Смысловое восприятие речи

Если процесс порождения речевого высказывания в современ­ной психолингвистике исследован достаточно детально, то в осмыс­лении природы понимания дискурса ясности пока еще нет. В науке пока еще нет принятой всеми учеными модели смыслового воспри­ятия речи. Одно можно утверждать с достаточной долей уверенно­сти: понимание речи происходит одновременно по многим каналам. Это не просто поэтапная дешифровка смысла, в которой представ­ленная выше модель порождения высказывания «работает» в обрат­ной последовательности. Понимание речи - это не пассивное движение адресата от формы к замыслу и мотиву. Это сложный целостный психологический процесс, в котором большую роль играют пред­восхищение (антиципация) и установка на понимание (или непони­мание). С первых минут общения воспринимающий демонстрирует встречную мыслительную активность, направленную на антиципи­рующее моделирование смысла дискурса, иллокутивного содержа­ния речи. Огромное значение здесь имеет весь комплекс предшест­вующих знаний об авторе речи, о тех отношениях, которые сущест­вовали между собеседниками до начала общения, о предмете разго- вора и т.д. [См.: Жинкин 1982, 1998; Лурия 1979; Новиков 1983; Го­релов, Седов 2004; и др.].

Однако, как показывают исследования психологов и лингвистов, параллельно с упреждающим моделированием замысла в сознании говорящего идет и работа с элементами текста, работа по декодиро­ванию его информативного содержания. Смысловое восприятие на- чинается с выделения в дискурсе слов - значимых единиц языка. Такая идентификация смыслонесущих элементов опирается на фо­нематический (фонологический) слух, позволяющий реципиенту выделять и атрибутировать звуки по их отношению к звуковым эта­лонам - фонемам. Дальнейшее постижение лексических значений опирается на. ситуацию и речевой контекст. В зависимости от кон­текста употребления одно и то же обозначение может передавать неодинаковое содержание. Так, например, слово острый в словосо­четаниях острый ум и острая игла несет разное значение. Игнори­рование такого контекста часто ведет к коммуникативным недора­зумениям, которые хорошо иллюстрирует анекдот.

Встречаются два кандидата наук. Один, указывая с завистью на пухлый портфель другого:

-У тебя там, небось, докторская?

-Нет, к сожалению, всего лишь ливерная

РЕЧЕВОЕ МЫШЛЕНИЕ В СВЕТЕ НЕЙРОПСИХОЛИНГВИСТИКИ 119

Наряду с лексикой в процессе понимания дискурса определен­ную роль играет и грамматика. Здесь важным условием выступает то, насколько поверхностная синтаксическая структура фразы рас­ходится с ее глубинной структурой. Напомним, что глубинные син­таксические структуры есть отражение общих логико-мыслительных схем выражения мысли. В общем количестве возможных моделей предложений они являются ядерными, наиболее часто употребляе­мыми и, стало быть, легче всего воспринимаемыми. Так, обычно человек лучше усваивает фразы, построенные по модели: «Мальчик позвал собаку», «Девочка пьет чай». В этом случае поверхностная синтаксическая структура высказывания не расходится с глубинной структурой. В тех же случаях, когда такое расхождение намечается, понимание предложений требует дополнительных речемыслитель-ных операций трансформации, в которых фраза приводится в соот­ветствие с глубинной структурой. И смысловое восприятие фраз «Дом строится рабочими» или «Ребенок укушен собакой» (О —» Р --»S) предполагает перевод их, приведение к исходной модели (S --> Р —> О) «Рабочие строят дом» и «Собака укусила ребенка».

Понимание предложений облегчается в том случае, когда реци­пиент имеет дело с ядерными синтаксическими структурами. В том же случае, когда мы в ходе перцепции сталкиваемся с разного рода инверсиями - формальными или смысловыми - для адекватного по­нимания фразы требуется перекодирование высказывания: приведе­ние его к исходному ядерному типу [См.: Лурия 1979: 237-234; Го­релов, Седов 2004].

Порождение и понимание текста широко используют механиз­мы развертывания и свертывания. «В динамике текста, - пишет Л.Н. Мурзин - можно выделить по крайней мере два уровня - глу­бинный (семантический) и поверхностный- (лексико-грамматичес-кий). На поверхностном уровне эта дискретность как бы размыта, текст становится перманентным, что способствует его целостному восприятию. Но не нужно думать, что на глубинном уровне мы име­ем нерасчлененную структуру. В глубине текста обязательно при­сутствует и некоторая расчлененность, но иного рода. Мы членим объект, который является предметом нашего описания, выделяем те или иные его признаки и т.д. Поэтому глубинный уровень текста также структурен, состоит из некоторой цепочки компонентов как Результата расчленения единого глобального объекта описания» [Мурзин, Штерн 1991: 30]. Глубинная структура текста представляет собой семантический концентрат, ядерный смысл, который в ходе

120 РЕЧЕВОЕ МЫШЛЕНИЕ В СВЕТЕ НЕЙРОПСИХОЛИНГВИСТИКИ

формирования целостного речевого произведения не даст говоря­щему отклониться от намеченной программы речепорождения. В реальном общении на глубинном уровне происходит пересечение и даже борьба различных смыслов, отражающих осознанные и не вполне осознанные речевые интенции (иллокутивные силы).

Понимание текста - это свертывание речевого произведения к исходной речевой схеме, образующейся во внутренней речи [См.: Новиков 1983: 36]. При этом в ходе компрессии воспринимаемого дискурса происходит переработка получаемой информации, которая сопровождается значительной перестройкой, преобразованием ее линейной структуры. Хорошей иллюстрацией процессов понимания текста стали классические эксперименты отечественных психологов на запоминание и воспроизведение текстов, [См.: Зинченко 1961; Смирнов 1966]. Так, в опытах П.И. Зинченко по пересказу текстов детьми разного школьного возраста было отмечено снижение у старшеклассников полноты и точности в произвольном и непроиз­вольном запоминании информации. Пересказы десятиклассников иногда носили схематический характер, приближаясь по своему объему к пересказам школьников младших классов. Однако схема­тизм текстов старшеклассников определяется не ухудшением каче­ства запоминания, а тем, что в своих дискурсах старшие подростки передавали исходную информацию в перекодированном, обработан­ном виде: они стремились, воспроизводить не форму, а обобщенную модель основного содержания данного им текста.

Факты перестройки воспринимаемой информации показывают и эксперименты А.А. Смирнова [1966] по непроизвольному запоми- нанию. Данные опытов показали, что в ходе запоминания происхо­дит отступление от подлинника. При этом преобразования оригина­ла не затрагивают ядерный смысл текста, а представляют собой итог сложной аналитико-синтетической деятельности по выделению главного, существенного содержания. Материалы экспериментов позволяют утверждать, что преобразование информации в ходе ее запоминания есть «результат перевода субъектом воспринимаемого текста на свой внутренний язык, основными структурными едини­цами которого, по данным А.Н. Соколова [1967], являются «семан­тические комплексы» <...> В результате внутренняя речь становится высшим синтезом значений отдельных слов, превращаясь в язык смысловых комплексов, выступающих в качестве внутреннего язы­ка, на который переводится воспринимаемый текст» [Новиков 1983: 38-39].

РЕЧЕВОЕ МЫШЛЕНИЕ В СВЕТЕ НЕЙРОПСИХОЛИНГВИСТИКИ

Свертывание текста, переработка, трансформация его исходной структуры - скрытые (латентные) процессы, характеризующие рече­вое (дискурсивное) мышление. Они становятся важнейшим этапом в ходе понимания текста, после которого идет перекодировка, перевод высказывания с языка словесного на универсальный предметно-схемный код интеллекта. Свертывание текста, переработка, транс­формация его исходной структуры - скрытые (латентные) процессы, характеризующие речевое (дискурсивное) мышление. Они становят­ся важнейшим этапом в ходе понимания текста, после которого идет перекодировка, перевод высказывания с языка словесного на уни­версальный предметно-схемный код интеллекта.

При всей важности дешифровки языковых знаков, знания языка недостаточно для адекватного понимания смысла текста. Решающую роль здесь играет адекватная референция, соотнесение высказыва­ния с реальностью, которая изображается в дискурсе. Как справед­ливо писал Н.И. Жинкин, «понимать надо не речь, а действитель­ность» [Жинкин 1982: 92]. Успех коммуникации зависит не только от языковой компетенции собеседников, но и от их социального кру­гозора, от того, что в обыденным общении мы называем житейским опытом, Незнание фактов действительности, которая стоит за дис­курсом, ведет к коммуникативным недоразумениям и неудачам.

Проведите небольшой эксперимент с близкими и знакомыми. Попросите свою подругу ответить на вопрос: «Дочь твоей матери, но не твоя сестра. Кто это?» (друга, соответственно: «Сын твоего отца, но не твой брат. Кто это?»). Чтобы выполнить это несложное задание, нужно прокрутить в голове разные ситуации возможных родственных отношений. После чего становится ясно, что единст­венным ответом может быть - «Я». Однако, если в качестве испы­туемых выступают умственно отсталые, то подобная задача оказы­вается им недоступной. Это связано с тем, что эта разновидность нарушения интеллекта, главным образом затрагивает глубинные пласты речемышления.

Поэтому способность к правильному соотнесению речи с дейст­вительностью лежит в основе многих тестов, определяющих интел­лектуальный уровень человека. Например:

Оля светлее Сони, но темнее Кати. Кто из них самая темная, а кто - самая светлая?

Ответ на этот вопрос требует выстраивания целой иерархии ре­альных ситуаций. Только после этого мы можем утверждать, что самая светлая - Катя, а самая темная - Соня.

122 РЕЧЕВОЕ МЫШЛЕНИЕ В СВЕТЕ НЕЙРОПСИХОЛИНГВИСТИКИ

Еще сложнее обстоит дело с пониманием действительности, от­раженной в целом тексте. В реальном общении здесь возможны коммуникативные недоразумения, которые мы опять-таки можем проиллюстрировать старым анекдотом.

Ночью раздался стук в окно. -Хозяин, дрова нужны? - Нет, не нужны. Наутро глядь: во дворе дрова исчезли.

Понимание реального дискурса своей целью имеет не дешиф­ровку языковых знаков, и даже не соотнесение языковых знаков с реальностью; оно направлено на постижение интенции говорящего, иллокутивной силы текста. Проще говоря, понимаем мы не речь, а человека, который свою речь обращает к нам. Эта задача осложняет­ся наличием в реальном речевом произведении множества разнооб­разных интенций, предопределяемых массой противоречивых моти­вов и коммуникативных намерений, иногда не вполне понятных са­мому говорящему. Наше обыденное общение наполнено самыми разнообразными оттенками неявно выраженного смысла: всевоз­можными намеками, иронией, подтекстом морально этического ха­рактера. Потому понимание речи требует интенсивной работы мозга адресата коммуникации. И эта работа идет одновременно по разным каналам. От первого слова наше сознание начинает расшифровку языковых знаков обращенного к нам дискурса, но от первого же слова мы пытаемся предвосхитить интенцию собеседника, модели­руя целостный замысел его речи. Смысловое восприятие текста - это многогранный речемыслитсльный процесс, предполагающий слож­ные операции по свертыванию и развертыванию исходного замысла, по перекодированию чужой речи на код индивидуальных смыслов и т.д.

Понимание целостного речевого произведения есть реконструк­ция смысла, перевод его на универсально-предметный код внутрен­ней речи воспринимающего субъекта. При этом, как не раз писал" еще В. Гумбольдт, полного понимания между общающимися людь­ми достичь невозможно. Процесс смыслового восприятия дискурса предстает перед нами как интерпретация чужого текста, выявления в нем ядерных смыслов, скрытых интенций и т.д., т.е. создания на ос­нове исходного дискурса своего собственного варианта текста, кото­рый по своей форме не тождественен тексту чужому. Более того, точное воспроизведение чужого высказывания - еще не факт его понимания. Любой вузовский преподаватель знает, насколько дале-

РЕЧЕВОЕ МЫШЛЕНИЕ В СВЕТЕ НЕЙРОПСИХОЛИНГВИСТИКИ 123

ки от действительного усвоения знания студенты, вызубрившие от­вет на вопрос экзаменационного билета. Об этом совершенно спра­ведливо писал Н.И. Жинкин: «Если наш партнер воспроизведет бук­вально принятую последовательность предложений, мы не будем знать, понял ли он сказанное. Механическое воспроизведение речи не является осмысленным» [Жинкин 1982: 79-80]. Анализ экспери­ментального материала позволил А.И. Новикову утверждать, что «понимание является опосредованным аналитико-синтетичсским процессом, базирующемся на активной интеллектуальной перера­ботке воспринимаемого текста. Эта переработка включает в себя членение текста на смысловые отрезки, выделение различного рода «контекстных объединителей», таких как «смысловые вехи», «опорные пункты», «контекстные подлежащие», а также объедине­ние их в общий смысл» [Новиков 1983: 35-36], «понимание - это сложный мыслительный процесс, проходящий ряд этапов, в резуль­тате чего происходит активное преобразование словесной формы текста, представляющее собой многократное перекодирование. Об­ластью кодовых переходов является внутренняя речь, где соверша­ется переход от внешних кодов языка к внутреннему коду интеллек­та, на основе которого формируется содержание текста как резуль­тат понимания» [Там же: 46].

Рассматривая в свете теории взаимодействия мозговых полуша­рий процессы понимания речи, мы можем наполнить их нейропси-холингвистическим содержанием. Если коротко и грубо определить вектор этого вида речевой деятельности, то это движение от левого полушария к правому.

Однако при более детальном рассмотрении картина понимания речи оказывается более сложной. В реализации смыслового воспри­ятия текста оба полушария начинают работать от первого слова. Ле­вое полушарие производит «декодирование» языковых знаков, что, как помнит читатель, происходит в задних отделах левого полуша­рия. Параллельно с деятельностью левого полушария в правом по­лушарии происходит активный поиск целостного смысла восприни­маемого сообщения, предвосхищающее завершение расшифровки (мы подробнее остановимся на этом феномене в следующем разделе главы). Левое полушарие в своих задних (гностических) зонах про­изводит идентификацию слов и их языковых значений. При этом правое полушарие помогает левому в понимании различного рода переносных значений слов, клишированных крылатых выражений и т. п. Левое же полушарие производит «свертку» текста, стремясь выделить в нем ядерный смысл. Результаты анализа левого полуша-

124. РЕЧЕВОЕ МЫШЛЕНИЕ В СВЕТЕ НЕЙРОПСИХОЛИНГВИСТИКИ

рия перебрасываются в правое, и здесь они сопоставляются с дан­ными интуитивного постижения смысла, на основе анализа интона­ции, невербально-изобразительных сопроводителей коммуникации и т. п. Затем (в правом же полушарии) выявленное содержание прове­ряется на «здравый смысл» путем соотношения данных анализа с фактами реальной действительности. Если соотношение не устраи­вает слушающего, то информация опять перебрасывается в левое полушарие, где подвергается дополнительному анализу и т. д.

Разумеется, представленная модель - лишь в грубом приближении отражает тс сложнейшие процессы, которые протекают в нашем мозге в ходе смыслового восприятия высказывания. Сюда необходимо доба­вить указание на то, что разные виды речевой деятельности и в реше­нии задач понимания дискурса предполагают разное соотношение уси­лий левого и правого полушарий. Одно дело - общение закадычных подруг, которые понимают друг друга с полуслова, и совершенно дру­гая модель будет работать в ситуации объяснения с начальником.

РЕЧЕВОЕ МЫШЛЕНИЕ В СВЕТЕ НЕЙРОПСИХОЛИНГВИСТИКИ 125

Дата добавления: 2015-06-04