Сознание как поток. стоит привлечь к нему внимание

стоит привлечь к нему внимание. Тем не менее, можно подобрать экс­перименты, демонстрирующие это исчезновение:

• Прямой интроспективный отчет испытуемых о том, о чем они думали при выполнении стандартной деятельности, состоящей из разнообразного набора действий, подтверждает, что они думают либо о конкретных действиях (особенно при возникновении ка­ких-либо помех), либо о чем-то своём, никак не связанном с этой стандартной деятельностью. А. А. Смирнов просил своих сотруд­ников вспомнить и описать все, что с ними происходило, когда они шли из дому в институт на работу, т. е. совершали стандартный, многократно повторяющийся набор действий. Вот резюме анали­ за этих описаний: «Испытуемые шли и думали во время ходьбы. Это не значит, конечно, что всё их внимание было сосредоточено на ходьбе и что все их мысли вращались только вокруг этого. Наоборот, сознание их было заполнено мыслями, несомненно, иного содержания, не относившегося к тому, что они делали в данный момент» '. Этот вывод полностью соответствует до­казываемому утверждению. Он тем ценнее для нашей цели, что сам Смирнов, интерпретирующий текст описаний, весьма далек от проблемы исчезающего из сознания контекста.

• Когда одни и те же задания повторяются для ряда стимулов, осо-знаваемость этих заданий начинает постепенно слабеть, а затем сами задания исчезают из сознания. Н. Ах давал своим испыту­емым пары однозначных чисел (например, 7,3; 9,2) и предлагал осуществлять с этими цифрами простейшие арифметические опе­рации (складывать, перемножать, вычитать). Испытуемые, трени­рованные в интроспекции, отмечали, что вначале они имели ясное представление о каждом новом задании, но по мере того, как продолжалась работа, задание сознавалось всё слабее и слабее. Г. Уотт получил аналогичный результат на другом стимульном материале. Он предъявлял слова и предлагал испытуемым найти род к виду (например, стул — мебель) или вид к роду (например, мебель — стул) или часть к целому, или целое к части. Выполняя это задание, испытуемые постепенно переставали думать о са­мом задании, но при этом действовали всё более и более эффек­тивно ². [кончание cтраницы 365]

_____________________

¹ Смирнов А. А. Избранные психологические труды, 2. М., 1987, с. 73.

²Липер Р. Познавательные процессы. //Экспериментальная психология (под ред.С. Стивенса), 2. М„ 1963, с. 274-275.

Раздел пятый

• Обнаруженный интроспекционистами эффект мне удалось пока­
зать в эксперименте, не требующем тренировки в самоотчетах.
Испытуемые выполняли серию пронумерованных по порядку раз­
нообразных заданий (перцептивных, мнемических, логических и
даже шутливых). Последнее задание, предъявляемое испыту­
емым, звучало так: «Задание двадцать первое. Постарайтесь,
насколько сможете, воспроизвести все двадцать одно задание, кото­
рые вам были даны». Испытуемые старательно вспоминали выпол­
ненные ими задания, но, в силу отождествления с осуществля­
емой деятельностью, не фиксировали последнее задание в созна­
нии и забывали о нём сообщить. Последнее задание — требование
воспроизведения всех заданий — задает общий контекст дея­
тельности по воспроизведению, но сохраняется в сознании хуже
всего. Действительно, каждое из 20 других заданий в среднем
воспроизвели 70% испытуемых, а последнее задание воспроизве­
ли только 7%, т. е. на порядок меньше! '

• М. В. Иванов (устное сообщение) проводил занятия в небольших
группах взрослых людей, где предъявлял участникам два рисунка с
задачей найти различия (типа: на одной картинке машина едет в одну
сторону, а на другой — в другую и т. д.). Эти картинки предъявля­
лись на двух страницах: левой и правой. Каждый участник нахо­
дил почти все различия, имеющиеся на картинках. И не было та­
кого различия в рисунках, которого не заметили бы многие. За
исключением одного. Из нескольких десятков человек лишь один
обратил внимание, что текст инструкции «найдите различия в двух
картинках» размещен только над одной картинкой (и даже нало­
жен на верхнюю часть изображения, где идет дым из трубы). По
свидетельству М. В. Иванова, для него этот факт был тем неожи­
даннее, что и он сам на это различие не обращал внимания.
Иванов поясняет возникающие трудности устной загадкой: какое
слово все носители русского языка произносят неправильно? (От­
вет см. в примечании ²).

• Язык, которым свободно владеет человек, обычно тоже являет­
ся для него общим незамечаемым фоном. Если испытуемый —
билингв, т. е. человек, свободно владеющий двумя языками, то [кончание cтраницы 366]

____________________

¹Даже несуразность грамматической конструкции в инструкции («все двадцать
одно задание») не привлекла внимания к номеру задания и не способствовала его удер-
жаниюв сознании! — см. подробнее Аллахвердов В. М. Опыт теоретической психологии,
с. 213-214.

² Этослово — «неправильно».

Сознание как поток

ему иногда требуется поразмышлять, чтобы ответить, на каком языке он думал в данный момент. М. Полани (американец вен­герского происхождения) приводит пример: прочтя письмо и хоро­шо осознавая его содержание, он не мог вспомнить, на каком языке оно было написано '. Известны случаи, когда профессиональные синхронные переводчики, владеющие несколькими языками, пос­ле некоторой заминки продолжают перевод, но уже на другой язык, не замечая этого². Билингв увереннее сохранит содержание сооб­щений, сделанных вперемежку на обоих языках, чем представле­ние, на каком именно языке сделано то или иное сообщение. Мне не удалось, пролистывая книги по психолингвистике, обнаружить экспериментальное подтверждение последнего тезиса. Интуиция самих билингвов, как показал мой опрос, соответствует сказанно­му. Впрочем, сомневающиеся могут проверить это утверждение непосредственно в эксперименте. Возможный макет такого экс­перимента: испытуемым предъявляется набор абстрактных (или детских) рисунков, которым даются совершенно произвольные названия. Они написаны на одном из двух языков в случайном порядке. После просмотра требуется, глядя на рисунки, вспом­нить, как они назывались, и на каком языке эти названия были написаны. Путаница в определении языка должна быть больше, чем в воспроизведении самого названия.

• Человек, как правило, имеет образ своего собственного тела (схе­му тела), но не осознаёт его, поскольку собственное тело — не­устранимый контекст всего происходящего для каждого челове­ка. Так продолжается до тех пор, пока не произойдет каких-либо нарушений, о которых ему сообщают его органы чувств (напри­мер, как в опытах М. Смита, когда человек, надев очки, смеща­ющие поле зрения на 7 дюймов вправо, и посмотрев в них на собст­венные ноги, приходит к выводу, что он ощущает и видит их в разных местах ³). Правда, как отмечают В. М. Смирнов и А. Н. Шандурина, схема тела «при направленном внимании легко становится объек­том сознания» ⁴. [кончание cтраницы 367]

______________________

¹Полани М. Личностное знание. М., 1985, с. 134.

² Ушакова Т. И., Павлова Н. Д., Зачесова И. А. Речь человека в общении. М., 1989, с 76.

³См. Гордеева И. Д. Экспериментальная психология исполнительного действия. М. 1995, с. 160.

⁴ Смирнов В. М., Шандурина А. Н. Система «схемы тела» и сенсорная организация движений. //Сенсорная организация движений. Л., 1975, с. 193.

Раздел пятый

• В серии разнообразных экспериментов было показано, что при определении расстояния, на котором испытуемому предъявля­ется знакомый предмет, главную роль при суждении о расстоя­нии играет знание величины предмета, а не реальная величина. Изображения игральных карт, вдвое превосходящие обычный формат, предъявленные вспышками в темноте при рассматри­вании их одним глазом (монокулярно), казались испытуемым рас­положенными в два раза ближе (эксперимент У Иттельсона), а полутораметровый стул, предъявленный на оба глаза (бинокуляр-но), казался лишь немногим больше стула обычного размера (эк­сперимент К. Слэка)¹. В рамках этих исследований проблема контекста прямо не обсуждается, но предположение испытуемых о неизменной величине знакомых им предметов (будь то стулья или игральные карты) — это, по существу, и есть общий контекст подобных экспериментов на восприятие. И очевидно, что во время конкретного эксперимента испытуемые этот контекст не осознают, т. е. не думают специально о том, что величина пред­метов не меняется, и что в своих оценках расстояния до пред­метов они именно из этого и исходят. То, как мы видим разме­ры предметов, очевидно зависит от нашего предшествующего опыта и культуры. С. Тёрнбулл приводит этнографическое наблю­дение. Однажды он вышел из леса вместе с одним пигмеем. Вдалеке паслись коровы. Поскольку пигмей раньше никогда не видел коров издалека, то, к изумлению Тёрнбулла, он принял их за муравьев ².

• Навык слежения у опытных лётчиков не ухудшается и при доста­точно больших дозах алкоголя (даже при уровне алкоголя в крови 0,12%), но только до тех пор, пока они не думают о том, чем занимаются. Если от тех же лётчиков требовалось сконцентри­ровать свое внимание на акте слежения, то число профессио­нальных ошибок резко возрастало ³. Но если контекст ситуации и до этого был в сознании, то почему обращение внимание на него снижает эффективность деятельности?

В исходных допущениях говорилось: в сознании содержатся са-моочевидные факты и самоочевидные истины. Теперь выяснилось, что [кончание cтраницы 368]

____________________________

¹ Франсе Р. Восприятие формы и объектов. // Экспериментальная психология (под ред. П. Фресса и Ж. Пиаже), 6. М, 1978, с. 288-289.

²См. Коул М., Скрибпер С. Культура и мышление. М.. 1977, с. 123.

³Moskowitz H. Adverse effects of alcogol and other drugs on human performance. // Ale, Health, Res. World, 1985, 9, 4, p. 11-15.

Дата добавления: 2015-06-04