Определение синдикатов и трестов

Вопрос о синдикатах и трестах - один из наиболее модных, наиболее интересующих и широкие круги публики и специалистов, как на Западе, так и у нас. Давно ли, когда речь заходила о промышленной политике, когда министерство задавалось целью сделать в области законодательства что-либо для промышленности, ставился на очередь вопрос об акционерном законе, вместе с торговой регистрацией или без нее. Мы, правда, и по этому вопросу почти ничего не сделали до настоящего времени в этой области. Но теперь усиленно говорят уже не об акционерной реформе, но о синдикатах и трестах. Впрочем, именно потому, что нет сколько-нибудь удовлетворительного акционерного законодательства, создается особенно ненормальное положение при возникновении картелей и синдикатов. Поэтому многие североамериканские штаты, совершенно не имевшие акционерного законодательства, особенно лихорадочно принялись за законодательную нормировку синдикатов и трестов. И, напротив, в Германии, где акционерный закон, в общем, является одним из лучших европейских акционерных законов, вопрос о законе для трестов и синдикатов нашел наиболее слабый отклик.

Несомненно, во всяком случае, что самые насущные жизненные интересы привлекают общественное внимание к синдикатам и трестам. Ощупью, не всегда сознавая отчетливо ближайшие цели, жизнь и у нас создает в изобилии самые разнообразные формы союзов предпринимателей, которые можно отнести к категории трестов и синдикатов. Трудно поверить, в каких отдаленных уголках России создаются в настоящее время такого рода организации. Наверное, огромное большинство их участников никогда не слышало и самых слов "синдикат", "трест", но необходимость объединения настолько настоятельна, что достаточно отрывочных сведений, случайно доходящих до более талантливого организатора, для того, чтобы в той или другой форме предпринимательский союз, преследующий исключение конкуренции, возник в самых глухих углах страны. На Западе новые форм достигли уже блестящего расцвета и литература давно обратила внимание на особенности и значение новых предпринимательских организаций.

Если взять понятие синдиката в том широком смысле слова, в котором его всегда употребляет не только публика (не исключая и деловых сфер), но и специалисты, то термин этот охватывает все соглашения сохраняющих, однако, самостоятельность предпринимателей, имеющие задачей устранение или смягчение конкуренции в сфере их промысловой деятельности. Но этим же термином охватываются и соглашения, стесняющие предпринимателей не только в сбыте, но и в производстве, как с точки зрения его размеров, так нередко и с точки зрения его организации. Стеснения могут идти так далеко, что от самостоятельности отдельных предпринимателей остается только внешняя форма: не только весь процесс сбыта и производства находится под контролем объединенных соглашением предпринимателей, но даже и результаты деятельности этих внешне - самостоятельных предпринимателей составляют общую массу, разделяемую между входящими в соглашение предпринимателями совершенно независимо от реальных результатов работы каждого. Таким образом, на определенную, соглашением установленную, долю общей прибыли может претендовать и тот предприниматель, предприятие которого было совершенно остановлено объединением, хотя бы, напр., вследствие сравнительно плохого его оборудования. Наконец, о соглашении предпринимателей, о картельном договоре говорят, и совершенно правильно, и тогда, когда объединение достигло такой интенсивности, что прекратилось юридическое бытие отдельных предпринимателей, объединенных формально в одно предприятие, в форме акционерной компании, прекратившей самостоятельное существование отдельных предприятий и устранившей таким образом всякую конкуренцию в данной области производства.

Между тем, как совершенно правильно отметили Баумгартен и Меслени, авторы лучшей работы о синдикатах, когда слагаются новые социальные формации, которым приходится бороться с враждебными течениями, заинтересованные лица лишь с трудом, после долгих поисков, находят те формы, которые соответствуют их интересам. Происходят, как мы уже видели в предыдущих главах, колебания между приспособлением старых форм к новым явлениям и созданием для этих явлений соответствующих, совершенно новых форм. Эти колебания возможно проследить и в истории развития синдикатов и отношения к нему и правительства и общества на Западе и в Северо-Американских Соединенных Штатах.

Такое отношение усугублялось громадной ролью новых организаций; их экономическое значение понятно само собой: синдикаты и тресты захватили именно те области производства, которые касаются предметов массового потребления, и те сферы деятельности, которые, как, напр., железные дороги, имеют для всей страны наибольшее значение. Но независимо от этого перед государством здесь встает задача исключительной сложности: нужно признать явление, доказавшее свое право на существование, достаточно сильное для завоевания себе подобающего положения. Но вместе с тем необходимо устранить все вредные его стороны, которые грозят не только ухудшить экономическое положение более слабых, но и подорвать основы общежития, сосредоточив в руках немногих такую страшную силу, с которой засим окажется не по плечу борьба даже и органам государственной власти.

Справится ли современное государство с такой задачей - покажет будущее. Кто верит во внутреннюю силу современного общественного строя, не усомнится, что он сумеет справиться и с этой задачей. Каждый институт, как бы ни была велика его польза, имеет и свою оборотную сторону, которая тем острее, чем выше достоинства института. Законодатель должен обеспечить возможность наиболее широко использовать его хорошие, возможно уменьшив его вредные стороны. Часто вопрос даже и не в том, в какой мере положительные свойства института перевешивают его теневые стороны, а в том, насколько институт отвечает всему строю отношений, особенностям хозяйственных и общекультурных явлений, с которыми он связан. Если такое соответствие можно установить, то остается дать себе отчет, необходимо ли сохранить весь строй отношений, или же можно заменить его совершенно новым и притом путем не эволюционным, а радикальной реформой.

Венедиктов в своем чрезвычайно обстоятельном обзоре литературы картельного права полагает *(264), будто вопрос этот потерял в германской литературе значение: новейшая литература вместо отвлеченного выяснения вопросов определения понятия синдиката и треста занялась изучением конкретных вопросов, которые выдвинуты существованием картельных организаций, пустивших в жизнь глубокие корни. И только русская литература стоит на старой точке зрения. В действительности, однако, необходимость разъяснения конкретных вопросов действующего права не уменьшает значения выяснения понятия предпринимательских организаций, оно залог его успешности. Разница лишь в том, что отвлеченность спора пополняется конкретным содержанием, что работа цивилиста не ограничивается спорами об определении, которое является лишь опорой для дальнейшего исследования.

Признавая значение этих контроверз и в настоящее время, необходимо, однако, отметить, что споры в значительной мере вызываются не столько различием в понимании изучаемого явления, сколько различием в приемах конструирования. "Если, - говорят Баумгартен и Меслени, - мы из определения картелей и трестов исключим все, что не представляется абсолютно необходимым для признания отдельных союзов картелью или трестом, то едва ли в нашем распоряжении останется сколько-нибудь осязательный критерий *(265). Эти союзы охватывают ряд явлений, весьма между собой различных, частью внешне слабо отличающихся от других смежных с ними явлений. Им всем, правда, свойственен один общий экономический принцип, но и этот принцип не составляет их особенности, он встречается и в других хозяйственных явлениях, существенно, однако, отличных.

Большой знаток предпринимательских союзов - Лифман определяет рассматриваемые союзы как соединение предпринимателей, которое, оставляя в остальном свободу деятельности своим участникам, регулирует ее в определенном отношении и достигает намеченной цели обязательством участников действовать соответственно их соглашению. В этом определении нет ничего неправильного, но просто потому, что в нем нет ничего определенного.

Если сопоставить определения тех, кто более смело подходил к задаче и стремился включить наиболее характерные признаки, то окажется, что отличия вовсе не велики. Так, Клейнвехтер определяет их как "соединение производителей, а именно предпринимателей одной и той же отрасли промышленности, которые имеют своей целью устранить безграничную конкуренцию предпринимателей между собой и более или менее регулировать производство так, чтобы оно хотя приблизительно приспособлялось к спросу; специально же картель имеет в виду препятствовать возможному перепроизводству" *(266). В это определение, бесспорно, близко подходящее к существу явления, неправильно введены признак принадлежности участников к одной отрасли производства. Указание на устранение "безграничной конкуренции" как на цели соединений не точно, так как задача - вообще конкуренцию совершенно устранить. Но за всем тем и в этом определении совершенно правильно проведена основная идея синдикатов и трестов, именно, соглашение предпринимателей, имеющее целью влиять на производство и обмен с целью привести их к согласованию. Этот момент выдвигается и другими юристами. Так, Рундштейн говорит, что картели представляют соединения самостоятельных предпринимателей, установившие единство интересов путем добровольных соглашений с целью оказания влияния на условия производства и сбыта путем ограничения или устранения конкуренции *(267).

Надо, однако, помнить, что соглашение имеет совершенно определенную цель - предупредить или устранить падение цен, и, конечно, в этом реальном результате - действительная цель соединения предпринимателей. Именно, эту сторону выдвигает Брентано; он называет картелями соединения производителей, имеющие своей целью путем планомерного приспособления производства к спросу препятствовать перепроизводству и сопровождающим его пагубным последствиям: падению цен, банкротству, обесценению капиталов, роспуску рабочих и безработице. Однако и это определение все же вызывает естественные возражения: хотя картели приводят в известное соотношение производство со спросом, но, ведь, оно рассчитано не на возможно более полное удовлетворение потребностей, а на приведение цен к такому уровню, при котором производство было бы, с точки зрения производителей, в достаточной степени выгодным. С другой стороны, это определение слишком расширяет задачи картелей. При организации картелей имеется лишь в виду удержать или поднять цены до известного уровня. Но главный недостаток определения тот, что оно не включает указания, каким способом картели достигают своих целей. Этим недостатком отличается и определение Станислава Пиотровского, к которому присоединяется и академик Янжул в своем известном труде, посвященном описанию предпринимательских союзов *(268). Пиотровский определяет промысловые синдикаты как "союз нескольких промышленных заведений, производящих один и тот же товар, - союз, заключенный с целью предупреждения падения цен на известный товар ниже стоимости производства, т. е. ниже естественной цены, считая, в том числе некоторый нормальный в данной стране предпринимательский барыш". Но помимо того, определение Пиотровского слишком односторонне выдвигает необходимость участия производителей одного и того же товара и предупреждения падения цен, между тем, союзы часто имеют целью повышение цен.

Хотя все вышеприведенные определения и не говорят о средстве повышения цен, но само собой понятно, что они исходят из представления об исключении конкуренции. Calwer *(269) определяет картели как соединение промыслов (Betriebe) с целью совместного влияния на цены товаров и услуг. Но это определение грешит слишком большой нерешительностью. Боясь сказать много, автор, как это часто бывает в таких случаях, не говорит ничего. Не видно даже, какие задачи преследуют картели влиянием на цены. К их выяснению ближе подходит С. О. Загорский *(270), определяя картельные соглашения как "крупнокапиталистические объединения, в области производства и сбыта, совершаемые в интересах принимающих в данном объединении участие капиталистов и ставящие себе целью достижение, путем монополистического господства - в области ли производства или на рынке - возможно большей прибыли". Однако определение это возбуждает против себя ряд редакционных возражений. Во-первых, казалось бы, совершенно излишним указание на то, что картельные соглашения совершаются "в интересах принимающих в данном объединении участие", так как оно не дает сколько-нибудь определенных критериев, да, к тому же, вообще, в области частноправовых соглашений преследование участниками соглашения своих интересов - вещь настолько нормальная, сама собой подразумеваемая, что упоминать об этом не приходится, особенно если дальше конкретно указывается, в чем заключается цель лиц и предприятий, входящих в картельное соглашение - "достижение... возможно большей прибыли". Далее, хотя самый мощный синдикат, бесспорно, тот, которому удалось достичь монопольного положения, но монополия не является необходимой его принадлежностью, наоборот, в громадном большинстве случаев картели и синдикаты ограничивают конкуренцию, но не достигают монопольного положения, так что, в общем, признается, что задача картелирования достигнута, если объединено около 75 % производства данной области.

Было бы более правильно определить картель как соединение предпринимателей, стремящихся к повышению цен либо предупреждению их падения помощью, либо совершенного исключения, либо ограничения конкуренции.

Неправильным и влекущим за собой целый ряд других неправильных выводов является включение в определение требования принадлежности союзам одних промышленников и, следовательно, исключение посредников, исключение всей торговли.

Конечно, огромное большинство картелей состоит из промышленных союзов, однако не только возможны, но и довольно распространены союзы купцов. Мнение, будто картельное движение находится в прямом противоречии с торговлей, будто оно должно повлечь за собой ее вытеснение, в значительной мере основано на недоразумении. В специальном исследовании влияния картелей на торговлю, Бониковскому удалось выяснить односторонность этого взгляда *(271). Автор, с одной стороны, совершенно правильно указывает, что сама торговля отнюдь не является принципиальной противницей картелей. Наоборот, поскольку картели имеют своей задачей установление более устойчивых цен, они идут навстречу и интересам торговли. Сами по себе, высокие цены отнюдь не вредят торговле. Пока они не задерживают сбыта, они скорей ей даже полезны *(272). Конечно, устойчивость цен имеет и свои невыгодные для торговли стороны: она уравнивает всех купцов. Но и уравнение далеко не абсолютно, - так, напр., совершенно законной является разница цен в зависимости от размеров покупок, совершаемых посредником. Вместе с тем устойчивость, определенность цен, уверенность, что другой покупатель не получит товара по более дешевым ценам, представляет весьма серьезные выгоды для купцов. Правда картели часто обнаруживали стремление устанавливать непосредственные отношения с потребителями и г. Загорский *(273), настойчиво подчеркивая этот момент, присоединяется к весьма распространенному мнению, что синдикаты производителей не терпят самостоятельных торговцев предметами их производства. Несомненно, что такая тенденция часто замечается у синдицированных производителей. Но, во-первых, не следует чрезмерно преувеличивать ее значение, а во-вторых, как доказывает опыт, попытки подчинения себе торговли далеко не всегда увенчивались успехом, картели были вынуждены сознаваться, что организация сбыта - вещь сложная, требующая столь значительного аппарата, что гораздо выгоднее предоставить это дело особому классу посредников *(274). Крупные картели естественно обнаруживают тенденцию ставить торговлю в более зависимое от себя положение, стеснять, порой весьма значительно, свободу ее деятельности точно так же, как они стремятся диктовать условия и потребителю. Но опыт уже успел доказать, что торговля достаточно жизненна, чтобы отстаивать свое существование даже и перед лицом самых могущественных синдикатов. И так как, очевидно, рядом с последними оказывается совершенно бессильным единичный, хотя бы и самый крупный, торговец, то естественным последствием образования картелей производителей является такое же картелирование среди соответствующих отраслей торговли. Первые картели, говорит Бониковский, часто вызывает к жизни вторые *(275). Многие полагали, что образование картелей среди торговцев невозможно благодаря любви купца к самостоятельности, значению личной инициативы и вследствие технических особенностей торговли. Но эти соображения говорят вообще против образования картелей в какой бы то ни было отрасли промысловой деятельности. Поэтому, пока достаточно выгодно работать на свой страх, иметь самостоятельное предприятие, до тех пор предприниматель, в какой бы отрасли деятельности он ни работал, не откажется от своей самостоятельности. Пока производство не картелировано, и торговля предметами данной отрасли промышленности остается вне картельной организации. Но с момента ее картелирования положение отдельно стоящего торговца становится слишком зависимым от производителей, связанных картельным соглашением, и отсюда стремление к таковой же организации. И, несмотря на чрезвычайную неудовлетворительность статистических данных о картелях торговцев, удалось все же констатировать довольно значительное их количество *(276), причем союзы купцов, как и союзы производителей, разделяются на высшую и низшую группы *(277). К первой относятся союзы, в которых участники ведут на собственный риск торговлю в рамках отмежеванной им союзом свобод. В союзах высшего рода купцы отказываются от всякой самостоятельности торговли.

_ 13. Классификация предпринимательских союзов

Ввиду многообразия явлений, подводимых под определение синдикатов и трестов, все исследователи, как экономисты, так и юристы, внимательно останавливаются на классификации предпринимательских союзов.

Более щедры на классификации экономисты, у коих они порой, в сущности, совпадают с систематизированным описанием. Так, Клейнвехтер делит картели на пять групп: 1 - регулирующие размеры производства, количество товаров; 2 - регулирующие цены товаров; 3 - регулирующие производство и цены; 4 - регулирующие распределение заказов; 5 - регулирующие географический район сбыта товаров *(278). Все эти признаки имеют существенное экономическое значение. Но есть еще много других экономических моментов, которые играют не менее значительную роль с той же точки зрения. Поэтому, если стать на этот путь, то не будет конца изобретательности классификаторов. И. И. Янжул, "ввиду неустойчивости и шаткости оснований для деления синдикатов, количественного разнообразия их и неопределенности понятия", счел себя вынужденным, вместо классификации, ограничиться лишь перечислением важнейших видов *(279)

В сущности, и другие классификации являются таким же перечислением.

В целях экономического изучения явления, описательная группировка может представлять некоторые удобства, но она не может удовлетворить юристов, которые должны изучать формы явлений.

С точки зрения форм, необходимо остановиться на противопоставлении трестов всем другим предпринимательским союзам с картельными задачами.

Точности противопоставления несколько препятствует неустойчивость терминологии. Если термин "тресты" употребляется в довольно определенном смысле, то термины синдикаты, картели, промысловые синдикаты, предпринимательские союзы употребляются довольно безразлично, то для обозначения всякого рода предпринимательских союзов, преследующих исключение конкуренции, то для соглашений, противопоставляемых специально трестам. К тому же предпринимательские соглашения - институт международный, распространенный, хотя и неодинаково, во всех странах Европы и Америки, и в каждой из них терминология различна.

Термин "предпринимательские союзы" представляется наиболее удобным для общего обозначения всего круга явлений, который охватывается данным определением соединения предпринимателей, стремящихся к повышению цен или предупреждению их падения помощью или совершенного исключения, или ограничения конкуренции. Менее подходящим нужно считать термин "промысловые синдикаты", ибо слово "промысел" употребляется в более узком смысле, нежели предприятие. Против этого термина возражает П. Б. Струве *(280), ибо он относится и к таким союзам предпринимателей, которые не интересуются ограничением конкуренции.

Лифман противопоставляет предпринимательские союзы (Unternehmerverbande) обществам и товариществам *(281). Совершенно правильно указывают Баумгартен и Меслени, что это нелогично. Рассматриваемые предпринимательские союзы могут принимать самые разнообразные формы, начиная с простых соглашений, лишь частично и строго определенно ограничивающих свободную в остальном предпринимательскую деятельность, и не образующих, следовательно, даже и общества в техническом смысле слова, и кончая образованием нового товарищества, совершенно исключающего самостоятельную предпринимательскую деятельность отдельных участников. Таким образом, неправильно противопоставление картельных соединений как предпринимательских союзов разным формам товарищеской организации.

Обращаясь к противопоставлению синдикатов трестам, нельзя не признать совершенно правильным указание Баумгартена и Меслени *(282), что теоретическая задача разграничения этих явлений так же трудна, как проста задача чисто практическая. Здесь имеется длинная цепь отношений, на одном конце которой простые договорные отношения совершенно самостоятельных субъектов прав, на другом новый субъект прав. И, казалось бы, самым простым решением вопроса было бы отнесение последней категории к понятию трестов, всех остальных - к синдикатам вообще. Но некоторые исследователи находят такого рода подразделение неправильным уже потому, что там, где возник новый субъект прав, имеется не соглашение предпринимателей, что составляет предмет всякого рода картелей, а новый предприниматель. Это чисто формальное соображение по существу неправильно. Сущность явления нисколько не изменяется оттого, что группа предпринимателей, вместо взаимного соглашения, регулирующего деятельность участников, сливает всю свою деятельность в такой мере, что образует единое предприятие.

Если объединение заключается в образовании акционерной компании, поглощающей объединившиеся предприятия, то новая компания подчиняется выработанным законодателем нормам об акционерных компаниях. Но при создании этих норм не были приняты во внимание особенности и опасности картельных соглашений, имеющих целью устранение конкуренции, а между тем именно эта цель вызывает необходимость особого внимания со стороны законодателя. Было бы, следовательно, совершенно неправильно выделить из картельных организаций наиболее могущественную форму исключения конкуренции. Это значило бы, по соображениям чисто формального свойства, неестественно суживать круг изучаемых явлений.

Вот почему и единые предприятия, объединяющие всех предпринимателей какой-либо отрасли производства в одну акционерную компанию, входят в понятие союза предпринимателей. Но можно ли в основу противоположения трестов другим синдикатам положить признак единства предприятия, образования нового субъекта прав? Не будет ли это стремлением к простоте в ущерб самому делу?

Картельное соглашение может стремиться к смягчению конкуренции, отнюдь не посягая на самостоятельность участников ни в процессе производства, ни в процессе продажи. Все соглашение может сводиться к известным стеснениям при установлении цен, района продажи и т. д. Соглашение может касаться и ограничений размера производства.

Слабая сторона таких соглашений заключается в том, что контроль здесь почти невозможен, злоупотребления неуловимы. Контроль над продажей возможен при непременном соблюдении одного условия: самая продажа должна быть сосредоточена в руках контрагентов. Это в равной мере необходимо и в том случае, когда ограничения касаются размера производства, так как по условиям техническим и тут крайне трудно уследить за добросовестным исполнением обязательств, за исключением тех отраслей производства, которые по фискальным причинам находятся под непосредственным контролем и учетом правительства.

Таким образом, второй ступенью картельных соглашений является передача всей торговли в руки объединенной организации контрагентов, вступивших в картельное соглашение. Организация продажи может быть самая различная. Может быть организовано посредническое бюро, которое лишь распределяет заказы сообразно установленному соглашению, не вступая непосредственно в договорные отношения с заказчиками. Возможно, предоставление самим бюро права заключения договоров с тем, что они передаются, соответственно условиям картельного соглашения, отдельным участникам. Такая передача имеет свои неудобства, поэтому она заменяется заключением бюро договоров от имени предпринимательского союза. Бюро или лицо, во главе стоящее, - является общим доверенным для всех связанных соглашением предпринимателей. Бюро для продажи обращается, таким образом, в орган союза. Во всех этих случаях бюро лишены самостоятельной юридической позиции. Таковую организованная продажа приобретает, если она выражается в форме самостоятельной комиссионной сделки, если, следовательно, бюро является комиссионером, заключающим договор от своего имени, хотя и за счет союза. Таким комиссионером может являться как отдельный купец, так и специально для этого организованное товарищество, к которому одинаково применимы все известные закону формы товарищеского соединения.

По делу Общества для торговли минеральным топливом. Донецкого бассейна (Продуголь) с Южнорусским Днепровским обществом Петроградский суд отверг комиссионный характер соглашения, передавшего всю продажу угля Продуглю. Суд установил, что Продуголь определяет по своему усмотрению условия и цены продаж, равно как и условия платежа, оставляя за собой право изменения цен при условии одновременного соответствующего изменения цен всех остальных контрагентов. Продуголь ежегодно определяет для своих контрагентов процентное участие в продаже, на которое он имеет право из общего количества проданного угля. Таким образом комиссионер устанавливает для своего комитента не только цену товара, но и максимум, свыше которого комитент не имеет права продавать свой товар ни через посредство своего комиссионера, ни непосредственно. Подобного рода соглашение, по мнению суда, противоречит самой природе комиссионного договора. С этим нельзя согласиться. Предоставление комиссионеру устанавливать цену вполне совместимо с природой комиссионного договора. Согласно закону (Уст. торг. ст. 54 *(283) "принятое на себя поручение комиссионер обязан исполнить согласно указаниям препоручителя" и от усмотрения препоручителя зависит в большей или меньшей степени связать усмотрение комиссионера определенными рамками. Более серьезной представляется ссылка на то, что комиссионер устанавливает максимум, свыше которого препоручитель не имеет права продажи товара. Но в чем смысл соглашения, коим препоручители предоставляют своему комиссионеру определить возможный для них максимум продаж? Только в том, что комиссионер обязуется совершенные им продажи относить не на счет того или другого своего препоручителя по своему усмотрению, но распределять в заранее условленной пропорции между своими препоручителями, причем препоручители не имеют права помимо своего комиссионера продавать свой товар. В этом дополнительном соглашении нельзя усмотреть какого-либо отступления от общих принципов комиссионного договора. Раз комиссионер получает право исключительной продажи от нескольких препоручителей, он обязан обеспечить их интересы от возможной и не противоречащей общим обязанностям комиссионера неравномерности при распределении между ними продаж. Такой гарантией справедливых интересов комитентов и является обязательное распределение всех продаж между препоручителями.

В результате исключительной продажи продуктов производства или добычи всех препоручителей общим комиссионером является сосредоточение всего дела сбыта в одних руках и регламентировка (косвенным образом) размера добычи или производства. Правда и картельная цель всего соглашения не подлежит никакому сомнению. Но этим не предрешается вопрос о юридической природе соглашения. Поэтому формально суд совершенно не прав, отрицая характер комиссионного договора за соглашением, коим производители передают всю продажу своего производства одному лицу, которое и определяет по своему разумению (в зависимости от состояния рынка) как продажную цену, так и размер продаж. Но так как договор есть результат тесного объединения всех производителей в данной сфере производства, коим достигается по существу совершенно объединенная продажа за общий счет и вместе с тем регламентация размера производства (или добычи), то у нас, в России, посредники по продаже товаров всех производителей, вступивших в картельное соглашение, организуются обыкновенно в форме новых субъектов права, акционерных компаний. Их уставы по большей части ни в чем не отличаются от обычных уставов акционерных компаний и только при их сопоставлении с договорными соглашениями, на почве которых уставы выработаны, можно выяснить их картельный характер. Так как эти компании не преследуют целей непосредственного извлечения дохода, а образование акционерной компании представляет значительные формальные трудности и связано с расходами, то картельные организации по продаже продуктов сделали у нас попытку воспользоваться Правилами 4 марта 1906 г. Согласно ст. 1, разд. 1 этих Правил обществом в смысле этого узаконения "почитается соединение нескольких лиц, которые не имея задачей получения для себя прибыли от ведения какого-либо предприятия, избрали предметом своей совокупной деятельности определенную цель". Многие общества, говорит Загорский, образованные на основании этих правил, носили вполне определенный характер синдикатских соглашений. Так, напр., цель одного общества "объединение деятельности заводов по приобретению продуктов для производства по сбыту товаров", "принятие мер к устранению падения цен на изделия членов общества", "изыскание рынков для сбыта своих изделий". Однако на это обстоятельство было обращено скоро внимание административной власти, и ряд таких обществ был закрыт на основании ст. 33, разд. 1 правил 9 марта *(284). Это совершенно правильно, ибо согласно ст. 1 прибыль должна быть понимаема не только в смысле получения дивиденда от данного предприятия. По тем или иным соображениям участники предприятия могут от него отказаться, но это еще не лишает общество характера предприятия, рассчитанного на извлечение в каком-либо другом виде участниками предпринимательской прибыли. Совершенно ясно, что предприниматели желают извлечь прибыль из своего общества, если его участниками являются собственники тех именно предприятий, продукты которых должны продаваться данным обществом.

Но предпринимательские соглашения естественно обнаруживают тенденцию влиять и на другую сторону деятельности участников, на сам процесс производства. Уже и соглашениями первого рода достигается косвенно такой результат. Если, напр., устанавливаются цена и другие условия продажи, то это самым существенным образом должно отражаться и на процессе производства предприятий, вступивших в это соглашение. Но все же непосредственно процесс производства остается вне влияния союза. Напротив, союз сам должен сообразоваться с условиями, в которые поставлены его участники. Как бы плохо ни был поставлен процесс производства у отдельных участников, как бы невыгодна ни была общая конъюнктура предприятия, цены должны быть так рассчитаны, чтобы и слабейшие имели возможность продолжать свое производство. Иначе, зачем вступать в соглашение?

Чтобы влиять на все стороны предпринимательской деятельности, улучшать приемы производства, прекращать его там, где это особенно невыгодно, недостаточно сделать предметом соглашения предпринимателей продажу товаров, надо его распространить и на производство. Один из наиболее старых и, вместе с тем, один из наиболее любопытных видов такого рода соглашений представляют знаменитые американские тресты. Сущность таких соглашений заключается в том, что акционеры всех предприятий, которые пришли к соглашению об исключении конкуренции, передают все свои акции в руки доверенных лиц (отсюда и название), получая взамен акций соответствующие удостоверения треста. Доверенные лица, имея в своих руках акции всех конкурирующих предприятий, приобретают возможность взять предприятия в свои руки, ставя во главе каждого своих людей и контролируя все дело. Таким образом, не только цены товаров, но и все производство оказываются в руках предпринимательского союза. А так как акционеры отдельных предприятий получают доход в зависимости от успешности деятельности не их завода, а всего союза, то они уже заинтересованы не в судьбе своего предприятия, а лишь в судьбе самого треста. Поэтому отдельные участники не станут возражать против прекращения работы на отдельных заводах, если другие заводы, лучше обставленные и дешевле производящие, могут удовлетворить весь спрос.

В этой форме соглашения достигается полное хозяйственное слияние всех вступивших в него предприятий. Но и здесь еще остается договорное соглашение. Достаточно, однако, передачу акций в руки доверенных лиц заменить образованием новой акционерной компании, чтобы образовать новый субъект прав. Хозяйственное положение здесь почти то же, что и в трестах, но юридически здесь новое образование.

Итак, совершенно различные юридические формы могут служить одним и тем же экономическим целям. Поэтому нельзя не согласиться с Баумгартеном и Меслени, что форма организации предпринимательского союза не может быть критерием для различения трестов от всех других синдикатов. Организованность синдикатов может достигать весьма значительной сложности, приближаясь и едва отличаясь от единства организаций трестов, с другой стороны, и тресты могут не подняться в своей организованности до высоты единого с юридической точки зрения предприятия *(285).

Очевидно, критерия для различения должно искать в другом месте. Жизнь довольно верно этот критерий намечает, и наука должна лишь помочь ей установлением точных определений.

Баумгартен и Меслени указывают, что критерий лежит в различии технически хозяйственных особенностей синдикатов и трестов. Синдикаты налагают на своих участников всевозможные ограничения, которые заходят весьма далеко и могут значительно стеснять свободу действий участников. Но есть одна сфера, которая остается недоступной вмешательству синдиката, здесь участники остаются совершенно свободными - это процесс производства. И только тресты могут его регулировать *(286). Поэтому, именно здесь и следует искать критерия для различения. Единство в организации процесса производства - вот та область, на которую не распространяется влияние картелей или синдикатов в более тесном смысле слова. Здесь проходит грань, за которой прекращается картель и начинается деятельность треста. Поэтому названные авторы и определяют трест, как предприятие с картельными задачами, сосредоточивающее процесс производства в едином с хозяйственной точки зрения предприятии *(287).

Но этот критерий для различения страдает, однако, одним существенным недостатком: он не касается целой категории картельных соединений, именно торговых, в которых вообще отсутствует элемент производства. Кроме того, торговые картели тоже разделяются, как было уже отмечено выше, на синдикаты и тресты. Отсюда ясно, что центр тяжести нужно искать не в противопоставлении производства торговле, а в хозяйственном единстве предприятия. Для предприятий, занимающихся производством, оно имеется налицо, если все производство централизовано. Важна, однако, не сама централизация производства а хозяйственная централизация всего предприятия. А так как она возможна и в торговом предприятии, то и по отношению к торговым союзам возможно деление на синдикаты и тресты, хотя тут и нет никакого производства.

Этого критерия придерживается и проф. Шершеневич. "В тресте, - говорит он, - соединяющиеся предприниматели утрачивают свою хозяйственную самостоятельность; предприятия становятся частями новой организации и подчиняются в своей деятельности указаниям, идущим всецело из центрального управления треста. Трест представляет собой единое хозяйственное предприятие, тогда как синдикат составляет федерацию хозяйственных предприятий" *(288). К сожалению, в дальнейшем изложении автор не останавливается ни на ближайшем анализе этого противоположения, ни на выяснении юридических особенностей трестов.

Против хозяйственного единства, как критерия для различения синдикатов и трестов, возражает г. Венедиктов *(289). Он сомневается в том, "насколько утрата хозяйственной самостоятельности... может служить критерием для юриста... Поскольку дело идет о необходимости разграничить основные группы предпринимательских соединений, мы считаем наиболее правильным противоположить их по юридическому характеру тех средств, коими объединение создается. Для картеля и синдиката таковым является договор, для треста - владение акциями объединенных компаний, обеспечивающее фактическое господство в их общих собраниях, для слияния - создание юридически единого предприятия из всех объединенных компаний. С этой точки зрения картель и синдикат могут быть определены как соединение юридически самостоятельных предпринимателей на основе договорной связи между ними, трест, - как соединение юридически самостоятельных же предприятий на основе владения акциями. Но далее автор признает, что "трестируемые предприятия сохраняют юридическую самостоятельность,... в тресте, несмотря на хозяйственное его единство, права и обязанности приурочиваются к каждому отдельному предприятию". Таким образом, в результате, несмотря на полемику, автор сводит различие треста и синдиката к тому же моменту хозяйственной самостоятельности. Правда, он стремится установить параллелизм между классификацией отдельных типов предпринимательских соединений по юридическому характеру средств объединения и классификацией экономической. На этот параллелизм, совершенно естественный, как указывает справедливо и А. В. Венедиктов, обращалось уже внимание в литературе. Но центр тяжести лежит не в юридическом различии средств, коими достигается задача экономического объединения, а в этом объединении. И не потому, чтобы экономическому моменту "задачи" придавалось в юридической классификации преимущественное значение перед теми средствами, помощью которых задача осуществляется, а потому, что связь между задачей и средством ее разрешения не носит характера необходимости, эта задача может осуществляться разными путями. Так, вполне возможно, что в соглашение об образовании экономически единой организации вступят не только акционерные компании и товарищества с ограниченной ответственностью, но даже и полные товарищества, которые достигнут хозяйственного единства помощью объединения управления в одних и тех же руках. Это будет настоящий трест, хотя владение акциями и будет отсутствовать.

Дата добавления: 2015-05-31