Многоликость прав человека

Права человека существуют в нескольких, тесно связанных и перетекающих друг в друга, ипостасях, уровнях.

- Ценностный уровень. Это ценностная основа прав человека: общепринятые идеальные представления о желаемом во взаимоотношениях человека и власти.

- Нормативный уровень. Общепринятые представления о желаемом с необходимостью становятся общепринятыми представлениями о должном, т.е. нормами. "Правочеловечные" ценности опускаются в практику человеческих отношений и перерабатываются этими отношениями в моральные нормы, которые, в свою очередь, могут перерабатываться в правовые нормы.

- Идеологический уровень. Моральные и правовые "правочеловечные" нормы всегда интерпретируются в тех или иных интересах и предстают как элементы идеологических проектов и политических доктрин.

Собственно ПРАВА ЧЕЛОВЕКА - это дуалистический нормативный феномен, совокупность моральных и правовых норм (моральных прав и юридических прав), где моральная составляющая является первичной, базовой по отношению к правовой, юридической составляющей. В этом смысле права человека, прежде всего, моральный феномен.

***

Права человека как нормативный феномен базируются на массиве специфических социальных ценностей. В основании этого массива расположена метаценность - ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ДОСТОИНСТВО. Безусловно, "человеческое достоинство" - это всего лишь понятие, попытка назвать нечто глубоко архетипичное и всплывающее на поверхность человеческого сознания лишь в виде туманного "ценностного настроения", хотя эмоционально и ярко окрашенного. "Человеческое достоинство" - понятие, ускользающее в определениях, но очень ясное в ощущениях. Человеческое достоинство - это нечто, что позволяет человеку чувствовать себя Человеком [6].

С одной стороны, человеческое достоинство - это набор некоторых представлений. Говоря о "человеческом достоинстве", мы манифестируем свои представления о ЖИЗНИ, ДОСТОЙНОЙ ЧЕЛОВЕКА, о "ЖИЗНИ ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ". Безусловно, в каждом человеческом сообществе, в каждый конкретный момент времени ценностные общественные конвенции о "жизни по-человечески" одновременно имеют и некоторое "общечеловеческое ядро" и яркую этнокультурную и конкретно-историческую окраску.

С другой стороны, человеческое достоинство - это и "чувство человеческого достоинства", помогающее человеку распознавать унижения и дающее энергетику для протеста. В этом смысле человеческое достоинство предстает как страж человеческой идентичности, оно задает вектор формирования человеческой личности и создает эмоциональные рамки, удерживающие и защищающие человеческое в человеке ("человеческое" в общепринятых представлениях данного конкретного общества).

При этом "ценностное настроение" человеческого достоинства редко актуализируется в позитивной форме. Фактом человеческого сознания, прежде всего, становится негатив: сознание фиксирует посягательство на человеческое достоинство, его унижение. Человеческое достоинство становится актуальным лишь тогда, когда сознание регистрирует "жизнь не по-человечески", не достойную человека. Посягательство на человеческое достоинство переживается и формулируется людьми как "унижение".

Далее, при разворачивании "жизни не по-человечески" в сторону причин, возникает ВЛАСТЬ и ПРОИЗВОЛ и следующий ценностный слой, ядром которого является главное "правочеловечное" зло - ПРОИЗВОЛ ВЛАСТИ, произвол как ЗЛОупотребление властью.

"Ценностный ответ" на вопрос "Что спасает человека от произвола власти?" формирует третий слой в массиве "правочеловечных" ценностей (самый верхний, самый близкий к поверхности жизни). В центре третьего ценностного слоя расположены главные "правочеловечные" блага: РАВЕНСТВО, СВОБОДА [7] И ЗАКОН, но это равенство, свобода и закон, реализуемые в особых условиях иерархических социальных отношений. Ценностный смысл этих благ - указать выход из ситуации унижения властью человеческого достоинства.

РАВЕНСТВО как РАВЕНСТВО В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ДОСТОИНСТВЕ.

СВОБОДА как СВОБОДА ВЫБОРА в признаваемых обществом рамках социального и экономического неравенства. Эти рамки изменчивы, но всегда реальны и адекватно воспринимаемы всеми, кто в них оказывается.

ЗАКОН как ОСВЯЩЕННАЯ И ГАРАНТИРОВАННАЯ АВТОРИТЕТОМ НОРМА, признающая "равенство людей в человеческом достоинстве" и "свободу выбора в заданных социальных условиях".

СПРАВЕДЛИВОСТЬ возникает в парадигме прав человека как оценка жизни человека с точки зрения человеческого достоинства - "по-человечески ли живет человек", соответствует ли его жизнь представлениям о "достойной человека жизни". Если, вслед за Джоном Ролзом, Справедливость - это Честность, то несправедливость, нечестность в данном случае - это искажение, извращение сути "естественного человеческого общежития", в котором все люди естественно равны в достоинстве, в естественном праве "жить по-человечески". Унижение человеческого достоинства несправедливо потому, что нечестно нарушать естественный порядок вещей. Несправедливо, нечестно поступает тот, кто допускает произвол, кто унижает человеческое достоинство.

"Правочеловечные" ценности, естественно, жаждут воплощения и находят его в моральных и правовых нормах. Моральные нормы соблюдаются добровольно, соблюдение обеспечивается стыдом. Правовые нормы соблюдаются под принуждением (угрозой наказания), соблюдение обеспечивается страхом.

Права человека, как моральный феномен, представляют собой совокупность многочисленных и разнообразных общественных конвенций в защиту человеческого достоинства, которые на моральном уровне регулируют отношения между человеком и властью во всем их многообразии. Право, идеология и политика выступают как способы социального отражения и интерпретации прав человека как моральных норм.

Говоря о соотношении естественных прав человека и форм их социального отражения, очень удобно опираться на взгляды раннего Маркса и философов Франкфуртской школы, уделявших большое внимание феномену отчуждения. В праве, идеологии и политике права человека отчуждают свою естественную (моральную, конвенциональную) сущность. Опредмечиваясь в этих областях человеческой деятельности права человека умирают как моральные нормы, лишаются естественной жизни общественных конвенций. Но свято место пусто не бывает. Формируются новые общественные конвенции в защиту человеческого достоинства, новые "правочеловечные" моральные нормы.

Отчуждение не может быть не снято и вновь порождено. Несоответствие между динамичными живыми общественными конвенциями в защиту человеческого достоинства и призванными их отражать правовыми, религиозными, идеологическими и политическими институциями не может нарастать до бесконечности (ноумен всегда стремится совпасть с феноменом). Нарастающее отчуждение институционального отражения от конвенционального предмета становится нетерпимым для людей… и отчуждение снимается в краткий исторический миг реформ, революций, реформаций, всякой "смены парадигм". Но уже на следующее историческое утро новые "революционные" нормы и идеологемы, подчиняясь своим собственным законам, начинают, поначалу еле заметно, отчуждаться от породивших их общественных конвенций. Все начинается с начала. Хотя какое-то время сосуществование "правочеловечных" общественных конвенций и отражающих их институций может быть вполне сносным.

Революции (в широком смысле слова) это не только "социальные переломы", но и всегда "моральные переломы" во взаимоотношениях человека и власти.

Естественные права человека и их формализованные отражения живут по разным законам.

Всеобщая декларация прав человека и опирающиеся на нее многочисленные международные правозащитные конвенции живут по законам и обычаям международной политики, подчиняются международному праву и господствующим в международном сообществе идеологиям, отражают расстановку сил на глобальной политической арене. Естественные же права человека, которые призвана отражать Всеобщая декларация, живут по естественным законам человеческой психики, массовых общественных коммуникаций, в хаотичном быту человеческих инстинктов, архетипов, ценностей, установок, так как, по сути своей, естественные права человека являются моральными общественными конвенциями в защиту человеческого достоинства (общепринятыми представлениями членов человеческих сообществ о достойной человека жизни, о недопустимости тех или иных проявлений властного произвола).

Живя по разным "законам", Всеобщая декларация прав человека и естественные права человека так же отличаются друг от друга, как уголовный кодекс отличается от господствующих в обществе обыденных представлений о преступлении и соразмерном наказании. Более того, чтобы аналогия меньше хромала, нужно представить себе уголовный кодекс, общий для всего человечества, единый для всех стран, этносов и цивилизаций. Обосновывая такой невероятный "уголовный кодекс", так же, как и в случае с Всеобщей декларацией, можно сослаться на "общечеловеческие ценности": ведь в определенном смысле представления о добре и зле, о преступлении и наказании у всех народов более или менее одинаковое. Но, но и но…

***

Умение отличать "правочеловечные ценности" от "правочеловечных норм" (т.е. от собственно "прав человека") очень важно с сугубо практической точки зрения.

Многое из того, что принято называть "правами человека", в строгом смысле слова правами, т.е. нормами, не является. "Свобода слова", "право на жизнь", "свобода передвижения", "право на личную неприкосновенность", "свобода собраний" и др. - все это скорее ценности, чем права.

"Свода слова (информации)" - это желаемое (ценное для человека) состояние общественных отношений по поводу распространения информации и идей. "Свобода слова" - это ценность, в этом словосочетании выражено отношение к проблеме, а не способ ее решения. "Свобода слова" - это сущность конкретных норм, но не сама норма. Сам по себе термин "свобода слова" слишком многозначен и абстрактен, чтобы стать формулировкой права (нормы). С помощью термина "свобода слова" невозможно регулировать реальные отношения между людьми по поводу распространения информации. Именно поэтому в правоформулирующих текстах "свобода слова" ("свобода мнений", "свобода информации"), как правило, сопровождается уточняющими формулировками вроде "каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом". Таких уточнений, в зависимости от воли того или иного "законодателя", может быть до десятка. Эти уточнения и есть права человека, в данном случае в их юридической ипостаси.

То же самое происходит и на уровне моральных норм - естественных прав человека. Во всех человеческих сообществах существуют ценностные общественные конвенции в отношении того, что в "вестернизированном" мире называется "свободой слова" [8] (подавляющее большинство жителей страны считают, что "свобода слова" - это хорошо). Соответственно существуют и разнообразные нормативные общественные конвенции (моральные нормы), в которых реализуется эта ценность.

Это пустяковое замечание важно в том смысле, что отношение к ценности и отношение к тем или иным правам может отличаться.

***

"Правочеловечная" ценность обеспечивается многими и многими правами. Если ценность может быть универсальной (а может и не быть), то набор обеспечивающих ценность норм (прав) всегда конкретно историчен, социален и национален.

Политики осознанно пренебрегают этими различиями.

Дата добавления: 2015-05-31