Нравственные письма 5 страница

Не избегают видовых следов.

Все расы и народы - только "виды",

И Цицерон, Лукреций - тоже "вид"

(Пусть лаврами последние увиты,

И, как бы ни был кто-то сановит).

Теперь начнем деленье от начала:

Есть бытие - без тела или с ним,

Нет третьего. Представь, что б означало:

"Почти что бестелесный аноним"?

Делю тела: с душою и без оной...

Те, что с душой - с корнями или без...

Живут растенья по своим законам,

Хотя нам кажется, что видим лес.

Животных видов на Земле несметно...

Ты спросишь: как их можно поделить?

Я различаю - смертных и бессмертных,

А далее?- К чему нам воду лить?

У стоиков род высший - это "нечто",

Включая то, чего в природе нет

Гигантов и кентавров нет, конечно,

Есть только образ, духа слабый след.

Вернемся же к наследию Платона...

В нем высшее - "понятие вообще":

"Животного" никто не слышал стонов,

Лишь виды оставляют чувствам щель.

Второе - что возвышено над прочим:

"Поэт" - не просто знающий размер...

И греки, что мозги всем не морочить,

Считали, что "Поэт" один - Гомер.

Есть третий род - все то, что существует,

Но в зрения пределах не дано

(Идеи, как Платон их именует),

Есть эталон для подражанья, но...

Я поясню, добавив толкованье:

Представь, что я писал бы твой портрет,

Я б выразил лица очарованье

(идею), сохранив на сотни лет.

Четвертое здесь - elsoe...это - тонкость

(Вини Платона, мне укора нет...)

Пример искусства ясен и ребенку:

Модель - идея, elsoe - сам портрет.

Род пятый очень прост для разрешенья:

Предметы и животные - всё в нём.

Шестой - включает вещи-отношенья:

Пространство, время, в коих мы живём.

Все, что мы видим или осязаем,

Платон не относил к числу вещей:

Все это прибывает, убывает...

И нет здесь неизменного вообще.

"Мы входим, но войти не можем дважды

В один и тот же водяной поток."

И смерть приходит к каждому однажды,

Как наш последний жизненный итог.

Ты спросишь: Что за польза в этих классах?

Поэт устало выглянул в окно,

И, вдруг увидел в нем... крыло Пегаса...

Без отдыха творить нам не дано.

Хочу я обратить любое знанье

На пользу. Что мне может дать Платон?

В его "идеях" - повод для признанья:

Я вижу в окружающем "ничто".

Все существует лишь в воображеньи,

Непрочное, как сказанный нам слог...

Дорога духа - в истинном движеньи

К бессмертному, как заповедал Бог.

Ничто не вечно, вечен лишь Властитель.

Кто не поймет - у бренного в силках.

Поэтому - хотите, не хотите ль:

Материя живет в Его руках.

И наше провидение, быть может,

Немного удлинит для тела срок,

Для тех, кто смог бы (труд довольно сложен),

Обуздувать и подчинять порок.

Платон, что был рожден "широкоплечим",

Во всем старался мерой дорожить:

Воздержностью своею, больше нечем,

Смог до глубокой старости дожить.

Он умер в тот же день, когда родился,

Проживши девять раз по девять лет.

Жрецов персидских жертвой наградился,

Увидевших в нем жребий - выше нет.

Коль старость превращается в кручину,

Ее закончить - путь весьма простой...

Лишь пьяница осушит дно кувшина,

С вином вливая горечи отстой.

Но, если тело не выносит службы,

Не лучше ль дать свободу для души?

И, сделать это чуть пораньше нужно,

Хотя, конечно, незачем спешить.

Прошу меня не слушать против воли,

Но, на досуге, взвесь мои слова:

Раз тело одряхлело поневоле,

Его покинуть дух обрел права.

Не побегу я к смерти от болезни,

Что лечится, не трогая души...

Но, постоянство боли бесполезно

Терпеть...Уж лучше - с жизнью сокрушить.

Письмо закончу, как и жизнь, поверьте:

Скажу друзьям: Будь мудр и будь здоров!

Прочтешь охотней, чем слова о смерти?

Скажу при жизни то же:

Будь здоров.

========================================

Письмо LIX (О радости и лести)

Луцилия приветствует Сенека!

С веселием души прочел письмо:

Я не нашел в нем ни одной прорехи

Лишь обаянье мудрости самой,

В нем вера только в собственные блага

И силы, в нем - приподнятость души...

Не щедр на слово, словно старый скряга,

Но смысл, быстрее слова в нем спешит.

В быту, кому-то, должности награда,

Кому-то - свадьба, стая голубей,

Рожденье сына...Разве в этом радость?

Нередко, в том - рождение скорбей...

У радости есть непременный признак:

Ее не превратить в источник бед.

Не путай с наслажденьем - это призрак

Минуты счастья, что подарит бес.

Бывает, что невежды, лицемеры

Счастливы по причинам верных благ,

Но блага их - ни в чем не знают меры,

Когда их дух и трепетен, и наг.

В твоем письме все сжато, все по делу,

Нет лишнего, напыщенного нет.

Нет перезвона слов, есть их пределы,

Оставившие мысли ясный след.

В нем есть иносказания поэта,

В нем есть метафор яркие слова.

Пусть критики ругают нас за это

Я древних мудрецов готов призвать.

Слова нужны не ради украшений,

Как может их использовать поэт.

Их точность - бережет от прегрешений

учеников, в ком оставляем след.

Квинт Секстий Нигр писал: "Квадратным строем

Ведут войска, что ждет незримый бой...

И мудрый добродетели так строит,

Чтоб слышали сигналы меж собой."

Для глупости - все страх, и нет покоя,

Ее пугает собственная тень.

Мудрец же защищен - не беспокоят

Его бесславье, бедность, боль и лень.

Давно уже погрязли мы в пороках,

Отмыться нелегко - заражены:

И глупости отпор даем мы робко,

И в мудрости не видим глубины.

Нам самолюбье - главная помеха,

Мы любим лести подставлять лицо,

И любим тех, кто вторит ей, как эхо,

Хоть их давно уж знаем, как лжецов...

Кто нас похвалит - с тем всегда согласны,

Хоть похвалы, нередко, вопреки:

Глупец считает, что ему все ясно,

Убийца славен кротостью руки,

Прославят блуд, за то, что он воздержан,

И пьяницу посадят на престол,

И вору скажут: ты самоотвержен,

Обжоре - что внимателен с постом.

Сам Александр, руководя осадой,

Был ранен и оставил свой набег:

"Вы чтить меня, как Бога, были б рады,

Но рана говорит: я - человек."

Мы верим в лесть, всяк знает свою веру,

Когда немного - можно и простить.

Но, помни: и скотина знает меру

В еде, в питье...и ест лишь, что вместит.

Кто не бывает грустен и надменен,

Не смотрит в завтра с трепетаньем век,

В ком дух спокоен, строг и неизменен,

Достиг всего, что может человек.

Кто ищет денег, почестей и славы,

Далек от мудрых, радостных людей.

С тревогами за радостью не плавать,

Лишь - с мудростью незыблемых идей.

Кто ищет радость в роскоши, пирушках,

Любовницах, твореньях напоказ,

Ее не сыщет: сломана игрушка...

Похмелье долго, а веселья - час.

Рукоплесканья, крики восхищенья:

"Он - Мастер! Он - Владыка! Он - Сам Бог!"

Проходят, и приходит лжи отмщенье

И искупленье тяжестью тревог.

"Что ж, глупый, злой - не могут быть и рады?"

Да, могут, как добычливые львы,

За ночи наслаждения "наградой"

Болезни появляются, увы...

Любитель наслаждений каждой ночью

Не видит в них сжигающих костров,

А радость духа - вечна и воочью

Она не иссякает.

Будь здоров.

===================================

Письмо LX (О ненасытности)

Луцилия приветствует Сенека!

Я жалуюсь, я ссорюсь, я сержусь!

Родные с пожеланиями неги,

Опасней, чем врагов несметных груз.

Дурное в нас закладывают с детства,

Хоть за себя помолимся в душелятое наследство,

Пора забыть проклятия наследство,

Своих пороков хватит нам уже.

Доколе можно требовать от Бога

Того, что нам природою дано?

В одном пиру съедается так много,

Что не вместится в корабле одном.

Неужто наша алчность превосходит

Утробы всех прожорливых зверей?

И на земле еду себе находим,

И корабли везут со всех морей...

Нам дорого обходится не голод,

Тщеславие - наш мраморный порог,

Где впору написать: "Он умер, молод",

Проставив дату смерти...

Будь здоров.

===================================

Письмо LX1 (О готовности к смерти)

Луцилия приветствует Сенека!

Пытаюсь отрицать былое зло:

Все прежние ребячества огрехи

Я завязал тугим морским узлом.

Пишу ли я, обедаю, читаю

Все делаю теперь в последний раз.

Хоть дни и не ловлю, и не считаю,

Но, каждому, как целой жизни рад.

Жил хорошо, знал отдых и работу,

Теперь хочу я только одного:

Мне умереть хотелось бы с охотой,

Не делать против воли ничего!

Несчастен раб не тем, что он обязан

Несчастье - в возраженьи на лице.

Кто с предстоящим добровольно связан,

Тот без печали помнит о конце.

Мы не годами, а душою сыты

От жизни обретений и даров.

Тогда не важно: умерли, убиты...

Я прожил - сколько нужно.

Будь здоров.

=====================================

Письмо LXII (О занятости)

Луцилия приветствует Сенека!

Кто сильно занят, тот, скорее, лжет

Себя запутав в бесконечном беге,

Он, оттого - и немощен, и желт.

А я, делам лишь уступаю время,

Но, поводов потратить не ищу.

Спасая душу, дел пустое бремя,

Забот пустых я в душу не пущу.

С друзьями, я себя не покидаю,

Лишь с лучшими подолгу остаюсь,

К ним уношусь в неведомые дали,

Воистину - "прекрасен наш союз"!

Деметрий, не блистающий пурпуром

Мне всех милей беседовать с тобой!

Презреть богатство можно даже сдуру,

Ты - уступил и пренебрег борьбой.

Так мудрость из души берет начала,

В нас алчности зачатки поборов.

Не слушай алчность, что бы ни кричала

В душе твои богатства

Будь здоров.

======================================

Письмо LXIII (О смерти близких)

Луцилия приветствует Сенека!

Сочувствую, ты Флакка потерял...

Но, не горюй сверх меры о коллеге

Хочу, чтоб ты и горе умерял.

Не требую, чтоб ты забыл про горе,

Хоть это лучше... Большинства удел

Пролить слезу... Как с этим можно спорить?

Но, не хочу, чтоб до поры седел...

Гомер писал: День плакать об умершем...

Не больше заслужил любой из нас...

В рыданиях - тщеславия не меньше,

Чем у актера - в горе напоказ.

"Так, неужели, я забуду друга?"

Да, если память кратка, как печаль...

Умрет печаль, и в редкий час досуга

Ты сможешь ее снова повстречать.

Старайся, чтоб отрадой, а не мукой

Печаль в душе являлась, как в окне.

"Воспоминанье об умершем друге

Приятны нам, как выдержка в вине".

Аттал

......И, если впрямь ему поверить,

Мысль о живых сладка нам, словно мед,

А, об ушедших - горька, вкус потери

Нам дорог, здесь любой меня поймет.

Но, я их вспоминаю и не плачу:

Их память мне - отрадною волной,

Ведь я при жизни знал, что их утрачу,

Утратив, знаю: были вы со мной...

Как часто мы не видимся при жизни,

Как редко мы встречаемся, друзья!

Хотя, казалось, рядом - только свистни...

Общенья роскошь расточаем зря.

Взгляни на тех, кто горше всех рыдает,

При жизни не сумев любовь явить...

Скорей, не об умершем он страдает,

Лишь кажет "демонстрацию любви".

Другой твой друг ушедшего заменит,

Коль он любим и любит сам тебя.

Но, если ты друзей своих не ценишь,

Упрек себе предъявишь ты скорбя...

Кто мог любить лишь одного из многих,

Тот и его не слишком-то любил...

Ищи друзей, сбивай в дорогах ноги,

И кайся, если дружбу позабыл.

Известно, что года сильнее скорби,

Но, время - жалкий лекарь от скорбей:

Нам разум дан, так вырвем скорби с корнем!

И, сделай это раньше, не робей.

Для женщин - год на траур, дальше глупо...

А, для мужчин - постыден всякий срок...

Ты видел бабу, чтоб, расставшись с трупом,

Проплакала хоть месяц в свой платок?!

Недавнее находит утешенье

И привлекает страждущих к себе...

Сквозь слезы зреет твердое решенье:

Негоже плакать о своей судьбе.

Как плакал я об Аннее Серене!

Одно лишь оправдание найду:

Он младше был... Но, не помогут пени:

Смерть не годами строит в череду.

Я знаю, что для смерти нет закона,

Есть место встречи - это общий кров.

Умершие - не жервы смерти гона,

Ушли вперед, и только...

Будь здоров.

=======================================

Письмо LXIV (О развитии мудрости)

Луцилия приветствует Сенека!

Скажу тебе: ты с нами был вчера

(Со мной ты постоянно, как в ковчеге).

С друзьями пировали мы с утра,

Про многое мы с ними говорили,

Скакала мысль в беседе без конца...

Потом читали книгу (подарили

мне томик Квинта Секстия-отца).

(Иные в книгах мудрствуют и спорят,

Но, все бескровно - слабый блеск имен.)

Он - жив, велик, свободен. Только стоит

Его прочесть - я верой окрылен.

Готов идти на бой с самой фортуной,

Ищу сразиться с вепрем и быком,

Ну, нападай! Сидеть не стану втуне...

Столь ярких чувств я не видал ни в ком.

Величье мудрой жизни!- Одержимо

вселяет Секстий в душу мне легко...

И понимаешь: это достижимо,

Хотя, конечно, очень высоко.

В свой час досуга не впуская леность,

Я мудрость созерцаю каждый час,

Она мне - бесконечностью вселенной,

И счастлив, что со мной она сейчас.

Я преклоняюсь пред ее твореньем,

Я благодарен всем ее творцам,

Что шли, за поколеньем поколенье,

И отдавали ей свои сердца.

И тот, кого в душе сомненья гложут,

Хотя бы через тысячу веков,

Способен эту мудрость приумножить,

В отличье от тщеславных простаков.

Представим: мудрость в древности открыта,

Но, примененье - новое в свой срок.

Порокам никогда не быть изжитым,

Хвала тому, кто смог лечить порок.

Философ уважения достоин:

Он - всем наставник, мудрому - вдвойне,

Не суть - эпикуреец или стоик,

У мудрости - все слуги наравне.

Готов я отмечать их дни рождений

Хочу напомнить людям имена,

Зовущие к добру от заблуждений,

Которыми душа еще полна.

Одним, почет - по должности положен,

Другим - за благо мудрости даров,

И выбор, после смерти их, несложен:

Лишь мудрость возвышает.

Будь здоров.

=======================================

Письмо LXV (Об общих причинах)

Луцилия приветствует Сенека!

Я поделил с болезнью целый день:

С утра она чинила мне помехи,

Так, что не мог на кресле усидеть.

Потом писал, затем друзья явились,

В беседе я провел остаток дня.

Перескажу, о чем не сговорились.

Кого поддержишь: их или меня?

Причина и материя - начала

Всего в природе (стоиков девиз).

Материя без разума скучала б,

Но разум ею вертит вверх и вниз.

Искусство - в подражании природе.

Вот статуя: материя видна

(к примеру - бронза), но, подобно розе,

Художником ей форма придана.

Считает стоик: есть одна причина

Того, что может вещи создавать.

Но Аристотель все делил по чину,

Насчитывал их... три, четыре, пять?

Во-первых - "из чего" само изделье,

Второе - "кто" изделие создал,

На третье - форма, что назвал он "эйдос",

Четвертое - "намеренья" штурвал.

Я поясню: во-первых - это бронза,

Второе - сам художник (он - творец),

И третье - форма (и названье - роза),

Намеренье рассмотрим под конец:

Зачем художник взялся за работу?

Коль по заказу - след ведет к деньгам,

Искал в работе славы и почета?

Иль, веруя, торил дорогу в храм?

Платон добавил пятую причину:

"Идея", или, проще - образец.

В уме представив истины личину,

Художник поднимает свой резец.

Итак, нам пять причин даны Платоном:

"То, из чего", "то, кем", "то - внешний вид",

"Подобие чего" (сдержите стоны),

И "то, ради чего"... Готов развить:

Все то же, по Платону, у вселенной:

Материя - основа, Бог - творец,

И форма - как порядок неизменный,

Подобие - от Бога образец.

Ты спросишь: Что в намереньях у Бога?

Одно: "Кто добр, тот всем творит добро".

Хотя, в иных душа живет убого,

Им нужен хлеб, вино и серебро.

Платон и Аристотель слишком много,

Иль слишком мало дали нам причин...

И время, и пространство, если строго,

Нужны нам, чтоб творенья получить.

Но мы-то ищем ОБЩУЮ причину,

Простую, как материя проста...

Она ясна - в ней Господа личина,

Во всем, от человека до хлыста.

Что есть Господь? - Изволь, отвечу сразу

(Пускай ханжи представят дураком):

Он - Всеблагой и Деятельный Разум,

Что не вместим в собрание икон.

Ты говоришь: Причина - это форма,

Намеренье, подобья образец?

В том - нет причин, лишь - инструмента норма,

Как кисть, перо, напильник и резец.

Как ты рассудишь непростую тяжбу?

Иль дело нам доследовать вернешь?

Иль скажешь: Я не вижу в этом важность.

Что до вселенной?- Был бы сам хорош...

Зря времени, поверь, я не теряю:

Кто не мельчит, в идеях крепит дух,

А он, из оболочки воспаряя,

Провидит всей природы дивный круг.

Художник, утомив глаза работой,

Выходит поглядеть на вольный свет.

А мудрый, телом скованный, охотно

У Бога хочет получить совет.

Кто Ты, Создатель?!- Тихо, нет ответа...

Как избежал Ты хаоса погонь?

Откуда у природы столько света?!

Огонь ли? Или ярче, чем огонь?!

Кто не способен причаститься к небу,

Живет не поднимая головы...

Куда иду? Туда, где прежде не был?

Что душу ждет? Как мне узнать?- Увы...

Зачем рожден? Чтоб быть рабом у тела?

Оно - лишь цепь, чем скована душа.

Ударам - тело подставляю смело,

Чтоб защищенный дух сумел дышать.

Союзники... но все права - за духом,

И тело не принудит душу к злу.

Покуда они связаны друг с другом,

Но, захочу - союз их разрублю.

Все создано материей и Богом,

Материя лишь следует за Ним.

Он добр, и в Нем защита от пороков,

Кто претерпел - тот счастлив Им одним.

Материя и Бог... Душа и тело...

Будь худшее - для Лучшего слугой!

Пока душа от тела не взлетела,

Будь - так! И не ищу я путь другой.

Что смерть?- Конец? Иль душ переселенье?

Небытие? Иль новизна миров?

Я не страшусь любого представленья:

Душе не будет тесно.

Будь здоров.

======================================

Письмо LXVI (О родах благого)

Луцилия приветствует Сенека!

Мне встретился Кларан, соученик

Он, хоть и стар, душою - очень крепок,

Хоть хрупок телом, духом не поник.

Наверное, природе захотелось,

Заветы нашей логики поправ,

Явить, что, даже в самом бренном теле,

Способен обитать блаженный нрав.

Душа - нам украшение, не тело

Для доблести прикрасы не нужны.

Прекрасен воин, в бой идущий смело,

Хоть внешне он - страшнее сатаны.

Мы рассуждали о родах благого...

Равны ль они? Есть высшее из благ?

В мирских делах должны искать какого?

Какое нужно вынести на флаг?

Во-первых - процветание отчизны,

Здоровье, радость, мир на всей земле.

Второе - в проявленьях трудной жизни:

Как вытерпеть и пытки, и болезнь...

Последнее - пристойная походка,

Спокойное, открытое лицо,

Осанка, ясность взгляда, дом и лодка,

Приличная еда, в конце концов.

Первичен дух, что смысл найти стремится

Не в мненьях, а - в явленьях ищет суть.

Он хочет знать: В природе что творится?

Он в истине находит высший суд,

И, раскрываясь в пестроте поступков,

Все делает похожим на себя:

Дар дружбы, и дома, и их приступки,

Всему внимая, всех вокруг любя.

Что можно к совершенному добавить?

Кто в честности своей излишне прост?

(Нельзя быть честным и "слегка лукавить"...)

Несовершенства признак - бурный рост.

Не отделить достойное стремлений

От действия, достойного похвал,

И добродетель многих поколений

Одна и та же, как бы ни назвал.

Мы в стаде добродетель видим сразу:

В коровах - вымя, больше ничего.

А в человеке добродетель - разум,

Прямой от Бога, давшего его.

А, если разум - благо нам от Бога,

Не существует неразумных благ.

Величье духа неизменно, строго

В нем воля, крепко сжатая в кулак:

Как выглядит? - То - воля обстоятельств,

Но, всюду добродетели равны:

На приступ стен идущий неприятель

И павшие защитники стены.

"Между победой или пораженьем

Нет разницы?!"- Поверь мне: Никакой!

Не всяко пораженье - униженье,

Не все победы - с Божеской рукой.

Все честное - в спокойном поведенье,

По доброй воле, искренне, без зла.

Все честное не терпит принужденья,

Иначе - честность выжить не смогла б.

Меж радостью и болью есть различье:

При выборе, я к радости стремлюсь.

В естественности - радости величье,

Но, испытанье духа - тоже плюс.

Поставь перед собой душою равных:

Один - богат, другой - почти что наг.

Они - равны пред Богом! Скажешь: Странно...

Богатство - случай... тем, кто не дурак.

Не внешность составляет людям славу,

Хоть доставляет массу беспокойств.

Не важно в друге: лыс он, иль кудрявый,

Не благо это, а - случайность свойств.

Никто в семье не делает различья

По росту, нам не важен мышц объем...

И в родине, мы ценим - не величье,

А то, что... нежно Родиной зовем.

Все истинные блага - равновесны,

Имея одинаковый размер.

А в мнимых - пустота. Пример известный:

Подложность гирь, как мерзость всяких мер.

Что разум подтверждает - прочно, вечно,

И укрепляет душу навсегда.

Что без ума, как глас толпы беспечной,

Всегда страшится умного суда.

Добро и зло не в чувстве обитают,

Не знающем полезность перемен.

В их битвах победителей считает

Лишь разум, в судьи избранный взамен:

Способен он, пустое отметая,

Судить о благе только по душе,

Что с прошлым нашу будущность сплетая,

Ведет пороки к точному туше.

Из высших благ - отчизна, семьи, дети...

Вторые - проявляются в беде:

Терпение в болезни, пытках... эти

Блага нас заставляют поседеть.

Есть третьи - это скромная походка,

Умение пристойно встать и сесть...

Но, в первых двух, коль коротко, то вот как:

Отличие в природе блага есть.

Гореть в огне - с природой несогласно,

Но благо в том не следует винить:

В согласии с природой, это ясно

Нам неустанной душу сохранить.

Что разум? - Подражание природе.

Что благо? - По природе поступать,

Пускай болезни, пытки нас находят,

От разума не должно отступать.

Один угас за ужином, другому

Совокупленье жизнь оборвало,

Иной - во сне, легко впадая в кому...

Ты скажешь, что кому-то повезло?!

Один живет - в сражениях неистов,

Другой - под наслаждений сладкий дым...

Бывает гладкий путь и путь тернистый

Что добродетель признает своим?

Как чистота безоблачного неба

Не может быть ни ярче, ни темней

Покой в душе достичь хотелось мне бы,

Без болей в теле. Нет двух благ ценней!

Блага равны...Но, если глянуть строго,

Я выше оценил бы, что больней.

Суметь умерить радости - неплохо,

Но, с тяготами - справиться трудней.

Из храбрецов, мне Муций всех дороже,

Простерший руку над чужим огнем,

И, алой кровью на сгоревшей коже...

Величье духа высветилось в нем.

Порсенна, любовавшийся спокойно,

Не выдержал: Убрать огонь скорей!

Так Муций, показав пример достойный,

Мгновенно прекратил войну царей.

Хвала тому, кто счел себе во благо

Пролить перед врагами свою кровь!

Такой поступок не забудут за год...

Прославиться желаешь?

Будь здоров.

================================

Письмо LXVII (О мужестве)

Луцилия приветствует Сенека!

Начну с погоды - странная весна,

И лето не прогреет наши реки,

И я все мерзну - старость холодна.

Читаю книги, а письмо приходит

Мне кажется, беседую с тобой,

И вместе слово точное находим,

И мысли потекли за ним гурьбой...

Ты спрашиваешь: Всякое ли благо

Желательно?- Величье на костре?

Я пытку отодвинуть рад, хоть на год...

Молю о том, чтоб духом не сгореть...

Иные рады только чистым благам:

Спокойствию в кругу любимых книг,

Не зная ни болезней, и ни тягот...

Да, кто б к такому благу не приник?

Но, добродетель может быть суровой,

И мужества потребовать от нас...

Знай: оселок для мужества - не слово,

А лишь поступок в испытанья час.

"Но, кто желал когда-нибудь такого?"

Напомню: был Катон, и был Сократ...

И, если б предложить им выбор снова,

Путь мужества любой проделать рад.

Кто мужественно пытки переносит,

Тому все добродетели - как щит:

Терпенье снисхождения не просит,

И разум на костре не затрещит.

Быть мужественным, значит - быть великим,

Быть честным, отвергаюшим уют...

Бывают блага и со скорбным ликом

За них благоговеньем воздают.

Марк Регул сам вернулся в плен, дав слово,

Не стал просить о мире Рим родной.

Он был подвергнут страшным пыткам снова,

И умер под враждебною стеной.

Спокойную судьбу звал "мертвым морем"

Деметрий, испытавший крепкий дух.

Кто не горел, не зная повод к горя,

Считай, что раньше времени потух.

Гори костер! У блага есть величье

Я сам в него подкину жарких дров,

Их треск, моей душе - победным кличем!

Горю - непобежденным!

Будь здоров.

=========================================

Письмо LXVIII (О праздности)

Луцилия приветствует Сенека!

Согласен я с решением твоим:

Уйди от дел, прикрой спокойно веки.

Скрывай безделье - что кичиться им?

Для мудреца весь мир открыт для службы,

Его обитель выше, чем сенат.

Ни Божьему, ни бренному не чужды,

Философы о вечном говорят.

Не похваляйся радостным досугом,

Скажи: не "философия" - "болезнь",

Не окружай себя секретным кругом,

Пусть думают: тобой владеет лень.

Нас явное нисколько не тревожит,

Ломятся только в запертую дверь.

Скрываясь, ты преследованья множишь,

И вызываешь множество потерь.

Уйдя от дел, беседуй сам с собою...

со злостью, так, как люди - о тебе.

Займись - с душевной слабостью борьбою,

И преуспей в безжалостной борьбе.

Изъяны тела видит, знает каждый:

Один - желудок рвотой исцелит,

При болях ног - не пьют вина, хоть жаждут,

Диетами изводят целлюлит.

Когда бы я имел больные вены,

Носильщиков прислал бы ты за мной...

Но язва, что лечу я, сокровенна:

В душе моей надрыв и давит гной.

Не жажду восхваленья неземного:

"Муж славный! Все презрел и осудил!"

Я осудил себя лишь... и больного,

А не врача, в себе я находил...

Хочу, чтоб ты подумал, расставаясь:

"Я в нем ошибся, приняв за того,

Кто учит жизни... А ушел, зевая:

Дата добавления: 2015-06-26