Часть 1 5 страница

Честер произнес последнее слово – будто швырнул ей в лицо эту ничего не стоящую власть. Кейт на мгновение растерялась. Со словами «пусть все решит случай» она достала из кошелька монету, весившую сейчас сотню фунтов, и подбросила. Выпал орел.

– И? – спросил Сидни.

Кейт ответила не сразу.

– Нет, – твердо сказала она, – такие дела монеткой не решаются. Мы не заберем деньги.

На лице молодой кассирши застыло удивление, когда очередная группа посетителей ушла из офиса ни с чем.

Эван неаккуратно свернул и пихнул в карман лотерейный билет, как использованный билет в кино. Ребята продолжили мечтательно рассуждать, куда можно потратить пятьдесят тысяч, в новом ключе: чего они, дураки, только что лишились.

Кейт думала о другом. Только что она решила за них судьбу расследования не как член команды, а как независимый судья.

Иммигрант нередко оказывается в положении «не до конца своего» и принимает его как данность. Но само чувство того, что ты лишний, было удачно запрятано в глубинах памяти Кейт. Испытав его снова, она вспомнила, что это совершенно отвратительное чувство. Она его ненавидела.

Они разошлись до вечера, чтобы вместе дождаться в Сэйнте сообщения от корпорации о месте встречи. Кейт, пребывавшая в не лучшем расположении духа, была настроена расстаться с коллегами как минимум до воскресенья. Но, съездив к подруге Мэри, жившей в центре, она поняла всю серьезность своего положения.

Мэри пекла прелестные печенья, подавала их к чаю и включала радиостанцию своего имени: университетские новости, сплетни, бытовые проблемы, рассказы о любовных похождениях старшего брата. Обычно Кейт отдыхала у Мэри душой и телом не меньше двух часов – сегодня не просидела и получаса. Она едва слушала подругу, листая в телефоне новости по запросу «Наследие Локсли». Любимая радиостанция «Мэри» превратилась в белый шум для мыслей о корпорации и четверке молодых людей, с которыми предстояло раскрывать ее секреты.

Вернувшись в Сэйнт, она застала одного Джея. По дороге нашла в интернет-изданиях несколько заметок о корпорации: «Пять огромных складов появились и исчезли в Лондоне за три дня»; «Таинственная группировка вновь склоняет Англию к преступности! Чего ждет полиция?!»; «Подпольная преступная империя вышла к народу с реальным бизнесом. Добро пожаловать в 19-ый век!» И еще много чего в таком же духе. Кейт не могла понять, откуда взялось такое единодушие прессы в отношении компании, о которой никому ничего не известно. Можно было лишь вспомнить слова Ллойда о том, что она перешла дорогу серьезным людям.

Однако Джей перелопатил всю прессу уже час назад и новостями Кейт не заинтересовался. Он даже глаз от монитора не оторвал, когда она заходила в зал, чтобы поделиться. Просто отмахнулся, как от мухи. Эта мелочь испортила настроение, которое только начало выправляться, и Кейт снова задумала недоброе. Порой у нее внутри зарождалась необъяснимая буря, и сопротивляться ей было совершенно невозможно...

Кейт переодевалась в спальне. Сидя на краю кровати и стянув чулки до колен, она застыла.

– Нет, нет, что ты делаешь? – стала она шептать самой себе. – Что ты делаешь, дура? Тупица... неблагодарная тварь... что же ты делаешь? Прекрати, успокойся! – она схватилась за волосы. – Сколько можно? Почему тебе всегда мало? Убожество...

Проведя ритуал изгнания совести, Кейт выдохнула и сняла чулки. Она медленно провела руками по бедрам, вытянула ноги и стала ими любоваться. Затем встала и пошла в зал.

Джей собирал информацию о корпорации. Он вбивал в поисковик один запрос за другим уже полчаса. В глазах рябило от пестрых сайтов, вкладки не помещались в окне браузера, и он забыл, что где находится. Сайт корпорации отыскал с десятой попытки. Джей обновлял его каждые десять минут, но новых сообщений не появлялось.

– Чем занят? – спросила Кейт. Как-то она бесшумно вошла.

Джей хотел сказать «надо бы сделать перерыв», но повернув голову, он увидел, что на Кейт из верхней одежды только сорочка.

– Ты не против, если я так похожу? – она остановилась у стеллажа с книгами и нагнулась к нижней полке.

– Нет, будьте как дома, коллега, – Джей поспешно отвернулся. – Кстати, книги у нас стоят в... это... в особенном порядке. Тебе ведь говорил Сидни?

Кейт села рядом с ним и поставила ступни на тонкую перекладину его стула. Ее голые колени оказались так близко к его плечу, что он немного отодвинулся.

– Джей.

– Чего.

– Какие девушки тебе нравятся?

Джей призадумался.

– Говори же, – настаивала Кейт. – Это правило вашего клуба, забыл? Спрашивают – отвечай.

– Нравятся те, которые молчат и не делают глупостей.

– То есть послушные нравятся? – она пальцем убрала пряди со лба Джея за ухо.

– Ты чокнутая, – сказал он, повернувшись, и старался смотреть ей в глаза. – Так и знал. Надо было спорить с Эваном на двадцатку. Что с тобой такое?

– Эта моя темная сущность, – сказала Кейт, театрально задрав голову и проведя ладонями по шее. – Она завладевает телом и жаждет освободить его от бренного тряпья.

Она потянулась в пуговицам сорочки, но Джей взял ее за руку.

– Очень смешно, – сказал он и стал наспех вспоминать уроки психологии от Честера. – Темная сущность, а?.. фух. Ну, это пока что не она. Я тебе дам знать... когда она тобой завладеет. Я ее дьяволом называю. У каждого он как бы свой – этот дьявол.

– Почему тогда не демон?

– «Дьявол» круче звучит. Тем более он испытывает веру. Искушает.

Он все-таки мельком посмотрел вниз. Кейт закинула одну ногу на другую. Тут перекладина стула Джея жалобно заскрипела под ними и, не выдержав нагрузки, сломалась с гулким треском. Ноги Кейт грохнулись на пол, и они вдвоем захохотали.

***

Говорили они долго. Кейт – про криминалистику, про женский колледж, полный умнейших девушек с невероятной дурью в голове, про свои спортивные достижения.

– Это великолепное тело не только для обложки плейбоя годится, – говорила Кейт, уже заразившаяся самоиронией новых друзей. – Оно отлично танцует сальсу и выбегает сто метров из одиннадцати секунд.

От прохлады она подтянула ноги к груди и смешно потирала нос.

– Да, от бобби ты убегала быстрее меня... стой, – Джей нахмурился. – Из одиннадцати – это же мировой уровень.

– Вот! А говоришь, что не любишь спорт, – Кейт заулыбалась. – Да, не из одиннадцати. Но я была призером университетских соревнований на короткие.

Угождая ее интересу, Джей рассказывал о себе и друзьях. Он все еще немного волновался после выходки Кейт, поэтому говорил все, что приходило в голову.

Джей был вхож в круги индийской диаспоры из-за внешности, при этом ни черта не знал об Индии и не считал нужным изучать ее культуру в приоритетном порядке, потому что «человек будущего космополитичен». А мир интернета казался ему больше мира материального. Он обожал летучих мышей, но ненавидел бэтмана, как и всех супергероев – слишком они любят совершать глупости. А еще на первом курсе он, оказывается, был толстяком.

Рубаха-парень Эван умел привлекать народ в клуб, ладил со всеми... ну и сближал окружающих своей природной комичностью. Он повсюду клеил милые и забавные записки самому себе: «холодильник голоден» или «Авто Сидни страдает без освежителя». Однажды на двери в зал целую неделю провисела записка: «Сказать Вэлери, что пошутил и пока не люблю ее. Может, вернется». Сидни хотел поставить ее в рамку. Что превратило бывшего уличного хулигана с тяжелым детством, полным мелких преступлений и злобой отчима, в плюшевого мишку, никто не знал, в том числе сам Эван.

Сидни любил и ненавидел деньги. В будущем он мечтал открыть прогрессивный университет «динамичных искусств», то есть музыки, театра, кино, танцев. В длинном списке того, что он считал трусостью, было стремление человека к личному пространству. В детстве он играл в куклы и был счастлив встрече с отцом Честера – первым человеком, который это одобрил.

Честер всегда носил костюм. Даже его домашняя одежда была в виде костюма. Несколько лет назад он вел рукописный «дневник современного джентльмена», куда записывал короткие правила поведения в различных ситуациях. И еще он некогда был страшным морализатором. Эту противную черту характера переняла его сестра-подросток – по словам Джея, монстр с ангельским лицом.

Джей называл пару Сидни-Честер «вечным двигателем» из-за нескончаемой энергии первого, которую мог пробуждать только второй. Выискивал что-то интересное для друга «под каждым камушком» и оберегал от опасных приключений.

– От всего не убережешь. Однажды мы должны были вляпаться во что-то серьезное. Этот день настал... – так Джей говорил о настоящем расследовании.

– Интересно... – сказала Кейт. – Такое партнерство, обоюдная игра. Сидни – человек с положением, Честер – его хранитель...

– Вам надо кое-что понять, мисс Кейт, – сказал Джей, подняв палец. – Обитатели и гости этого дома – не партнеры. Они дают и принимают без условий. И без задних мыслей.

– О, я столько могу дать! – сказала Кейт и уже в шутку положила ногу на колени Джею. Тот схватил ее и толкнул назад. Кейт покачнулась и, чуть не упав со стула, вскрикнула, но потом опять захохотала.

– Ну-ка опусти меня и давай рассказывай секреты.

– Секреты?

– Конечно, я же криминалист, – она изобразила, что держит в руках карандаш и блокнот. – Мне нужна полная картина, мистер Ост.

– Хорошо... чей секрет тебе поведать? Только один на сегодня.

– Дай подумать... хм-м, кого же из вас тяжелее всего пытать? – Кейт постучала воображаемым карандашом по губе. – Честера.

– Окей. Представь себе: ночь, тишина на улице. Ты стоишь на карнизе пятого этажа. Дома – никого. Только ветер хлещет тебя по лицу. Безуспешно уговаривает одуматься. Ничто не удерживает тебя от шага вперед. Все закончится. Тебе безразлично, что случится дальше. Ты совершил слишком много дурного. Не можешь оценить, стоит ли чего-то твоя жизнь. Ты мог бы спрыгнуть – хотя бы ради интереса к смерти. Но разум жаждет от действий причины. Он не находит причины умереть и побеждает. Побеждает навсегда!

– Честер чуть не совершил самоубийство?!

– Это его легенда – почти дословно. Но я бы на веру не принимал. Он про себя много ерунды придумывает. Говорит: незнакомого человека по прошлому судить нельзя, а знакомого – уже не нужно.

– Пф-ф, тогда это не секрет.

– Но он совершал скверные поступки, это правда. Психолог, который пытается исправить каждого человека на своем пути. И при этом учит детей классике литературы. То есть со словами умеет обращаться. Вот и представь, какого было окружающим. Почему, ты думаешь, однокурсники не хотят о нем рассказывать? Секреты – на то и секреты. Давай их побережем.

– Справедливо, – сказала Кейт.

Она вспомнила, как убежала сегодня от подруги Мэри к своим «коллегам». Новым, интересным коллегам. Сознавая, что ко всему хорошему привыкаешь быстро, Кейт внутренне еще сильнее сопротивлялась чарам здешнего уюта.

– Все путем? – спросил под конец Джей, и она только кивнула. – А то знаешь... Мы все-таки как в самолете с тобой или поезде.

– Это почему?

– В дальней дороге заводишь знакомство. Мило болтаешь с человеком. Но умом понимаешь: это на одну поездку.

– Да, бывает такое.

– Это грустно. В некоторой степени.

Кейт отвела взгляд. Джей вздохнул.

– Мы с Эваном легко принимаем людей. А Сидни – нет. Я догадался, что он давно хотел... искал твоего расположения. Он всегда, знаешь, пытается найти в людях что-то... неиссякаемое, за что можно зацепиться. И верить в это до конца.

– А Честер?

– Честер... ну, мне кажется, он эту веру потерял. Временно. Оттого и вся его сдержанность. В разуме – спасительная истина, в эмоциях – истина, которую надо спасать самому, так говорят...

– В Индии... – закончила Кейт, все еще смотря в сторону.

Ее вид напоминал задумчивость курящего человека, только без сигареты.

– Ты смеешься над притворством, а сама какая-то сказочная, – сказал Джей не комплиментарно. – Но я бы не хотел, знаешь... В Сэйнте полно народу бывает. Некоторые постоянно ходят. Это другое дело... Друзьями-то кого по-настоящему можно назвать?..

Он так и не договорил – скорее, чтобы не ставить Кейт в неловкое положение. Повернувшись к монитору, он снова погрузился в работу. Туда, где спасение.

***

Вечером собрались все – и все пребывали в некотором унынии. Эвану хороший знакомый неожиданно отказался помочь в аккредитации на одно мероприятие и просил больше не звонить – встреча с Ллойдом дала о себе знать. Сидни опять поругался с отцом. Честер приехал с кладбища, но не сказал, что он там делал.

Они считали минуты до полуночи. Когда ровно-таки в полночь на сайте корпорации появилось второе сообщение, они испытали скорее облегчение, нежели радость. Как от письма на рабочую почту о том, что ты не попал под сокращение. Корпорация назначила встречу в Ист-Энде в восемь часов вечера в воскресенье.

Кейт сидела за компьютером в темноте в своей теплой голубой пижаме в цветочек. На экране – ностальгический мульфильм «Бременские музыканты». Времени – два часа ночи. Было немножко зябко. Сквозняк нагло рвался через приоткрытое окно и баловался с занавеской. Кейт смотрела на нее с укоризной.

– Пускай дует, – послышался голос Честера. Он подошел с пледом в одной руке и термосом с маленькой чашкой – в другой. – Талантливое старье. Это российское?

– Почти, – Кейт остановила мультфильм.

– Ты долго будешь сидеть?

Кейт пожала плечами.

– Тогда пускай из окна дует, иначе задохнешься, – Честер укрыл ее пледом и ощутил, как она напряглась от прикосновения. – У нас вот так.

– Спасибо, – сказала она холодно и не знала, почему. – А это зачем? – она кивнула на термос и чашку. – Только что чай пили.

– Это травяной. Греться будешь.

Кейт как обычно недоверчиво прищурилась. Честер налил из термоса полную чашку и протянул ей. Кейт взяла ее кончиками трех пальцев.

– Ну не так же, – сказал Честер.

Стоя у Кейт за спиной, он взял ее руки в свои, как тренер по теннису, и обхватил ими всю поверхность горячей чашки.

– Маленькие ручки аристократки, – Честер улыбнулся. – Тепло же, правда? – он поднес ее руками чашку к себе, чтобы оценить аромат. – Сойдет.

– Ну не знаю, – сказала Кейт.

Повисла пауза, чуть более продолжительная, чем простая неловкость. Затем Честер ее отпустил.

– Джей вечером странно себя вел. Я спросил, в чем дело. Он ответил: не могу сказать.

Кейт молчала.

– Захочешь поспать, – сказал Честер, – включи что-нибудь из папки «Маковое поле». Там подборка фильмов, которые безотказно клонят в сон... Вы тоже, мисс Кейт, неважно выглядите. И тем не менее при виде вас строки рождаются сами...

– Не надо.

– Ладно, – весело сказал Честер. – Не засиживайся. И перестань хмуриться. Все уже любят тебя без памяти.

Кейт не обернулась, когда он уходил. Согретые ладони поднесли чашку к губам. От нее теперь исходило какое-то особенное тепло.

Кейт стряхнула со щеки слезу, которой не просила, и стала искать на компьютере «Маковое поле». Специальная папка со скучными фильмами? В жилище клуба все до мельчайших деталей было живым или имело особое назначение. На второй день это уже перестало раздражать.

До «Макового поля» Кейт не добралась: глаз зацепился за другую папку – «архив». В нем была целая прорва подразделов, и она зашла в первый попавшийся – «фанты». Там находилось много видеозаписей, датированных в основном 2010 и 2011 годами.

Кейт включила запись с названием «Сидни Монро». На ней Сидни, переодетый в Мэрилин, пел «Я хочу быть любимой тобой» в стенах университетского спортзала. Увидев Сидни в облегающем платье, Кейт так громко хохотнула, что от испуга кого-то разбудить закрыла рот ладонями. «Не знаю, кто изобрел шпильки, – говорил Сидни приторным голосом после песни, еще в образе, – но все женщины ему обязаны». Спел он недурно, а сыграл – просто уморительно.

Кейт совсем перехотела спать. Она кошкой бесшумно метнулась на кухню и вернулась к компьютеру с тарелкой печенья, забыв о законах стройной фигуры. Она взгромоздилась на кресло с ногами и стала смотреть дальше.

Следующая видеозапись – «Львиное Сердце». Джей в старинном балахоне и пластиковом шлеме с забралом скакал на деревянной лошадке по улицам Вестминстера, размахивая деревянным мечом и выкрикивая: «В бой, братья мои! Руби сарацинскую погань! Очистим Святую землю! В бой, воины Христа!»

Проезжая мимо небританцев, в том числе индусов, коих на улице было немало, Джей охаживал их мечом. Мужчин задевал легонько, а женщин и детей откровенно лупил по заднице. Случалось, что проходящие рядом джентльмены вступались за невинных. Тогда Джей удирал, насколько быстро позволяла деревянная лошадь меж ног, вопя: «Предатели! Приспешники Саладина! Отступаем, братья!» Запись кончилась, а Кейт давилась от смеха.

Видеозаписей было полно в каждом подкаталоге. Например, в папке «история» кричащее название файла «ШТАБ-КВАРТИРА!!!» буквально притянуло курсор мыши. Был погожий день. Радостный Сидни стоял на фоне сиявшего свежей краской Сэйнта. На заднем плане строители заканчивали заборчик.

– Историческое событие! – говорил он. – Историческое, леди и джентльмены! Мы убедили отца, что недвижимость в Хампстеде – удачное вложение, и бам! – у клуба «Матч» теперь своя штаб-квартира! Я пока не знаю, что из этого всего выйдет, – он обернулся и почесал затылок, – но наша борьба со скукой в этой стране определенно станет эффективнее».

В основном видеозаписи были весьма короткие и разрозненные – маленькие кусочки из жизни. Героями были то дети (съемки игр во дворе или отрывки театральных представлений), то участники очередной вечеринки. То же касалось и огромного количества фотографий. А файлов с текстом – вообще не счесть: непонятные списки названий и фамилий, начатые и брошенные исследования, разработки для сайтов, правила настольных и алкогольных игр, статьи, рассказы и сборники четверостиший за авторством обитателей Сэйнта.

В той же папке «история» покоилась брошенная в 2012 году летопись. Эван параллельно событиям в мире описывал и основные события в жизни клуба. Текст другого файла – «сознание на бумаге» – состоял из несвязанных зарисовок, мыслей и выражений, даже без указания автора. Но автора самой длинной записи Кейт узнала легко:

«Сидни предан! Нож в его спине, и крови с рук моих не смоешь. Намедни Эван во время очередной пьянки разразился тирадой, и – о горе, горе мне – я его не заснял. Вкратце, он якобы понял, что любит женщин. Не одну конкретную, а всех. То есть полюбил одну (конечно, как всегда безответно) и понял, что навсегда полюбил и остальных.

Сидни был бы не Сидни, если бы не сказал, смеха ради: женщин любить, в общем-то, и не за что вовсе. Он нарек Эвана наивным дураком, которому просто бабы не хватает. И тут я, обычно готовый поддержать Сидни в его болезненных припадках «реального взгляда на вещи», сказал: сам ты, Сидни, дурак.

Вы меня должны бы понять, как и я понимаю прекрасно, что сам вскорости стану дураком. Дурак всякий, кто обрек себя на созерцание прозы жизни с высоты циничной трезвости, но не самой жизни в ее первозданном величии.

Я хочу передать привет тридцатилетнему Честеру. Вероятно, ты сидишь сейчас на диване с кем-то из друзей, читаешь эти строки и хохочешь. Я хочу спросить, где оступился ты, Честер? Где упал с каната веры в пропасть реальности? Кто украл тебя у мира: Сидни утащил в политику или жена накинула на шею петлю бытовых хлопот? Куда ты потратил прошедшие десять лет, дружище, чем ты стал? Когда я писал эту ерунду, мы верили, что наше общество оставило в прошлом классовые и расовые предрассудки. Мы верили, что никогда не устрашимся быть собой. Мы были еще живы! Та-да-ам!»

Кейт помнила первый курс, этот перепад между школой и университетом. Ты снова никто, но весь мир, открывший свои бескрайние возможности, вдруг оказался у твоих ног. Приключения были увлекательнее, драмы – драматичнее. Дружеские компании – крепче. Никто не замечал, как все уходит в прошлое.

Молодость быстро проживает свой век, но успевает вместить несколько эпох. Архив клуба был не простым чуланом воспоминаний, он с почтением и обстоятельно рассказывал целую историю самодельного мира и дружбы, вокруг которой он строился.

Кейт жила в мире учебы и работы; в мире сотен друзей, чьи двери всегда были открыты на вход и на выход; в мире знакомств в барах на одну ночь – для удовлетворения социального и сексуального голода. В мире непрерывного движения вперед.

Она зацепилась за эту мысль, которая заглушила голос интуиции: давай передохнем и осмотримся, здесь не так уж плохо. Нет уж, останавливаться нельзя, иначе ноги увязнут. Иначе – конец свободе.

***

Утреннее чаепитие проходило строго по расписанию, в начале двенадцатого. В это время солнечные лучи падали через окно прямо на кухонный столик. Если очень постараться, это можно счесть божественным благословением нового дня и знаком, что вчерашние невзгоды надобно оставить позади.

Кейт была поставлена в известность, а потому проснулась по будильнику и чаепитие не пропустила. Она пришла на кухню в пижаме и застыла в дверях, обхватив себя руками, хотя сейчас в доме было довольно тепло.

Сидни снова хлопотал в переднике, у него опять что-то шкварчало на сковороде. Пар, поднимавшийся над чашками, нежился в утренних лучах. В воздухе стоял незнакомый, но приятный аромат.

– Мы утром перевели тебя в спальню, – сказал Честер. Он сидел у окна в сорочке и брюках и читал газету. – Не помнишь, наверное?

Кейт помотала головой. Эван встал и отодвинул стул, с шутливым поклоном приглашая ее к столу, но она помедлила. В голове еще был свеж след ночного кошмара.

Ей приснилось, что проснулась она без верха пижамы: обитатели дома стянули ее и тысячью глаз смотрели на нее с низменным любопытством. Но среди толпы были и друзья, глаза которых выражали равнодушие и презрение. Она пыталась прикрыть руками грудь, а грудь ни с того ни с сего оказалась такой большой, что руками ее и не прикроешь. Стены смеялись над ней. Пол обжигал холодом. У Кейт кончились силы, она зарыдала и опустила руки. На том сон и кончился.

Крик Сидни ее встряхнул:

– Мистер Ост, проследуйте на кухню! У нас наконец будет кворум!

– Сейчас, мам! – донесся голос Джея из Зала.

– Вот, значит, как? – Кейт уселась и сложила руки. – Это будет моей «фишкой»? Пятый голос, чтобы определять большинство в спорных вопросах?

– Не худший вариант, – сказал Сидни. – Строгий судья женского пола и четверо мальчишек, которые, раболепствуя, пытаются склонить ее на свою сторону. Сценарий для кино! Ух, даже думать об этом волнительно!

Кейт фыркнула.

– Но ты же вроде капитан у нас, нет? – сказала она. – При равенстве голосов решает капитан.

Сидни повернулся.

– Ты с какой ноги сегодня встала, мисс Кейт?

Тем временем Джей пришел на кухню с лэптопом.

– Не знаете, кто такие «Рэклесс Корп» или «Шерил Лимитед»? – спросил он.

– Нет, – сказал Сидни за всех как ответственный за экономические вопросы.

– А «Стронг и Скипфорд»?

– Скипфорд – это вроде парень, который сделал миллиард на управлении фондами, – сказал Сидни, тыча в Джея лопаткой. – Может, совпадение фамилий.

– Вы о чем вообще? – спросил Эван.

– Долевые участники «Бет ит Райт», – сказал Джей. – У фонда «Стронг и Скипфорд» – тридцать семь процентов. А про музей написано в базе, что он – общественная собственность. Наверное, ошибка. Это еще не все новости... Сид, зачем кворум?

Сидни повернулся и окинул соратников драматичным взглядом.

– Неотложный вопрос на повестке. Яичница или омлет?

Он одновременно успевал есть, слушать доклад Джея и вести беседу о законопроекте об однополых браках (его отец лично знал некоторых его лоббистов).

–...есть кое-что интересное, – прервал свое монотонное повествование Джей. – Смотрите.

Он продемонстрировал отрывки двух видеозаписей со складов: их собственной и выложенной в сети, с другого склада. И там, и там камеры зафиксировали мужчин, которые во время паники вели себя до странного спокойно. В темноте их лиц под шляпами разглядеть было нельзя, зато белые перчатки тускло светили отражением неонового света.

– Корпорация без присмотра свое мероприятие не оставила, – подытожил Джей. – Как-то они не прячутся от камер.

– А зачем? – сказал Честер, не отрываясь от газеты в поисках новой темы для беседы. – Эти съемки были в понедельник. В понедельник окружающим было плевать на людей в белых перчатках.

– Я сейчас подумал, – сказал Эван, – это ж сколько народу там снимало? Наверняка кто-то заснял зачинщиков погрома. Наверняка и нас тоже кто-то снял.

– Наверняка! – сказал Сидни с напускной мрачностью. – Мы были беспечны, ибо не ведали! Когда дело примет серьезный оборот, в руки полиции обязательно попадет запись с нашими алчными рожами в минуту варварской слабости. И тогда... Господь, пощади нас! Крах всем политическим амбициям!

– Ваши алчныерожи, – поправила Кейт. – Я в углу себе стояла и ничего не взяла. Так что в любой момент смогу самоустраниться.

Серьезность, с которой она произнесла последнюю фразу, растворилась в хохоте Сидни.

– Нет, подруга, – он похлопал Кейт по спине, и у нее изо рта полетели крошки печенья. – Нет. Твоей совести, если угодно, не придется нести столь тяжелую ношу. Мы пойдем на дно вместе! Теперь мы уж точно повязаны!

Дальше Кейт только молчала. Около часу дня она спешно собрала вещи и со словами «много дел на этой неделе» решила оставить эту теплую компанию.

– Тебя точно не отвозить? – спросил Сидни, стоя в прихожей. Кейт помотала головой. – Ну, тогда спишемся. Мисс Кейт.

Она махнула ручкой и выбежала на улицу. Сидни пригладил волосы и повернулся к Честеру. Тот стоял у стены, засунув руки в карманы.

– Чертовка, конечно, но не будь таким скептиком, – сказал Сидни. – Она даже щетку зубную приперла.

Честер пожал плечами и задумался, что бы такого умного ответить.

– Кто-то оставляет вещи, чтобы не оставлять частичку души.

Правда требует лаконичности, чтобы от нее была какая-то польза. Джей любил лаконичные формулировки, а еще он, как и его новая коллега, любил полноту информации. Поэтому сбором и обработкой всей информации о корпорации занимался именно Джей (а занятие это весьма муторное).

Он уже предвкушал долгие вечера общения с Глубокой паутиной. Неиндексируемая часть интернета должна была знать о непубличной компании вроде «Наследия» намного больше. Что касается открытых форумов и в соцсетей – там чувствовалось затаенное волнение десятков таких же, как он, сыщиков, изнывающих от информационной недостаточности.

В среду перед сном Джей оставил на одном закрытом форуме запрос на данные о корпорации. Уже утром на почту пришло письмо, но это был не ответ на запрос. Адресант с ником КомандаЛоксли писал: «Нам льстит твое внимание, друг! Следи за новостями на сайте. В воскресенье не забудь свое приглашение».

Джей рефлекторно покрутил головой по сторонам, будто искал в комнате соглядатаев корпорации. Как она сумела узнать, что у него есть приглашение? Ответа Джей не находил, тем более – в лаконичной форме.

Пока друзья переваривали первый прямой контакт с корпорацией – внезапный, но буднично незатейливый – на главной странице сайта «Наследия» уже висело объявление:

«Прошли столетия, а богачи по-прежнему обирают народ. Владельцы корпораций нас поработили, а мы притворяемся, что свободны. Когда в последний раз ты дышал настоящей свободой, дорогой друг? Приходи в субботу, на «Светлый ноябрь», если хочешь вспомнить это чувство».

Ребята не считали себя дорогими друзьями корпорации, но не пойти на мероприятие не могли.

...

Привлекать простую публику – было главным умением Эвана. Сидни, Честер и даже Джей были обязаны ему не одной сотней друзей в соцсетях. Но после инцидента с Ллойдом все могло измениться. Бэйкон имел вес в журналистском сообществе Лондона и без труда мог бы перекрыть обычному журналисту возможность выпустить статью о корпорации под своим именем.

Дискредитировать Эвана было и вовсе плевым делом. Навеселе он рассказывал Ллойду немало историй, иллюстрирующих, что ради сюжета он ни перед чем не остановится. И вот, первый звоночек: их общий знакомый вчера отказал Эвану в помощи без объяснения причин.

Но Эван долго не грустил. Во-первых, он не был к этому склонен; во-вторых, прекрасно понимал правила игры: друзья, становясь врагами, опасны вдвойне. Наконец, если статья будет сильной (как у того парня, который полгода жил с Якудзой), то никакое давление Ллойда не помешает солидному изданию ее выпустить.

Когда на сайте корпорации появилось объявление, Эван понял, что пора брать дело в свои руки. Он убедил друзей, что после инцидента на складе им пока опасно появляться на публике вместе, и сам вызвался пойти на субботнее мероприятие.

«Светлый ноябрь» проходил в Гайд-парке с 2009 года. Отчасти – это мероприятие было политизированным, ибо проводилось под патронажем лейбористов, отчасти праздничным – с запоздалым чествованием Гая Фокса и «продолжением банкета» после парада лорда-мэра. Но в целом – одним из тысячи способов весело провести вторую субботу ноября. В этом году официальный сайт обещал неплохой состав музыкальных групп.

Гайд-парк и Кенсингтонские сады были для Эвана четвертым домом (помимо родного дома, Кембриджа и Сэйнта), и с ними были связаны лучшие моменты детства. Тогда его частенько отправляли на выходные к бабушке. Часовая поездка из Ньюхэма в центр казалась бесконечно долгой, как путешествие в сказочную страну, и оно того стоило.

Дата добавления: 2015-05-26