Именной указатель 42 страница

В работе «Конструкции в анализе» (1937) З. Фрейд рассмотрел проблему отрицания с точки зрения несогласия пациента с предположениями и толкованиями, которые дает аналитик в процессе терапии. Потребность подобного рассмотрения была вызвана тем, что некоторые исследователи подвергли критике аналитическую технику за то, что если пациент соглашался с психоаналитиком, то это воспринималось как должное, но если он возражал, то это трактовалось в качестве знака сопротивления. В любом случае аналитик всегда оказывался прав по отношению к пациенту, подвергаемому анализу.

В ответ на это критическое соображение З. Фрейд замечал, что аналитик не принимает «нет» пациента как вполне достоверное и признает его «да» малоубедительным, и было бы неверным обвинять его в том, что он во всех случаях перетолковывает выражения пациента в подтверждение своих мнений, толкований, конструкций. «Нет» пациента ничего не доказывает в верности конструкции. Оно может быть сопротивлением или результатом действия каких-либо других факторов аналитической ситуации. Поскольку любая аналитическая конструкция является неполной, то можно допустить, что «анализируемый собственно не отрицает сообщенное ему, а усиливает свой протест против еще не до конца раскрытой части истины», то есть «единственно надежным толкованием его «нет» является намек на незавершенность».

В целом отрицание в психоаналитической терапии имеет важное психологическое и символическое значение. Оно позволяет с большой долей вероятности судить о действенности вытесненного бессознательного и сопротивления, а также отслеживать соответствующие реакции пациента, свидетельствующие о том, что за его негативизмом скрывается утвердительный смысл, имеющий прямое отношение как к бессознательным желаниям, мыслям, чувствам, так и к успехам психоаналитического лечения, поскольку нередко в ответ на ложную конструкцию аналитика пациент никак не реагирует, в то время как на верную конструкцию у него может возникнуть негативная терапевтическая реакция, сопровождающаяся явным ухудшением его самочувствия.

Фрейдовские представления об отрицании получили свое дальнейшее развитие в исследованиях некоторых психоаналитиков. В частности, на примере анализа фантазий детей и их сравнения с психотическими иллюзиями А. Фрейд (1895–1982) пришла к выводу, что в некоторых острых спутанных психотических состояниях пациенты могут использовать такой механизм защиты, как отрицание. Такие пациенты способны отрицать факты, заменять невыносимую реальность приятной иллюзией, то есть прибегать к механизму «отрицания существования объективных источников тревоги и неудовольствия». Отрицание реальности является также, по ее мнению, одним из мотивов, лежащих в основе детских игр. В работе «Я и защитные механизмы» (1936) А. Фрейд продемонстрировала, как и каким образом маленькие дети могут прибегать к защите посредством отрицания в фантазии, слове и действии, и подчеркнула, что при чрезмерном использовании этого способа он представляет собой такой механизм, который провоцирует в Я эксцентричность и идиосинкразии, от чего трудно избавиться после окончания периода примитивного отрицания.

Отрицание может проявляться как в нормальных, так и патологических формах. Психоанализ принимает во внимание и те и другие. И хотя в процессе аналитического лечения приходится иметь дело прежде всего с невротическими аспектами отрицания, тем не менее современные аналитики придают отрицанию более широкое звучание. Отчасти это связано также с трудностями различения фрейдовских понятий «Verneinung» (отрицание) и «Verleugnung» (отказ).

ОТЦЕУБИЙСТВО – реальное или воображаемое событие, вызванное к жизни сексуальным соперничеством, желанием сына устранить своего отца. В классическом психоанализе отцеубийство рассматривалось в качестве основного и древнейшего преступления как отдельного человека, так и человечества в целом.

З. Фрейд придерживался гипотезы, согласно которой первоначальное состояние людей представляло собой первобытную орду. В этой примитивной организации вся власть принадлежала сильному отцу. Он обладал единоличным правом на всех самок и жестоко подавлял любые посягательства на них со стороны своих сыновей. Первобытный отец изгонял из орды своих подрастающих сыновей, чтобы избавиться от сексуального соперничества.

Однажды изгнанные из орды братья объединились между собой и убили отца-тирана. Устранив тирана и утолив свою ненависть, они попали под власть нежных чувств, так как все же любили отца и восхищались им. Это привело к раскаянию, возникновению чувства вины, к становлению запретов на убийство и инцест. Таким образом, было положено начало человеческой истории. По выражению З. Фрейда, с тех пор общество покоится на соучастии в совместно совершенном преступлении, религия – на сознании вины и раскаяния. Такое понимание роли отцеубийства в истории развития человечества было изложено им в работе «Тотем и табу» (1913).

Тема отцеубийства находит свое отражение в художественной литературе. Так, в основе сюжетов «Царя Эдипа» Софокла, «Гамлета» У. Шекспира, «Братьев Карамазовых» Ф.М. Достоевского лежит момент отцеубийства. З. Фрейд считал, что это не случайно. Три шедевра мировой литературы наглядно иллюстрируют психологическое значение отцеубийства в жизни человека.

Отцеубийство является, по словам З. Фрейда, тем великим событием, которое так или иначе затрагивает всех людей. Вот почему разрабатывающие тему отцеубийства шедевры мировой литературы Софокла, У. Шекспира и Ф.М. Достоевского не оставляют никого равнодушным. Каждый переживает трагедию героя и как бы вспоминает о своих собственных преступных намерениях, таящихся в глубинах психики.

Даже если человек вытеснил свои преступные намерения в бессознательное, чтобы не отвечать за них, все равно он испытывает чувство вины от неизвестной ему причины. Персонажи Софокла, У. Шекспира и Ф.М. Достоевского вызывают у него сопереживание. Литературный герой как бы берет на себя вину, которую испытывает каждый из нас. Он совершает преступление, тем самым освобождая других от необходимости совершения реального отцеубийства. В этом состоит терапевтическая ценность шедевров мировой литературы, оказывающих сильное эмоциональное воздействие на человека.

Для психологии безразлично, кто в действительности совершил отцеубийство. Важно, кто желал его в душе. С точки зрения классического психоанализа, каждый человек имеет влечения к убийству и является потенциальным преступником. Он не может освободиться от того чувства вины, которое связано с реальным или воображаемым отцеубийством.

На заре становления человечества отцеубийство было реальным событием. В современном обществе желание убить отца не обязательно должно сопровождаться свершением реального преступления. Оно может вылиться в различного рода фантазии и находить свое отражение в сновидениях. Не совершая преступления, цивилизованный человек тем не менее настолько остро ощущает свою виновность, что она оказывает существенное воздействие на его жизнь. Бессознательное чувство вины терзает человека, приводит к душевным страданиям, может обернуться психическим расстройством.

Главным источником чувства вины современного человека с точки зрения психоанализа является отцеубийство, уходящее своими корнями в древнюю историю. Оно дает знать о себе и сегодня, проявляясь в бессознательных желаниях ребенка, которые выступают в психоанализе под названием эдипова комплекса. Речь идет об амбивалентных чувствах ребенка, когда он испытывает одновременно ненависть и любовь к родителю одного с ним пола. Мальчик хочет устранить отца, чтобы он не мешал установлению эротических отношений со своей матерью.

З. Фрейд полагал, что некогда совершенное преступление (отцеубийство) находит свой отклик в душе каждого человека. Оно предопределяет его судьбу, так как в своем индивидуальном развитии человек в сокращенном виде повторяет ход истории развития человечества.

Отцеубийство, по З. Фрейду, вплетается в ткань человеческой психики. Независимо от того, выливается ли оно в преступное деяние или вытесняется в бессознательное под воздействием нравственной максимы «не убий», влечение к отцеубийству становится психической реальностью. Той психической реальностью, которая, с психоаналитической точки зрения, оказывается подчас более действенной и предопределяющей жизнедеятельность человека, чем физическая реальность.

Сновидения и фантазии об отцеубийстве ведут к глубоким переживаниям человека, не понимающим механизмов функционирования своей психики. Усиливающиеся по мере обострения неизвестно откуда возникшего чувства вины, эти переживания могут вызвать далекоидущие последствия, в том числе неврозы.

ОТЧУЖДЕНИЕ – отстраненность человека от внешнего мира, других людей, самого себя.

В психоаналитической литературе под отчуждением понимается прежде всего отделение, отстраненность личности от самой себя или от отдельных ее сторон, частей, психических структур и процессов.

Понятие отчуждения использовалось З. Фрейдом в различных контекстах. В частности, в статье «Отрицание» (1925) он писал об «отчуждении субъективного от объективного». В статье «Гибель эдипова комплекса» (1924) он соотнес отчуждение с вытеснением и не видел никаких оснований для того, чтобы «отказать отчуждению Я от эдипова комплекса в названии «вытеснения». В целом отчуждение рассматривалось им в качестве отстранения человека от неудовлетворяющей его реальности, ухода от внешнего мира, одной из форм бегства индивида в болезнь. По его мнению, следствием каждого невроза является отдаление больного от реального мира, «отчуждение его от действительности».

Представления З. Фрейда об отчуждении получили свое дальнейшее уточнение и развитие в исследованиях ряда психоаналитиков. Так, Э. Фромм (1900–1980) уделил значительное внимание рассмотрению данного феномена. В работе «Вне цепей иллюзий» (1962) он указал на сходство явлений отчуждения и перенесения (переноса). Э. Фромм исходил из того, что невротик – это отчужденное существо, «он невротичен, потому что отчужден». Чтобы преодолеть ощущение внутренней пустоты, невротик выбирает объект, на который проецирует свои собственные качества. Данный процесс наблюдается как в повседневной жизни невротика, так и в аналитической ситуации, когда пациент переносит на аналитика свои противоречивые чувства и переживания. Подчиняясь выбранному объекту, отчужденный человек чувствует себя в единстве со своими качествами. Утрата объекта означает опасность утраты самого себя. Основанный на индивидуальном отчуждении, механизм идолопоклонства определяет динамизм перенесения, придающий ему силу и интенсивность. «Испытывая потребность в идоле и занимаясь его поисками, отчужденный пациент находит психоаналитика и наделяет его чертами отца и матери – двух важнейших персон знакомых ему с детства. Таким образом, содержание перенесения обычно восходит к инфантильным образам, тогда как его интенсивность – результат степени отчуждения пациента».

С точки зрения Э. Фромма, перенос – не единственный феномен психопатологии, который можно рассматривать как выражение отчуждения. В широком смысле «любой невроз можно считать следствием отчуждения». Характерной чертой невротика является то, что какая-то страсть в нем становится доминирующей и обособляется от целостной личности. Невротик отчужден от самого себя потому, что превратился в раба одной своей части. Вместе с тем Э. Фромм считал, что при рассмотрении отчуждения в качестве патологического феномена не следует упускать из виду одно важное обстоятельство. Это обстоятельство связано с признанием отчуждения необходимым явлением, внутренне присущим развитию человека и имеющим непосредственное отношение к сферам разума и любви. Человек вынужден отчуждаться, чтобы преодолевать раскол в деятельности разума, а любовь предполагает отчуждение и в то же время способность преодолевать его.

Сходную и вместе с тем своеобразную позицию по проблеме отчуждения занимал Р. Лэйнг (1927–1994), считавший, что существуют формы отчуждения, которые можно назвать «нормальными». Состояние отчуждения, сон, бессознательность – «состояния нормального человека». Но чаще всего то, что принято называть нормальным, является следствием подавления, вытеснения, расщепления, проекции, интроекции и других форм разрушительного воздействия на переживание человека. Отчуждение оказывается связанным с отходом переживания человека от его поведения. При этом человек может отчуждаться от самого себя, мистифицируя и себя, и других. По словам Р. Лэйнга, «нормально» отчужденная личность по причине того, что она действует так же, как остальные люди в данном сообществе, считается психически здоровой. «Другие формы отчуждения, выбивающиеся из господствующего состояния отчуждения, клеймятся «нормальным» большинством как дурные или безумные».

С учетом подобной трактовки отчуждения такая диагностическая категория, как «шизофрения», оказывается, по мнению Р. Лэйнга, не чем иным, как ярлыком, приклеиваемым одними людьми к другим. Шизофреником считается тот, кто социально не приспособился к обществу. Но социальная приспосабливаемость к плохо функционирующему обществу может быть весьма опасна. Так, пилот бомбардировщика, в совершенстве приспособленный к обществу может представлять собой большую угрозу человечеству, чем шизофреник с манией, что внутри него находится бомба. Возможно, как считал Р. Лэйнг, «наше общество само стало биологически плохо функционировать, и некоторые формы шизофренического отчуждения от общества могут обладать социобиологической функцией, которую мы еще не распознали».

ОТЫГРЫВАНИЕ – психическая деятельность, основанная на замещении мысли действием, когда вместо воспоминаний пациент прибегает к навязчивому повторению, воспроизведению в настоящем бессознательных желаний прошлого.

В практике психоанализа в процессе выявления патогенных воспоминаний пациентов З. Фрейд столкнулся с таким явлением, которое получило название «отыгрывание». Речь шла о том, что, несмотря на требование придерживаться основного психоаналитического правила, некоторые пациенты вообще не вспоминали ничего забытого и вытесненного или, во всяком случае, не вспоминали наиболее важное и существенное, способное пролить свет на истоки возникновения невротического заболевания. Вместо воспоминаний они пытались реализовать и подчас реализовывали то, что составляло основу их бессознательных желаний и фантазий.

Впервые З.Фрейду пришлось иметь дело с феноменом отыгрывания при лечении молодой девушки в 1900 году (случай Доры). В работе «Фрагмент анализа истерии» (1905) он описал этот случай, заставивший его обратить серьезное внимание на отношения между переносом и такими явлениями, как отреагирование, отыгрывание. По его собственному признанию, он упустил первые признаки проявления переноса у пациентки, не успел проработать их, в результате чего вместо того, чтобы репродуцировать в ходе лечения существенную часть своих воспоминаний и фантазий, она так отреагировала на аналитическую ситуацию, что, посчитав себя обманутой со стороны врача, точно так же, как она была ранее обманута другим человеком, произвела отыгрывание и прекратила анализ.

Дальнейшее рассмотрение феномена отыгрывания нашло свое отражение в работе З. Фрейда «Воспоминание, воспроизведение и переработка» (1914). Поясняя суть этого явления, он писал: «Например, анализируемый не рассказывает своих воспоминаний о том, что был упрям и не верил авторитету родителей, а ведет себя соответствующим образом по отношению к врачу. Он не воспринимает, что остановился, растерянный и беспомощный, в своем инфантильном сексуальном исследовании, а рассказывает множество запутанных сновидений и мыслей, являющихся ему, жалуется, что ему ничего не удается и что судьба преследует его, не давая возможности довести до конца ни одного предприятия. Он не вспоминает, что очень сильно стыдился определенных сексуальных проявлений и боялся, что они раскроются, а показывает, что стыдится лечения, которому подвергается, и больше всего старается скрыть его и т. д.».

Нередко психоаналитическая терапия начинается с навязчивого повторения, связанного с тем, что в ответ на предложение аналитика придерживаться основного психоаналитического правила, то есть говорить все, что приходит в голову, пациент молчит и не может ничего сказать. По мнению З. Фрейда, такое молчание пациента является не чем иным, как воспроизведением им той внутренней тенденции, которая проявляется в форме сопротивления против всякого воспоминания. Причем пациент долгое время не освобождается от этого навязчивого повторения, представляющего собой своеобразный способ его намерения что-то вспомнить.

В навязчивом воспроизведении отыгрывание тесно связано как с сопротивлением, так и с переносом пациентом на аналитика нежных или враждебных чувств. В аналитической ситуации перенос оказывается только частью воспроизведения, когда забытое прошлое переносится непосредственно на врача. В этом случае можно говорить об отыгрывании в рамках аналитического сеанса (отыгрывание вовнутрь). Однако, как замечал З. Фрейд, навязчивое воспроизведение может выступать в форме переноса забытого прошлого как на аналитика, так и на другое лицо за пределами аналитической терапии. В этом случае можно говорить об отыгрывании вне анализа (отыгрывание вовне). По этому поводу З. Фрейд писал: «Мы должны, следовательно, быть готовы к тому, что анализируемый находится во власти навязчивого воспроизведения, заменяющего импульс к воспоминанию не только в длительных отношениях к врачу, но и во всех других проявлениях деятельности и отношений своей жизни, например, выбирая во время лечения объект любви, беря на себя какую-либо задачу, вступая в какое-нибудь предприятие. Нетрудно узнать в этом воспроизведении и участие сопротивления. Чем сильнее сопротивление, тем больше воспоминание заменяется действием (воспроизведения)».

Если отыгрывание вне аналитической ситуации не способствует психоаналитической терапии, то отыгрывание в рамках аналитической сессии хотя и затрудняет работу аналитика, тем не менее оказывается важной частью раскрытия бессознательных желаний и фантазий пациента. В конечном счете в своих навязчивых действиях пациент воспроизводит все то, что проникает из вытесненного бессознательного в его общее поведение: его задержки, инфантильную привязанность, негодные способы решения конфликтов, патологические черты характера, невротические симптомы. Тем самым для психоаналитика становится очевидным, что заболевание пациента – это не только и не столько историческое событие, сколько реальный процесс, свидетельствующий о действии актуальных сил в его психике. И если пациент ощущает свои переживания как нечто реальное и актуальное, то аналитик должен проделать такую аналитическую работу, благодаря которой больной может прийти к пониманию того, что прошлое довлеет над его настоящим. В этом отношении отыгрывание в аналитической ситуации используется для выявления и раскрытия бессознательных желаний и фантазий пациента с целью установления новых отношений с реальностью, способствующих не патологическому, а нормальному разрешению внутриличностных конфликтов.

Отыгрывание в аналитической ситуации может быть рассмотрено как «отыгрывание вовне». Собственно говоря, оно и является таковым, когда происходит перенос чувств пациента на аналитика. Фактически эффективная аналитическая терапия невозможна без некоторого отыгрывания вовне, то есть без актуализации невроза переноса. Словом, «отыгрывание вовне» желательно в психоаналитической терапии в форме «отыгрывания внутри». Другое дело, что подобного рода отыгрывание пациента с его регрессивными чертами требует от аналитика как профессиональных навыков, так и личного мужества в оценке своей компетентности и способности овладеть аналитической ситуацией. Наглядным и поучительным примером сложности терапевтической деятельности, связанной с отыгрыванием, может служить описанный З. Фрейдом в работе «Фрагменты анализа истерии» случай Доры, когда непроработанный перенос привел к такому отыгрыванию, в результате которого после трехмесячного лечения пациентка прекратила лечение.

ОШИБОЧНЫЕ ДЕЙСТВИЯ (ПРОМАХИ) – часто встречающиеся и мало привлекающие к себе внимание явления, которые наблюдаются у любого здорового человека и которые воспринимаются им как досадная случайность, недоразумение. В классическом психоанализе они являются объектом исследования, свидетельствующим о действенности бессознательных процессов в душевной жизни человека.

З. Фрейд различал три группы ошибочных действий. К первой группе он относил оговорки, описки, очитки, ослышки. Ко второй – такие явления, в основе которых лежит временное забывание имен и выполнение обещаний. К третьей – запрятывание, затеривание предметов, а также ошибки-заблуждения, когда на какое-то время человек верит тому, о чем он знает, что это не соответствует действительности.

Для психоаналитика ошибочные действия – это полноценные психические акты. Они имеют смысл, то есть обладают определенным значением и включают в себя конкретное намерение. Более того, нередко ошибочные действия, по сути дела, совершенно правильны. Другое дело, что они возникают вместо другого предполагаемого или ожидаемого действия. Как бы там ни было, ошибочные действия дают ценный материал, который изучается методами психоанализа.

Ошибочные действия представляют значительный интерес для психоаналитика, так как доказывают существование вытеснения и образования замещения не только у невротиков, но и у вполне нормальных людей. Они выражают собой импульсы и намерения, скрытые от сознания человека. Благодаря им человек непроизвольно выдает многие свои тайны, в том числе самые интимные, сокровенные.

При толковании ошибочных действий психоаналитик исходит из психической ситуации: он опирается на знание о характере человека, совершившего ошибочное действие; принимает во внимание те впечатления, на которые, возможно, человек реагирует ошибочным образом. Одним словом, психоаналитик истолковывает ошибочные действия, исходя из общих соображений. Сначала он высказывает свои предположения по поводу совершенного ошибочного действия, затем находит ему подтверждение в исследуемой им психической ситуации, которая предшествовала ошибочному действию.

В работе «Психопатология обыденной жизни» (1901) З. Фрейд привел многочисленные случаи оговорок, забывания имен, затеривания предметов, вызывающих недоумение у человека, совершившего ошибочное действие. При этом основатель психоанализа продемонстрировал искусство толкования ошибочных действий, возможность получения косвенных улик из психической ситуации и аналитические способности по разъяснению смысла совершенных человеком ошибочных деяний.

З. Фрейд показал, что наиболее важным и существенным в ошибочных действиях человека являются не форма или средства, которыми они пользуются, а намерения, которым служат эти действия. Именно раскрытие намерений, считал З. Фрейд, способствует пониманию бессознательных процессов, развертывающихся в психике человека и предопределяющих его жизнедеятельность.

Будучи психическими актами, ошибочные действия возникают в результате наложения друг на друга различных намерений. Одно из этих намерений З. Фрейд называет нарушенным, другое – нарушающим. Нарушающее намерение может иметь отношение к содержанию нарушенного намерения. Однако в менее ясных и более интересных случаях нарушающее намерение не имеет ничего общего с нарушенным намерением.

Психический механизм возникновения ошибочного действия сводится к тому, что одно из намерений подвергается вытеснению. Его реализация не допускается человеком. В результате этого оно проявляется в нарушении другого намерения.

Так, на одной из лекций в институте две студентки разговаривали между собой, тем самым мешая учебному процессу. Судя по всему, они обсуждали вопросы, связанные с прочтением книги, которую держала в руках одна из девушек. Профессор прервал свою речь и попросил девушек поделиться с аудиторией теми интересными мыслями, которые они почерпнули из данной книги. Одна из девушек решительно открыла книгу и начала читать вслух. Там было написано: «Слушая органную музыку, ее душа воспаряла к небесам». Однако в самом начале фразы девушка допустила оплошность, громко прочитав: «Слушая оргазмную музыку...». Наверное, студентка хотела воспроизвести то, что было написано в книге и не собиралась говорить аудитории о тех интимных подробностях, которые она обсуждала с подругой. Однако оттесненное намерение дало знать о себе, проявившись в допущенной девушкой оплошности, вызвавшей смех в студенческой аудитории.

Если бы каждый из нас обращал внимание на мелочи жизни, на свои ошибочные действия и при этом серьезно относился к ним! Если бы он умел истолковывать их, понимать как некие знаки скрытых намерений! В этом случае он мог бы избежать многих разочарований, душевных потрясений, болезненных переживаний.

З. Фрейд привел поучительный пример, когда в гостях у новобрачных он слышал, как молодая жена со смехом рассказала о забавном случае. Сразу же после свадебного путешествия она пошла со своей сестрой за покупками в магазин. Вдруг на другой стороне улицы она заметила мужчину и сказала своей сестре: «Смотри, вон идет господин Л.!» При этом она забыла, что этот господин является ее мужем. З. Фрейду стало не по себе от услышанного, так как забывчивость молодой жены свидетельствовала о многом. Спустя несколько лет он вспомнил об этом случае, когда узнал, что данный брак оказался неудачным и завершился печальным образом.

При рассмотрении ошибочных действий необходимо исходить из того, что душевная жизнь человека – это арена борьбы противоположных тенденций. Наличие определенной тенденции не исключает существования противоположной. Психоанализ способствует пониманию того, как противоположные тенденции относятся друг к другу, какие действия вытекают из одной, а какие – из другой тенденции.

С эвристической, то есть познавательной точки зрения, ценность ошибочных действий состоит в том, что каждый человек может легко наблюдать их на самом себе. Их проявление не связано с каким-либо болезненным состоянием, а анализ их дает возможность лучше понять роль и значение бессознательных процессов в душевной жизни человека. Вот почему психоанализ уделяет столь большое внимание ошибочным действиям.

ПАМЯТЬ – в психоанализе: одна из функций психического аппарата, благодаря которой осуществляется сохранение и воспроизведение полученных человеком в процессе жизни впечатлений.

Становление и развитие классического психоанализа было связано с попытками осмысления проблемы памяти. Правда, непосредственное изучение природы и механизмов функционирования памяти как таковой не являлось специфической исследовательской и терапевтической задачей З. Фрейда. Тем не менее данная проблематика входила в остов психоанализа, поскольку в его теории и практике основное внимание сосредоточивалось на рассмотрении механизма вытеснения, а также вопросов, связанных с забыванием, воспоминанием, неверным припоминанием.

В 1898 г. З. Фрейд опубликовал статью «О психическом механизме забывчивости», в которой подверг анализу явление временного забывания собственных имен и пришел к выводу, что расстройство психической функции, связанной со способностью припоминания, допускает объяснение, выходящее за пределы традиционных взглядов, согласно которым собственные имена легче ускользают из памяти, чем какое-либо другое содержание ее. В 1899 г. из-под его пера вышла статья «О покрывающих воспоминаниях», посвященная рассмотрению того поразительного факта, что в самых ранних воспоминаниях детства обычно сохраняются второстепенные вещи, в то время важные аффективные впечатления того времени не оставляют в памяти взрослых никакого следа. Отталкиваясь от этих статей, он написал работу «Психопатология обыденной жизни» (1901), в которой показал, что забывание, неверное припоминание, покрывающие воспоминания, как и другие огрехи памяти, являются не случайностью, обусловленной физиологическими причинами (усталость, рассеянность, невнимательность), а полноценными психическими актами, мотивированными вытеснением. С точки зрения З. Фрейда, феномен «обмана памяти» мотивируется бессознательным вытесненным материалом. В этой же работе он высказал предположение, согласно которому забывание детских переживаний дает ключ к пониманию амнезий (потере, провалах памяти), лежащих в основе «образования всех невротических симптомов».

В работе «Толкование сновидений» (1900) З. Фрейд обратился к осмыслению проблемы забывания сновидений. В связи с этим он заметил, что воспоминание о сновидении, как правило, «искажено нашей ненадежной памятью, которая в высшей степени непригодна для сохранения сновидения и, быть может, совершенно опускает как раз самые важные и существенные части его содержания». По его мнению, «наша память вообще не знает никаких гарантий», и все же мы значительно чаще, чем это нужно с объективной точки зрения, считаем нужным доверять ее показаниям. Между тем забывание сновидения – явление частое, хотя подчас человек предпринимает напряженные усилия запомнить то, что ему приснилось. Это вовсе не означает, что в памяти человека не сохраняются его жизненные впечатления или он в принципе не способен воспроизвести и понять свое сновидение. Это свидетельствует лишь о том, что при образовании сновидения и попытках его запоминания в психике человека действенными оказываются такие механизмы и процессы (вытеснение, цензура, сопротивление), которые приводят к его искажению и забыванию. Вместе с тем все, что утрачено в содержании сновидения благодаря забыванию, может быть восстановлено путем анализа.

Дата добавления: 2015-06-04