Человек буквы

[491]

Господин Шмейцнер! Господин Шмейцнер! Публиковать отрывки из моих писем – это, в моих глазах, одно из самых серьезнейших преступлений. Мало что может быть для меня столь же мучительным — и это грубейшее злоупотребление доверием. — Относительно приложения к «приложению» я хотел бы понять только одно: для публики я и так уже являюсь поводом к скандалу; неужели Вы как издатель хотите, чтобы я к тому же превратился в посмешище? Что касается лично меня, и то и другое мне одинаково безразлично. Но я хотел бы понять, что сами Вы можете от этого выиграть. Две немыслимые ошибки в напечатанном тексте, несмотря на мою однозначную правку: ужасный солецизм «viel sicher» [многонадежный] (вместо «sicherer» [надежнее]) и это глупейшее «wahrhaft» [истинный] (вместо «nahrhaft» [питательный]), уничтожающее эффект от всего отрывка. — Вот моя боль и мое возмущение [649].

Это письмо показывает, какое огромное значение придавал Ницше предельной точности во всем, что касалось публикации его текстов. Он, по его собственному выражению, был «делателем слов»; мысли и тексты были главным в его жизни. Они и были его жизнью[650].

Для человека, живущего в мире письменного слова и ради письменного слова, ситуация была в высшей степени [492] неприятной: некто, без разрешения со стороны автора, публикует тексты, которые сам автор не считает возможным публиковать, поскольку их литературные и философские достоинства не отвечают его требованиям. Когда Ницше обрушивает на Шмейцнера гневные упреки за то, что тот опубликовал несколько строк из их переписки, он делает это не потому, что издатель предал гласности его замечания частного порядка, но потому, что эти несколько строк возмутили его писательскую совесть[651].

Будучи почти слепым, Ницше с величайшим нетерпением ожидал корректуру своих текстов и вычитывал ее с предельной тщательностью. Кроме того, он хранил у себя по одному экземпляру каждой из своих книг и отмечал в них все замеченные опечатки (вплоть до нарушений межбуквенных расстояний). Даже читая книги других авторов, он нередко не мог удержаться и исправлял прямо в тексте бросившиеся ему в глаза опечатки. В его личной библиотеке мы можем обнаружить множество проявлений этого почти маниакального стремления к типографическому совершенству. Вот он исправляет две опечатки в греческой цитате на последней странице латинской диссертации об источниках Плутарха; вот делает исправления в итальянской цитате из «Трактата о монете», которую аббат Галиани приводит в одном из своих писем к госпоже д'Эпине; вот восстанавливает смысл фрагмента, исправляя «repos» [отдых] на «repas» [еда] в книге Луи Жаколио о законах Ману[652]. Правке подвергаются даже [493] музыкальные партитуры — в «Мессе для четырех голосов» Баха Ницше, филолог-музыкант, вписывает правильное си вместо досадного до, а на странице 136 партитуры «Кармен», в кульминационной точке арии Тореадора, исправляет силлабизацию итальянского текста, разбивая пополам долгое ми тенора[653].

Ницше, действительно, был на редкость требователен во всем, что касалось подготовки его текстов к печати. Но даже эта высочайшая требовательность в типографских и издательских вопросах не может сравниться с тем значением, которое Ницше как писатель придавал вопросам стиля. В одном из писем к Эрвину Роде Ницше говорит о своих стилистических экспериментах в «Так говорил Заратустра», указывая, что стилистическая необходимость нередко определяла здесь даже выбор гласных[654]. Аналогично дело обстояло с книгами, составленными из афоризмов. Перед тем как стать афоризмом или сентенцией, тот или иной фрагмент текста, как правило, многократно перерабатывался. Ницше стремится к предельной точности в мельчайших деталях текста и одновременно тщательнейшим образом продумывает расположение отдельных фрагментов текста внутри общей структуры произведения. Те, кому довелось познакомиться с «писательской кухней» Ницше, не могут не согласиться с выводом, который делает Маццино Монтинари: в текстах Ницше «нет ни одного образа, термина или хотя бы даже знака препинания, которые попали бы сюда по воле случая»[655].

[494] Что же сказал бы или сделал этот «человек буквы», если бы ему в руки попал экземпляр «Воли к власти»?

Дата добавления: 2015-05-29