Москва, 2008 15 страница

— А адрес на штемпеле тебе о чем-нибудь говорит?

— Нет, сэр. Не могу сказать наверняка, но, по-моему, я никогда не переписывалась ни с кем из этого города.

— Что ж, открой и посмотри, от кого оно. Но сна­чала закончи завтрак.

Элси положила письмо рядом со своей тарелкой, недоумевая, от кого оно могло прийти. Пока же она вернулась к еде, рассеяно слушая выдержки из посла­ния, полученного мистером Динсмором. «Оно опре­деленно не от Эджертона. Этот почерк сильно отлича­ется от того, каким была написана записка в Лэнсдэйле», — размышляла она.

— Ты еще не открыла свое письмо, — проговорил отец, увидев, что она взяла письмо и встает из-за сто­ла. — Сделай это сейчас. Я хочу узнать, кто его написал. Но не читай его, пока не увидишь подпись, — до­бавил он, отводя ее в соседнюю комнату.

Элси села на диван. Отец встал рядом с ней. Пока Элси вскрывала конверт и извлекала из него письмо, она чувствовала на себе взгляд отца. Она просмотрела страницу. Взглянув на подпись, замерла в удивлении и замешательстве. Ее лицо густо покраснело. Заметно дрожа, она подняла на отца умоляющие глаза.

Он нахмурился и протянул руку.

— Ох, папа, пожалуйста, позволь мне прочесть его, — прошептала Элси дрожащим голосом. Взгляд ее был таким же молящим, как и голос.

— Нет, — сказал отец. Его взгляд был непреклонно повелительным.

Элси молча передала ему письмо и отвернулась, ти­хо рыдая.

— Оно не стоит ни одной твоей слезинки, дочень­ка, — сказал он, садясь рядом с ней. — Я сразу же от­правлю его обратно, не читая. Если только ты не захо­чешь, чтобы я прочел его.

— Нет, папа.

— Очень хорошо. Я не буду. Но, Элси, разве ты не видишь теперь, что Эджертон способен подделать по­черк другого человека?

— Да, папа. Но это не доказывает, что он поступил так и в том случае, который ты имеешь в виду.

— И он поступил честно, использовав свой талант, чтобы усыпить мою бдительность и искусить тебя к обману и неповиновению, да?

— Он не совершенен, папа. Но я не могу поверить, что он такой плохой, каким ты его считаешь.

— Тот слеп, кто не видит, Элси. Но помни, — и его голос из раздраженного стал суровым и властным, — что в этом вопросе я требую повиновения.

— Да, сэр, — сказала она, и, встав, быстро вышла из комнаты.

— Постарайся быть с ней терпеливее, дорогой, — сказала Роза, оказавшаяся безмолвным, но неравно­душным свидетелем этой сцены. — Она и так доста­точно страдает, бедняжка.

— Да, я знаю. И мое сердце обливается кровью. Но она упрямо не хочет видеть самые очевидные доказа­тельства порочности этого парня! Временами это ста­новится несносно. Мне больно видеть, как она страда­ет. И эта боль делает меня терпимым к ее глупости.

— Я понимаю. Но не будь с ней суров. Она не заслу­живает такого обращения, поскольку совершенно по­корна твоей воле.

— Это так, — согласился он со вздохом, — но мне нужно поторопиться, чтобы написать несколько пи­сем до ближайшей отправки почты.

Он вышел из комнаты. Миссис Динсмор, желая утешить Элси, собиралась было отправиться на ее по­иски. Но тут вошла миссис Муррей, которая все еще была экономкой в Оаксе. Ей требовался совет по не­которым хозяйственным вопросам.

Беседа заняла не менее получаса. К этому времени мистер Динсмор дописал письма и сам отправился ис­кать дочь. Зайдя в ее комнату, он увидел, как она от­крывает письменный стол.

— Что ты делаешь, доченька? — спросил он.

— Собираюсь написать письмо Софи, папа.

— Ты уже не успеешь отправить его с сегодняшней почтой, поэтому оно может подождать. Идем со мной на небольшую прогулку по поместью. Тетушка Хлоя, пожалуйста, принесите шляпку для прогулок и зонтик от солнца. Ты хочешь пойти, доченька?

— Да, сэр. Папа, ты не сердишься на меня? Ты же не думаешь, что я хочу быть непослушной или свое­нравной? — ее голос дрожал, а на щеках были видны следы от слез.

— Нет, дорогая, — сказал он, привлекая ее к себе. — И ты ничуть не заслужила, чтобы я говорил с тобой так сурово. Но пойми, это моя любовь к тебе делает меня сердитым и нетерпеливым. Ведь твоя любовь к этому мерзавцу не ослабевает!

— Папа, пожалуйста, не называй его так, — прого­ворила Элси тихим страдальческим голосом, отвер­нувшись от отца.

— Тебе не нравится слышать любое слово, сказан­ное против него! — вздохнул отец. — Мне тяжело даже думать об этом, но, боюсь, ты беспокоишься о нем больше, чем обо мне — твоем отце, который чуть ли не боготворит тебя. Ведь так?

— Папа, — прошептала Элси, обвив шею отца рука­ми и прильнув головой к его плечу. — Если бы мне нужно было выбирать между вами, то я, ни секунды не сомневаясь, осталась бы с тобой. Я знаю силу твоей любви, а в любви другого человека могу и обмануться. И, кроме того, Бог повелевает мне почитать тебя и по­виноваться тебе.

Он крепко прижал ее к сердцу, будто она великое сокровище, которое невозможно отдать другому. Тут пришла Хлоя со шляпкой и зонтиком для Элси. Взяв дочь за руку, мистер Динсмор вывел ее на прогулку.

Он с болью отметил, как печально ее милое личико. Гораздо печальнее, чем прежде. И он принялся усерд­но развлекать ее, стараясь отвлечь от тяжелых мыслей. Он показывал ей новые деревья и цветы, спрашивал ее мнение о введенных им в усадьбе новшествах, говорил о книге, которую они вместе читали.

Элси была искренне благодарна отцу за чуткость и изо всех сил старалась проявлять интерес к беседе.

— Мне так приятно, папа, что ты относишься ко мне не только как к дочери, но и как к другу, — прого­ворила Элси с улыбкой.

— Твоя дружба очень важна для меня, доченька, — ответил он. — Но думаю, нам лучше вернуться домой. Становится жарко.

— Ах, вот вы где! — воскликнул девичий голос, ког­да они свернули на тенистую дорожку, ведущую к до­му. — А я вас ищу повсюду! Вот уж, если кто не знает, что вы родственники, может принять вас за влюблен­ную парочку.

— Не говори глупостей, Анна. Как поживаешь? — проговорил Хорас, одарив ее братским поцелуем.

— Как всегда, спасибо, — ответила она. Анна по­вернулась к Элси и горячо обняла ее. — Я рада, что ты вернулась. Я скучала по тебе больше, чем могла пред­положить. А теперь идем в дом. Покажи мне свои ми­лые обновки. Я сгораю от нетерпения! Аделаида гово­рит, ты привезла столько очаровательных кружев, шелков, бархата, лент, цветов, перьев и всякого друго­го! Ты, наверное, опустошила все полки в магазинах Филадельфии.

— Нет, у них еще много чего осталось, — ответила Элси с улыбкой. — Но папа был действительно очень щедр ко мне и к маме. Я с удовольствием покажу тебе его подарки.

— Как тебе понравился мой подарок Аделаиде? — спросил мистер Динсмор.

— Очень понравился. Когда подойдет моя очередь, не забудьте, пожалуйста, что я хочу аметисты.

— Что ж, значит мой выбор был очень удачен, — проговорил он, совершенно не догадываясь, что Анна заранее поведала Элси о своем желании на тот случай, если Хорас захочет сделать ей подарок. Элси подсказа­ла отцу, какой подарок купить для Анны, сделав вид, что эта идея пришла ей в голову случайно.

Анна высоко оценила украшения, отрез дорогого фиолетового шелка — подарок от Розы — и кружева от Элси.

Через Аделаиду Динсморы передали не менее доро­гие подарки для ее родителей. Не забыли и о Лоре. Эл­си передала ей красивую шаль, мистер Динсмор — па­ру восхитительных браслетов, а Роза — дорогую книгу с гравюрами.

— Как думаешь, тетя Лора будет довольна? — спро­сила Элси у Анны.

— Ее подарки просто великолепны! Наверное, при­ятно иметь столько денег, которые можно тратить. Но идем, покажи мне, что ты себе купила.

Анна долго пробыла сначала в комнате Розы, а за­тем — в комнате Элси, восторгаясь очаровательными вещицами, обсуждая рисунки на тканях и отделку платьев, подбирая украшения к нарядам. Она приме­ряла платья, кружева, шали и шляпки. Стоило какой-нибудь премилой вещице попасть ей в руки, она тут же начинала прикидывать ее стоимость и приговаривать, что, должно быть, приятно иметь столько денег, и что счастье — иметь такое богатство.

— Да, я действительно благодарна Богу за наше со­стояние, — ответила наконец Элси, — но, Анна, иметь деньги — это и большая ответственность. Ты же зна­ешь, что мы лишь хранители того, что нам доверил Бог. Иногда мне кажется, что тратить столько денег на украшения не очень-то правильно.

— Меня бы это беспокоило меньше всего. Но зачем же ты тратишь деньги на роскошные вещи, если счи­таешь, что это неправильно?

— Потому что папа так не считает. Он говорит, что производители дорогих вещей также должны получать плату за свои труды, как и все остальные. А еще он го­ворит, что для человека с моим состоянием носить та­кие вещи не большая расточительность, чем для чело­века с состоянием вдвое меньше моего носить вещи, которые в два раза дешевле моих.

— И я уверена, что он абсолютно прав. Кроме того, у тебя нет иного выхода, как повиноваться отцу. Что ж, полагаю, я уже посмотрела все и утомилась от трудов своих, — добавила Анна, откидываясь на спинку мяг­кого кресла. — По-моему, ты стала немного бледнее. И глаза у тебя такие, как будто ты плакала. Что случи­лось?

— Я вовсе не больна, — ответила Элси, краснея.

— А я и не говорю, что ты больна. Но с тобой что-то не так. Не отрицай. Ты не такая жизнерадостная, ка­кой была до отъезда.

Анна помолчала. Но, не получив никакого ответа, продолжила:

— Ну, давай же! Не стоит быть такой молчуньей, мисс Динсмор. Я и так знаю довольно много. Ты влю­билась в человека, которого твой отец считает негодя­ем. Ты в это не веришь, но отказала ему, повинуясь приказам отца. Поступила, как трусиха. Не дай Бог, чтобы я так боялась своего отца!

— Да ты и не боишься своего отца и не любишь его так, как я своего. Но страх тут ни при чем. Я слишком сильно люблю отца, чтобы ослушаться его в этом во­просе. И еще я боюсь Бога, Который повелевает мне повиноваться отцу и почитать его. Но, Анна, как ты об этом узнала?

— Это мой секрет.

Элси выглядела встревоженной.

— Ты не расскажешь мне?

— Нет.

— Об этом знают остальные члены семьи?

— Насколько я знаю, никто, кроме меня. «Странно, — подумала Элси. — Я не верю, что тетя Аделаида или Уолтер рассказали ей. Но откуда она уз­нала?»

— Я бы ни за что не отказалась от любимого челове­ка, — презрительно проговорила Анна. — Я считаю, что родители не должны вмешиваться в подобные во­просы. Я так и сказала папе, когда он вздумал про­честь мне наставление о том, чтобы я не принимала знаки внимания от Дика Персивала. Папа даже гро­зился, что запретит ему приходить к нам домой.

— Анна!

— Ты, без сомнения, считаешь это ужасным непо­чтением и бунтом. Но я уже не ребенок. Потому стих «Дети, повинуйтесь своим родителям», который, я уверена, у тебя уже вертится на кончике языка, ко мне не применим.

— Нигде в Библии не написано, что ты должна по­виноваться только до совершеннолетия. Кроме того, тебе еще нет и семнадцати. И вспомни Исаака: когда он позволил связать себя и положить на алтарь, ему было двадцать.

— Что ж, если я и пойду к алтарю, то только опира­ясь на руку Дика, — сказала Анна со смехом. — Меня ни капли не беспокоит его своенравие. Я люблю его, и намерена выйти за него замуж.

— А ты не боишься?

— Чего?

— Что он расточит свое состояние за несколько лет. Вдруг он станет пить и жестоко обращаться со своей женой?

— Я собираюсь рискнуть, — решительно ответила Анна. — И моим подругам не стоит попусту тратить время и читать мне наставления.

— Анна! Разве придет к тебе благословение, если ты будешь упорно проявлять непочтение к родителям? Я думаю, если бы твой отец был больше похож на мое­го, для тебя это было бы лучше.

— Как бы не так! Я ни за что не согласилась бы быть дочерью твоего отца.

— А я рада тому, что я — его дочь. И я благодарю Бо­га за это.

Глава 21

О, сердце человека — храм сокрытый,

Который создан, чтоб собою освящать.

Но слишком часто его жемчуг чистый

Оказывается тусклым, чтоб сиять.

Забот и бед суровых тучи покрывают

Его истоков жизни небосклон.

И лишь один Всевышний понимает

Изменчивых струн сердца перезвон.

Миссис Л.П. Смит

Мистер и миссис Динсмор прилагали все уси­лия, чтобы к Элси вернулась жизнерадост­ность. Как они хотели помочь ей забыть не­достойного претендента на ее руку! Родители ее — до­брые христиане, — конечно же, не возили ее на балы, в оперу или в театр. Да Элси и сама ни за что не согласи­лась бы! Зато они обеспечили ей развлечения совер­шенно иного рода. Элси было позволено принимать сколько угодно гостей и самой наносить визиты друзь­ям и соседям.

Однако постоянные празднества были не в характе­ре Элси. Она больше любила тихие домашние радости и интеллектуальные занятия, которым уделяла много времени. Эти занятия сближали ее с обоими родителя­ми — особенно с отцом, с которым у нее были схожие интересы. Они с удовольствием читали вместе. Кроме того, Элси решила изучать под руководством отца не­сколько учебных дисциплин.

Недели и месяцы пробегали для Элси, наполнен­ные радостью, хотя временами ее тревожила беспо­койная жажда: ей хотелось новостей от Эдокертона и любви, в которой ей было отказано. Если в такие мо­менты отец встречался с ней взглядом, то мог прочесть в ее глазах грусть и мольбу, которой ему было так труд­но противостоять.

Он хорошо понимал суть ее безмолвной просьбы. Однако удовлетворить эту просьбу он не мог. В таких случаях он просто обнимал Элси, нежно целовал ее и говорил растроганным тоном:

— Моя дорогая, не смотри на меня так. Твой взгляд разбивает мне сердце. Ах, если бы тебе довольно было любви твоего отца!

— Я постараюсь перебороть себя, папа, — отвечала обычно Элси. — Я очень дорожу твоей любовью.

Однажды утром именно такой разговор был пре­рван Хлоей. Та вошла в комнату Элси с известием о приезде мисс Каррингтон. Мисс Карингтон хочет уви­деться с юной госпожой и ожидает ее в гостиной.

— Проводи ее сюда, няня, — сказала Элси, высво­бождаясь из объятий отца и поправляя складки пла­тья. — В былые времена она приходила в мою комнату без приглашения.

Семья Каррингтонов так еще и не простила отказ Герберту. Со времени его смерти отношения между Каррингтонами и Динсморами охладели. Девушки ви­делись друг с другом намного реже, чем в былые дни. Их общение сводилось к редким формальным визи­там. Но порой они встречались и в доме каких-нибудь общих знакомых. Однако давнюю взаимную привя­занность истребить было невозможно, и в последнее время в их отношениях проявилась прежняя теплота.

— Ах, мне кажется, что опять настали старые доб­рые времена, — сказала Люси после обмена приветст­виями. Она с восхищением окинула взглядом роскош­ную обстановку комнаты. — Я всегда считала, что твоя комната — самая милая из всех комнат мира. Ах, Элси, сколько милых вещиц! С тех пор, как я в последний раз побывала у тебя, здесь появилось несколько насто­ящих шедевров искусства!

— Большинство из них — подарки папы своей из­балованной доченьке, — ответила Элси, улыбнувшись и бросив любящий взгляд на отца.

— Не избалованной, а любимой, — сказал он в от­вет с нежной улыбкой.

— Конечно же, она не избалованная, — откликну­лась Люси. — Мама говорит, что Элси — идеал дочери. Она никогда в жизни не видела таких любящих и по­слушных дочерей, как Элси. Сколько раз она говорила мне, что хочет, чтобы я была больше похожа на Элси.

— Миссис Каррингтон, — прервала ее Элси, — все­гда меня идеализировала.

После недолгой беседы Люси рассказала о цели своего визита. Ее родители и она очень сожалеют о том, что утратили былую близость с семьей Динсморов и хотели бы восстановить отношения. Поэтому Люси приехала, чтобы уговорить Элси погостить у них недельку в Ашлэнде, как в былые времена.

Глаза Элси засверкали, щеки раскраснелись.

— Дорогая Люси, это так любезно! — воскликнула она, но тут же повернулась к отцу. В ее глазах застыл вопрос.

— Да, это очень любезно, — сказал он. — Поступай как хочешь, доченька. Думаю, смена обстановки пой­дет тебе на пользу.

— Спасибо, папа. Тогда я поеду. Люси, я с радостью принимаю твое приглашение.

Вскоре они уже были в пути. Их лошади легким га­лопом скакали к Ашлэнду. Девушки ехали бок о бок. Люси бурлила от радости, и уныние Элси быстро уле­тучилось под влиянием бодрящего воздуха, яркого солнца и веселых реплик подруги.

В Ашлэнде ее встретили с прежней теплотой и лю­бовью. Миссис Каррингтон прижала Элси к сердцу и прошептала со слезами в голосе:

— Мой бедный мальчик! Когда я вижу тебя, мне ка­жется, что он вернулся. Но я не буду плакать, — доба­вила она, вытирая слезы, — потому что наша потеря стала для него вратами в радость.

Каждая комната в доме вызывала у Элси воспоми­нания о Герберте. На время она опечалилась, однако печаль помогла прогнать мысли об Эджертоне.

У Люси было много чего рассказать. Заслушавшись девичьих секретов, Элси уже почти не вспоминала о Герберте. Люси также провела последнее лето на Севе­ре, где встретила свою судьбу. Теперь уже она была по­молвлена. Любовь ее была искренней и гладкой. Через год она собирались замуж.

Элси слушала с интересом. Она от всего сердца ра­довалась счастью подруги, однако Люси, которая вни­мательно наблюдала за Элси, заметила на ее лице тень глубокой печали.

— Что ж, я рассказала тебе все свои секреты, — про­говорила она. — Не будешь ли ты столь великодушна открыть мне свои?

— Если бы моя история могла быть такой же радо­стной, как твоя! — воскликнула Элси, и глаза ее на­полнились слезами.

— Бедняжка, что случилось? Папа отказался дать свое согласие?

Элси кивнула. Сердце ее было слишком перепол­нено чувствами, чтобы говорить.

— Какая жалость! — воскликнула Люси. — Он что, действительно хочет, чтобы ты всю жизнь прожила од­на? Он явно решил сделать из тебя старую деву!

— Нет, нет! Он просто не верит, что мой друг хоро­ший человек. Все это похоже на какую-то ужасную ошибку. Я не могу осуждать папу. Если мистер Эджертон действительно таков, каким считает его папа, то иметь с ним какие-либо отношения было бы безрас­судно и грешно. Без сомнения, я не могу отдать руку и сердце порочному человеку: богохульнику, скверно­слову, игроку, пьянице и мошеннику.

— О, нет, не может быть! — ужаснулась Люси. — Но ты же не веришь, что он такой негодяй?

— Напротив, я считаю его искренне верующим че­ловеком. Я знаю, что прежде он был необуздан: он сам рассказал мне об этом. Но я верю, что он искренне раскаялся и заслуживает прощения.

— В таком случае, будь я твоим отцом, я не смогла бы отказать ему, — произнесла Люси с чувством.

— Люси, заповедь гласит: «Дети, повинуйтесь сво­им родителям».

— Ты уже не ребенок.

— Но и не взрослая. Я лишь два года назад достигла совершеннолетия.

— Раз ты совершеннолетняя, ты имеешь право по­ставить желание любимого выше желаний отца.

— Нет, — тихо и грустно ответила Элси. — Я ни за что не выйду замуж без согласия папы. Я слишком люблю его, чтобы так опечалить.

— Значит, ты окончательно отказала своему воз­любленному?

— Пока он не докажет папе, что он достойный че­ловек.

— Ты — образец дочернего послушания и заслужи­ваешь счастья. И мне так жаль тебя! — воскликнула Люси, заключая Элси в объятия и целуя ее.

— Спасибо, дорогая, — откликнулась Элси. — Но больно слышать, когда моего папу осуждают за отказ. Он был уверен в своей правоте. И поэтому мог ли он поступить иначе? Он запретил нам любые контакты. Но папа очень добр ко мне и нежно меня любит. Я просто не смогла бы жить без его любви!

Девушки еще не раз возвращались к этому разгово­ру. Люси не осуждала действия мистера Динсмора, но она, тем не менее, стояла на стороне Эджертона. Она настаивала, что несправедливо было обвинять его, не выслушав. И считала, что не позволить ему сказать Элси и слово на прощанье, было слишком сурово.

— У меня не было выбора, — вновь и вновь повто­ряла Элси с глазами, полными слез. — Это был приказ папы. Мне ничего не оставалось, как подчиниться. О, Люси, это очень, очень суровое испытание для меня! Однако, если мнение папы об Эджертоне верно, то он всего лишь исполнил свой долг.

Однажды после обеда — Элси к тому времени про­вела в Ашлэнде около пяти дней — в ее комнату вбе­жала Люси:

— Как я рада, что ты уже одета! Видишь, я еще не готова, а Скип сказал, что в гостиной ждет какой-то джентльмен. Он спрашивает мисс Динсмор и мисс Каррингтон. Не спустишься ли вниз? Развлечешь его, пока я не приду? Пожалуйста!

— Кто он?

— Скип не запомнил его имени. Но, должно быть, это наш общий знакомый. Будь любезна, спустись к нему. Тогда я не буду волноваться о том, что он сидит там и думает: «Как долго одевается эта мисс Карринг­тон! Она, должно быть, хочет произвести на меня хо­рошее впечатление». Ты же знаешь, как тщеславны мужчины. Они всегда воображают, что мы из кожи вон лезем, лишь бы вызвать у них восхищение.

— Раз так, я спущусь, — ответила Элси с улыбкой, — и сделаю все, что в моих силах, лишь бы он не поду­мал о тебе подобным образом. Но, пожалуйста, прихо­ди сразу же, как только сможешь.

Посетитель был один в гостиной. Когда Элси во­шла, он стоял у стола в центре комнаты спиной к ней. Но стоило ей подойти ближе, как он резко обернулся, схватил ее за руку, обнял за талию и страстно поцело­вал с восторженным восклицанием:

— Моя дорогая, наконец я с вами! Как я страдал от этой жестокой разлуки!

Это был Эджертон. На несколько мгновений Элси позабыла обо всем, удивленная этой неожиданной встречей.

Они присели на софу. Все еще обнимая ее за талию, Эджертон осыпал ее потоком слов любви и нежными укорами, что она так легко отказалась от него. Эджер­тон говорил, что неповинен в тех пороках и преступ­лениях, которые вменялись ему в вину.

Элси сильно раскраснелась. Под полуопущенными ресницами горел огонь любви и радости. Но стоило Эджертону заговорить, ее щеки мертвенно побледне­ли, она попыталась вырваться из его объятий.

— Отпустите меня! — воскликнула она с мольбой. — Я не должна, я не должна! Я не могу! Я не имею права позволить вам навещать меня, разговаривать со мной или прикасаться ко мне. Папа запретил мне общаться с вами, и он очень рассердится! — Тут Элси разрази­лась рыданиями.

— Не возвращайтесь к нему. Останьтесь со мной, позвольте мне защитить вас от его гнева. Мне больно видеть, как вы плачете. Если вы станете моей дорогой женой, то из ваших глаз не прольется ни одной слезы, — говорил он, привлекая ее к себе и снова целуя.

— Нет, нет, я не могу! Отпустите меня! Вы должны! — воскликнула она, отворачивая лицо от его губ. — Я по­ступаю дурно, очень дурно, оставаясь здесь!

— Нет, позвольте мне задержать вас еще на не­сколько блаженных мгновений, — ответил он, еще крепче обнимая ее и целуя. Элси вырывалась все силь­нее. — Не будьте столь жестоки! Не лишайте меня воз­можности высказаться в свою защиту.

— Я не могу остаться ни на миг. Я не должна слу­шать ваших слов. С каждым мгновением я становлюсь все более виновной в непослушании папе. Если вы не отпустите меня, я буду вынуждена позвать на помощь.

Он убрал руку с ее талии, но все еще крепко сжимал ее ладонь.

— Не делайте этого, — сказал он. — Подумайте, что скажут люди. Я задержу вас всего на минуту. Без со­мнения, вы сможете задержаться на столь короткое время. Элси, не могли бы вы дать мне хоть малую на­дежду?

— При условии, что вы получите одобрение папы, и не раньше.

— Но ведь вы уже совершеннолетняя.

— Я никогда не выйду замуж без согласия отца.

— Без сомнения, вы придерживаетесь крайних взглядов на послушание. Нужно думать не только об отце, но и о себе, и обо мне. Простите меня за прямо­ту, но при естественном развитии событий мы оба пе­реживем его. Скажите, правильно ли пожертвовать нашим с вами счастьем лишь потому, что он имеет что-то против меня?

— Союз, заключенный против воли моего отца, не принесет нам благословения, — ответила Элси пе­чально, но твердо.

— Вы очень строги в своем послушании. Неужели всегда следует придерживаться правил? — проговорил он с горечью.

— Я не решаю за других. Я знаю только то, что ве­лит мне делать мой собственный долг. И я знаю, что, нарушив свой долг, я поступлю дурно и буду всю жизнь мучиться от мысли, что папа мной недоволен. Ах, вот и сейчас я проявляю непослушание! Я должна немедленно уйти! Отпустите мою руку, мистер Эджертон, — и она попыталась высвободиться.

— Нет, нет, останьтесь еще, — проговорил он с мольбой. — Я еще не представил вам и половины до­казательств своей невиновности. Будьте милосердны ко мне. Останьтесь и выслушайте меня.

Она не ответила, но заколебалась, прекратив на ми­нуту попытки высвободить руку. У нее не хватало сил, чтобы вырваться, но она и не могла допустить, чтобы кто-то стал свидетелем этой сцены. Дрожа от волне­ния, она ожидала обещанных доказательств. Но вмес­то них слышала лишь поток возражений, упреков и уговоров.

— Мистер Эджертон, я должна уйти, — повторила Элси. — Все это бессмысленно. Я не могу остаться и слушать вас дальше.

Послышался звук приближающихся шагов. Эджер­тон быстро привлек Элси к себе, еще раз коснулся гу­бами ее щеки и отпустил. Она выскочила из комнаты через одну дверь как раз в тот момент, когда Люси вхо­дила через другую.

— Где она? Ушла? Что случилось? Она была не рада видеть вас? Она не захотела остаться?

Люси смотрела на разочарованное и рассерженное лицо Эджертона. Она была удивлена и раздосадована, задавала вопрос за вопросом, даже не давая времени ответить.

— Нет. Эта девчонка просто дура! — сердито про­бормотал он и, отвернувшись от Люси, нервно про­шелся взад-вперед по комнате. Затем, вдруг, словно опомнившись, он сказал:

— Прошу прощения, мисс Каррингтон. — Он подо­шел к софе, на которой сидела Люси. Вид у нее был очень недовольный. — Я... Я забылся. Но вы, вероят­но, понимаете, что мои слова — слова безумного влюбленного?

— Неужели, сэр? — ответила Люси холодно. — То, что вы говорили, не очень-то похоже на слова любви. Напрашивается предположение, что мистер Динсмор, наверное, прав.

Он сильно покраснел.

— Что вы имеете в виду, мисс Каррингтон?

— Что вы любите не Элси, а ее деньги.

— Вы ошибаетесь во мне. Я обожаю мисс Динсмор. Я счел бы себя счастливейшим из смертных, если бы смог добиться ее руки — пусть она досталась бы мне нищей! Но ее терзают нелепые и смехотворные пред­ставления о дочернем долге. Она отказывается дать мне хоть малейшую надежду, пока я не добьюсь согла­сия ее отца. Но в виду его крайней антипатии ко мне, это дело совершенно безнадежное. Разве вы не пони­маете, что чем больше я люблю ее, тем больше меня раздражает такое отношение ко мне?

— Возможно, и так. Мужчины сильно отличаются от женщин. Но я бы никогда не стала так говорить о человеке, которого люблю.

— Я обезумел от крушения надежды. Произнося те слова, я не отдавал себе отчета в собственных действи­ях, мисс Каррингтон, — сказал он самым убедитель­ным тоном, на какой был способен.

— Надо понимать, что желанный разговор не при­нес желаемого результата? — спросила она.

— Да. Тем не менее, я чрезвычайно благодарен за то, что смог еще раз увидеться и поговорить с ней. Ис­кренне признателен за вашу помощь. Но, мисс Кар­рингтон, если бы вы согласились помочь мне еще раз, я был бы перед вами в неоплатном долгу.

— Объяснитесь, пожалуйста, сэр, — холодно прого­ворила она, отдергивая руку, которую он попытался взять.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я не отношусь к тем, кто допускает вольности с дамами. Но сегодня я сам не свой. Чувства переполняют меня, я словно обе­зумел... — Он внезапно замолчал и сжал руками голову. — Я сойду с ума, если вынужден буду отказаться от всякой надежды завоевать милую, нежную Элси! — воскликнул он взволнованно. — Я вижу только один способ сделать это. Если бы я смог увезти ее туда, где она будет вдалеке от отца, где никакой страх не поме­шает ей последовать зову сердца, то, я уверен, я сразу же убедил бы ее выйти за меня замуж. Мисс Карринг­тон, вы поможете мне?

— Ни за что! Если Элси захочет убежать с вами и попросит у меня помощи, я помогу. Но я не собираюсь стать соучастницей похищения.

Он убеждал, умолял, использовал все мыслимые доводы, но вызывал только гнев и негодование Люси.

— Тайный сговор — это не в моем стиле, — сказала она Эджертону.

В ответ на это он намекнул: мол то, что она уже сде­лала, вполне можно расценивать как сговор. В конце концов Люси почти выставила его за дверь.

Когда он ушел, Люси поспешила в комнату своей подруги. Та в огромном волнении ходила взад-вперед и горько плакала.

— Люси, как ты могла? Как ты могла? — восклик­нула она, заламывая руки и горестно рыдая. — Когда я спускалась вниз, мне и в голову не могло прийти, что это он. Я не знала, что вы знакомы, не знала, что он вообще находится в наших краях. Он застиг мня врас­плох, я нарушила самые строгие папины приказания. Он никогда не простит меня, никогда! И не только это. Он будет очень, очень разгневан. Что мне делать?!

— Элси, дорогая, не надо так переживать! Я сожа­лею о случившемся, — сказала Люси со слезами на глазах. — Я хотела сделать тебе приятный сюрприз, ду­мала, ты обрадуешься. Я познакомилась с ним про­шлым летом в Саратоге. Он приехал туда прямо из Лэндсдэйла. Со временем выяснилось, что мы оба знаем тебя, что я — твоя ближайшая соседка и давняя подруга. Он рассказал мне историю вашей любви и за­ручился моей поддержкой. Он выглядел таким подав­ленным и печальным, так грустил, что потерял тебя, так горевал о поспешности, с которой твой отец разлу­чил вас, не позволив сказать ни слова на прощание! Он сказал, что по-прежнему надеется, что ты веришь ему. Но он не может встречаться, разговаривать или переписываться с тобой. Вот я и придумала этот спо­соб свести вас.

Дата добавления: 2015-06-26