Милли Брэди меняет профессию 1 страница

Джил Мансел (Мэнселл) Милли Брэди меняет профессию

Scan, & OCR: Fedundra; SpellCheck: vita-life

Амфора;

Перевод: Марина Стогова

Аннотация

Когда Милли Брэди спасает жизнь знаменитой писательнице Орле Харт, она не представляет, как радикально это изменит ее собственную. Для начала Милли лишается жениха, делающего ей предложение как раз в момент ее подвига. Вообще-то, Милли чувствует облегчение и собирается отдохнуть от мужчин. Но у Орлы Харт другие планы – она одержима идеей найти для Милли мужчину ее мечты.

Посвящается Лидии и Кори.

Хотя им ужасно надоели

книжные посвящения.

Не повезло, вот еще одна книга.

ГЛАВА 1

С того места, где они сидели, открывался потрясающий вид, но Милли Брэди не могла не задаваться вопросом, зачем Нил привез ее сюда, на Тресантер-Пойнт. Он не был большим любителем пейзажей. Сидя рядом с ней за рулем своего любовно отреставрированного изумрудно-зеленого «MG», Нил прочистил горло.

– Ну вот, я тут подумал об одном деле: мы ведь уже какое-то время вместе…

Неожиданно сжав ей руку, Нил стал ее поглаживать, как будто это был беспокойный щенок.

В этот момент Милли начала догадываться, о чем, вероятно, сейчас пойдет речь. Неужели, боже мой, конечно нет… конечно, он распалялся не для того, чтобы попросить выйти за него…

– Не так уж долго мы вместе, – заметила она враждебно. – Всего три месяца.

– Но у нас все хорошо, верно? А мой домовладелец странно себя ведет, когда заходит речь о продлении нашего контракта на жилье. Думаю, хочет нас выжить.

Нил снимал квартиру вместе с четырьмя приятелями, поэтому Милли ничему не удивлялась. Их жилище было неописуемой свалкой.

– Так я тут подумал: ведь последнее время мы с тобой почти неразлучны… Милли, эй, ты меня слушаешь?

– Да? Извини.

Милли заставила себя сосредоточиться; она отвлеклась на минуту при появлении на смотровой площадке на вершине утеса сияющего огненно-оранжевого «мерседеса». Когда он завизжал тормозами, Милли не могла не обратить внимания, что у водителя – женщины в темных очках – были длинные, непокорно-вьющиеся волосы того же огненно-рыжего оттенка, что и машина.

Женщина нервно курила сигарету. Как заметила Милли, незнакомка выглядела не слишком счастливой, она сняла темные очки и начала раскладывать белые прямоугольники вдоль доски приборов, как будто сдавая карты для игры.

Слушай внимательнее. Давай, сконцентрируйся. Милли постаралась собраться. Если кто-то просит тебя выйти за него замуж, ты, по крайней мере, должна его выслушать – этого требует простая вежливость.

– Ладно, что, если я перееду к тебе, а потом мы вместе подыщем что-нибудь новенькое?

Нил смотрел на нее с выражением победителя, ужасное дело было сделано. Вот, он справился. Сказал то, что собирался сказать. Теперь все, что оставалось Милли, – упасть от восторга в обморок и сказать «да». Итак, Милли вдруг с облегчением констатировала, что он не просил ее выйти за него замуж. Не предвиделось ни романтического вставания на одно колено с последующим появлением маленькой бархатной коробочки с обручальным кольцом внутри. Ни церкви, ни медового месяца, ни торжественных клятв, никакой сентиментальщины, ничего. Нил выступал за более дешевый и приземленный вариант в основном потому, что он вот-вот должен был лишиться жилья, и еще он бы скорее воткнул себе в глаза раскаленные булавки, чем выгладил рубашку или занялся стиркой.

Мне только двадцать пять. Наверняка жизнь еще не закончилась.

Но что означали эти белые прямоугольники на приборной панели «мерседеса»? И разве не следовало женщине с огненными волосами – уже вышедшей из машины – быть поосторожнее там, куда она направилась? Расхаживать так близко к обрыву крайне неосмотрительно, подумала Милли с неодобрением; разве она не понимает, что, если поскользнется и упадет на камни на глубину в двести футов, она может погибнуть?

– Ты ничего не говоришь, – пожаловался Нил. – Я думал, ты будешь на седьмом небе. Тебе больше не придется жить с Эстер в вашем убогом домишке…

– У нас не убогий домишка, – заметила Милли машинально. – И мне нравится жить с Эстер.

– Но мы будем жить вместе. А это значит, что я отношусь к тебе серьезно. Мы будем жить как настоящая пара.

Ветер сдувал золотисто-рыжие кудри женщины ей на лицо, но, когда она подняла руку, чтобы убрать волосы с глаз, Милли увидела, что она плачет. Еще Милли подумала, что эта женщина кажется ей знакомой, но с такого расстояния невозможно было сказать наверняка.

И потом здесь было что-то не так. Женщина продолжала метаться взад и вперед, яростно куря и время от времени останавливаясь, чтобы бросить взгляд за край обрыва. Обычно на смотровой площадке люди усаживались на одну из скамеек, предусмотрительно расставленных для этой цели, и любовались потрясающим видом. Милли не могла отделаться от мысли, что женщина действовала как олимпийский прыгун в высоту, настраивающий себя на третью и последнюю попытку побить мировой рекорд.

– Ладно, хорошо, если ты не желаешь жить со мной вместе – это твое дело, – заявил Нил, резко бросая ее руку. – Любая другая нормальная девушка была бы в восторге, но ты не такая, конечно, нет, я мог бы догадаться, что тебя непросто уломать. Ладно, что ты хочешь, чтобы я сделал? Умолял тебя?

Боже правый, она собирается прыгать!

Только не сейчас, подумала Милли с ужасом. С некоторым опозданием ей пришло на ум, что утес Тресантер-Пойнт знаменит не только своей смотровой площадкой. Он еще известен как место, где влюбленные прыгают с обрыва.

Он притягивал самоубийц.

Женщина явно собиралась прыгнуть вниз.

– Любая нормальная девушка была бы польщена, – продолжал Нил с обидой. – Любая нормальная девушка была бы вне себя от радости, это точно. Если честно, не могу поверить, что ты такая неблагодарная, думаю, ты просто не понимаешь, что я – настоящая находка. Эй! Куда ты пошла? Что за игру ты затеяла?

Милли уже вышла из машины и со всех ног устремилась вперед по жесткой траве. Женщина стояла к ней спиной, старательно пытаясь зажечь следующую сигарету от окурка предыдущей. Подол длинного хлопкового платья цвета индиго яростно бил ее по ногам, голым и бледным. Длинные медные волосы, растрепанные резким порывом ветра, развевались, как знамя, за ее спиной.

Поравнявшись с «мерседесом», Милли увидела, что была права. Белые прямоугольники, разложенные на приборной доске, действительно были конвертами, и на каждом из них было надписано имя.

Или женщина рассылала приглашения на вечеринку, или это были предсмертные записки.

Так, ладно, не будем паниковать, подумала Милли. И запаниковала.

Что теперь?

Би-бип!

От неожиданности женщина на краю скалы обернулась. Милли – тоже.

– Какого черта ты там делаешь? – закричал, потеряв терпение, Нил из своего «MG».

– Все в порядке! Просто мне нужно… прикурить.

Милли произнесла первые слова, которые пришли ей в голову. Нил в раздражении ударил по рулю машины, а Милли повернулась к нему спиной и впервые оказалась лицом к лицу с женщиной, которая была готова покончить со всем этим.

Инстинкт подсказал Милли, что, если она помедлит, придумывая, что сказать и будет ли это правильно или нет, в конце концов она не сможет выдавить из себя ни слова и побоится вообще что-либо произнести.

Оставался только один выход – броситься вперед не раздумывая.

– Ну? – Милли пристально глядела в заплаканные глаза цвета морской волны. – У вас есть?

Женщина изучала ее так, как будто это Милли была не в себе.

– Что есть?

– Зажигалка?

– Конечно есть. – Женщина раздраженно затянулась и выдохнула струйку дыма, которую ветер унес в небытие.

– Ну? Дадите мне прикурить? – настаивала Милли.

– Конечно. Но у вас, кажется, нет сигареты.

– Но у вас же есть. Ладно, можно мне сигарету и прикурить? – Милли чувствовала, что это звучит ужасно глупо, но ей было наплевать.

Женщина вздохнула и небрежно бросила свою «Мальборо» с обрыва утеса. Сигарета проплыла в воздухе, совершая ленивые пируэты. Милли представила себе тело, делающее то же самое, прежде чем страшно удариться внизу о черные, отполированные волнами камни.

О господи! Ей стало дурно от одной этой мысли.

– Слушайте, я знаю, зачем вы это затеяли, – вздохнула женщина, – и я вам очень благодарна, дорогая, правда, но это абсолютно бесполезно.

Пока она говорила, ее зеленые глаза снова наполнились слезами. Дрожащими пальцами она с трудом открыла крышку сигаретной пачки, и, когда неловко вытащила еще одну сигарету, остальные выпали, рассыпавшись по земле, как бирюльки.

Милли помогла их собрать. Опухшие глаза и недостаток косметики существенно изменили внешний облик женщины, но теперь Милли ее узнала. Копна золотисто-рыжих волос, зеленоватые глаза, часы «Картье» и голос с заметной хрипотцой… Это была Орла Харт, одна из самых продаваемых писательниц страны. Ей было уже под сорок, последние пятнадцать лет она с успехом строчила популярные романы с увлекательными сюжетами и заработала на этом целое состояние.

Зажигалка щелкнула, и Орла зажгла третью за последние семь минут сигарету. Сейчас, вероятно, был неподходящий момент, подумала Милли, предупреждать ее, что курение может серьезно повредить здоровью и стать причиной непривлекательных вертикальных морщинок над верхней губой.

– Слушайте. – Орла в отчаянии махнула рукой. – Я стояла здесь, занятая своими мыслями, ждала, когда вы с мужем уедете. Вы можете уехать сейчас? – спросила она с надеждой. – Я буду вам очень признательна, правда.

– Блестящая мысль, – отреагировала Милли. – И куда я после этого попаду? Остаток жизни я проведу в психиатрической клинике, вот где. Представьте, как бы вы себя чувствовали, если бы позволили мне прыгнуть с этого утеса. – Она вопрошающе подняла брови, глядя на Орлу Харт.

Орла с тоской покачала головой.

– Все это ни к чему. Вы не понимаете.

– Отлично, тогда, может, вы мне объясните? Потому что я не сдвинусь с места, пока мы не поговорим. – Милли села на землю, скрестив ноги, и похлопала по траве рядом с собой, приглашая Орлу присоединиться к ней. Только она это сделала, как обе они услышали шум заведенного мотора, а потом у них за спиной с возмущением нажали на газ. В следующий момент «MG» резко развернулся, выехал обратно на дорогу, разбрасывая гравий, и с ревом исчез.

– Боже, мне очень жаль, – простонала Орла.

– Теперь я точно никуда не уеду. – Милли пожала плечами и снова похлопала по траве рядом с собой.

– Я чувствую себя ужасно.

– Не стоит. Все равно он мне не муж. Просто приятель. Впрочем, – заметила Милли, – вероятно, уже бывший приятель.

– Это моя вина. Вот, возьмите сигарету. Мучаясь угрызениями совести, Орла опустилась на колени рядом с Милли, открыла мятую пачку и засунула ей в рот целую пригоршню сигарет.

– Нет, спасибо, я не курю. И я не против того, что он теперь бывший. – Понимая, что нельзя позволить Орле Харт взять на себя груз ответственности за то, что случилось, Милли улыбнулась. – На самом деле вы оказали мне услугу. Так даже лучше.

– Вам повезло. Забудем об этом. – Орла сжала губы, подбородок ее задрожал.

Неожиданно расхрабрившись – она готова была сбить Орлу на землю одним из регбистских приемов, если та все же попытается броситься со скалы, – Милли сказала:

– В чем все-таки дело? Мужчина?

– Да, мужчина, – устало подтвердила Орла. – Этим словом все сказано. Боже, представляю, как я выгляжу. У вас, случайно, нет платка?

По чистой случайности в кармане джинсов у Милли был чистый носовой платок. Орла взяла его и с шумом высморкалась, а Милли, осмелев, спросила:

– Муж?

Непрочный бумажный платок быстро пришел в негодность. Вытирая глаза подолом своего платья цвета индиго, Орла кивнула.

– Это глупый вопрос, дорогая, но вы знаете, кто я?

В первый момент Милли собиралась это отрицать. Она бы так и сделала, если бы не была худшим из лгунов.

– Ну, сначала я вас не узнала, – призналась она. – Но теперь уже знаю, кто вы.

Орла выдавила из себя печальную полуулыбку.

– Значит, вы помните весь этот ужас в газетах несколько месяцев назад, когда писали о романе моего мужа.

Милли произнесла с осторожностью:

– В общем… припоминаю.

– Связь с женщиной моложе его, чему тут удивляться. Ее зовут Мартина Дрю. Ей двадцать семь лет. – Орла так глубоко затянулась сигаретой, что почти всю ее выкурила. – Но я люблю своего мужа, поэтому простила его. Я сделала все, что возможно, чтобы спасти наш брак, я настояла на переезде из Лондона, я купила здесь новый дом. Джайлс был рад переехать. Он сказал, что это было глупое увлечение, что она для него ничего не значит. Он поклялся, что все кончено.

– Но это не так, – догадалась Милли.

– Это не так, – как эхо повторила Орла, вытирая бледные, соленые от слез щеки. – Я разговаривала сегодня утром по телефону с одной из старых лондонских приятельниц, и она сказала, что слышала, будто Мартина теперь живет в Корнуолле. – Слезы потекли по лицу Орлы, она, как ребенок, начала покусывать указательный палец на правой руке. – Сомнений не остается, верно? Джайлс не прекращал встречаться с ней. Это продолжалось все это время. Он привез ее сюда, поселил в каком-нибудь милом маленьком коттедже. – Ее слова вылетали как пули. – Да, и можно поспорить на последний доллар, что за дом он платит из моих денег.

Милли так переживала за Орлу, что впервые в жизни не могла произнести ни слова.

Заметив это, Орла вздохнула и одарила ее еще одной вымученной, полной горечи улыбкой.

– Знаю, какая ирония судьбы, верно? Орла Харт, королева романтических бестселлеров. Всю свою жизнь я создавала истории о всепобеждающей любви и сказочно-счастливые финалы, а в это время мой брак катился к чертям собачьим. Боже, это слишком, не могу больше! Я так несчастна, что хочу просто умереть.

Вот так.

– Ясно, – довольно неуверенно произнесла Милли. – Я понимаю почему. Но… вы составили завещание?

Орла уставилась на нее.

– Что?

– Завещание. Что-то вроде этого: «Я, нижеподписавшаяся, завещаю все мое имущество местному обезьяньему питомнику, а пятьдесят тысяч в год моим домашним питомцам».

– Конечно я не составляла завещания, – содрогнулась Орла. – Все это отвратительно.

– Что же, все складывается отлично, – заметила Милли. – Вы прыгнете сейчас с этой скалы, а ваш муж унаследует все ваши деньги и ваш дом и сможет содержать свою любовницу в роскоши до конца жизни. Есть предложение: почему бы вам не сбегать туда, – она пальцем показала через плечо на сияющий огненно-оранжевый «мерседес», – и не украсить вашу шикарную машину большим, в золотистых блестках, бантом? Потому что подружка вашего мужа положит свои потные ручки на ее руль быстрее, чем про вас скажут «покойся с миром». Вероятно, она и на ваши похороны пойдет вместе с ним. – Милли продолжала болтать, рисуя все это в своем воображении. – Никто глазом не успеет моргнуть, как они поженятся!

– Нет! – простонала Орла Харт, прижав руки к животу и в отчаянии раскачиваясь взад и вперед. – Он не может на ней жениться, не может!

– Вас не будет рядом, чтобы его остановить. – Милли пожала плечами. – Они смогут делать все, что пожелают, потому что вы будете мертвы. Не смотрите на меня так, – продолжала она, – все, что я говорю, – чистая правда, констатация фактов. На вашем месте я бы не стала себя убивать – не доставила бы этой парочке такого удовольствия. Я бы задержалась здесь и постаралась превратить их жизнь в ад!

Орла печально покачала головой.

– Вы не понимаете. Я люблю Джайлса больше всего на свете. Я не хочу его терять.

– Но вы потеряете его, – сказала Милли, – если умрете.

– Боже, это жестоко. – Тяжело вздохнув, Орла закрыла глаза.

– Слушайте, у вас есть выбор. Можете остаться и бороться за свой брак, если вы этого хотите. – Сама Милли считала, что держаться за такого жуткого типа полное безумие. – Или можете выгнать мужа и найти себе другого – побольше, получше, посимпатичнее во всех отношениях. Вы будете тем, кто смеется последним.

– Ха, ха, – произнесла Орла без всякого энтузиазма. – Вряд ли.

– Все возможно.

– Знаете, в чем ваша проблема? Вы начитались дурацких романов.

– Бросьте, ваши романы не такие уж дурацкие. – возразила Милли.

– Спасибо. – Удивительно, но уголки ее рта задрожали. – Но вообще-то я говорила не о своих романах.

В смущении Милли сокрушенно хлопнула в ладоши. Попадание впросак – это всегда было ее коньком.

– Ладно, извините, но давайте не отвлекаться от темы. Я все еще жду вашего обещания, что вы не будете совершать самоубийства. Вам не следует этого делать, потому что в результате вы разобьете нос и обезобразите лицо.

На самом деле, если бы Орла спрыгнула с Тресантер-Пойнт вниз на острые камни, с ней бы случилось нечто худшее, чем разбитый нос. Части тела и внутренние органы разбросало бы во все стороны, а потом жадные чайки кричали бы от восторга, пикируя вниз и выхватывая клювами кусочки плоти.

Милли не была уверена, стоит ли описывать это Орле. Поможет ли это, или станет последней каплей?

К счастью, ей не пришлось этого выяснять.

– Хорошо, ваша взяла, – сказала Орла Харт. Вытерев глаза краем темно-голубого платья, она поправила волосы и встала. – Вы правы. За мой брак стоит бороться. Я не позволю этой хищной шлюшке все испортить.

Ух. Отлично. Милли почувствовала, что клещи, сжимавшие ее живот, постепенно ослабили хватку, и она вдохновенно произнесла:

– Вы можете это сделать, я в вас верю.

Они подошли к «мерседесу» – незапертому и с ключом в зажигании. Орла провела рукой по конвертам, разложенным на приборной панели, и сбросила их в отделение для перчаток. Она взглянула на Милли.

– Где вы живете?

– В Ньюки.

– Это в пяти милях отсюда. Ваш так называемый приятель не подумал, как вы доберетесь до дома?

Милли пожала плечами.

– Именно поэтому я и уговаривала вас не прыгать с утеса. Чтобы вы отвезли меня домой.

ГЛАВА 2

Отлично, еще одно подтверждение теории, рассудила Милли, лежа в ванне и шевеля пальцами ног цепочку с пробкой. Еще один аргумент в пользу той программы, которую она смотрела по телевизору три месяца назад и где речь шла о преимуществах брака по договору.

В тот момент это казалось прекрасной идеей. Милли внимательно слушала рассуждения хорошенькой молодой мусульманки, которая радостно объясняла, почему такой брак – самый лучший путь. Достаточно взглянуть на процент разводов у западных людей, которые женятся по любви. Кошмар, полный кошмар. Все говорит за то, что правильный путь – составлять подходящую пару, не беря в расчет всю эту чепуху о сексуальном притяжении и позволяя любви расти и развиваться постепенно.

Потерпев неудачу с последними десятью (или около того) бойфрендами, Милли неожиданно для себя стала с энтузиазмом кивать телеэкрану, соглашаясь с каждым словом. А когда через неделю Эстер предложила ей устроить свидание вслепую с приятелем приятеля («Я просто уверена, что вы подходите друг другу»), Милли сразу согласилась.

Познакомившись с Нилом, Милли поняла – и тоже сразу, – что он не слишком-то ей нравится. Но это было хорошо, это было правильно, потому что так и должно было быть. На этот раз ее любовь расцветет медленно, как цветок. Все, что сейчас безумно раздражало ее в поведении Нила, обязательно – со временем – перестанет раздражать и превратится в милые причуды.

За исключением привычки всасывать внутрь кофе наподобие промышленного пылесоса, которая – Милли должна была честно признаться – вряд ли могла превратиться в милую причуду.

Но эксперимент не удался. Прошло три месяца, а цветок Милли не собирался расцветать. На самом деле, как она подозревала, речь шла о бракованном экземпляре.

Действительно, зерно не проросло.

– Чай и тост, – пропела Эстер, с шумом распахнув дверь в ванную. И добавила торжественно: – И я хочу узнать, что случилось!

– О чем ты?

Милли всплыла на поверхность и откинула с лица мокрые светлые волосы, пораженная чувствительностью ее антенны. Как Эстер могла узнать, что она провела вторую половину дня, уговаривая известную писательницу Орлу Харт не прыгать с Тресантер-Пойнт?

– Постарайся не уронить все в ванну. – Опустив крышку унитаза, Эстер уселась на нее, скрестив ноги, и протянула Милли тарелку с тостами и мармеладом. – Разве ты не слышала, как звонили в дверь?

– Нет. – Милли решила, что в это время она слишком глубоко погрузилась. Или это, или громкое и бесстыдно-фальшивое пение. Боже, надеюсь, У дверей была не Орла Харт.

Впрочем, это было весьма маловероятно, учитывая, что Орла Харт не знала, где живет Милли.

– Это был Нил с твоей сумкой.

– А! – Милли с облегчением вздохнула. Ее сумка осталась в машине Нила, когда он испарился, бросив ее на вершине скалы с решившейся на все Орлой.

– Он практически швырнул мне ее в лицо, когда я открыла дверь, – пожаловалась Эстер. – Могу тебе точно сказать, он явно был не в духе.

– Да. Полагаю, ты права.

– Знаешь, что он сказал? – Эстер с возмущением приблизилась к Милли.

– Не знаю. – Чтобы поддержать разговор, Милли добавила: – Я ведь была в ванной, как ты знаешь.

– Он сказал, что возвращает твою сумку, хотя ты этого не заслуживаешь, потому что ты упрямая, испорченная сука, эгоистичная корова, которая возомнила о себе невесть что, ясно?

– Ясно, – сказала Милли покорно. – Боже.

– Можешь себе представить, как я была поражена. – Эстер бросила на нее суровый взгляд. – Я спросила: «Все это ты говоришь о Милли Брэди? Ты уверен, что это Милли?»

– И он был уверен, – догадалась Милли.

– Ясное дело, да. Кроме того, теперь все кончено, понятно? Все кончено. Он больше не хочет тебя видеть, ты – неблагодарная сука, он жалеет, что встретил тебя, ты чертовски много о себе воображаешь, считаешь себя лучше всех… и, кстати, эта штука у тебя на ноге совсем не привлекательна, на самом деле она никого не заводит, и разве ты не в курсе, что только полные и законченные оторвы делают себе татуировки?

– Отлично, теперь буду знать. – Милли изобразила смелую улыбку. Она рассудила, что вполне заслужила все это, раз выскочила из машины Нила в такой решительный момент, не произнеся даже «спасибо, но нет, но спасибо». Естественно, он почувствовал себя уязвленным.

Однако последнее замечание, то, что касалось татуировки, попало в цель. Милли инстинктивно погрузилась поглубже в воду, стараясь скрыть под пеной украшение на правом бедре. Татуировку она сделала себе по глупости, и теперь всю оставшуюся жизнь ей придется жалеть об этом.

И так не слишком весело стыдиться своей татуировки, но еще хуже, когда тебя из-за нее называют оторвой.

– Дай-ка угадаю, – сказала Эстер, – поправь, если я ошибаюсь, но мне кажется, что вас с Нилом нельзя назвать парой месяца.

– Если речь идет не о самой нелепой паре. – Милли скорчила рожу.

– Но почему?

– Он предложил жить вместе.

– И ты отказалась?

– Я ничего не сказала. Просто вышла из машины и сбежала.

Эстер подцепила тостом мармеладный треугольник.

– Значит, все кончено?

– Все кончено.

– Так. Ну и правильно, что сбежала. Я знала: эти мусульманские идеи тебе не подходят.

– По крайней мере, я попыталась.

– Ты расстроена?

Если честно, ни капельки.

– Конечно я не расстроена! Если бы я хотела с ним жить, я бы сказала «да».

– Но все же. – Эстер проглотила свой чай и постаралась говорить с участием. – Тебя ведь бросили, да? Тебе нужно развлечься.

– Как развлечься?

– Немного повеселиться. Идея! Устроим вечеринку! Например, новоселье.

Милли сделала круглые глаза.

– Слушай, мы ведь живем здесь уже два с половиной года.

– Правда? Боже, как бежит время, когда развлекаешься. Ладно, пойдем куда-нибудь, устроим славный пятничный кутеж. – Эстер с энтузиазмом вскочила с полированной деревянной крышки унитаза, расплескав чай на банный коврик. – Разбудим весь город, отпразднуем твое освобождение от скудоумного Нила, подцепим сотню красивых серфингистов и шикарно проведем время… Будет что вспомнить!

В общем, это было похоже на план. Но через несколько часов, снимая слишком узкие туфли и укладывая их в сумку, Милли напомнила себе, что так иногда случается, когда выходишь в люди. Никогда точно не знаешь, где ты можешь оказаться. Все зависит от случая. Ты можешь заглянуть в бар, чтобы выпить рюмку, одетая в ужасный офисный костюм и с полным безобразием на голове, а в результате сказочно проведешь время.

Впрочем, возможен прямо противоположный вариант: можно потратить четыре часа на макияж и одевание, потом вылететь в полной боевой готовности на крыльях надежды… и что в итоге произойдет?

Точно. Полный облом.

И конечно, именно это и случилось сегодня вечером. О, они вполне сносно провели время, обошли все самые стильные, самые интересные бары в Ньюки, встретили кучу знакомых. Но в результате осталось одно разочарование.

Все равно что заглянуть в рождественское утро в подарочный чулок и обнаружить там годовой запас прекрасно упакованных… носков.

Мораль этого вечера была такова: ты можешь встретить красивого серфингиста, но ты не можешь заставить его думать.

Милли с сожалением признала, что пятничному кутежу явно не хватало клеток серого вещества.

– Ой вы, ноги, мои ноги. – Проковыляв по мостовой, Эстер, чтобы не упасть, ухватилась за почтовый ящик и помассировала себе пальцы на ногах. Она уже знала из своего горького опыта, что если снимет туфли, то отправит их за ближайший забор. – Все же тот парень в баре «Баркли» с темными вьющимися волосами был ничего, верно? Он тебе понравился?

Парень с темными вьющимися волосами в баре «Баркли» завершал каждое предложение словами: «Понимаешь, о чем я, да?»

– Нет, он был ужасен.

– Я думала, он симпатичный. – Добравшись до фонарного столба, Эстер прислонилась к нему и сбросила четырехдюймовые каблуки. – О боже, так намного лучше.

– Только не снимай.

– Ну уж нет.

– Тогда не выбрасывай, – умоляла Милли, сама не понимая, почему беспокоится.

Эстер проделывала это сотни раз, забрасывая туфли в соседний сквер или сад, вместо того чтобы унести их домой. Иногда на следующий день она старалась вспомнить свой путь, чтобы их обнаружить. Если туфли находились, она с восторгом бросалась к ним и обращалась с ними, как с вернувшимися блудными детьми. Если их нигде не было видно, она отправлялась в полицейский участок – где все ее уже хорошо знали, – чтобы спросить, не принес ли кто-нибудь ее туфли. Никто никогда их не приносил, но Эстер нравилось кокетничать с дежурным. Очевидно, полицейские тоже получали от этого удовольствие.

Ну а после этого у Эстер, конечно, появлялся отличный повод пойти и купить новые туфли.

– Это же твои любимые.

Милли попыталась ее остановить, но было поздно – Эстер уже размахнулась. Первая красно-черная лакированная туфля на высокой шпильке взмыла в воздух, переливаясь в свете ночных фонарей. Когда она упала, покувыркавшись в воздухе, на землю, Эстер послала ей вдогонку вторую туфлю, избавляясь от ненавистных каблуков. Туфля полетела в соседние кусты наподобие управляемого снаряда.

– Мяу!

– Господи! – Милли испуганно закрыла рот руками. – Ты попала в кошку!

Эстер, тоже в полном ужасе, выдохнула:

– Я не хотела! Случайно получилось – прошу тебя, не говори, что я ее убила.

Не в силах смотреть, она закрыла глаза, а Милли тем временем залезла в кусты.

– Она мертвая? Мертвая? – стонала Эстер за ее спиной. – Не могу поверить. Я убила кошку, помогите, мне дурно…

В следующий момент листья зашуршали и перед Милли появился белый кот. Он осторожно и тщательно ее обнюхал, а потом начал тереться головой о вытянутые пальцы и мурлыкать.

– Все в порядке, кот здесь, с ним все хорошо, – сообщила Милли. – Ни крови, ни сломанных костей, ни признаков сотрясения мозга; а визг был просто охранной сигнализацией.

– Ух, слава тебе господи! – У Эстер вырвался огромный вздох облегчения. – Я думала, убила его.

Теперь кот был очень занят – он облизывал руку Милли. Он явно не пострадал. Милли было неудобно стоять на коленях на влажном ковре из прелых листьев, и она стала выползать из-под куста задом наперед. Вдруг ее правая рука прикоснулась к чему-то мягкому.

– Белые хлопковые трусы, – отметила Эстер у нее за спиной, придя в себя от шока. – Ты отправилась развлекаться в белых хлопковых трусах? Если честно, неудивительно, что ты не встретила никого приличного.

Поднявшись на ноги, Милли одернула юбку и стряхнула с волос мокрые листья.

– Я не планировала показывать кому-нибудь мои трусы.

– Не в этом дело. Дело в настрое. Когда на тебе сексуальное белье, ты автоматически чувствуешь себя более привлекательной, соответственно, и мужчины будут считать тебя более привлекательной, и ты глазом не успеешь моргнуть, как все они окажутся под твоим каблуком.

– Только не у тебя, ведь ты свои каблуки выбросила, – заметила Милли. – Впрочем, наплевать на трусы. Смотри, что я нашла под забором.

Дата добавления: 2015-05-26