Работа как внутренняя игра 16 страница

Т. Г.: Прежде всего, управление временем — это неверное название. Не важно> что мы делаем» время движется вперед, как всегда, мы на него не влияем. У нас нет иного выбора, как оста­ваться в настоящем. Мы не можем немного пожить в будущем или еше раз пережить какой-то момент о прошлом.

Поэтому лучшее, что мы можем сделать, — это управлять тем, что мы делаем со временем, которое у нас есть. Здесь есть несколько критически важных переменных: I) знать, сколько времени требуется на то, что вы делаете; 2) знать, сколько сво­его времени вы уже выделили, так чтобы не выделить больше, чем у вас есть; 3) осознавать то, как использование времени сочетается с вашими приоритетами. Если человек просто лучше осознает эти три фактора — без оценки и требований двигать­ся быстрее, — то он может научиться лучше распоряжаться своим временем. Обычно, когда я прошу людей просто наблю­дать за этими переменными, они удивляются тому, как плохо они осознавали время. По мере того, как осознание становится все более точным, повышение результативности и фюкус стано­вятся автоматическими. Тогда время можно, в сущности, вос­принимать как друга, а не как врага.

Б. Б.: Последний вопрос. Как бы вы порекомендовали чело­веку, который хочет стать коуч-консультантом, научиться этому искусству?

Т. Г.: Существует три способа научиться коучингу. Наименее важны теория и обучение, которые вы можете получить. Вы, конечно, можете читать о коучинге или записаться на семинар по нему. Но два самых важных способа — это прямой опыт ко-учинга и общение с собственным коуч-консультантом. Старай­тесь как можно больше быть коуч-консультантом и как можно чаще сами обращайтесь к коуч-консультанту за помощью. И в том, и в другом случае учитесь тому, что эффективно, а что — нет. Если вам не нравится работать с коуч-консультантом, то, возможно, вы никогда не станете хорошим коуч-консультантом для других. Мои клиенты научили меня самому важному в ко-

232 РАБОТА КАК ВНУТРЕННЯЯ ИГРА

учинге, не говоря мне о том» как быть коуч-консультантом, а

просто своими реакциями на мои действия. Я обращаю внимание на их реакции, а также на чувства и интуицию своего «Я 2».

Независимо от учебной среды, я всегда помню о трех принци­пах коучинга: «осознании», «выборе» и «доверии». Тогда повы­шенная мобильность клиента приходит естественным образом.

По мере того как руководители все лучше осознают подоплеку перемен в своих организациях, они начинают понимать, что обу­чение должно стать ключевой ценностью их корпоративной куль­туры. В результате они смотрят на коучинг как на наиболее эффек­тивное средство развития учебных навыков своих работников.

НЕОТЪЕМЛЕМАЯ АМБИЦИЯ

Э

та книга была попыткой по-новому взглянуть на самые основные предпосылки того, как мы работаем в нашей культуре. Предполагалось, что когда мы работаем, большую часть времени мы движимы неосознанными факторами. Цель заключалась в том, чтобы научиться истинной мобильности, работать осознанно и быть свободным во время работы. В за­ключительной главе речь пойдет о желании — силе, которая питает любую работу. Желание — наиболее личный, наиболее важный и, все же, самый трудный из реальных факторов. Это самая сердцевина нашего поиска.

В НАЧАЛЕ БЫЛО ЖЕЛАНИЕ...

Что за импульс толкает нас к целенаправленному действию? Что

мотивирует или направляет нашу работу? Обычно мы больше думаем о том, насколько хорошо мы работаем, чего мы добива­емся или как получить результаты получше. Мы редко размыш­ляем о том, какова генерирующая сила в основе самой нашей работы — что питает наше движение к рабочим целям.

Некоторые подумают, что этот вопрос слишком очевиден. Дру­гие решат, что он слишком глубок, чтобы браться за него здесь. Возможно, и те, и другие окажутся правы. В любом случае, это

234 РАБОТА КАК ВНУТРЕННЯЯ ИГРА

непростая тема, но я не знаю более важной. Думаю, что жела­ние— это основа работы и, может быть, — всего человеческого. Часто говорят, что было бы желание, а способы найдутся. Но мы тратим большую часть времени, пытаясь понять «способы», и очень мало — на то, чтобы понять, где находится источник «желания».

Как-то раз я столкнулся с темой желания, когда задумался о вопросе: «Что инициирует мах в гольфе?» Одни говорят, что это руки, другие — плечи, третьи — торс. Потом я понял, что мах инициируется желанием ударить по мячу. Если нет желания бить по мячу, то не будет и маха. Человек может спросить себя: «Куда я хочу забить мяч?» Тогда он может представить себе мяч, летящий по воздуху и оказывающийся в середине фервея. Но откуда пришел этот образ? Была ли это просто мысль, которая вызвала его, или это было желание-, которое можно было ощу­тить? Эта череда вопросов привела меня к поиску источника желания — будь то желание бить по мячу или работать над проектом. Я усвоил самый простой и самый важный урок Внут­ренней игры, все начинается с желания.

Подумайте над этими вопросами о желании по отношению к работе.

а Насколько ясно вы представляете себе то, чего вы хотите?

О Чего вы действительно хотите?

О Насколько сильно вы ощущаете себя связанным с вашей страстью, с неиссякаемым источником вашего желания?

D Чувствовали ли вы себя когда-нибудь более связанным? Когда и с чем?

D Когда вы думаете о разных желаниях, кажутся ли они скоординированными или тянущими в разные стороны?

О Откуда исходят ваши желания — из мыслей или чувств?

О Насколько хорошо вы можете отличить свои желания от ожиданий других людей?

О В какой степени вы ощущаете, что «рулите» своими жела­ниями, или они руководят вами?

а Чувствуете ли вы себя свободным во время работы?

а Что для вас означает быть свободным?

а Желаете ли вы быть свободным?

а Откуда вы это знаете?

Неотъемлемая амбиция

«fee Я Хочу?» Это один из самых основных и важных человече­ских вопросов. Еще более важен вопрос: «Чего я действительно х0Чу?» Вели ответы на эти вопросы сейчас не ясны вам, то куда же обратиться, чтобы найти их? Можно ли найти их в книге, обратившись к другу или думая о них? Для ответа на большин­ство трудных вопросов мы можем найти эксперта, изучившего данную тему. Но кто изучал то, чего вы хотите? Разве вы не единственный эксперт в этой области? Каждый из нас должен независимо и индивидуально ответить на вопрос о том, чего мы хотим. И нам нужно провести свои собственные исследования.

Куда мне пойти, чтобы провести это исследование? Возмож­но, я пойду в хорошую библиотеку, которая размещается на моей шее, и начну думать. Может быть, ответы будут такие: «Мне нужно работать, чтобы заработать себе на жизнь, платить по счетам, кормить себя и семью.... поддерживать свой образ жизни... выжить... добиться успеха и признания... внести вклад... быть другим... быть нормальным... быть хорошим отцом, мате­рью, человеком... От меня ожидают, чтобы я работал... Мне нужно кем-то стать... У меня есть обязательства и ответствен­ность... Я работаю, потому что у меня километровый список дел... На самом деле, у меня слишком много работы, чтобы най­ти время спросить себя о том, чего я хочу».

Многие из тех «хочу», которые придут в голову первыми, на самом деле основаны на «не хочу», Мы хотим получить работу, потому что не хотим умереть с голоду. Мы хотим денег, потому что не хотим последствий неуплаты по счетам. Мы хотим рабо­тать, чтобы произвести хорошее впечатление, потому что не хотим выглядеть глупо или чтобы на нас смотрели сверху вниз. Я хочу того, чего хотят люди вокруг меня, чтобы не чувствовать неуверенности или одиночества. Может быть, голова — не луч­шее место, чтобы искать ответ на вопрос, чего я действительно хочу. Обычно она полна противоречивых сообщений. Возмож­но, нужно поискать в другом месте,

ЛЭемое желание? Откуда происходит наше желание? Можем ли мы найти местонахождение чувства, которое мы называем же­ланием? Где мы можем поискать чувства, которые порождают наше желание работать? Если бы мы могли найти, где находит-

РАБОТА КАК ВНУТРЕННЯЯ ИГРА

ся это чувство, и то нечто, что может подсказать, чего мы дей­ствительно хотим?

Во многих отношениях, мм — просто детсадовцы в вопросах желания, даже несмотря на то, что ото фактор, который моти­вирует все нидьт деятельности в жизни человека, а также все аспекты работы. Чтобы обнаружить наше желание может потре­боваться немного времени, немного терпения и даже немного самоанализа. Итак, я прошу вас упорствовать, даже если ото для вас совсем новая территория. Мели им найдете свое главное же­лание и амбицию, ото поможет вам стать независимым как ра­ботнику. Это может дать топливо, которое сделает возможной мобильность. Это может сделать работу опытом, приносящим удовлетворение, а не разочарования и стресс.

Ощущаемое желание. По сути, желание — ото мысль или чув­ство?

Можно ли осознанно соединиться со своим основным жела­нием? Может быть, я не могу попасть туда только в мыслях и должен почувствовать свой путь к нему. Разве не так я делал это ребенком, прежде чем начал думать? Я хотел есть, когда чувствовал голод, пить — когда чувствовал жажду, и спать — когда чувство-вал сонливость. Мне не нужно было думать об этих «хочу», что­бы знать, когда они появлялись или когда были выполнены.

Мне интересно соединиться со своим ощущаемым желанием в работе. Я хочу получить все более лучший доступ к генерато­ру страсти. Когда я говорю об этом, я не могу не заметить по­явление некоторого беспокойства: «Кажется, было бы безопаснее работать как обычно. Зачем раскачивать лодку? Что если я пой­му, что у меня нет истинного желания работать? Что если я пой­му, что я действительно не чувствую никакого желания к тому, чем я занимался все время?»

В моем словаре слово «желание» имеет очень простое значе­ние— «сильная потребность или стремление». Звучит так, как если бы оно относилось больше к чувствам, чем к мысли. Какой образ создает слово «желание», когда вы слышите его? Если бы вы нашли в книжном магазине книгу с одним-единствеиньтм словом на обложке «Желание», попробуйте догадаться, о чем может быть эта книга?

Неотъемлемая амбиция

Я с удивлением обнаружил, как мало слоп в английском язы­ке связано с сильным желанием. Это страсть {passion), стремление (drive) и само слово желание (desire), причем все эти слова чаще всего связаны с сексуальным желанием. Такая бедность языка часто есть знак бедности значения. Скудость словаря отражает отсутствие различий и способствует появлению культурного «белого пятна».

Стоит ли доверять желанию? Ые:шаю, как вас, ко меня с детства приучили к тому, что своим желаниям и нуждам доверять нель­зя. Достойны доверия идеалы. Достоен доверия разум. Желания же подозрительны. Они уводили меня от разума и «наших» идеалов. Конечно, никогда толком не объяснялось, где я должен был взять желание, чтобы следовать идеалам. Подразумеваемый мотиватор, конечно же, это страх — страх последствий отказа от иделалов, страх быть непринятым, иногда страх «вечных мук». Могу представить себе, что те же самые страхи мотивиро­вали и тех, кто передавал мне идеалы.

Меня учили, что, чего бы я пи хотел, я должен уступить это «Богу». Делай то, чего хочет «Бог», а не то, чего хочешь ты. Это надежный и истинный путь. Конечно, я не знал точно, чего хо­чет «Бог», но всегда было более чем достаточно людей, готовых говорить от его имени. Смысл был ясен: то, чего хочет «Бог», и то, чего хочу я, находились на разных краях спектра. «Бог» был очень большим, а я маленьким, и он мог выносить решение о наградах и наказаниях.

Сначала я решил, что смогу узнать побольше о том, чего хочет «Бог», считая это противоположностью тому, чего хочу я. Если я хотел говорить, он, должно быть, хотел, что­бы я молчал. Если мне хотелось играть, он хотел, чтобы я учился. Если мне хотелось спать, он хотел, чтобы я бодрст­вовал, и, если я хотел бодрствовать, он хотел, чтобы я спал. Через некоторое время пе было смысла проверять, чего хочу я: что бы это ни было, все равно это было бы неправильно. Так я научился избегать этого конфликта, делая то, чего от меня ожидали. Для этого требовалось только мышление, и я все больше отдалялся от ощущения своего собственного желания.

238 РАБОТА КАК ВНУТРЕННЯЯ ИГРА

В колледже я познакомился с работами уважаемого психоло­га д-ра Зигмунда Фрейда. Он убедительно выдвигал идею о том, что Бог был немногим более чем заменитель отца. Но, к сожа­лению, д-р Фрейд не более учитывал действительность челове­ческого желания, чем религии, которые он критиковал. Как я понимаю его, он считал, что мои самые глубокие желания коре­нятся в «либидо», т. е. являются животными по своей природе, В основном они хотят завоевывать и получать сексуальное удов­летворение. Мои желания крайне нецивилизованны и были бы разрушительны для меня и других людей, если бы я позволил им выражаться без ограничений.

Понимание, которое я вынес, заключалось в том, что желание было ло-прежлему недостойно доверия и, хотя его не нужно было подавлять, его нужно было «перенаправлять» к целям, приемлемым с точки зрения культуры. Согласно д-ру Фрейду, у насесть некоторое утонченное «ментальноеоснащение», кото­рое оберегает нас от непосредственного знания, чего же в первую очередь действительно хочет либидо. У нас есть и другая часть «ментального оснащения», позволяющая нам менять, или суб­лимировать, эти базовые желания в цивилизованные, например, в творчество и продуктивность и, конечно же, в цивилизован­ную «любовь».

Смысл в том, что, если бы не знания, полученные от обще­ства, я был бы неприрученным животным. Но если мне даны нужные книги и родители, а учителя и почитаемые обществен­ные учреждения говорят мне, что делать, я могу возвыситься над своими животными желаниями и научиться быть «ответст­венным членом общества».

Когда я смотрю на краеугольные камни своего воспитания, я, к своему удивлению, вижу, что атеист Фрейд и мое религи­озное воспитание пребывали, по существу, в со!чласии друг с другом. Оба они допускали, что человеческая натура по своей сути плоха и требует контроля извне. Фрейд говорил мне, что я нуждаюсь в «цивилизации», а не в религии. Религия говори­ла мне, что я нуждаюсь в повиновении заповедям и законам ее «Бога». Оба соглашались с тем, что мои желания доведут меня до беды. Моя религия говорила мне, что я плохой, но «Бог» спасет меня, Фрейд говорил, что я «плохой» по сути, но

Неотъемлемая амбиция

«приобщение к культуре» спасет меия. В результате получалось, что мне не следует доверять своему желанию. А если я не могу доверять своему основному желанию, то могу ли я вообще доверять себе? Ответом мне было: «нет, вы не можете». То, че­му вы можете доверять,:>то вовсе не вы, а что-то вне вас. Все, чему вы можете доверять, ото наш разум, который диктует вам! что вам нужно следовать общест венному благу. Но если жела­ние было плохим, что же будет питать мои попытки подчи­няться разуму? Невысказанный ответ был тем же самым, что и в детстве, —.)то страх. «Будь ответственным и продуктив­ным, а не то...»

Такое умственное построение, основанное на страхе, увели­чивает зависимость от внешних источников контроля. Эти внешние силы интериализируются в виде концепций «Я 1», ко­торые осуждают как желание, так и поведение. Когда я теряю связь с естественным инстинктом «Я 2» и становлюсь субъектом различных циклов вмешательства со стороны «Я 1», мне прихо­дится платить высокую цену сточки зрения человеческого дос­тоинства, радости, выражения и способности добиваться лучших результатов.

Существует ли природная, самогенерирующаяся амбиция? Возможно,

самое очевидное слово для лселаиия, которое мотивирует работу, это амбиция. Но это слово имеет некоторый негативный допол­нительный оттенок. Мой словарь Вебстера несколько двусмыс­ленно объясняет первое значение этого слова: «страстное и иногда неумеренное желание чего-либо». Словарь American Heritage Dictionary отражает ту же неоднозначность: «страстное или сильное желание добиться чего-либо, например, славы или власти». Приходит на память знаменитая надгробная речь Мар­ка Антония:

...Честный Вруш

Сказал, что Цезарь был властолюбив. Коль это правда, ото тяжкий грех, За это Цезарь тяжко поплатился*.

У. Шекспир. «Юлий Цезарь». Перевод М. Зенкевича. — Прим. перев.

РАБОТА КАК ВНУТРЕННЯЯ ИГРА

Как это ни прискорбно, но амбиция это то слово> которое обозначает желание или стремление большой силы. Когда мы говорим о «слепых амбициях», это означает узкий фокус, пре­небрегающий правами и законными заботами других. Предпо­лагается также, что желание настолько сильно, что его нельзя легко спугнуть противоречивыми ожиданиями или мнениями других или приоритетами меньшей важности.

Когда я спросил своего сына, который учился на первом кур­се колледжа, как он понимает слово «амбиция», он ответил; «Без нее задницу не сдвинешь с месга!»

Что мне нравится в слове «амбиция» (ambition), так это то, что оно обозначает сильное желание, исходящее изнутри. Амби­ции нельзя научить. Прошу прощения за игру слов, мне нравит­ся думать, что мы могли бы называть неотъемлемые желания человека словом «дт-bition», то есгь сильное желание, исходящее от того, кто я есть (who I am).

Чтобы добиться амбициозных целей, требуется большое уси­лие, которое должно исходить из большого желания. Когда мы устанавливаем цели — индивидуальные, групповые или органи­зационные, — мы тратим время и усилия на рассмотрение на­правления наших целей (чего мы хотим достичь и как), но не на изучение того, достаточно ли желания для поддержания не­обходимых усилий, чтобы преодолеть препятствия и добиться результата.

В спорте всегда было ясно, что отличные результаты требуют желания. Талант и ум без сердца никогда не победят. Так и ра­бота требует амбиций, а большая работа требует больших амби­ций. Возможно, вернее обратное: большие амбиции требуют выполнения большой работы. Если амбиции были свойственны нам в детстве, тогда что лее случилось с ними теперь? Что мы с ними сделали?

Первые амбиции, позволяющие отличиться. Когда мне было 10 лет, у меня была естественная амбиция стать лучшим футболи­стом. Вот пример желания, которое поддерживала моя среда (учителя, родители и друзья). Никакого конфликта. Мой отец брал меня в Голден Гейт Парк в Сан-Франциско на футболь­ные матчи в те дни, когда за «Форти Иайнерз» играл Фрэнки

Неотъемлемая амбиция

Элберт. Сам я был относительно мал ростом и восхищался этим талантливым и бесстрашным квотербеком* ростом 5 фу­тов 10 дюймов (177,8 см). Наблюдение за его игрой вдохнов­ляло мое желание. Я хотел играть, как он, — там и тогда. Иногда после игры, пока еще не зашло солнце, играя с ре­бятами, я отступал от линии атаки, вытянув левую руку перед собой и примериваясь, как передать пас моему ресиве­ру* для тачдауна*. Чистая амбиция. То, что я видел, того мне и хотелось.

Что здесь было важно для меня — никому не нужно было говорить или учить делать передачи, как Фрэнки Элберта. То, что я видел, было возможностью, и ничто не говорило мне, что я не справлюсь. В моей голове не было голоса, который бы го­ворил: «Он бросает на 50 ярдов, а ты только на 20». Никакого оскорбления, ограничения, неадкватности. Только: «Я хочу де­лать это так же». И иногда мой пас попадал в вытянутые руки м оего ресивера для тачдауна с той же точностью и с теми же результатами. Смысл заключался не в том, что мы можем из­влечь пользу из наших моделей, а в том, что нечто внутри нас может реагировать, вдохновляться и работать на все более вы­соком уровне. Я говорю именно об этой неотъемлемой способ­ности. Имеет значение не то, как она работает, а то, что она существует.

Наша природная амбиция — это наше самое ценное сокро-вище. Без нее никакое количество таланта и способности не могут произвести ценность для человека или общества. Страсть может быть направлена на множество различных целей. Один человек может направить ее к славе, чтобы завоевать признание и чувство значимости, другой — к богатству, чтобы обеспечить себе покупательную способность, третий — к политической власти. Мои отец и мать могли направлять свою страсть на пользу своей семьи. Многие люди, возможно, готовы указать вам, куда направить амбиции, но они — не вы. Они не могут знать» чего вы действительно хотите, или к чему вам следует п р ислушиваться.

* Позиции игроков в американском футболе. — Прим ред.

16 4725

242 РАБОТА КАК ВНУТРЕННЯЯ ИГРА

ПРИСЛУШИВАЕМСЯ К ОЩУЩАЕМОМУ ЖЕЛАНИЮ

Хочу ли я работать или работа — это то, что я делаю, когда пре­кращаю делать то> что хочу? Могу ли я крепче соединиться с амбицией, которую я чувствовал в детские годы? Я могу, по-край-ней мере, принять решение учиться «прислушиваться» к ней.

Эксперимент по слушанию голоса «Я 2». Я мог бы провести экспери­мент, упражнение: как непосредственно слушать ото ощущаемое желание. Я мог бы слушать, что оно может сказать мне, без предубеждения и просто записать это без купюр. Я мог бы про­вести этот эксперимент здесь и сейчас и дать читателю возмож­ность подслушать. Если бы я мог научиться слушать и записы­вать желание, это был бы шаг, еще не предпринятый в моей собственной Внутренней игре.

Я хочу спеть свою песню У меня больше ни на что нет време­ни, Пусть эти заметки будут стоить затраченного на них времени

Эти слова калсутся неожиданными, но они правдивы. Я чув­ствую себя более расслабленным, дыхание стало спокойнее. Я вижу, что нужно сделать выбор. Я могу слушать свои мысли о том, что писать дальше, или прислушиваться к этому чувству. Интересно, осмелюсь ли я позволить этому чувству вести меня к словам, которые я должен записать. Готов ли я принять это чувство, дать ему аутентичность? Оно говорит так, как будто у него есть, что сказать мне» И это — нечто отличное от того, что мне может прийти в голову в связи с написанием заметок. Что если я попытаюсь соединиться с ним? Я чувствую, как будто мне нужно ослабить некоторый контроль. Почему у меня воз­никли колебания? Я не знаю, что за «песню» оно споет. Будет ли в этом смысл? Будет ли это приемлемым? Для моих читате­лей, для меня самого? Я чувствую себя более уязвимым, чем обычно. Я не знаю, чего ожидать. И все же, меня волнует эта возможность.

Я пойду с этим чувством туда, куда оно поведет меня, и по­слушаю его песню. Может быть, в этой песне будет что-то и для меня, и для читателей. Я не знаю. Я не претендую ни на

Неотъемлемая амбиция 243

какое волшебство, которое может гарантировать, что эти слова достигнут их. Я буду верен этому чувству и последую за ним. Я запишу слова песни, которую услышу. Я буду дальше слушать это ощущаемое желание. Я попробую не переврать его и не превратить его во что-то другое.

Я не раб. Я не работаю под нажимом. У меня есть» что раскрыть* и я хочу раскрыть это. Я свободен и работаю только свободно.

Смелые и уверенные слова этого голоса, который кажется гаким слабым и мягким. Калсется, он гораздо тише голосов, требующих, что я должен делать свою работу. Он совершенно отличается от голосов обязанности и долга, которые учат меня соблюдать свои обязательства перед другими. Тот громкий голос слышен ясно. Голос, к которому я сейчас прислушиваюсь, зву­чит по-другому и говорит о другом:

Будь отзывчив. Я — твое чувство, Я — подлинное. Я там, где ты можешь найти минуты и часы радости.

Я работаю для себя. Мне нравится то, что я делаю. Я считаю, что работа — это одна из самых удивительных возможностей живого человека. Работа — это моя игра. Но это игра с целью. Эта цель — моя, а не издателей и не читателей. Я — не просто автор в тебе, источник творческих усилий. Я — это ты в тебе. Мне нравится выражать себя через разные виды работы.

Что удивительно для меня в этом голосе, так это то, что он говорит в настоящем времени. Он не говорит: «Я хочу быть свободным». Он говорит: «Я уже свободен». Я продолжаю слу­шать, что он еще хочет сказать мне.

Я не против сроков. Я не против требований. Это — факты игры, в которую ты играешь. Я не против того, что когда я иг­раю в теннис, есть победитель и проигравший, ланий на корте и сетка, через которую летит мяч, и эти правила отличаются от тех, которые я должен соблюдать, когда еду по дороге на ма­шине и должен держаться на своей полосе. Ограничения сами по себе не беспокоят меня. Они — как берега реки. Мне нравится течь, я чувствую океан, к которому плыву. Берега реки, скалы, меняющийся уклон, даже плотины на пути не имеют отношения

244 РАБОТА КАК ВНУТРЕННЯЯ ИГРА

к океану, к которому я движусь. Я теку, потому что такова моя природа. Возможно, сейчас я не выгляжу достаточно атьным, по я увеличиваю свой поток. Катя за каплей я становлюсь доста­точно сильным. Это тоже чаешь моей природы.

Каждый раз, когда ты слушаешь меня, к моей реке добавляет­ся капля, и я становлюсь больше. Кайли становятся ручейком. Ручеек встречается с другими и становится потоком, а потом и мощной рекой. Так растет мое желание. Из искорки интере­са — к ощутимому желанию и странна. С терпением и некото­рым доверием я могу стать рекой страсти.

Этот голос кажется мне настоящим. Он знаком и незнаком мне одновременно. Я делаю паузу, чтобы подумать о выборе. Вдруг я слышу обеспокоенный голос моего «Я I»: «А как же с твоим обязательством по срокам? Что насчет планов и органи­зации?»

Я отвечаю: Для этого есть другое время,

Но ты медлишь. Ты специально отстаешь, — обвиняет меня голос.

Я уже достаточно времени провел на рабочем месте в корпо­рации, чтобы знать, что я не один такой, что и другие склонны позволить чему-то срочному взять верх над важным. Разве не это чувство бремени и давления от «всего, что для меня приго­товлено» стало частью работы для миллионов и миллионов людей? И за всеми этими прессингами есть постоянно присут­ствующая финансовая подоплека, связанная с работой, не вы­полненной в срок.

Есть ли у меня выбор? Является ли чувство оказываемого давления неизбежной частью работы? Должен ли я просто сми­риться с ним и работать дальше? Суть всего, что я пока записал, состоит в том, что я хочу чего-то еще. Я желаю работать свобод­но. Я желаю работать в режиме, который совершенно не похож на работу под давлением. Я знаю, что мне никогда не удастся выполнить всю работу. Гора невыполненных заданий может уменьшиться, но потом она снова вырастет. Могу ли я выпол­нять работу без того, чтобы на меня давили? Есть ли какой-то другой способ? «Да. Ты можешь работать умнее и делать больше за меньшее время», — говорит голос в моей голове, который звучит с превосходством. Спасибо, г-н Консультант. Я благо-

Неотъемлемая амбиция 245

дарен вам за совет. «Тебе нужно организоваться и взяться за дело— кусок за куском», — говорит еще один. Спасибо, г-н Надсмотрщик. Ваш сова* нам уже известен. Не могу отказать вашему совету в мудрости. Но часть меня не поддается полно­стью этому житейскому совету. Это то спокойное желание, ко­торое я ощущаю, когда требования в моей голове звучат не так громко. Дайте мне успокоиться и еще раз прислушаться к голо­су своего желания.

Существуют внешние требования. Не отвергай их. Но посмотри, вписываются пи они в твое течение. Несколько минут мы продви­гались вперед совсем неплохо. Мы движемся в нужном направлении. Тебе это нравится, это поможет и некоторым читателям. Твои сроки будут соблюдены, а, может быть, и нет. Будущее нельзя пол­ностью контролировать. Но позволь всем своим мотивам влиться в мою реку, а не наоборот. Возьми их с собой. Ничего, если моя ретса немного замутится. Я знаю, как использовать все, что попадает в меня. Мое движение позволяет грязи осесть на дно. В моей реке сво­боды мутные воды твоей напряженной работы очистятся.

В твой последний день на этом свете у тебя, наконец, не будет давления. Но будет слишком поздно, потому что не будет и вре­мени. Совсем не будет времени, чтобы понять, что такое свобода. Не будет времени узнать, как работает или отдыхает свободный человек. Не будет времени, чтобы узнать меня. А это стоит то­го. Сделай это сейчас. Войди в эту реку. У тебя получится.

Ты можешь выбрать, на кого работать — на внешние требо­вания или на меня — меня, который на самом деле ты сам, меня, который уже свободен. Можно сделать еще один выбор — проигно­рировать то, что у тебя есть выбор. Но тогда ты будешь силой другой реки — реки требований или восстанием против них, восстанием, которое является притоком тех же мутных вод.

Ты получить свободу в тот момент, когда перейдешь мою гра­ницу. Ты волен прийти и идти по своему выбору. Приходи. Прихо­ди просто потому, что тебе здесь понравится. Приходи, чтобы просто быть свободным. Пойми заключенный в этом успех.

У меня через полчаса встреча с клиентом. Времени на подго­товку мало. Я чувствую, как на меня действует давление «недо­статка времени». Мне просто хочется, чтобы все было просто. Я хочу бодрствовать. Это важно для меня. Посмотрим, что по­лучится...

246 РАБОТА КАК ВНУТРЕННЯЯ ИГРА

После встречи я возвращаюсь в свой офис и делаю неболь­шой СТОП, чтобы поразмыслить о встрече. Это было так же волшебно, как и играть в теннис «в зоне». Та же экономия усилий ради получаемых результатов. Я задал лишь несколько вопросов и был полностью поглощен клиентом, высказываю­щим идеи» которые мы оба сочли оригинальными и практи­ческими. Ничто во внешнем мире не казалось бы мне столь замечательным. Встреча была лишена какого-либо внутренне­го или внешнего конфликта. Я подумал, что если бы все мои встречи были такими, я бы совсем не чувствовал усталости в конце дня.

В тот же день я получил факс от4 клиента: «Я так долго чув­ствовал себя на работе роботом. Каждый день работал механи­чески и эффективно. Работал, работал, работал! Наша встреча разбудила ту часть меня, которая была так безжизненна и была создана для более счастливого сердца. Спасибо...»

Дата добавления: 2015-06-26