Часть 1 7 страница

– Присаживайтесь, – сказал Джей.

– Прошу прощения, – бросил Честер.

Незнакомец признательно кивнул.

– Как вам компания?

– Клубок разноцветных ниток, – ответил Честер.

– Понимаю.

Честер засмотрелся на девушку с вьющимися каштановыми волосами из команды Нолтона. Она тоже без стеснения смотрела на него. В ее детском взгляде скрывалось что-то странное, даже потустороннее.

Тем временем в руках мужчины как по волшебству появилась бутылочка джина. С согласия молодых людей он сделал их чай ирландским. Возможно, он хотел их разговорить, но в результате разговорился сам. Работник какого-то министерства, он получил приглашение напрямую, без «приключений».

Чиновник рассказывал о важности контроля СМИ, грядущем понятии «информационный теракт» и трудностях работы на высоких постах.

– Очень агрессивная среда наверху, очень, да. Вы не представляете! – говорил он. Собеседникам оставалось лишь с пониманием кивать и впитывать его откровения. – Что ни день – встаешь перед «выбором Софи». Дать субсидии на один проект или другой. И там, и там живые люди замешаны. Рабочие места. Куда деньги не пошли – там сотни судеб сломались.

Верите или нет, а кроме честолюбия и амбиций тут ничего не спасает. Поэтому наверху лишь такие люди и держатся! А иначе... – он сделал мрачную паузу. – Человеку приходится эмоции отключать! Стать набором отведенных ему функций. В робота превратиться. Чтоб человеком остаться. Вот такой парадокс! Вот такая у нас история.

Когда был кризис – сколько у нас народу сломалось, боже правый, вы бы знали! Вам, наверное, надоело наблюдать по телевизору хмурые и безжизненные рожи всяких министров и депутатов. Как зомби. Нет, они не зомби, это вот так служение народу все соки тянет. Народ у нас – не сахар, доложу я вам! Молодые сотрудники именно этому чаще всего удивляются. А через двадцать лет у них рожи хмурые.

– Мы не знаем рож, – сказал Джей. – Мы телевизор не смотрим. Наше поколение не смотрит.

Чиновник вздохнул и замолчал. Джей, конечно, предпочел бы общество возбужденных школьниц, метавшихся сейчас от стола к столу.

Кейт и Эван вернулись, а Сидни переключил внимание на столик, где грозил разразиться первый конфликт. Дед и ветераны нашли общий язык и наспех синтезировали версию происхождения корпорации: она создана агентами внешней разведки Китая и КГБ, чтобы подорвать западные демократические устои.

Неподалеку сидела тройка китайцев в одинаковых костюмах. Они сквозь смешки перекидывались фразами на китайском и качали головами почти синхронно. А вот рослый бородач славянской внешности в кожаной куртке из стана «уголовников» был по-настоящему зол. Он стоял возле распустившего язык деда и с каждой секундой дышал все тяжелее.

– Вы пользуетесь тем, что все мы в неведении, – остановил деда инвестор, – и тиражируете свои больные фантазии. Любая крупная торговая сеть может позволить себе все известные нам траты «Наследия Локсли». Сотни крупных бизнесменов, проживающих в Англии, могут единолично позволить себе это. Предлагаю вам не пудрить людям мозги, а лучше – вообще помолчать, если у самих мозгов нет.

– Умник, – промолвил ветеран со шрамом поперек лица. – Умники любят выступать, а потом первыми сматывают удочки.

– Оппортунист! – ядовито поддакнул дед. – Хочет денег наварить и открыто об этом вещает. На страну ему... ну, понимаете. Еще флагом подотрется! Джордж верно сказал, такие люди первыми побегут из страны, когда узкоглазые, русские и радикальные исламисты пойдут громить кварталы. Это вам не негра застрелить! Британия наконец поплатится за гостеприимство!

Терпение уголовника закончилось. Он стал сыпать угрозами в сторону старика, который сразу же растерялся. Народ вокруг расступился, но ветераны своего нового друга оставлять в беде не собирались. Правда, у уголовника был пистолет за поясом.

Сидни в шутку стал подначивать Кейт, чтобы она вмешалась и остановила «соотечественника».

– К сожалению, для женщин – это общее место, – сказал Сидни. Он сидел, развалившись на стуле, с бокалом в руке. – Женщины очерчивают зону комфорта и равнодушно взирают на то, что происходит за ее пределами. Там, где унижают стариков.

– Вот-вот, – сказал Эван. Снимая происходящее украдкой на телефон, он даже не слушал их разговора. – Поэтому женщин и не избирают президентами.

Кейт встала и направилась прямиком в эпицентр конфликта. Эван рефлекторно последовал за ней, а Сидни наблюдал за последствиями своего хулиганства, как маленький ребенок.

Кейт взяла уголовника за руку и попыталась отвести в сторону. Тот с силой ее оттолкнул. Она отлетела к соседнему столику, но, упершись каблуком в твердую землю, успела затормозить и зависла над поверхностью стола. Эван рванулся было на помощь. Кейт остановила его жестом. Вернувшись к уголовнику, она ткнула пальцем в татуировку на его груди и что-то сказала.

На сей раз бандит нашел для нее минутку. Он отошел к забору и слушал ее, сдерживая гнев.

– Я с тобой еще поговорю, шлюха! – сказал он погромче в завершении разговора, схватив Кейт за зад огромной рукой, и повернулся к деду: – И тебе, папаша, я не завидую.

Когда Кейт вернулась, ее всю колотило от волнения. Но вид она имела торжествующий и с благодарностью приняла от чиновника бутылку джина. Уголовник, поглядывая на нее, тоже вернулся на место.

Эван взирал на все это, держась за голову.

– О-о, черт! – говорил он. – Еще ничего не случилось, а она уже успела наехать на какого-то мафиози...

Одновременно он смотрел на Кейт завороженно, как на героя из детективного романа. Эван очень любил детективные романы.

– У вас просто нет тормозов, мисс Кейт! – сказал Сидни с натужной веселостью.

– Что ж ты ему втолковала? – спросил Джей.

– Кроме «на завтра спустят твой труп по Темзе» я ничего не расслышал, – сказал Эван. – Ну, двинулась...

– Да... это... фу-ух, – Кейт трясло, но она пыталась улыбаться, – я же их знаю... этот народ... да, я с ними общаться-то умею, – говорила она тихо, чтобы скрыть дрожь в голосе. – Я ему объяснила, почему... почему с его татухой опасно светить стволом... когда тебя несколько человек на телефон снимают.

– Перестань ты трястись, – сказал Сидни. – Где у тебя кнопка выключения?

Он ткнул Кейт пальцем в бок. Она палец схватила и чуть не сломала. Сидни охнул, а потом захохотал.

Джин в бутылке чиновника кончился, и Кейт пошла к соседнему столу за вином.

– Сид, скажи что-нибудь, успокой меня, – произнес Эван. – Что с ней делать?

– Сделать с ней что-то не в моих силах, мистер Эмерсон, – сказал Сидни и поднял бокал.

Время подошло к девяти. Таймер на большом табло обнулился, и фонари на площадке погасли. Народ заметил, что у калитки стоит черный автобус неизвестной марки и необычного дизайна. Передняя дверь была открыта, фары призывно мигали. Это был корпоративный транспорт «Наследия Локсли».

Участники с некоторой опаской, но все же погрузились в автобус, использовав на входе распечатанные приглашения или лотерейные билеты. Водитель сидел за тонированным стеклом и на расспросы пассажиров не реагировал.

Эван подсуетился занять место рядом с Кейт. Она повесила пиджак на спинку и осталась в блузке с открытыми плечами. Щеки у нее раскраснелись от остаточного волнения, она смотрела перед собой и все еще дышала неровно.

– Все хорошо, Кейт? – спросил Эван. – Это было... прямо скажем, это было глупо.

Кейт, положив одну ногу на сиденье, повернулась к нему и театральным жестом распустила волосы.

– Все нормально, – сказала она и выдохнула. – Я как игрок на футбольном поле. Могу кричать на любого громилу, потому что судья рядом. Корпорация за нами наблюдает. Заодно привлекла ее внимание.

– Привлекла внимание! А о том, что после матча громила может навалять неугодному игроку, ты не подумала?!.. Ничего, мисс Кейт, мы вас защитим! От громил и от самой себя. Я за вас жизнь отдам!

– Вы, право, настоящий рыцарь, мистер Эмерсон! Но жизнь понапрасну лучше не тратьте.

Ее голос приглушил звук мотора. Автобус закрыл двери и тронулся. На окна опустились щиты с внешней стороны, в салоне включился свет. Мобильные телефоны пассажиров вдруг перестали принимать сигнал. Водитель ничего не объявлял, зато приятный электронный женской голос произнес: «Наследие Локсли приветствуют вас. Время поездки – двадцать минут. В подлокотниках справа – бутылки с водой. Сойти вы уже не можете. Приятного пути».

***

Автобус, по ощущениям, вывез их на несколько километров за город. Он высадил пассажиров на проселочной дороге перед черным приземистым зданием. Оно напоминало масштабированную копию склада и пряталось у холма. В сотне шагов вверх по холму стояло три блокпоста, меж которых двигались фигуры вооруженных людей. На милю вокруг – ни души. Телефоны по-прежнему не работали. В воздухе стоял букет промышленных запахов и взвесь, затрудняющая дыхание, словно постройку окончили час назад.

Здание корпорации приветливо засияло неоном, и массивные железные двери открылись. Гости настороженно мялись у порога, пока эсэсовцы их молча не возглавили и не повели внутрь.

Пройдя через две двери, она попали в помещение мрачное в буквальном и переносном смысле: нечто среднее между тюремной камерой, бункером и залом заседания Совета безопасности ООН.

Стальные стены здесь, в контрасте с внешним видом здания, будто дожидались посетителей полвека. В центре стоял слегка запыленный круглый стол, вокруг него – семьдесят пять кресел в три ряда. На большом экране, занимавшем дальнюю стену, застыло изображение все тех же белых перчаток на матовом черном фоне, но сложенных замком. Над столом висел шар с пятью мониторами по кругу. Посреди стола лежала табличка с надписью «третья сессия».

Последними вошла группа студентов, и за их спинами послышался глухой удар – дверь закрылась сама.

По окружности стола призывно замигали лампы, образующие световой обруч. Народ расселся, лампы погасли и раздался звук, похожий на стук по стеклу. Все посмотрели на большой экран – изображение на нем ожило. Одна из перчаток как бы стучала по нему пальцем с обратной стороны.

– Здравствуйте, участники, и простите нас, – сказал мягкий голос из динамиков. Сидни узнал в нем того самого Уилла, который комментировал эфиры шоу «Укради сам» два года назад. – Простите за все хлопоты, что мы вам доставили. Мы хотели, чтоб вы подошли к сей тайной, уютной встрече готовыми. Успели за неделю узнать о нас больше и хорошенько подумать. Запись, которые вы сейчас прослушаете, служит этим же целям. Наберитесь терпения и сосредоточьтесь, друзья.

После небольшой паузы речь продолжил спокойный, глубокий голос диктора.

– Люди вырабатывали правила с незапамятных времен. Жертвовали свободой на благо общего порядка. Десять заповедей – старейший свод правил. Он заменил людям неосязаемые внутренние установки праведности. Своды законов заменили людям понятия добра и зла. Замена эта никогда не будет равноценна – это так же верно, как и то, что человек никогда не познает до конца свою природу. Противоречия законов и нравственности неизбежны.

Кража – пример преступления закона. Если вы увидели, как из кармана впереди идущего выпала купюра, и взяли ее себе, закон вас не осудит. Но совесть говорит, что это кража. Для человека первично само понятие кражи, а не закон, который она порождает.

Со временем возможности людей возросли. Своды законов превратились в целые трактаты. Верховенство права – основа любой жизнеспособной цивилизации. Но когда ограничения слишком велики, когда закон подчиняет себе жизнь, а не выступает лишь воплощением духа праведности, он провоцирует мышление «что не запрещено законом, то разрешено».

Здесь на выручку людям и приходят рыночные отношения. Рынку не нужны сотни правил. Он прост в обращении. Его логика располагает к жизни по закону, а не принуждает к ней. Подобно открытому закону природы, рынок проник – а точнее, отыскался – и в человеческих отношениях, и в структуре управления государством.

Проблема лишь в том, что человеку понравился вкус законной вседозволенности. Человек не стал познавать рынок, а упростил его. Правило «что не запрещено законом, то разрешено» нашло отражение в единственном правиле рынка. Чаще всего это правило можно услышать именно тогда, когда человек пытается подавить в себе бунтующую нравственность.

Это правило звучит так: «Ничего личного, только бизнес».

Просто и интуитивно понятно каждому. Собственник чувствует, что это правило ему близко. Оно освобождает. Смог взять больше, чем отдал – успех. Не пойман – не вор. Кража найдет лазейку на любом этапе развития рынка, в любом своде законов – до тех пор, пока люди не вытравят из своего сердца искушение жить за счет другого...

Говорящие перчатки остановились. Во время монолога они жестикулировали активнее, чем обычно для человека. Это как-то помогало лучше чувствовать посыл расплывчатых формулировок. Но больше помогали воспоминания о видеоролике. Как стояло ясно только сейчас, он выражал примерно те же мысли, только безмолвно.

– Полвека этим словам, а они не затаскались, не правда ли? – продолжил бодрый голос Уилла. – Крупнейшие корпорации живут по тем же законам. Они как целые страны со своими царьками во главе. Они подчиняют каждый свой элемент, каждого сотрудника единой цели – бесконечному расширению. Это работает, и в наше время весь мир встает с ног на голову: целые страны примеряют на себя опыт управления корпорациями, где человек – не более чем шестеренка.

«Наследие Локсли» изучает корпорации изнутри, предоставляя им особые услуги. До сих пор наше вмешательство в жизнь старушки Британии было простым баловством. Но настал черед баловства национального масштаба. Заниматься этим без привлечения нации просто некрасиво. Поэтому нам требуется ваше участие, независимые жители Британии. Посмотрите на экраны. Перед вами карта Лондона...

– Да что это за дерьмо! – воскликнул ливерпулец с жидкой рыжей бородкой, который шумно ерзал в кресле с оскорбленным видом. – Что, черт побери, происходит? Где там главный у вас за стенкой сидит? Подайте сюда! Мы будем работать только с живыми людьми!

– А я предупреждал, а я говорил! – сказал дед. – Говорил же вам! Будет провокация! Я считаю, что нам прямая дорога в Скотленд-Ярд!

– Остынь, старый хрыч! Я просто привык работать лично! А не слушать дерьмо из телевизора! Рановато лететь в полицию, придерживая полные штаны.

– Прекратите браниться, – сказала одна женщина, и ливерпулец ответил ей неприличным жестом.

Тут большой экран погас, рядом с ним открылась небольшая дверь и оттуда вышел человек – прямо из-за стены, как и просил ливерпулец. Тот застыл в изумлении, а народ стал шептаться: «Откуда он знал?»

Человек встал перед экраном, также сложив руки в замок. Он носил черный костюм, белые перчатки и темно-серую фетровую шляпу, надвинутую на лицо так, что его было не видно.

– Снова прошу прощения – за это представление, – он кивнул на экран. – Немного дешево, да? Но четыре раза за день зачитать одну и ту же инструкцию я бы не смог...

– Уилл! Это же, мать его, Уилл Скарлет! – воскликнул один из студентов. – Можно ваш автограф?

Представитель «Наследия» его остановил.

– У меня нет почерка, – сказал он.

Студент смутился и сел на место. Кейт тронула за плечо Джея, и тот вздрогнул. Она хотела объяснений, и Джей рассказал, что после шоу «Укради сам» Уилл в течение года оставался одним из «героев» интернета.

– А лицо у тебя есть? – спросил его другой ливерпулец. – Сними шляпу, дружище. Мы должны знать, с кем имеем дело.

– Не могу, мистер Барнс, – сказал Уилл. – Как вы уже поняли, мне приходится скрывать свое лицо.

– Да сколько можно! Осточертела мне ваша секретность! Разговаривай, как нормальный человек, если ты не преступник!

Ливерпулец встал и подошел к Уиллу с твердым намерением скинуть с него шляпу. Видимо, он пытался оправдаться за товарища, попавшего из-за своей догадки под общее подозрение.

Пока его рука не потянулась к шляпе, Уилл не двигался, но затем с резким выпадом он ударил мистера Барнса в горло. Тот, хватая ртом воздух, осел рядом на полу.

Участники замерли. Уилл поправил костюм и через пару секунд принял прежний вид.

– Давайте не затягивать, – сказал он. – Ваши сведения и суждения о «Наследии Локсли» я не стану опровергать или подтверждать. На это нет времени, в этом нет смысла. Перейдем сразу к делу. Мы предлагаем вам работу. Она займет от шести месяцев до года и будет состоять из задач высокой сложности – те самые «особые» услуги для других корпораций или же задания «Наследия». Сопроводитель сделок, переговорщик, наблюдатель, аудитор, консультант, организатор – вам придется выступать в разных ролях и взаимодействовать с разными людьми, часто с богачами, а у них свои причуды и требования к работникам. По доблестным слугам короны вам из лука стрелять не придется. Это мы обещаем.

В самом «Наследии» вы будете заниматься работой, которую можно охарактеризовать как производство идей для бизнеса.

Работать вы будете вместе с нашими давними членами. Они не будут вашими руководителями в привычном смысле. Скорее наставниками. Можете так их и называть – наставники...

– Или фокусники, – сказала Кейт.

Одетые в перчатки руки Уилла замерли.

– Ну да... – сказал он. – В первой группе тоже предлагали. Пускай будут «фокусники». К сожалению, развлекать вас они не будут. Увидят, что вы сломались – вы выходите из игры; узнают, что вы под колпаком у полиции – выходите из игры.

На первом этапе вы едва ли сможете выполнять задания без участия наставников. Но со временем вы станете более самостоятельны, и оплата труда будет возрастать пропорционально успехам относительно остальных участников. Все текущие расходы вам тоже возместят.

– Похоже на какую-то платную стажировку, сынок, – сказал смуглый бизнесмен. – Я, конечно, немного всем этим разочарован, но для молодежи, – он оглядел участников, – звучит заманчиво.

– Я думаю, мистер Фаулер, вам тоже стоит хотя бы начать, – сказал Уилл. – У вас большой опыт работы управленцем и обширные познания в сфере товарного рынка. Но работа наша и вам сломает хребет. Всем вам, участники, она сломает хребет, растопчет вас, вывернет наизнанку. Вы или уйдете сразу, или уйдете от нас не теми людьми, какими пришли. Вы должны будете стать чем-то намного большим, чем вы есть сейчас – узкие специалисты с узким мышлением, которые мало интересуются восприятием мира других людей. Природой их желаний и потребностей. Имеющийся опыт вам несильно поможет.

– А опыт работы стриптизершей? – спросила Майя, положив голову на сложенные ладошки.

Она слегка разрядила обстановку.

– Запишите это в умение работать с людьми, мисс Сати, – сказал Уилл. – А оно пригодится почти во всех заданиях.

– Мы осознали, что заданий будет много и разных, – сказал инвестор. Он оказался в команде трех бизнесменов. – Но о работодателе своем мы почти ничего не знаем. Что «вы» конкретно такое? Какова структура корпорации? Какое место занимаете в ней вы сами? Себе вы «ломали хребет»?

В рядах участников снова послышались смешки.

– Конечно ломал. Сожалею, что не смогу ответить ни на какие другие вопросы. Они не должны влиять на ваше решение о работе у нас. И, я боюсь, до конца нашего предприятия вы не сможете узнать его истинную цель. Мы изменим жизнь Лондона – в этом вы можете быть уверены. В завершении же вы сами оцените, насколько перемены будут благотворны для народа.

– Но кое-что мы обязаны прояснить прямо сейчас, – сказал капитан команды эсэсовцев. Он имел внешность чистокровного арийца. – Вы позиционировали себя как борцов с произволом корпораций. Сейчас вы говорите, что нам предстоит выполнять их задания. Я вижу противоречие.

– Макиавелли советует держать врагов при себе, мистер Ортмайер. Владельцы корпораций беззаветно доверяют древней мудрости. Мы знаем многие их секреты, и они сотрудничают с нами, нанимают нас, чтобы больше знать о нас. На этой неделе мы опубликовали расследование о фирме мистера Милкинса, и теперь он либо выплатит огромный штраф властям, либо сядет в тюрьму. Летом Льюис Олбрайтон был близок к этому положению. Однако он выправил дела в своем банке, и мы не обнародовали информацию о его прошлых махинациях. У нас, как вы могли понять, свое представление о правосудии. Нашим партнерам-врагам об этом известно.

Повисла пауза, и Уилл воспользовался ею, чтобы уйти.

– До одиннадцати часов у вас есть время на совместное обсуждение. Затем дверь откроется. Дальнейшие инструкции появятся на новом сайте, адрес которого вы видите на экране.

– Постойте, зачем нам что-то обсуждать в такой обстановке? – спросил бизнесмен-толстяк. – Здесь же, должно быть, кругом прослушка.

– Для нас содержание вашей беседы не несет пользы, а для вас – да. Это первый и последний раз, когда вы делитесь друг с другом чисто своим мнением о нас. Могу лишь сказать, что мне в свое время именно первое, интуитивное впечатление о корпорации очень помогло.

Уилл направился обратно к своей маленькой двери.

– Друг, мы даже условия работы не услышали, – сказал один из уголовников. – Соцпакет есть?

– Нет, но есть клевые рабочие костюмы, – Уилл провел пальцем по краю полей шляпы. – Тебе не помешает обновить гардероб.

***

Когда он ушел, люди стали делиться с соседями «первыми впечатлениями». По-прежнему часто звучали призывы идти прямиком в полицию, что не нравилось бородатому уголовнику.

Он без труда привлек всеобщее внимание и объявил, что его команда берет участников «под свое крыло». Он хотел получать процент чужих зарплат до тех пор, пока не соберет «по пятьдесят тысяч на брата».

Участникам потребовалось десять минут, чтобы объяснить ему, почему это невозможно.

– По какой-то причине корпорации нужно наше независимое мнение об их работе, – сказал гнусавым голосом щуплый студент, не поднимая глаз. – Если вы, сэр, будете оказывать на кого-то давление... я думаю, корпорация с вами разберется.

Два других уголовника прониклись этим посылом и снова успокоили товарища.

– Кто-то всерьез думает участвовать? – спросил ветеран со шрамом. – Участие в их игре? Да эта корпорация вашими руками будет творить неизвестно что! На допросе в полиции не так запоете. Будете говорить: меня использовали. Никто вам не поверит! Неотеррористы – хитрые сволочи. Вот на Ближнем Востоке...

– Достаточно! – сказал капитан эсэсовцев. Его твердый голос заставил всех замолчать. – У вас есть что сказать, мы уверены. Предлагаю дать слово тому, кто имеет сказать что-то по делу. Вы, сэр, давно барабаните пальцами по своей папке.

Эсэсовец указал карандашом, которым писал в блокноте, на долговязого лысого человека в очках и глянцевом костюме. Чиновник, говоривший с Честером и Джеем, сидел вместе с ним.

– Что ж, если мы вообще готовы к обмену информацией в таких условиях... Кое-чем я могу поделиться.

– Извольте, – приказал эсэсовец.

– Я согласен, – поспешил поддержать его инвестор. – Продайте нам эту историю.

Он заулыбался. Лысый чиновник встал и открыл папку.

– Я быстро расскажу о термине «венский сценарий», – он деловито осмотрел присутствующих поверх очков, дабы удостовериться, что никому этот термин неизвестен. – Это одна из моделей спланированной преступной акции непрямого контроля с посредниками, не понимающими существа предприятия или не знающими о нем вовсе...

– Непрямой контроль – это что, когда поручения даешь через посредников? – спросила полька тоненьким голоском.

– Не перебивайте, я все поясню. Непрямой контроль – это не через посредников. Это создание условий, которые приводят к намеченной цели. Например, не заказное убийство, а демонизация человека, чтобы нашелся фанатик, который его убьет. Подобные методы практиковала еще инквизиция. Или, например, вместо прямого госпереворота в стране – манипуляция сознанием народной массы таким образом, чтобы она сама свергла своих правителей. При непрямом контроле вертикаль управления разорвана, и доказать вину организатора намного сложнее. Вам понятно?

Полька неуверенно покивала.

– «Венский сценарий» – случай впервые зафиксирован в Вене – предполагает стимулирование посредников через соревнование. Тогда, в Вене, дело было связано с коллекторами – сборщиками долгов по кредитам. Компания «Икс» – названия разглашать не имею права – за два месяца набрала большой штат сотрудников из простых людей и выступала как подрядчик по сбору долгов для региональных банков. Каждый сотрудник за работу получал не дополнительную премию, а накопительные баллы. Баллы формировали рейтинг, и верхняя четверть рейтинга, то есть работники месяца, должна была разделить огромный премиальный фонд. Легко догадаться, что те, кто выпадал из верхушки рейтинга, начинали применять незаконные методы сбора долгов. И благодаря соревнованию отработали они крайне эффективно, несмотря на отсутствие опыта.

Компания-работодатель в итоге оказалась департаментом одного банка, в котором никто об этом департаменте не знал. Самое интересное, что он отразил нулевую прибыль, то есть никакого умысла с целью получения прибыли найти не удалось. Все деньги пошли на премии, а арестовать премии к зарплатам власти, конечно, не смогли. В итоге закрылись лишь три небольших несвязанных банка. Так и закончилось. Загадка, одним словом.

– Вы так серьезно говорите, – сказала полька маленького роста, с косами, – а я не поняла, какое же тут преступление? Какой вред собирать долги?

– Люди были напуганы всей этой историей, – сказал чиновник голосом уставшего учителя. – Они перестали делать депозиты в ненадежные банки и повально выводили наличные. У банков кончались свободные деньги, они могли закрыться.

– Разве это не проблема банков, что у них нету денег?

На этот вопрос чиновник уже не стал отвечать.

– Здесь описано несколько преступных схем с непрямым контролем, – сказал он и потряс пудовой папкой. – Я лишь выбрал ту, которая подходит к контексту. Представьте себе, что мы принимаем предложение Уилла и начинаем выполнять задания, толком не зная ни целей, ни устройства корпорации. Соревнуясь друг с другом, мы несколько теряем контроль над ситуацией. Таким образом нас могут просто использовать.

Боюсь, что согласен с джентльменом... со шрамом (извините). Он, кстати, использовал слово неотерроризм. У нас есть целый засекреченный каталог с названием «неопреступность». Думаю, это просто мода такая пошла – приставку «нео» лепить ко всему новому и непонятному...

– Будешь приходить ко мне по вечерам и читать по одной такой истории, чтобы я выучился на неопреступника? – вежливо спросил бородач. – Я готовлю чудесные бисквиты, пха-ха-ха!

Чиновник собрал листы в папку и нервно провел ладонью по лысине.

Эсэсовец Ортмайер сидел с хмурым лицом и постукивал карандашом по блокноту.

– Я обязан заметить, – сказал он, – что толпа австрийских бюргеров и наша с вами... тоже пока что толпа – не одно и то же, если вы меня понимаете. Молодежь еще можно обмануть, но нас... Корпорация очень рискует, привлекая такой контингент.

– Я тоже не понимаю, – сказал чиновник и наконец сел. – По всем признакам, корпорация работает... не в правовом поле. Моя работа связана с законом. Зачем ей такие лица в «независимых участниках»? Какую игру они затеяли? Кому она выгодна? Неужели для своих целей им недостаточно энтузиастов-рейнджеров? К сожалению, думать как преступник невозможно, когда на повестке нет ни одного предполагаемого мотива.

– Можно ли мне взять слово, господа? – сказал коренастый лидер китайцев.

– Прошу вас.

Китаец поднялся.

– Мне кажется, мотив – главное. С этого надо начинать. Каковы цели корпорации? Она подняла такую тему: борьба за потребителя. Жизнь европейца перенасыщена выбором, иногда от него устаешь. А народу свойственно примыкать к силе – к материальной или к силе идеи. Желание быть частью силы – как закон толпы. Фанат клуба, или поклонник бренда, или верный слуга вождя – одно и то же. Так легче жить, потому что выбор – уже не твое бремя, – китаец зачем-то часто кланялся и несколько раз резко взмахивал рукой. – Многие страны действительно хотят быть именно силой, потому что она притягивает. Мне видится, нам сегодня об этом говорили перчатки: корпорации показали успешный опыт центрации власти, и страны берут с них пример. А это неправильно. Если в «Наследии» думают схожим образом, то разумно их желание изучить корпорации и иметь на них влияние.

Он еще раз поклонился и сел.

– Хех, чудн о е время, – сказал ветеран. – Чудн о слышать такое от китайца.

– Что чудного? – спросил китаец. – Я, как видите, в Англии живу, а не в Китае.

– К слову о борьбе корпораций за потребителя, – сказал бизнесмен с болезненным видом, – «Наследие Локсли» – хороший брендинг для народа, который недолюбливает власть. Вполне может оказаться очередной личиной некоей группировки.

– Вы уже судите о корпорации дурно, – сказала девушка с каштановыми волосами, – хотя еще ничего о ней не знаете. Думаю, господин из Китая и хотел бы предостеречь вас от предубеждений, но не решился договорить.

– Ох, оставьте эту наивную чепуху при себе. Корпорация – это по определению организация, нацеленная на прибыль. «Наследие» имеет точку огромного роста: недовольство людей, народная борьба. Робин Гуд! Дадим прикурить богачам! Хороша идея, а? Не монетизировать ее – так корпорации не поступают, я вас уверяю. Видели сотрудников музея? Там они себя вроде как ценными ощущают, заполняют вакуум в своих никчемных жизнях. Только попробуй закрыть музей, попробуй это отобрать. Армию фанатиков можно сделать! Надавить на правительство угрозой уличных протестов, я не знаю. Нет, «Наследие» не может иметь какие-то там благие цели.

Дата добавления: 2015-05-26