Крысиные Норы/квартира Богарта Гроуберга

- Верни мне мой сценарий, пожалуйста, - требовательно сказал Йохан, протягивая руку Леде.

Сценарий нехотя был передан Фромму, после чего Крысиные Норы огласил возмущенный вопль:

- Да ты же тут перечеркнула большую часть текста! Кто тебе, безродной бесталанной твари, дал право трогать мой правильный, красивый, священный текст?

- Ты дал право, - огрызнулась Леда, нервно кусая кончик карандаша. – Ты сам сказал, - девушка, состроив дикую рожу, слегка изменила голос, подражая манере речи Йохана, - «Леда, я не пойму, в чем дело, но мои сценарии почему-то перестал одобрять Леланд, посмотришь на них со стороны, в чем проблема?». И я посмотрела. И я поняла, в чем дело, и готова тебе объяснить.

- Ты не можешь понять! – зашипел Йохан, как капля воды, попавшая на раскаленную сковородку, яростно размахивая при этом руками и стремясь ударить девушку. – Твое мнение не может быть правильным! Ты далека от мира сценариев вообще! Что ты можешь знать об этом?

Зеленые глаза светловолосого ангела опасно сверкнули. Леда не пошевелилась, но близка к тому, чтобы резко сорваться с места и, подобрав какой-нибудь предмет потяжелее, запустить им в голову Фромма «для успокоения» последнего. За эти дни, проведенные с Ледой в Крысиных Норах, Йохан не только еще больше запутался в своем знании основ женской логики (женская логика для мужчины порой бывала крайне опасна), но еще и понял, что порой ангелы, такие милые, внешне безобидные девушки, могут превращаться в жутких демонов, когда злы.

- Ну, например, я знаю, что вообще нравится зрителям мира Трубы. Могу сказать о нынешней сценарной моде куда больше, чем можешь об этом сообщить ты. Но, скажем так, сейчас дело не в зрителях или в тебе. Дело в сценарии. Он удивительным образом похож на твой предыдущий сценарий, который, в свою очередь, тоже повторяет прошлый… С Третьего Цикла работы Всемирной Трубы твои сценарии копируют друг друга, изменяются лишь только имена героев и названия городов, но сама структура сюжета остается прежней.

- Ты…ты читала все мои сценарии? – разъярился Йохан, вскакивая со стула.

- Я могу позволить себе маленькую месть, тем более после того, как ты, когда я посылала тебя за едой, принес ее только для себя, съев ее в укромном уголке Крысиных Нор.

- Я же обещал тебе сходить за едой? Я его выполнил, это обещание. Только в следующий раз ты уточняй, для кого конкретно надо принести еды. Для себя-то я всегда готов ее украсть из столовой.

Йохан регулярно выполнял это «продовольственное» обещание, даваемое если не Леде, то самому себе: по разным углам потайных комнат Корпорации валялись какие-то объедки, покрывшиеся пушистым ковром плесени, кости, создававшие впечатление, будто бы несколько последних жителей Крысиных Нор не вышли отсюда, какие-то пакетики, стаканчики, картонные коробочки. Фромм регулярно баловал себя самой разной едой, не делясь ею с девушкой, и Леда решила, что имеет полное право брать из его запасов неограниченное количество чистых тетрадей, чтобы продолжать вести наблюдения за жителями этой большой организации. Если упреки за тетради все-таки начинались, стоило только припомнить об этих неоспоримых доказательствах тайного и нечестного поглощения еды, и Йохан быстро замолкал. Замолчал он и на этот раз. Все-таки, когда дело заходит о сценариях (они были куда важней еды, но менее важны, чем деньги, по шкале ценностей Фромма), шутить с женщинами, знающими, где эти сценарии находятся, и имеющими при себе опасные ножницы и опасные, ну крайне карандаши, чревато последствиями.

- Твоя проблема в том, - продолжила Леда после некоторого молчания, взмахивая карандашом («Ну все равно, что шпагой взмахнула!» - испуганно подумал Йохан), - что ты, найдя какую-то удачную идею, задумку, принялся ее настолько безжалостно эксплуатировать, что она потеряла всю свою…скажем так, интересность…еще в третьем вашем с Джозефом фильме. Пойми, нет формулы идеального творения. Успешность какого-либо произведения зависит от многих факторов, например, от моды, о чем я тебе говорила ранее, от актуальности затронутой в нем темы, от подачи материала, его качественности, от общего смысла. Именно поэтому в нашем мире так мало действительно хороших творений – слишком многое должно совпасть, чтобы что-либо причислили к шедеврам. Никто из режиссеров или сценаристов, подумай сам, не станет держаться много лет за одну и ту же идею, потому как она, может быть, через некоторое время не только окажется никому не нужной, но и не принесет денег. Поэтому творцы обычно находятся в постоянном поиске чего-то нового, ради этого активно взаимодействуя с постоянно развивающимся обществом, узнавая его предпочтения, его желания, его потребности. Ты же явно способен на большее, твои ранние сценарии были хорошими, вот только эта твоя способность из-за ограниченности пространства Корпорации начала постепенно угасать, и то же самое произошло и с остальными сценаристами Корпорации, вот и все. Культура только тогда процветает, когда она взаимодействует с другими культурами. Творца же, то есть неотъемлемую частичку культуры, не стоит ограничивать чем-нибудь, а тем более, этими стенами…

Йохан слушал внимательно, вернее, делал вид, что внимательно, хотя на самом деле мысли его были далеки от проблем его сценариев – он мечтал о колбасе, увиденной им в одном из холодильников на кухне Корпорации. Однако когда слова Леды коснулись его способностей, якобы ограничиваемых стенами организации (что, разумеется, неправда!), постепенно угасающих, мысленная колбаса, уже разрезанная и поданная на стол, куда-то улетучилась, освободив место чистейшему гневу, заполнившему голову Фромма.

- Что-о-о-о? Это мои-то способности начали исчезать в этой Корпорации? Женщина, знай свое место! Ты сейчас сказала о-о-очень, очень нехорошую вещь уважаемому всеми в Корпорации сценаристу! А ты-то кто? Ты никто! И ты не имеешь права…

- Тебе бы исповедаться, - усмехнувшись, заметила Леда. Ее глаза засверкали, как два изумруда, притягивая к себе взгляд Йохана своей поразительной глубиной, скрывающей в себе тонну чистейшего небесного Знания…

…Йохан, тряхнув головой, не сразу понял, что он каким-то образом оказался на коленях перед девушкой, а его глаза были наполнены слезами.

- Что ты со мной делаешь, исчадие ада? – провыл Фромм, вставая с грязного пола. – Почему мне хочется тебе рассказать все о своих грехах?

- Ты чувствуешь, что я чище и светлее тебя. И твоя душа, погрязшая в житейской грязи, просится к свету, тянется к нему, потому как душа изначально светолюбива, как растение. Так мне сказал один друг…

- Чище, светлее… - Йохан и в самом деле не понимал, что с ним такое творится. За последние несколько дней он уже пятый раз оказывался в ногах у Леды, наверняка рассказывая ей много компрометирующей информации про себя, и объяснению этот необычайный феномен ну совершенно не поддавался. – Ты прям какой-то добрый герой. А я кто? Злой сценарист, удерживающий ангела в плену?

- Не злой. В тебе тоже есть добро. Только оно скрыто.

- И в Богарте есть?

- И в Богарте. Даже несмотря на все то, что ты мне про него рассказывал.

- Зато Богарт, несмотря на свою доброту, неуместную для нашего мира, пишет прекрасные сценарии…уж лучше, чем я, - с шумом втянул в себя воздух Йохан, надеясь, что после этих слов его Леда кинется утешать, и, таким образом, какое-то своеобразное равновесие унижения друг перед другом будет восстановлено. Леда обманула его ожидания и вперед, к нему, почему-то не кинулась. Йохан решил демонстративно обидеться.

- Я не знаю, более ли он талантливый, нежели ты, или нет, потому как я не видела ни одного фильма, снятого по его сценарию, но я не могу понять, почему ты именно его сценарий украсть хочешь. Тоже хочешь взять его за основу для своей многосерийной эпопеи о герое Икс, спасающем город Игрек?

- Женщина, - немного успокоившись, неприятно проговорил Йохан, величественно садясь на свой стул, - ты ничего не знаешь о Богарте и его сценариях. Они и в самом деле великолепны! Все его сценарии прекрасны!

- Ты держал их в руках? – осведомилась девушка, наклонив голову к плечу.

- Ни одного не держал. Но я предполагаю! Иначе почему его сценарии одобряет Леланд одобряет, а мои нет? Я хочу его не за основу взять, но хочу выведать секрет его успешности. И вообще, я близок к тому, чтобы заполучить его себе. Сейчас вот только… - подойдя к стене, испещренной какими-то странными рисунками, складывающимися в огромную малопонятную композицию, Йохан провел пальцем по дну одной из борозд, заставляя отодвинуться в сторону одну из скрытых панелей, обнаживших два отверстия, через которые можно было наблюдать за квартирой Гроуберга, оставаясь незамеченным. Фромм прильнул к отверстиям, долго всматривался в пространство жилища, после чего продолжил: - Вот только Богарт уйдет из квартиры, и мы в нее спустимся. И там…привет, мой прекрасный сценарий! Привет, деньги, которые я получу за успешный фильм!

Судя по тому, как скоро Йохан, немного смущенный, растерянный, помчался к выходу из Крысиных Нор, Богарт ушел из квартиры быстрее, чем тот ожидал. Фромм, подбежав к одному из участков стены, определив его правильность определенным расположением линий (для Леды же они до сих пор были хаотически нанесенными повсюду глубокими царапинами), и, совершив какую-то невероятно сложную манипуляцию со своими пальцами и стеной, заставил откуда-то появиться зеленый лучик света, прочертивший в толстом камне проход, заставивший вырезанную глыбу отъехать в сторону, где она и спряталась в стене. В Крысиные Норы хлынул яркий свет, настолько яркий, что первые несколько секунд было сложно понять, что вообще в квартире находится.

Леда, отличие от Йохана, пулей вылетевшего из Нор, осторожно шагнула вперед, проверяя ногой твердость пола (точно он мог оказаться не полом, а трясиной), и, поняв, что никакие злые силы-ловушки, наверняка расставленные Гроубергом, не могут забрать ее к себе в плен, уже безбоязненно зашла в квартиру слепого короля, удивляясь обстановке, в которую она попала непосредственно и которую до этого видела только со стороны, через многочисленные потайные отверстия.

Маленький мир Богарта был наполнен множество каких-то бесполезных вещей, вероятно, тех, что стали ненужными жителям Корпорации, но таких, которые было жалко выбрасывать на помойку – видимо, поэтому люди устроили помойку в этой квартире. То тут, то там возвышались холмики какого-то неопределенного дурно пахнущего мусора, наверняка прежде бывшего живыми существами, умершими здесь же, над которым сейчас лениво кружились толстые мухи, жужжащие, как вертолеты, кучи грязного тряпья, конструкций странного назначения, и много другого – в общем, всего того, что не поместилось в ангаре Оливера Брауна. Идти вперед было трудно даже зрячим, и удивительно было, как же это Богарт умудрялся перемещаться в этом пространстве, до сих пор не переломав себе руки и ноги.

- Черт, у него тут, кажется, есть даже то, что нам давали на завтрак два года назад, - сморщившись, указал на тарелку с чем-то подозрительно шевелящимся Йохан.

- У него здесь не только это. Смотри, вон там, в углу, стоит кастрюля. Пойдем отсюда скорее, я боюсь ее, из нее доносятся какие-то жуткие звуки! – торопливо забормотала Леда, под конец своей фразы перейдя на нервный крик, более похожий на звук работающей сирены, схватив Йохана за плечо, из-за чего он кинул на перепуганную девушку серьезный недоуменный взгляд. Рука сестры Гаала нехотя разжалась, и девушка, чувствуя некоторую неловкость своего положения, заалела, смущенно закашляла, отвернувшись от Фромма, который только что получил подтверждение того, что девушка могла относиться к нему и в самом деле куда лучше, чем он думал (и уж точно куда лучше, чем относился он к ней). – К-хм… И где же здесь можно найти хотя бы один из сценариев Богарта? – перевела разговор на другую тему Леда.

- В сейфе, где же еще! Девонька… - начал было Йохан, но смутился, и решил переправиться, отчаянно вспоминая имя того ангела, который все это время находился рядом с ним, - нет, извини, не так, Леда, да? Леда, я слышал о том, что он все прячет в свой сверхсекретный сейф со сверхсекретным кодом, когда Гроуберг, не соблюдая никаких мер предосторожности, болтал об этом со своим «любимым пареньком» Гаалом, этим сумасшедшим ловкачом, наркоманом… Так болтал, будто бы сын он ему, такие отеческие чувства… Не понимаю, что он нашел в этом уроде…

Леда подняла голову и не без некоторой надежды взглянула в глаза Йохана, едва не заставив того опять упасть на колени и начать «исповедоваться».

- Гаал был здесь? У Богарта? И Гроуберг с ним нормально разговаривал и даже нормально к нему относился, не пытаясь убить? – глаза девушки расширились от немалого удивления, пришедшего к ней из-за допущения возможности того, что с Гаалом мог кто-то разговаривать дольше некоторого времени, не злясь и не хватаясь за ножи.

- А ты не видела этого, что ли? – скопировав ее тон, спросил Йохан, быстро закачав головой, подавшись вперед.

- Я наблюдала за другими королями, если ты забыл. Мне было как-то не до Богарта и его квартиры.

Взгляд Леды, шаривший во время разговора по холмам и горам мусора, неожиданно зацепился за нечто, очертаниями очень похожее на сейф. В душе что-то упало, вызвав приятное волнение и некоторую слабость, и девушка, все еще не веря в столь быстрое нахождение требуемого предмета, нерешительно указала рукой направо, как бы надеясь, что если она все-таки ошибется, то ее жеста никто не заметит.

- Там… Вроде…

- Сейф! Вот он! – радостным медведем зарычал Йохан, с необычайной для старика ловкостью кидаясь вперед, перемахивая через преграды такой невероятной высоты, что было удивительно, откуда же в Фромме взялось столько сил – до этого самого момента Йохан зачастую просил Леду делать какие-либо тяжелые дела за него, ссылаясь на свой почтенный возраст и свою слабость. Близость сценария, сулящего немалые деньги, как-то омолодила бывшего начальника, сделала его подвижным, быстрым, и даже молодой Леде было сложно угнаться за стариком, целеустремлено двинувшимся вперед.

Сейф стоял возле стены, среди других вещей, которыми, по-видимому, пользовались чаще остальных, вещей как бы несколько грустных, поникших, вытянувшихся по струнке, будто бы их поставили туда для расстрела. Йохан, завопив от счастья, медленно и торжественно приблизился к сейфу, поднес руки к его холодному металлу, осторожно прикоснулся, будто бы боясь, что сработает сигнализация, и провел пальцем по двери, в которую был вмонтирован пульт ввода определенного кода с маленьким дисплеем наверху, периодически загорающимся и потухающим.

- Что это за бред! – эмоционально и очень громко воскликнул Йохан, ударяя кулаком по двери сейфа. Девушка, только-только подошедшая к нему, не совсем поняла, что же такого бредового может быть в этом стальном шкафчике; Йохан, закатив глаза после недоуменного вопроса Леды, обозвал ее дурой и указал дрожащим пальцем на пульт ввода и горящий неприятным синим цветом дисплей: - Он же слепой! Богарт слепой! И как же это он, скажи мне, мог набирать здесь числовой код?

- Если ты не знал, - закипела девушка, - то есть такое понятие, как мышечная память: если какое-то действие выполняется много раз, мышцы постепенно запоминают все необходимые в определенные моменты сокращения – как следствие, движения у человека становятся автоматическими. Такое явление обычно бывает у тех людей, например, которые умеют печатать на клавиатуре, как говорится, «вслепую», то есть не смотря на сами клавиши. Вполне возможно, что и Богарт запомнил, где располагаются нужные цифры… Он ведь не с рождения слеп…

- О, девонька, я знаю про это, и не смей меня тут учить! – растягивая слова, недовольно проговорил Фромм. Леда, услышав ненавистное обращение «девонька», фыркнула и гордо отвернулась. – Просто я тоже могу что-то забыть, правда? И ты забываешь многое. Не отпирайся.

- Я и не собиралась отпираться – это может быть себе дороже. Хорошо, ты, о мудрейший из всех сценаристов, код знаешь? – кивнула Леда в сторону сейфа. Йохан, погруженный в свои увлекательные мысли о будущем богатстве, подвоха в словах девушки не сумел заметить.

- Я…конечно, я знаю его. Только не мешай мне, код достаточно большой, и если я ошибусь хотя бы в одной цифре…

Старик присел перед сейфом. Его дрожащая рука потянулась вперед и замерла возле блестящих клавиш, на расстоянии примерно сантиметра от их поверхности. Пальцы пошевелились, Йохан, точно пианист, сделал маленькую разминку для них, и опять попытался нажать хоть что-нибудь, но его медлительность с головой выдала его нерешительность. Все-таки в Фромме еще жил страх, что если он что-нибудь неправильно нажмет, то случится взрыв: видимо, раньше бывший начальник очень часто нажимал на запрещенные кнопки, пренебрегая всеми предупреждениями, делающимися обычно для «дураков» (по мнению Йохана).

- Ты не знаешь код, - недовольно констатировала Леда, сурово глянув на Фромма.

- Ну да, не знаю, и что с того? – резко и, казалось, с облегчением опустил руки Йохан. – А будто бы ты знаешь? – язвительно спросил он, горделиво подбоченившись, выпятив худую грудь.

- Нет, но я догадываюсь. Скорее всего, он не числовой код вводил. Он говорил какое-то слово, видишь этот микрофон? – Леда указала на маленькие дырочки рядом с панелью с кнопками. – И мне кажется, я знаю, какое это слово. Я видела Богарта в коридоре. Слышала, что он говорил кому-то о том, что иной раз самое очевидное-то человеком и не берется в расчет при поиске истины. А ведь и в самом деле: ему можно было бы не придумывать сложное слово, но взять нечто обыкновенное и привычное, зная наверняка, что вероятные злоумышленники будут подбирать изначально неправильные длинные слова, редко встречающиеся в повседневной жизни.

- Ну? И что же это? – нетерпеливо спросил старик.

- «Пожалуйста».

- Ты что-то попросила? Я не слышал, прости, – не понял Йохан, нахмурившись.

- Да нет, это слово такое, «пожалуйста». Звуковой код. Ключ к сейфу. Богарт мог просто вежливо попросить сейф открыться.

- Да не, бред какой-то это все. Не может быть, чтобы ты так просто угадала нужное слово, ты не можешь, ты ведь такая…к-хм…обычная, посредственная... А Богарт – очень умен…

- …И очень вежлив. Не думаю, что он мог открывать сейф с пинка, никак при этом к нему не обращаясь.

Леда, приблизившись к микрофону сейфа, приятным голосом женщины, обычно объявляющим прибытие самолетов, сказала «пожалуйста». Несколько долгих секунд ничего не происходило – казалось, сейф обдумывал, стоит ли ему делиться сокрытыми в нем богатствами, пока дверь, наконец, с тихим шипением не открылась, плавно и широко распахнувшись.

Йохан, не дожидаясь, пока Леда отойдет от сейфа, кинулся к нему, грубо оттолкнув девушку в сторону, схватил лежавшие там бумаги, и, бормоча одновременно всем благодарности, и богам, и Леланду, и Богарту, и себе, и Леде («Ой, какая умница, ой, какая молодец, это ж надо так, с вежливостью подойти к простому сейфу, ой, такой необычный код угадать, ой, даже не буду спрашивать, как она это сделала, я и так доволен, ой»), умчался к одной из гор вещей, устроив в тряпье что-то, отдаленно похожее на большой мусорный трон, и принялся торопливо читать, впитывая, как губка, новые знания и новую истину об идеальных сценариях своей мечты. Леда, тяжело вздохнув, не стала подходить к Йохану, но принялась наблюдать за ним со стороны, как за диким зверем, опасаясь его возможных бурных проявлений чувств. По мере чтения одной страницы за другой лицо Фромма менялось, сначала приняв выражение разочарованности, а потом и некоторого беспокойства, проникшего в каждую клеточку его тела.

Сценарий выпал из неожиданно ослабевших рук Йохана. Ослепительно белые листки, заполненные аккуратным, безукоризненно ровным почерком самого Гроуберга (удивительно, как же он, будучи слепым, мог писать вообще?), разлетелись в стороны, и было в их полете нечто, что как бы намекало на полное крушение всех надежд Фромма.

- Сценарий не так хорош, да? – устало посмотрела Леда на старика.

- Нет, он…великолепен, как всегда, - как-то совсем тихо, что было несвойственно бывшему начальнику, растерянно пробормотал Йохан, пытаясь собрать рассыпанные листки с пола. – Просто я…не могу взять его за образец. Ты…сама посмотри, девонька. – Некоторые листки были настойчиво всунуты Леде в руки. - Наверное, на сей раз я действительно чего-то не понимаю. Нужен твой взгляд со стороны.

Леда, прищурившись, вгляделась в написанный текст.

- Адреса. На первой странице адреса. Актеров, наверное, хотя я думала, что в сценарий обычно не включают адреса людей, играющих в фильме, это, все-таки, информация, для съемок не требующаяся. Амелия Хоуп, из города Грайторус. Кертис Хоуп, из Клумсуона. Натали Хоуп, из Эллизора. Лемми Хоуп, из Лауэля. И так…еще несколько десятков одних лишь Хоупов. Если честно, то это малость извращенно, подбирать актеров только с одной фамилией…

- Леда Хоуп. Там есть ты. Посмотри.

Девушка неожиданно нашла себя в списке. Ее взгляд достаточно долго сверлил тот набор букв, который удивительным образом складывался в ее имя. Ее разум отказывался поверить в то, что это могло быть правдой: ее имя было придуманным ее отцом, не желающим использовать обычные, традиционные имена, и просто быть не могло того, что в мире Трубы существовала еще одна девушка или женщина, которую тоже звали этим вымышленным именем.

- Посмотри ниже. Гаал Хоуп записан в самом конце списка.

В самом деле, возле нижнего края листа карандашом было нерешительно (точно Богарт до последнего момента сомневался в необходимости этого) подписано последнее имя, которое почему-то во время создания этого списка не было учтено. Гаал Хоуп. Брат Леды, сын Леланда…

- Однофамильцы? – в душе Леды шевельнулось нехорошее подозрение. Она одновременно и хотела, и боялась услышать ответ Йохана.

- Вряд ли. Скорее, дети Леланда Хоупа, которых этот самый Богарт почему-то захотел собрать в Корпорации.

- Может, его попросил сам Леланд?

- Сомневаюсь, что в правителе проснулись родственные чувства. Тем более что в сценарии написано, что доставление детей в Корпорацию должно быть тайным, то есть об этом никто не должен узнать, а это значит, что и Леланду об этом почему-то знать не положено. Именно поэтому в его грандиозном плане необходим был чужой корабль и ангар Джозефа… Наш ангар, если что! И именно поэтому Богарту нужны были самые разные страшные маски. Ты видела ведь их, лежащих вон на той горке? – указал куда-то в сторону Йохан. Леда посмотрела в указанном направлении, сумев понять только то, что маски, лежавшие в беспорядке, одна на другой, скорее всего, на человеке смотрелись бы действительно ужасно, потому как сейчас гора мусора, покрытая ими, более всего походила на жуткого многоликого демона. – Но посмотри дальше… Это просто кошмар! Богарт задумал над детишками такие издевательства, что, по сути, если они воплотятся в реальность, дети Хоупа это вряд ли проживут в Корпорации и пару дней…

Леда все еще не могла поверить, что была спасена от бессмысленно верной смерти благодаря случайности. Вероятно, тогда, когда был открыт портал в Гессельхедские Поля, Богарт каким-то образом узнал про это, почему и послал туда своего робота, по ошибке (то есть вместо Гаала и Леды) схватившего Йохана. Именно благодаря тому, что она пошла вслед за роботом, надеясь вызволить Фромма из плена, она попала в Крысиные Норы, где могла безбоязненно передвигаться по периметру практически всей Корпорации, не боясь быть схваченной этим самым настоящим маньяком Богартом. Глаза Леды останавливались то одном, то на другом жутком запланированном деянии Гроуберга, и становилось страшно за себя, все еще могущую попасть в руки бывшего короля, за других, ничем не заслуживших подобного «наказания», за Гаала, наверняка уже подвергшегося «наказанию», но вместе с тем появлялись и радость за то, что все обошлось, и журналистский, профессиональный интерес, угасший на время: на основании ценного материала, оказавшегося в руках, и ранних записей с наблюдениями за королями, можно было бы сделать неплохую статью, показывающую людям всю правду о Корпорации, так долго не дающую людям спать спокойно. За это можно было бы получить деньги большие, чем за подрыв этой организации, который планировал осуществить Гаал, и Леда неожиданно захотела как можно скорее покинуть Корпорацию, дабы приступить к своему прибыльному делу, но Йохан, каким-то образом уловивший ее намерение, принялся вдвое быстрее собирать рассыпанные листы с пола, уже не отдавая их девушке, но складывая вчетверо и пряча в свой карман.

- Девонька, я все понимаю, но этот сценарий, даже если и не поможет мне в написании идеального кинематографического шедевра, может нам обоим принести хорошие деньги, а не только тебе одной. И совсем не обязательно бежать с Корпорации, дабы сообщить всем об этом, - он потряс еще не сложенными листками, - сенсационном ужасе, за который наверняка могут много заплатить.

Леда замерла, напряженно смотря своими зелеными глазами на довольного собой и каким-то своим планом Йохана. Почему-то ей показалось подозрительным, что этот человек, думающий только о своем благе, предлагает ей «взаимовыгодное» сотрудничество, но раз речь зашла о деньгах, то все сомнения были оставлены – тем более что эти деньги будут вручены не просто так, но за дело, за журналистское расследование, этот огромный и невероятно сложный труд о Корпорации, который способен перевернуть мир, изменить его к лучшему, но который так не хочет допустить до «слепого» народа Леланд, могущий из-за этого лишиться своей власти, выстроенной на лжи и тайнах.

- И что же надо сделать? – наконец решилась спросить Леда.

Ответ последовал крайне неожиданный:

- Мы сфотографируем эти листы. И пошлем эти фотографии Леланду…

Дата добавления: 2015-05-26