был задержан вместе с Джозефом Уильямсом во время их неудачного приземления; парень сказал, что несколько дней провел с этим монархом. Думаю, что Джозеф прибыл во внутреннюю часть Трубы с вполне конкретной целью – набрать себе в съемочную команду помощников, и этот Гаал оказался в поле зрения короля как будущий возможный «актер».

- Да-а-а… Мне, право, сначала подумалось несколько по-иному. Просто я бы никогда не предположил, что человек, побывавший в Гессельхедских Полях, обладает хоть какими-то талантами.

- Этот парень, - на сей раз Мип дернула поводок Гаала, - очень умный, хотя в это поверить очень сложно. Он сообщил, что несколько лет проживал в одной квартире со студентом-историком, который привил ему тягу к самообразованию.

Гаал был для Леланда нехорошим напоминанием о том, что он, несмотря на всю рекламу и раздутое самомнение, идеальным не был. Галахад Хоуп был тем самым ребенком, которого Леланд подарил своей жене во время нескольких лет «крепкого» брака. Первым ребенком правителя мира, брошенным вместе с матерью. Ребенком, которого он никогда не хотел, но которого отчаянно желала жена, надеявшаяся, что Гаал будет гарантией того, что семья не распадется. Леланда никогда не сдерживали какие-либо чувства к кому-нибудь, в том числе и к своему собственному ребенку – ни в первый раз, ни в последующие годы. Он считал, что за прошлое держаться не надо, а Гаал был тем самым прошлым, от которого Леланд так старательно избавлялся, двигаясь по пути к мировому господству. Ужасным прошлым, которое, во-первых, так любило о себе напоминать (что было невыгодно для имиджа правителя), а, во-вторых, могло потребовать с Леланда денежную компенсацию за одиночество брошенных детей.

Хоуп опять придумал, как от него (не только от прошлого, но и от Гаала) вновь избавиться. Быстро так придумал, что аж сам удивился, насколько же прекрасная идея ему пришла в голову.

Оставалась «нетронутой» (а, вернее, ненаказанной в мыслях) только Мип, и какая-то часть души Хоупа, ответственная за рациональность, была против всяческого наказания вообще. Долгое время Ризуэтт верой и правдой служила на благо своего государства, поднимала рейтинг полиции и иных сил правопорядка, решала многие дела, ставя народ в зависимость от возглавляемой ею Службы, понижая уровень преступности. Долгое время. Пока однажды ум не завел этого прекрасного человека в такие дебри, в которые соваться было запрещено. И это возмущало другую часть души Леланда, осторожную и дальновидную: а что, если эта женщина узнает про тайные организации Хоупа (не только про Корпорацию, где работали свергнутые монархи) все? Что, если она расскажет об этом всему миру, имея цель не только поднять народ на восстание, но и дискредитировать в глазах людей священную власть Леланда-Спасителя?

Выход неожиданно появился. Ото всех нежелательных личностей, по какой-то иронии судьбы собравшихся здесь, можно было легко избавиться, не привлекая к себе никакого внимания. Глаза Леланда загорелись демоническим огнем самодовольства.

- Мип Ризуэтт… - Леланд медленно поднялся из-за своего стола и подошел к гвардейцу, смотря на женщину сверху вниз. - Должен признать, я ценю ваше рвение устроить не только в своем государстве порядок, но и в других тоже. В самом деле, не каждому дано такое чувство, как переживание за спокойствие других. Ваше расследование, несомненно, очень ценно не только для нас, но и для будущих поколений, которые, вероятно, впоследствии будут благодарить вас именно за подаренную людям возможность родиться и спокойно жить… Однако я должен вас предупредить.

Лицо Мип изменилось. Джозеф, запуганный Ризуэтт еще до приема у Леланда, до этого взиравший на мир без интереса, вдруг оживился, а лицо Гаала приняло такое озлобленное выражение, что, казалось, рыжий парень был близок к тому, чтобы укусить любого, кто ему протянет руку. Что-то в словах Леланда заставило Гаала насторожиться. Что-то было ложью, скрываемой пустыми, ничего не значащими словами. Но что?..

- Ваше расследование, хотя и имеет определённые хорошие стороны, может вызвать неудовольствие со стороны…некоторых личностей. Например, тех, что производят разнообразные средства самообороны, так необходимые во время нападения королей на страны. О, сейчас эти производители кормятся за счет беззащитности местных жителей, а что будет потом, когда потребность в самозащите отпадет, вы подумали? Это может привести к негативным последствиям в экономике многих стран. Да и не только: Мип, на вас после обнародования результатов вашего расследования начнется настоящая охота. – Леланд положил руки на плечи Ризуэтт, смотря гвардейцу в глаза. Момент, о котором втайне мечтала каждая женщина, но который случился именно с Мип. – Да, желание сделать мир лучше, претворяемое в жизнь так быстро, не может привести к хорошим результатам – ни для вас, ни для народа.

- И что же делать? – растерянно пробормотала Мип, опустив руки.

Леланд отстранился от женщины с какой-то поистине невероятной скоростью, дойдя до своего балкона, делая при этом мученическое лицо, призванное показать женщине, что он и сам не знает, что же предпринять в данной ситуации.

- Выход есть, - тихо начал Леланд, смотря вниз, на снующих туда-сюда людишек. – Я думаю, что к результатам вашего расследования необходимо подготовить народ постепенно. Народ – это в данном случае обозначение всех людей, проживающих на территории страны, а не только обыкновенных граждан, не имеющих свои предприятия. Всех. И это, поверьте мне, достаточно кропотливая работа, ведь людей много, и интересы у многих разные, и потому требуется определенное время, чтобы внедрить в сознание всем и каждому необходимость борьбы с королями и их постоянными киносъемками. – Гениально, подумал Гаал, Леланд даже тут не вышел из образа идеального правителя, думающего о каждом! – Я займусь этим лично. Начну устраивать встречи с главами некоторых организаций. Вести беседы. Возьмусь за СМИ… А пока что вам и вашим «живым доказательствам» расследования, я думаю, надо переждать этот подготовительный период в безопасном для вас месте. И такое место я знаю.

Леланд, подойдя к своему столу, нажал спрятанную в его поверхности какую-то кнопку, запуская некий механизм, и одна из частей отъехала в сторону, показывая спрятанную за ней арку портала. Правитель, видя удивленные лица находящихся здесь людей, поспешил пояснить:

- Нет, я ни от кого не скрываюсь с помощью данного портала. Но он служит мне верным помощником, когда дело касается быстрого перемещения на назначенные мною встречи. И я с помощью него могу вас отправить в мое…«убежище». Укромное место. Заодно вы, Мип, там сможете и отдохнуть, вы ведь наверняка устали, без выходных и отпусков служа на благо своей родины…

- Увы, мне некогда отдыхать. Зло, говоря пафосно, не дремлет.

Из ящика стола был извлечен блестящий шарообразный ключ, только меньшего размера, нежели тот, что использовали в Корпорации. Несколько точных движений, и координаты нужного места были заданы. Леланд вставил ключ в арку портала, открывая дверь в иной мир.

Гаалу не понравилось это место. Из портала веяло холодом, тем самым, который можно было ощутить, оказавшись ночью в воздушном пространстве Трубы. Помимо всего, мир оказался каменной пустыней, безжизненной, и на «убежище» Леланда, где можно было нормально отдохнуть, мало походил.

Джозефу было все равно, куда его поведут. Он уже давно попрощался со своей жизнью, и считал, что еще один круг ада ему ничем не может повредить.

Мип не заметила ничего плохого в космической пустыне. Может, это вполне нормальное место, и беспокоиться не стоило?

Нет. Стоило. Но Ризуэтт доверилась Леланду полностью, не зная еще, какую ошибку совершила. Как и другие люди, приняв все, сказанное его необыкновенным голосом, за правду…

- Вы не желаете кофе, мисс Ризуэтт? – неожиданно для всех троих спросил Леланд, рукой указывая на уже извлеченные откуда-то пустые кружки.

- А почему бы и нет? – искренне улыбнулась Мип.

Для Мип любой кофе казался вкусным, но именно то, что эта кружка с замечательным напитком была подана руками самого прекрасного мужчины во всей Трубе, делало его просто превосходным. Ризуэтт пила, не торопясь, смакуя каждую каплю, наслаждаясь каждым мгновением, в то время как Гаал, получив свой кофе, пить его не стал, но вылил в цветочный горшок (что не укрылось от проницательного взора Леланда), а Джозеф быстро проглотил напиток и даже не заметил, как это сделал – апатия владела королем, и ничто, даже кофе, не могло ее прогнать.

- Многие умные люди этого мира в последнее время все чаще стали утверждать, что им нигде не рады. Что власть старается их как бы искоренить, или серьезно наказать, или превратить в посредственность, сделать такими «середняками» в умственном плане. Что бы там не говорили недоброжелатели существующей власти, они, на самом деле, в чем-то и где-то близки к истине, - сказал Леланд, подходя к полке со своими статуэтками.

- То есть, вы хотите сказать, что… - начала Мип, но Леланд ее опередил:

- Да. Что на власть работают и образование, и СМИ, и некоторые иные организации. Они в большинстве своим призваны воспитать такого человека, который был бы выгоден существующей власти. Который бы думал, как положено, делал все, как положено, был бы таким, каким положено. Средним человеком проще управлять, это известно всем, и даже мне, хотя я не позволяю себе проводить подобные эксперименты по усреднению среди жителей Трубы. Во многие времена во многих странах шло такое восхваление посредственности, что иные нации не могут и сейчас отойти от того, что было вбито им в менталитет. Есть способ выйти за заданные рамки – образовывать себя, как это делал, например, Гаал, но порой это, даже несмотря на нынешнюю свободу, может быть весьма опасно, ведь ум, изголодавшийся по знаниям, может зайти на запрещенную территорию, и узнать что-то такое, что может быть весьма опасно для существующего строя, нормального для основной массы населения, опасно для некоторых людей, для…

- Для жизни в общем.

- Верно. Человек образованный возвышается над остальными. Он знает больше других. Но он представляет и опасность. Следовательно, тот, кто отличается от остальных, непременно должен быть изолирован или уничтожен…

- Но тогда, тогда…получается замкнутый круг. Зачем учиться чему-либо, если тебя все равно в конце концов убьют?

- И учёность, и образование, и открытия, и даже определённые расследования поддерживаются властью, когда это необходимо. Например, когда один тип экономики себя изжил. В такие годы обычно делается многое для науки, техники… Но потом снова наступает застой и консервация умов – на определенном уровне. Все циклично, Мип Ризуэтт. И сейчас как раз идет такая фаза цикла, когда усреднение торжествующе шагает по всему миру Трубы, хотя я с этим давно пытаюсь бороться и боролся всегда. Но что ж поделаешь, в Трубе все еще живут представители Целого Мира, а их мировоззрение, в том числе и желание усреднить всех, не так-то просто переделать. Как вы видите, работы у меня достаточно, если не сказать, что работой у меня завалена вся жизнь впереди, и не только по управлению миром, но и по изменению умов народа…

Когда краткий перерыв на кофе был окончен, Хоуп любезно проводил всех троих в другую реальность, предварительно освободив от наручников Гаала и Джозефа. Те, вопреки ожиданиям, не кинулись на Леланда, испортившего им жизни, с кулаками, но покорно прошли вперед, наградив своего освободителя всего лишь недоброжелательными взглядами. Мип, пройдя по холодным камням иной реальности несколько шагов, увидев над головой темное, бездонное небо, пронзенное иглами далеких звезд, настоящих звезд, невольно поежилась – и от холода, и от страха. Бесконечность хлынула к ней в разум, затопила его, но осознанию она все равно, даже после близкого контакта с личностью человека, не поддалась. Космос все равно остался тем же космосом, который люди всегда стремились изучать, но который так и остался для многих недоступным.

- Ваше убежище, надо заметить, очень холодное…

А за спиной Мип, за спинами великана и рыжего парня, за порталом, за границей огромной каменной пустыни было нечто совершенно невероятное. Едва женщина коснулась этого невероятного взглядом, как в груди у нее что-то ухнуло, упало к ногам, вызвав дрожь в коленках и накатывающую от головокружения и (неожиданно!) откуда-то взявшегося удовольствия, ни с чем не сравнимого, тошноту. Там, вдалеке, была какая-то каменная стена, огромная, просто непостижимая, будто бы состоящая из множества маленьких кусочков, неровных, бугристых, между которыми были щели, откуда бил нестерпимо яркий свет. Дневной свет.

Труба… Да ведь это же Труба, только с внешней ее стороны!

- Хорошее убежище, - сказал Леланд, махнув рукой. - Здесь вас точно никто не найдет. Это осколок Целого Мира, не вошедший в состав Трубы. Воздуха вам хватит, здесь все еще работают установки для его выработки, однако вот с холодом ничего не могу поделать. Если вы двинетесь дальше, найдете заброшенные города, там можете спрятаться. Потом, когда я подготовлю народ, я вас найду, обязательно, и тогда мир увидит нового его спасителя…

- А вы обязательно все сделаете? – еще не веря в доброту Леланда, спросила Мип.

- Безусловно. Я никогда не разбрасывался обещаниями.

Леланд отошел в свой мир, и окно в иную реальность исчезло, быстро, точно его здесь никогда и не было. Мип, еще раз оглядевшаяся вокруг, остановила свой взгляд на недовольных, понурых Джозефе и Гаале.

- Джозеф Уильямс, не печальтесь. Я в обмен на ценную информацию о других королях сохраню вам жизнь…

- Да разве ж меня это печалит? – пожав плечами, грустно улыбнулся Джозеф. – Нет, мне все равно, что будет со мной. Меня беспокоите вы и ваша неосмотрительность...

Мип это несказанно возмутило.

- Да почему вы так считаете? Вы не имеете право утверждать это, не зная обо всех моих деяниях…

- Да имеет, все он имеет! – точно мартовский кот, дико и громко заорал Гаал, решительно двигаясь вперед и размахивая руками. – Вы только что, благодаря вашей неосмотрительности и женской заинтересованности этим Леландом, позволили выкинуть себя, как ненужную вещь, как лишнего человека, на обочину мира! В космос! На осколок разрушившейся планеты! Вас только что отстранили от должности, а вы этого до сих пор не поняли!

Дата добавления: 2015-05-26