Через общественные конвенции к правам человека

Другое хорошее отношение к правам человека

И.В. Аверкиев

За права человека в стране отвечают правозащитники, а не государство.

· Через общественные конвенции к правам человека

· Сила и слабость морального принуждения

· Общественные конвенции в защиту человеческого достоинства

· Многоликость прав человека

· Антропологический смысл общественных конвенций в защиту инакомыслящих, инакоделающих, инакоживущих

· Социальная миссия прав человека

· Живые и мертвые права человека

· Неконвенциональные права - что с ними делать?

· Какой человек - такие и права человека

· Другая универсальность прав человека

· Права человека, прежде всего, естественны

· Великая гуманистическая миссия правозащитников

У всех народов во все времена существовали общественные конвенции в защиту человеческого достоинства. В Западной Европе такие конвенции стали называть "правами человека". [1]

***

Общественная конвенция - это неформальное всеобщее согласие взрослых членов сообщества в отношении конкретных ценностей, правил поведения, представлений о мире.

Общественная конвенция - это общественное согласие, единодушие, консенсус по поводу чего-то, что важно для сообщества.

Общественная конвенция - это очевидная общепринятость ценностей, норм или истин.

Общественная конвенция - это точка зрения, к которой в данном сообществе неприлично не присоединиться.

Общественные конвенции - это то в жизни людей, с чем все согласны, что все считают правильным, нормальным.

Общественная конвенция - это согласие о норме, о правильном.

Общественные конвенции - это обычаи и традиции.

Общественные конвенции - это "коллективные условные рефлексы".

К концу XX века среди населения русскоязычных регионов России установилась общественная конвенция в отношении детдомовского воспитания детей-сирот. Считалось нормальным, общепринятым, что неусыновленный ближайшими родственниками (бабушки и дедушки, взрослые братья и сестры) сирота должен жить в детском доме. Общественное мнение наделило государственные интернаты всей полнотой ответственности за неусыновленных сирот.

Во многих западных обществах общепринятым, нормальным считается иное, действует другая общественная конвенция - сирота должен жить в семье. Пусть не в родной, не в родственной, пусть в замещающей, в суррогатной, но в семье. По западной "сиротской конвенции" ответственность за сироту государство делит с обществом. Суррогатные семьи формируются под эгидой государства, но государство занимается этим благодаря широкой общественной поддержке, благодаря общественному спросу на суррогатные семьи, благодаря неформальной общественной конвенции - "ребенок должен жить в семье".

У многих восточных и южных народов свой вариант сиротской общественной конвенции - сирота должен жить у родственников. Пусть у самых дальних, пусть у самых бедных, но у родственников. В этих обществах, конвенционально, "по общему умолчанию", именно родственники несут за сироту всю полноту ответственности.

В настоящее время российская детдомовская конвенция постепенно лишается конвенциональности, всеобщности и дрейфует в сторону западной, семейно-замещающей.

Общественные конвенции не подписываются, но соблюдаются, как минимум, публично. Несоблюдение конвенций влечет общественное осуждение. Не соблюдать общественные конвенции стыдно. Общественное осуждение отступников гарантирует соблюдение общественных конвенций.

Нарушитель общественной конвенции воспринимается сообществом как "чужой". Настаивающий на своем нарушитель конвенции посредством специальных поведенческих правил, обрядов вытесняется на социальную периферию или даже изгоняется из сообщества, становясь изгоем, отступником, выродком, отщепенцем, маргиналом. Не соблюдать общественные конвенции страшно.

В ученических, криминальных, армейских и в прочих искусственно созданных сообществах России, и не только России, существует жесткая общественная конвенция, запрещающая членам сообщества разрешать межличностные конфликты с помощью официальных процедур, апеллируя к официальным лицам (запрет на "стукачество"). Нарушители конвенции (ябеды, стукачи, жалобщики, "козлы") становятся "чужими" и вытесняются, изгоняются, преследуются, загоняются во "внутреннее гетто" - "опускаются" (лишаются всех прав). Межличностных конфликтов в этих сообществах много, но нарушителей конвенции очень мало, потому что очень стыдно и страшно ее нарушать.

Присоединение к конвенциям сообщества - это способ войти в сообщество. Соблюдение конвенций сообщества - единственный способ в нем остаться.

Соблюдение дресс-кода - общественной конвенции по поводу манеры одеваться - является важнейшим условием вхождения и закрепления во многих молодежных субкультурных сообществах.

Принадлежность к сообществу - единственный способ обрести человеческую идентичность, чувствовать себя человеком. Поступать по-человечески - значит соблюдать общественные конвенции своего сообщества (сообществ). Общечеловеческих общественных конвенций не существует. Человечество, вид Homo sapiens, не существует как реальное сообщество. Невозможно поступать по-человечески вообще, никто не знает, как это делать. Как принято поступать по-человечески, человек узнает, соблюдая общественные конвенции тех сообществ, частью которых является.

Несоблюдение членом сообщества общественных конвенций -> изгнание из сообщества (физическое или символическое) -> потеря идентичности -> "экзистенциальный стресс" -> поиск другого сообщества -> присоединение к его конвенциям -> допуск в сообщество -> обретение идентичности -> "экзистенциальный покой".

Количество и предметный перечень поводов, по которым люди вырабатывают общую позицию, могут очень отличаться в разных сообществах как по вертикали (от нации до семьи), так и по горизонтали (от одной нации к другой, от одной молодежной субкультуры к другой). Но "главное меню" во всех человеческих сообществах одного типа более или менее одинаковое. Например, все нации, народы, этносы вырабатывают "конвенциональные комплексы" по поводу того, как устроен мир, как создается семья, как индивид может влиять на жизнь сообщества, и еще тысячи таких "комплексов" и сотни тысяч конвенций, которые бесполезно считать, классифицировать, отделять одну от другой. Конвенции растворяются в человеческой жизни, проявляясь на мгновение как конкретная реакция на конкретный раздражитель. Их нет, потому что их не измерить, даже толком не назвать, и они есть, потому что они управляют жизнью людей и живут по своим законам: общественные конвенции определенным образом появляются, по определенным правилам подчиняют себе жизнь людей, при определенных обстоятельствах умирают.

Сообщество - это общественная конвенция по поводу принадлежности к нему. Члены сообщества - это люди, повязанные взаимным согласием по поводу принадлежности к сообществу.

Общественные конвенции - явления нематериального мира: их нельзя увидеть, зачастую их трудно сформулировать, но каждый человек очень остро чувствует их наличие. Общественные конвенции - продукт "коллективного разума", "общественного мнения", "массового сознания". Общественные конвенции могут формально закрепляться, принимать форму писаного права, но живут и развиваются по своим законам. Общественные конвенции невозможно создать, они формируются естественно, под влиянием множества факторов. Но влиять на конвенции, безусловно, возможно.

По роли в жизни общества общественные конвенции очень разнообразны и существуют в общественном сознании под многочисленными названиями: "традиции", "аксиомы", "обычаи", "истины", "нормы обычного права", "нормы морали", "здравый смысл", "предрассудки", "верования", "естественные права" и т.д. и т.п. Но можно выделить три основных типа общественных конвенций (по объекту): конвенции о ценностях, конвенции о нормах, конвенции об истинах (истина в обыденном смысле - как очевидное, общепринятое знание).

На практике существование общественной конвенции в отношении той или иной нормы, ценности или очевидного знания не означает, что у каждого взрослого человека в голове на самом видном месте расположены фразы вроде: "земля вращается вокруг солнца" или "в моей стране никого нельзя произвольно арестовывать". На практике существование общественной конвенции означает лишь, что любой взрослый человек, узнав о произвольном аресте (как его понимают в данном обществе) кого бы то ни было, не сомневаясь, решит, что это плохо. При этом конкретный человек мог раньше никогда специально не думать о "произвольных арестах", не сталкиваться с такой информацией, но оценка, тем не менее, не будет вызывать у него сомнений. Если же под "запретом произвольного ареста" нет общественной конвенции, то практически это будет означать, что многие взрослые люди, узнав о произвольном аресте, испытают затруднения при формулировании своего мнения. В конечном счете, мнение, конечно, будет сформулировано, но не будет отличаться стабильностью и, главное, - в отношении к "произвольным арестам" общество разделится на несколько лагерей, обреченных на войну в астрале общественного мнения.

Власть очень чутка к общественным конвенциям (собственно в этом чутье и заключается мастерство власти), поэтому в России, например, произвольных арестов очень мало (поскольку "запретительная общественная конвенция" явно существует, еще с советского времени, если не раньше), а "произвольного насилия" в отношении уже арестованных - очень много, поскольку у нас до сих принято считать, что "зря не посадят" (не арестуют): если арестовали - значит, преступник, если преступник - значит, плохой человек, если плохой человек - значит, с ним можно поступать не совсем по-человечески. Но и здесь есть свои конвенциональные ограничения: бить, в крайнем случае, можно, но изуверски мучить нельзя. Конвенция, однако.

Общественные конвенции в ценностной, моральной, поведенческой сфере не отпечатываются в людях в виде дефиниций, они присутствуют в нас как "направленная возможность", в виде своего рода "ценностных настроений", даже "ценностных логик". Обусловленные единой социальной средой, сопоставимым социальным опытом, эти общие для членов общества "ценностные настроения" позволяют один и тот же факт большинству взрослых людей оценивать одинаково, в одних и тех же условиях одинаково поступать, демонстрируя тем самым наличие общественной конвенции.

Применительно к рациональным истинам вроде "дважды два равняется четырем" или "существует сила земного притяжения" общественные конвенции опираются на авторитет важнейших социальных институтов: семья (до определенного возраста родители всегда правы), школа ("в школьном учебнике ничего не может быть такого, чего нет на самом деле"). В меньшей степени источником авторитета, обеспечивающего формирование общественных конвенций по поводу истинности тех или иных знаний, может выступать публичная власть и всевозможные духовные лидеры и институты от церковных иерархов до поп-звезд.

Однако мы каждый день сталкиваемся с фактами или явлениями, которые различные люди оценивают по-разному (например, запрет смертной казни). Это означает, что общественная конвенция по поводу отношения к этому феномену еще не сложилась. Это означает, что в обществе еще идет война "конвенциональных проектов" и пока ни один из этих проектов не победил - не стал общепринятым, конвенциональным. Война "конвенциональных проектов" может длиться очень долго.

В США и в странах Европы "моральная война" за конвенцию по поводу смертной казни длится уже многие десятки лет. И, несмотря на то, что во многих странах Европы "политическая война" за отмену смертной казни уже закончилась - приняты соответствующие политические решения, "моральная война" в некоторых из них еще продолжается, общество все еще расколото по этому вопросу.

Очень многие истины, нормы существуют в обществе в неконвенциональном виде: значительная часть членов сообщества им следует, но не менее значительная часть им не следует ("бог есть", "общество поделено на классы", "бить женщин нельзя"). Одни неконвенциональные нормы могут находиться в этом состоянии стабильно и бесконечно долго, для других это лишь временное состояние на пути к обретению конвенциональности.

***

Дата добавления: 2015-05-31