Нравственные письма 4 страница

И есть гораздо больше, чем прилично,

И стариться, толстея, без зубов...

А раб не смеет молвить даже слова,

Ни кашлянуть случайно, ни чихнуть:

Малейший шум карается сурово.

Стоят всю ночь, не смея отдохнуть...

За это - о хозяевах напрасно

Судачат, в их присутствии молча.

А тот, с кем обращаются прекрасно,

Не дрогнет под рукою палача.

"Мой раб - мой враг?"- Их делаем врагами

Жестокостью и грубостью к рабам:

Плюем - он подтирает под ногами,

И, мы же, их пинаем, как собак.

Вот ножиком, заточенным как жало,

Строгает повар драгоценных птиц...

Кто научил его, тот больше жалок,

Чревоугодье в людях - без границ.

Вот виночерпий, женщиной одетый,

Выщипывает каждый волосок...

Вот цензор над гостями: лесть - примета,

Кого позвать на завтрашний кусок...

А тот, на ком лежит закупка пищи?

Кто в тонкостях постиг хозяйский вкус?

Как ублажить того, кто был пресыщен,

Кому давно во вред любой укус?

Пути фортуны грозны и скалисты,

И приговор ее бывает строг:

Тот, кем когда-то продан был Каллиста,

Последним был не пущен на порог.

Одно в нас семя, и над нами - небо...

Живут и умирают все, как ты.

И, как бы высоко поставлен не был,

Фортуна поджидает у черты.

Я поясняю на простом примере

Простой рецепт, что нужно заучить:

"Будь к нижним обходителен в той мере,

Что хочешь сам от высших получить."

"Но надо мною нету господина!"

Пока ты молод...Будет, хоть один...

Когда мы видим в зеркале седины,

То рядом, в отраженьи - Господин.

Сизигамбида, Крез, жена Приама,

Гекуба - испытали в жизни плен.

Платон был продан в рабство - дар тирана,

Пиратами захвачен Диоген.

Делить с рабами трапезу прилично,

Пусть привередник сотрясает лбом...

А я - легко поймаю их с поличным,

За целованьем рук чужих рабов

Теперь поверить трудно (но не смейся,

В том мудрость предков: духом исцелись)

Хозяева звались "отцом семейства",

Рабы же "домочадцами" звались.

"Что - всех рабов за стол?!" - Нет, тех, кто - лучше!

Важны здесь не занятия, а нрав...

К занятиям нас приставляет случай,

А нрав - сам по себе достоин прав.

Глуп тот, кто, не имея в том понятья,

Оценивает лошадь по узде.

Еще глупее, тот, кто по занятьям

Пытается найти друзей везде.

Он раб! Но, может, он - в душе свободный?

Он раб! Но, покажи мне, кто не раб

у скупости, у похоти голодной?

Все в рабстве... и хозяин общий - страх.

Окажем всем рабам своим доверье,

За мелкие оплошности простим.

Будь сам - Высоким без высокомерья,

Чтоб не был страшен им, но был бы чтим.

"Раб - как клиент хозяина? Мечтанья..."

Довольно нам, с рожденья до гробов,

Как Богу - лишь Любви и Почитанья:

Со страхом не соседствует любовь.

Наказывать раба словами - право,

Побои - оставляют для скота.

Порок наказан - будет лучше нравом,

Распущенность же - к благу глухота.

Мы обретаем царские привычки:

Чуть что - и без границ пылает гнев...

Сам царь все это знает, но "в кавычках"...

А поиск зла - продолжит посинев.

Нрав добрый всем доволен, не меняясь,

Злонравие - изменчивей ветров,

Что облаков толпу с собой гоняют,

Но, к лучшему не гонят.

Будь здоров.

====================================

Письмо XLVIII (О софизмах)

Луцилия приветствует Сенека!

Ты мне прислал дорожное письмо,

Столь длинное, что впору ставить вехи

Между абзацев и... нести в комод...

Хочу подумать и отвечу позже.

Решить вопрос сложнее, чем задать:

Что одному - на смертный путь похоже,

Другому - восхищенья благодать.

Как друг для друга - помыслами чисты:

Добро и зло - одни двоим в судьбе.

Не могут быть блаженны эгоисты:

Что дал другим, потом пожнешь в себе.

Такой закон написан нам от века

И связывает нас прочней, чем нить.

Кто делится со всяким человеком,

Тот с другом все способен разделить.

Софисты, хитроумные досугом,

Тусуют смыслы слова "человек"...

И восклицают: "Чем делиться с другом?

Что человеку мне отдать навек?"

"Всяк человек - мой друг?". Другой подскажет:

"Важней, чем человек - мой верный друг"...

И, первый дружбой хлеб поутру мажет,

Второй, для друга, сломит все вокруг...

Пускай не понимаю я в софизмах

Я знаю направление и цель!

Их разбирать - достойно укоризны:

В них не найти желанных панацей.

"Мышь - слог, а мышь ест сыр...Сыр съеден слогом?"

Здесь - глупость, но, какая в том беда?

Ты в мышеловках слогов видел много?!

Не видел?- Нет от слога нам вреда.

Нелепицы философам постыдны...

Неужто ради них мы морщим лбы?

Чтоб ясное считать неочевидным?

Бояться всех превратностей судьбы?

Зачем ты сочиняешь эти штучки?

Не время забавляться, помощь ждет:

Когда больной уже дошел до ручки,

Так шутит только полный идиот...

Ты шутишь, а больным, поверь мне, страшно...

Ты шутишь и не слышишь: Помоги!

Протягивая руки к твоей башне,

Все верят: будут сломлены враги!

Тащи скорее из водоворота,

Пусть истина им освещает путь

Через спасенья тесные ворота.

А зло - везде проникнет как-нибудь.

Дели необходимое с излишним,

Скажи, как легок праведный закон,

Как вожделенья манят вкусом вишни,

Хлеб истины - дерущим рот куском.

Софизмы - бесполезны и порочны:

В них крепкого оружья не найти...

Ты видел, чтобы веником непрочным

Пытались след фортуны замести?

Увертки и ловушки эти - ложны,

Кто верит им, тому уж - "дело швах".

Как претор на суде - истцу помощник,

Так мудрость восстановит нас в правах.

Зачем учить грамматики начала?

Зачем я к философии приник?

Она - стать равным Богу обещала!

Так, где же он, обещанный родник?!

Все доброе - и просто нам, и ясно,

Как истинность творений мастеров.

Не трать минуты жизни понапрасну

Забрось свои софизмы!

Будь здоров.

=====================================

Письмо XLIX (О диалектике)

Луцилия приветствует Сенека!

Кто вспоминает о своих друзьях,

Рукой коснувшись старого ковчега...

Имеет равнодушия изъян.

Кампания, Неаполь и Помпеи

Вернули остроту моей тоске.

все, как вчера...и вспомнил о тебе я,

Вновь оказавшись в чувственной реке.

А разве "очень давним" было что-то?

Недавно - детство...Рядом - Сотион...

Вот вел суды, вот потерял охоту,

Вот - силы... Быстротечен бег времен...

Как разделить на долгие отрезки,

Всю жизнь, что малой точкой на листке?

Вот детство, юность, переход нерезкий...

И старость серебрится на виске.

Бег времени, что прежде незаметен,

Становится с годами все ясней.

Видна черта, подобно черной мете,

Считать убытки легче ближе к ней.

Как молвил Цицерон наш незабвенный:

"На лириков не стоит тратить дней."

Но, лириков бессилье - откровенней,

Убогость диалектиков сложней.

Что мучиться над глупостью вопросов?

Умней - понять бессмысленного круг.

Конечно, в мелочах копаться просто...

Для тех, кому вся жизнь - сплошной досуг...

Нет времени средь жизненных сражений

К сомнительному смыслу припадать.

Когда угрозы - смерть и пораженье,

В борьбе себя ты должен оправдать!

Заслуженно сочли б меня безумным

На грани поражений и побед,

В пылу боев кровавых, грозных, шумных,

Несущего замысловатый бред.

Не стану тратить труд на эти вещи,

Последний бой встает передо мной!

Смерть - с жизнью...Их сраженье много хлеще,

Чем враг, еще стоящий за стеной.

О, научи, как не бежать от смерти!

О, научи, как жизни дни сберечь,

Когда фортуна неизбежно чертит

Последний круг молчания и встреч!

Скажи мне перед сном: Ты не проснешься.

Наутро мне скажи: Не ляжешь спать.

При выходе из дому: Не вернешься.

На входе: Ты не выйдешь погулять.

Рассей мне мглу - и я постигну сразу

Ту истину, что в мраке не видна.

Ведь от природы мне дарован разум...

Не лучший, но способный все познать.

"Речь истины проста." В ней - справедливость.

Умеренность не мудрствует хитро.

Оберегай природную стыдливость,

И доберись до цели.

Будь здоров.

=============================================

Письмо L (Об осознании пороков)

Луцилия приветствует Сенека!

Пять месяцев везли твое письмо...

(Да, сколько ж раз ломалась их телега?!)

Читаю между строк в тебе самом:

Ты понимаешь глупость заблужденья,

Не веришь в "обстоятельства грехов".

От места не зависят наважденья

пороков, лицемерие стихов.

Куда бы мы ни шли - пороки с нами.

Гарпаста (помнишь - дуру у жены?)

Ослепла... но сама о том не знает,

Считает, что ей факелы нужны...

Смеемся...Над собой смеяться впору...

Кто скажет, что он жаден или скуп?

Он скажет, что искал себе опору...

Поверим ли тому, кто сроду глуп?

Зачем себя обманывать напрасно,

Ведь беды не приходят к нам извне:

Беда сидит внутри... кому не ясно

Тому лечиться в сотню раз трудней.

Встречаются... действительно уроды,

Не ждущие и к старости врачей.

Того, кто отпадает от природы,

Не в силах исцелить совет ничей.

Стыдимся благомыслия науки,

Случайно не приходит этот дар.

Кто смолоду к душе приложит руки,

Не станет заскорузлым, даже стар.

Упорный труд всегда идет на пользу,

И бревна распрямляются теплом,

А дух - податлив, как легчайший воздух,

И выпрямить его - не тяжело.

Хоть мы в плену, отчаянью нет места:

Пусть злом давно захвачен твой порог,

Твоей душе, податливой как тесто,

По силам исцелить в себе порок.

Смелее! Сам Господь мне здесь свидетель:

Из семени - рождаются плоды.

С природой сообразна добродетель,

Пороки ей - враждебны и чужды.

Вначале трудно, и лекарства горьки,

Но, с мужеством порок свой поборов,

Хромой взойдет в заоблачные горки,

Вздохнет, и исцелится.

Будь здоров.

=====================================

Письмо LI (О месте жительства)

Луцилия приветствует Сенека!

Какое место выбрать для жилья?

Вершины гор, равнины, степи, реки?

Особенность у мест везде своя.

Я как-то побывал в курортных Байях,

Но их покинул на другой же день:

Мне лучше ночевать в лесном сарае,

Чем наблюдать излишеств дребедень...

"Забыть места, где мы бывали прежде?"

Не так категорично, милый друг...

Как не для мудрых яркие одежды,

Так, не для них, веселья шумный круг.

Каноп - притон пороков, наслаждений,

Не ведающих совести преград.

Здесь трудно уберечься заблуждений

Чуть отдохнешь, а после сам не рад

Здоровье нужно нравам, как и телу

Так выберем приличные места,

Где не увидишь пьяных оголтелых,

Не имущих ни сраму, ни креста.

Где жажда удовольствия без меры

Грешит и похваляется в грехе...

Там царствуют владычицы гетеры,

Забывшие о строгом Пастухе.

Соблазн силен, ему - лишь дайте сроки...

Так не заметил грозный Ганнибал,

Что в сердце возбуждаются пороки,

У тех, кто с корабля попал на бал.

Кампания! Прелестное местечко...

Зимовка развратила всех бойцов.

Воспрянул Рим, когда не львы - овечки

Пытались охватить его кольцом.

И мы - солдаты... только наша служба

Не позволяет сделать перерыв:

И наслажденье победить нам нужно,

И остальное - победить вторым.

Мне не нужны горячие озера,

Не нужен мне потельни жаркий пар...

Полезней - пропотеть в работе спорой,

Пока способен к ней, не слишком стар.

Мы не пойдем тропою Ганнибала,

Чтоб в праздности никто не упрекнул,

В пунийских флагах - гордости немало,

А нам - фортуну предстоит столкнуть.

И мы не вправе сдаться наслажденью,

Иначе, честолюбие и гнев,

Боль, бедность - укоризной униженья,

Нас разорвут и опалят в огне.

Стараюсь! - Мне предложена свобода:

Не быть рабом своей земной судьбы.

Судьба, увидев: смерти нет проходу,

Откажется бессильно от борьбы.

Оставившему плуг - сраженья милы,

И звон мечей вселяет страсти пыл.

А умащенный - потеряет силы,

Глотнув в походе поднятую пыль.

Гай Марий, Гней Помпеи, Цезарь смелый

Все строились у Байи на горах.

Военным подобает это делать:

От крепостей в долины веет страх.

Неужто для Катона есть причины

Глядеть в окно на пьяную гульбу?

Рожденный не гулякой, но мужчиной,

Забудет звуки флейт, но не трубу.

Гони, преследуй, вырви вместе с сердцем

Пороки, пусть хоть так их поборов,

Душа в пороках - словно рана в перце,

А перец - наслажденья.

Будь здоров.

========================================

Письмо LII (О пути к спасению)

Луцилия приветствует Сенека!

Обилию желаний нет конца...

Влечет толпу очарованье неги,

Зачем ей строгость мудрого лица?

Ты понимаешь: это - просто глупость,

Но уклониться - мало в нас ума...

Мы предпочтем убожества халупу,

Чем мудрости высоки терема.

Достойней всех, понявшие от Бога

Путь к истине и шедшие за ней.

Другие, вдохновясь примером, строго

Идут вслед первым весь остаток дней.

Есть третьи: их ведет погонщик в плаче,

Так Эпикуром был Гермарх ведом.

Желание спасенья много значит,

Заслуга выше - спасшихся с трудом.

Представь себе, построены два зданья:

На камне, и второе - на песке...

Здесь - верная добыча созиданья,

Там - тяжкий труд в приложенной руке.

Один - податлив мудрым от природы,

Другого - исцеляет тяжкий труд.

Заслуга выше тех, кто год за годом,

Дурные свойства в душах перетрут.

"И вечный бой, покой нам только снится!"

Себе на помощь предков призови,

В их жизни, как в летящей колеснице,

Увидишь образ блага и любви.

Пусть болтуны, в повторе, всем известном,

Играют в празднословье по домам...

Верь тем, кто вторит слову делом честно,

И тем, кого на лжи нельзя поймать:

Ораторов тщеславия не слушай!

Есть - молвит просто, прелести лишен,

Но, хочет сделать нас немного лучше.

Больному ли хвалить врача с ножом?

Молчите! Был закон у Пифагора:

Ученики пять лет должны молчать.

Кто верит болтовне хвалебных хоров

Показывает глупости печать.

Хвала тому, кто мудрый, как Овидий,

Не радовался толпы веселить:

Восторг глупцов - не в радость, но - обиден,

Когда в ответ - их не за что хвалить...

Любая вещь есть признак оной вещи,

И в нравах наших - множество улик:

В безумных - есть осанки образ вещий,

В бесстыдных - жест руки, скабрезный лик.

Когда толпа, не сдерживая чувства,

Философу готова все отдать,

Он не философ, а слуга искусства:

Философу прилична благодать.

Пусть юноши, когда их мысль задела,

Высказывают трепетный порыв...

Но, лучше, чем слова - благое дело,

Есть пропасть между первым и вторым.

Философ, выставляясь, точно шлюха,

Иль, как павлин, с распущенным пером,

Не похвалы достоин - оплеухи.

Торговцы - вон из храма!

Будь здоров.

=====================================

Письмо LIII (О болезнях тела и души)

Луцилия приветствует Сенека!

Отчалил я под небом, полным туч,

И тут же "заработал на орехи",

Когда примчался ветер с горных круч.

Все море, что вначале было гладким,

Покрыла леденящая волна,

В желудке как-то сразу стало гадко,

Хоть мне твердили: Буря не страшна...

Я к кормчему пристал, чтоб правил к суше,

А он, лишь усмехался мне в ответ:

В открытом море в шторм гораздо лучше,

В округе все равно стоянок нет.

Тогда, при виде скал, в припадке горя,

Я тут же за борт выпрыгнуть успел

(Улисс был обреченным гневу моря

Он не тонул, но качку - не терпел).

Я сразу вспомнил плаванья искусство,

Потом прополз забрызганный утес,

Потом, когда в желудке стало пусто,

Лежал дрожа, как шелудивый пес,

И думал: как легко забыть изъяны

Телесные, что подают нам знак...

Тем более - духовные: лишь спьяну

Они всего сильней тревожат нас.

Когда нас посещает лихорадка,

Вначале проявляя легкий жар,

Который поднимается украдкой,

Наносит сокрушительный удар...

С болезнями, что поражают душу,

Все обстоит как раз наоборот:

Кто ими поражен, не хочет слушать

Врачей, лишь сам твердит: Закройте рот...

Кто спит неглубоко, в дремоте помнит,

Пусть даже неотчетливые, сны.

А, коль глубокий сон твой дух наполнит

То, над душой мы больше не вольны.

Скажи мне: кто признается в пороках?

Кто их в себе сумеет осудить?

Мы спим...А кто разбудит нас до срока?

Философ нас способен разбудить.

Кто заболел, тот бросит все заботы,

Отменит встречи, выпьет порошок,

Забудет о не сделанной работе...

Болезнь души - куда страшнее шок.

Отдай же философии все время:

Не ты ей уделяешь час-другой,

Она повелевает: ногу в стремя

И крепче оттолкнись второй ногой.

Так молвил Александр-победитель,

На предложенье дани: "Не шучу,

Не я приму от вас, что вы дадите,

Я - вам оставлю, сколько захочу."

Хоть боги выше (лет в их жизни много,

Все их дела подобны чудесам)

Но, в чем-то... и мудрец превыше бога,

От страха избавляя себя сам.

Бесстрашье над философом витает...

И копья - легким взмахом вееров

Летят назад, в того, кто их кидает,

И... их же поражает.

Будь здоров.

====================================

Письмо LIV (О болезни)

Луцилия приветствует Сенека!

Меня настигла давняя болезнь...

Какая?- Задыхаюсь, как под снегом,

Примерно час, как будто в гору лез.

Пожалуй, я знаком с любою хворью,

Но эта - всех болезней тяжелей:

Предвижу, что свой дух отдам так вскоре...

А смерть - куда страшнее, чем болезнь.

Ты думаешь, я весел тем, что выжил?

Отсрочка - не победа, милый друг...

Ведь смерть круги сужает: ближе, ближе...

И, наконец, грядет последний круг...

Зачем ко мне так долго примеряться?

Я знаю смерть: она - небытие...

Как до рожденья - я не мог смеяться,

Так после смерти - что мне до нее?

Свеча не зажжена или погасла

Ей все равно... Пока горит огонь,

Она живет и светит не напрасно...

И нам бы так! Без света - только вонь...

Все это я твердил, хоть думал: Крышка...

(Не вслух, конечно, было не до слов...),

Пока не успокоилась одышка,

Хоть и теперь, признаюсь - тяжело.

Дыхание работает нескладно,

Природою положено - дыши!

Пусть воздух застревает, ну и ладно...

Страшней - вздыхать из глубины души...

Смерть мудреца не выставит за двери

Он выйдет сам, когда настанет срок,

Все осознав, и в неизбежность веря,

Уходит добровольно.

Будь здоров.

=====================================

Письмо LV (О разлуке с друзьями)

Луцилия приветствует Сенека!

Прогулка на носилках - тоже труд,

Ты знаешь, я с рожденья не изнежен,

А те, кто говорят иное, врут.

Носилки - лишь последствие болезни,

В них противоестественности знак.

Гулять пешком приятней и полезней...

Тот, кто не болен, может и не знать...

Мой взгляд упал на Ватии поместье,

Которое никто не сторожит.

Здесь, в кое время, восклицали с лестью:

"Ты, Ватия, один умеешь жить!"

А он не жил, а прятался от жизни,

Когда Сеян и Галл исторгли стон...

(Один - через жену стал ненавистен,

Другой - через любовницу казнен)

Жить праздно? Или быть от дел свободным?

Суть разная, хоть внешне, как одно...

Для праздности лишь денег нам угодно,

Быть безмятежным - мудрому дано.

Иной бежит от неудач в дерзаньях,

Завистлив к людям и труслив, как лань,

Еда и похоть - все его желанья,

Хоть впереди - карающая длань.

Усадьба хороша: дом камнем светел,

В платановых корнях - бежит ручей,

В пещерах - тихо, хоть гуляет ветер,

Стена ее - преграда для очей.

Не место красит нас - в душе все краски.

В прекраснейших домах живет печаль.

Но, в мыслях ты способен, словно в сказке,

Своих друзей душою повстречать.

Прекрасней не найти тех встреч в разлуке:

Единство душ сильнее дней пути,

Жизнь рядом иногда повеет скукой,

А счастье - ярче издали блестит.

В разлуке мы, и с теми, кто нам близок:

У друга бесконечный список дел...

Чужбина завершает этот список,

Венчая удаленности предел.

Друг должен быть в душе, а значит - рядом!

Да, ближе, чем делящий с нами кров.

Гуляй со мной, обедай, все, что надо...

Тебя я вижу, слышу.

Будь здоров.

==========================================

Письмо LVI (О шуме)

Луцилия приветствует Сенека!

Сейчас над самой баней я живу,

Как в шумном, переполненном ковчеге...

Представь себе все крики наяву:

Здесь силачи вздымают с тяжким стоном,

Снаряды, начиненные свинцом...

(Возможно, крики - только для фасона,

Чтоб людям показать товар лицом).

Бездельник, в упоении массажем,

Здесь стонет переполненным нутром...

И сам массаж...Поверь: я слышу даже

Шлепки ладонью и удар ребром.

А игры в мяч? Как только соберутся,

Кидают, и давай считать броски...

Пока не доиграют, не нажрутся

Сойдешь с ума от шума и тоски...

Плюс перебранка, плюс поимка вора,

Прыжки в бассейн, и крики "просто так"...

Но, знаешь, кто мой самый лютый ворог?

Кто волосы выщипывать мастак...

Пронзительно крича, зовет клиентов,

И умолкает, лишь, когда визжа

Они орут (нет пауз, ни момента),

Как будто их сажают на ежа.

Торговцы колбасой и пирожками

Выкликивают - каждый свой товар...

Ты скажешь: Я - железный, я - как камень,

Раз не хватил меня пока удар...

Клянусь, мне этот гомон - не помеха,

Он - как ручей, что может век плескать,

Хоть слышал я про племя, что (без смеха)

Все бросило, покинув перекат.

Но голос, а не шум нам лезет в душу,

А шум, лишь ударяет по ушам.

И непрерывный шум мне легче слушать,

Чем ритм команд натруженным гребцам.

Пусть за дверьми шумит все и грохочет,

В ком дух спокоен, выдержит и крах.

Напротив: даже темной тихой ночью

Бушуют вожделение и страх.

Ведь ночь не устраняет все тревоги,

И в сновиденьях к нам идут они...

Поверь, что я знавал довольно многих,

Чьи ночи - беспокойнее, чем дни.

Иной лежит один в просторном доме,

Закрыто все. Чего ж еще?- спрошу...

Но сон к нему нейдет, нет даже дремы,

Когда в душе его тревожит шум.

Бездельнику, в покое - нет покоя...

Проснуться нужно, взяться за дела,

Искусствами заняться... Что такое?

Труждающимся Бог покой послал.

Солдаты усмиряются в походах,

Кто занят - не доступен озорству.

И мы порой от дела в тень уходим,

Не слушая тщеславия молву.

Порой, при этом крепнет честолюбье,

Увядшее от неудачи дел.

(Кого, как не себя мы страстно любим,

Жалея, что - в себе любви предел...)

Пускай пороки разевают пасти

Публично - за исход спокоен я.

Недуги духа тем ещё опасней,

Что прячутся под пологом вранья.

"Кто не боялся стрел, врагов и копий,

Теперь боится шума ветерка,

Боится за судьбу отрытых копей,

Дрожит во сне зажатая рука."

Вергилий.

Посмотри на тех счастливцев,

С огромною поклажей на себе:

Увидишь их напуганные лица,

Что ожидают в будущности бед.

"Не лучше ли пожить вдали от шума?"

Ты прав, к чему мне слушать шум дворов?

Улисс провел сирен довольно умно.

Я только закалялся.

Будь здоров.

========================================

Письмо LVII (О тоннеле)

Луцилия приветствует Сенека!

Я вынес все, что терпит лишь атлет:

Сперва в пути прошел сквозь грязи реки,

Затем - сквозь пыль тоннеля, как сквозь склеп.

Нет ничего длинней, чем тот застенок

Среди горы (обвалится - и крах...).

Клубится пыль с дороги и со стенок,

И факелы - темней, чем самый мрак.

Я был тоннеля гнусностью подавлен...

Ты знаешь: я не очень терпелив,

Далек до совершенных и подавно,

Но здесь, душа любого заболит.

Но, стоило увидеть проблеск света,

Душа моя воспрянула сама.

Я начал рассуждать: чем хуже этот

Тоннель, чем наши старые дома?

Нет разницы, что упадет на груди

Людей, чья жизнь в мгновение уйдет...

Как слеп наш страх: он видит лишь орудья

Убийства, хоть важней его исход.

Ты думаешь, что я, как всякий стоик,

Не верю в сохранение души,

Раздавленной под тяжестью? Не стоит

Нам, в заблужденьях путаясь, спешить...

Как задушить нельзя открытый пламень,

Как воздух не пронзает острие,

Так для души обвалы - не экзамен,

Она найдет прибежище свое.

Душа бессмертна иль она - как свечка,

Задутая дыханием ветров?

Что смерти неподвластно, то и вечно

Душа не погибает.

Будь здоров.

===========================================

Письмо LVIII (О родах и видах)

Луцилия приветствует Сенека!

Поговорим про скудость языка

И о предметах, что в библиотеке

Ты не найдешь уже... или, пока.

Возьмем, к примеру, гнусных насекомых,

Что по лесам преследуют наш скот:

"Оистрос" или "овод" нам знакомо?

В Вергилии то слово кто найдет?

Опять Вергилий - "спор решить железом",

Известно было с очень давних пор...

Простое слово стало бесполезным,

Мы говорим, что "разрешаем спор".

В моих цитатах нет благоговенья,

Не мыслю и ученость изливать.

Слог Акция и Энния - в забвеньи,

И "Энеиду" стали забывать.

Ты спросишь: Для чего нам предисловье?

Куда влечет суждение мое?

Хочу, чтоб ты, возможно благосклонно,

Услышал это слово: Бытие...

Ручаюсь вечной славой Цицерона...

Новее?- Поручится Фабиан...

Оно - в основе всякого закона

Природы, дар разумного в нем дан.

Есть слово, не звучащее в латыни:

"То он". Простое слово, только слог.

Глаголом заменяем его ныне,

"Синоним" "то, что есть" - по смыслу плох...

Платон все различал в шести значеньях,

Я перечислю... Прежде поясню:

Есть - род, есть - вид, и в умозаключеньях

К первоначалу мысли погоню.

И род, и вид - единой нитью свиты.

Что человек? Известно - это вид.

И лошадь, и собака - тоже виды...

А общий род? - В "животном" он развит.

Есть у медали сторона вторая

В растениях заключена душа:

То, что "живет, а после умирает"

Имеет душу... может и дышать...

"Одушевленность" - это свойство тела,

В животных и растеньях это есть.

А камни? Здесь любой заключит смело:

В них нет души, как глубоко ни лезть.

Но, что есть выше, чем душа и тело?

И что объединяет их вдвоем?

Я обозначил (что еще мог сделать?)

Все это "нечто" словом "бытие".

В нем заключен древнейший и первейший,

И самый общий изо всех родов.

Все остальное: люди или вещи,

Дата добавления: 2015-06-26