MarieP., Progr. med., 1896, p. 39. 12 страница

Сухожильные рефлексы верхних конечностей нормальны, коленные рефлексы умеренно повышены, слева сильнее, чем справа, рефлекс с ахиллова сухожилия с левой стороны получается сильнее, чем с правой; клонуса коленной чашки, а равно и клонуса стоп вызвать не удается.

Больной заявляет, что он может ходить в настоящее время около 5 часов в сутки, причем если он ходит меньшее время,то чувствуется в ногах напряжение, если большее и устанет, то в ногах на другой день появляются боли. Стоять долго не может тоже вследствие болей. Органы чувств нормальны. Мочеотделение правильно, равно как и отправления кишечника. Половых сношений не имел, но эрекции и поллюции наблюдаются в месяц 1—2 раза.

Оба случая, из которых наблюдение над первым относится еще к 1896 г., в существенных частях повторяют почти все характеристические особенности наблюдений, представленных Мари и Штрюмпелем; но в то же время они представляют резкое отличие от формы болезни, описанной мною под названием одеревенелости позвоночного столба с его искривлением в том отношении, что здесь выступает участие в поражении больших сочленений. В моих случаях этой формы заболевания дело даже начало развиваться с поражения сочленений, предшествовавшего еще задолго до развития самой болезни и временно

то обострявшегося, то снова затихавшего, пока не развилось постоянное поражение бедренных суставов, перешедшее затем и на позвоночник. Судя потому, что при рассматриваемой форме дело доходит до анкилоза суставов, необходимо признать, что сущность заключается в оссифицирующем процессе, поражающем суставные поверхности больших сочленений и позвонков. Взгляд этот получает подтверждение, между прочим, в том обстоятельстве, что в случае Мари костное сращение бедренного сустава было констатировано при резекции этого сустава. Кроме того, в наблюдениях того же Мари отмечается присутствие экзостозов в крестцовой области и в телах шейных позвонков.

Надо, впрочем, заметить, что суставной процесс иногда вовлекает в поражение и соседние мягкие части, благодаря чему. развивается своеобразная ригидность мышц, соседних с пораженными суставами, и как последствие поражения сустава появляется атрофия мышц ^х.

Далее, в отличие от случаев описанной мною одеревенелости позвоночника, в которых первенствующую роль в этиологии играет наследственность, травма и, может быть, сифилис, должно заметить, что в рассматриваемой форме заболевания очевидную роль играют так называемые ревматические причины. Это ясно, между прочим, выразилось в случае Мутте-рера, в котором больной кузнец обвинял в происхождении своей болезни необходимость частых переходов из жаркой мастерской в холодный фабричный двор. В одном из моих случаев также больной приписывает происхождение своей болезни постоянным сквознякам, которым он подвергался в помещении, где он должен был подолгу сидеть, занимаясь счетоводством. С другой стороны, влияние наследственности, травма и сифилис в обоих случаях отсутствовали.

Наконец, и течение болезни в настоящем случае представляет особенности, не свойственные описанной мной одеревенелости позвоночника. В то время как в этих случаях анкилоза позвоночника и больших сочленений болезнь постепенно распространяется по позвоночнику снизу вверх, в описанных мною случаях одеревенелости обыкновенно раньше и сильнее всего поражалась верхне-грудная область позвоночника.

Упомянем также, что при описываемом заболевании, по-видимому, не обязательно кифотическое искривление позвоночника, как показывает по крайней мере случай Штрюмпеля; кроме того, и корешковые симптомы здесь обычно не представляются резко выраженными.

Итак, присутствие оссифицирующего поражения больших сочленений, восходящее распространение болезненного процесса, ревматоидные условия происхождения болезни, непостоянство

¹ Беер (Wiener med. Blatter, 1897, № 8 и 9) придает даже главное значение поражению мягких частей, с чем, однако, нельзя согласиться.

кифоза, нерезкое выступление или даже отсутствие корешковых симптомов, не говоря о многих других частностях, отличают настоящее заболевание от описанной мною формы под названием «одеревенелости позвоночника с его искривлением».

В заключение нельзя не отметить, что при рассматриваемом заболевании поражаются не только те суставы, которые находятся в корнях конечностей, но и другие, как, например, коленный и голеностопный. В обоих наших случаях болезнь даже начала развиваться с поражения коленных суставов, а в первом случае поражение голеностопного и коленного суставов с болями и припухлостью обнаружилось даже в течение полного развития болезни. Отсюда ясно, что название spon-dylose rhizomeli que, данное этой болезни Мари, не совсем отвечает действительности; равным образом и название Штрюм-пеля неудовлетворительно в том отношении, что указывает на ограничение болезни бедренными суставами и позвоночником, вследствие чего я предпочитаю ему название хронического анкилозирующего воспаления больших суставов и позвоночного столба.

О ЗВУКОВОЙ ПРОВОДИМОСТИ ПРИ ПОСТУКИВАНИИ

КОСТЕЙ ЧЕРЕПА И ПОЗВОНОЧНИКА КАК МЕТОДЕ

ИССЛЕДОВАНИЯ НЕРВНЫХ БОЛЕЗНЕЙ

В последнее время были опубликованы две работы, относящиеся к исследованию звуковой проводимости черепных костей, — д-ра В. Н. Окунева и Г. Н. Габричевского. Первый автор ^х применял исследование звуковой проводимости главным образом для определения гнойного воспаления сосцевидного отростка височной кости при страданиях среднего уха. Для этой цели он пользуется обыкновенной отоскопической трубкой, наконечник которой он вставляет себе в ухо, каучуковую же воронку ставит на сосцевидный отросток височной кости. Затем, ударив камертоном по какому-либо предмету, он ставит его или на темя или немного впереди и ниже теменного бугра. При исследовании на месте пораженного сосцевидного отростка звук камертона через отоскопическую трубку, по автору, слышится всегда менее ясно, нежели на месте здорового сосцевидного отростка.

Все результаты своего исследования автор сводит к следующим главным положениям:

1. При решении вопроса о трепанации сосцевидного отростка височной кости всегда следует испытывать и костную проводимость.

2. Изменение силы звука камертона при передаче через кости в смысле ослабления или заглушения ее должно считаться несомненным признаком глубокого страдания кости (гнойное гнездо, костоеда, новообразование и т. д.).

3. Такие же изменения костной звукопроводимости должны наблюдаться, по всей вероятности, и при глубоких страданиях всех остальных костей человеческого тела, но, по неимению подходящего материала, мне еще не удалось проверить это предположение.

4. Указываемый мною признак изменения костной звукопроводимости позволяет трепанировать раньше, особенно в сомнительных случаях с вялым, хроническим течением болезни.

¹ Врач, 1893, № 48 и 49.

Поэтому он должен способствовать более, благоприятному исходу после трепанаций, так как позволяет определять страдания костей еще тогда, когда в них нет видимых изменений.

Д-р Габричевский ¹ исследовал звукопроводимость черепа с помощью особого аппарата «пневматоскопа», предназначенного первоначально для исследования звуковых колебаний воздуха, заключенного в дыхательных путях. Воронка этого прибора приставляется к открытому рту и звуковые волны, получаемые с поверхности грудной коробки и черепа или обыкновенным постукиванием, или приставлением звучащего камертона на грудь или череп, выслушиваются исследователем с помощью двух резиновых трубок, сообщающихся с воронкой прибора. Еще в 1890 г. в Берлинском медицинском обществе автор высказал мысль, что с помощью его прибора можно исследовать не только грудь, но и голову. Вскоре затем автор на практике убедился в возможности распознавать с помощью своего метода гнойное воспаление сосцевидного отростка височной кости, обусловливающее слабое звучание камертона. Впоследствии автор мог убедиться в распознавательном значении своего метода и в других случаях, между прочим и при мозговых опухолях. Д-р Габричевский в своей статье вскользь замечает, что при исследовании звукопроводимости черепных костей он нередко пользовался обыкновенным двуушным американским стетоскопом, который приставлялся им к средней линии головы, причем сравнивалось звучание камертона на симметричных частях черепа. Автор отдает преимущество своему методу, так как звучание камертона гораздо слышнее при пнев-матоскопическом исследовании, чем с помощью стетоскопа. При первом способе, однако, получаются дыхательные шумы, которые надо исключать или путем навыка со стороны врача, или же задержкой дыхания со стороны больного на время исследования.

В заключение своей статьи автор заявляет, что 1) способ (пневматоскопический и стетоскопический) исследования звуковой проводимости черепных костей и костей вообще был выработан впервые им и что 2) с помощью этого способа ему первому удалось показать возможность распознавания определенных патологических изменений мозга и черепа.

Оставляя совершенно в стороне вопрос о приоритете как менее всего интересный для читателей, я со своей стороны должен заметить, что исследование звукопроводимости черепных костей заслуживает большого внимания в нервной патологии. Я думаю даже, что вряд ли найдется какой-либо невропатолог, у которого не проскользнула когда-либо мысль относительно желательности непосредственного выслушивания головы при черепных заболеваниях.

¹ Врач, 1893, № 52.

Что касается меня, то уже почти с первых шагов своей врачебной деятельности, следовательно, задолго до вышеприведенных исследований, я пытался применить метод выслушивания к 'голове и уже давно пользуюсь для этой цели обыкновенным стетоскопом, который я приставляю к средней части темени; самое же постукивание произвожу пальцем по тем частям головы, которые желаю исследовать, причем выслушиванием сравнивается звукопроводимость симметричных или соседних частей головы.Там, где нужно исследовать самое темя, я отодвигаю стетоскоп ближе кпереди и ставлю его несколько выше лба, после чего выслушиваю звук, получаемый при постукивании пальцем по теменным областям головы. При этом методе мне удавалось неоднократно убедиться в изменении звуковой проводимости не только в тех случаях, где дело касалось поражения самой кости, но и в тех случаях, где можно было на основании клинических данных локализировать место мозгового поражения. При этом звук, получаемый при постукивании областей, соответствующих поражению, представлялся всегда заметно притуплённым, менее громким и во всяком случае не отдавался так в ухо, как звук, получаемый при постукивании здоровых частей головы.

Сейчас я наблюдаю случай с гнездным поражением мозжечка, где таким способом удается обнаружить ясное притупление звука в задней части головы, в ближайшем соседстве с затылочным бугром. В другом случае меньеровой болезни обнаруживается подобное же притупление на сосцевидном отростке пораженной стороны.

Я не привожу здесь других случаев, бывших под моим наблюдением, так как не считаю свои наблюдения законченными. Но я бы очень рекомендовал лицам, желающим посвятить свой труд исследованию звуковой проводимости черепа, не забывать и столь простого приема исследования с отоскопической трубкой, доступного решительно всякому практическому врачу, которому более сложный аппарат составляет всегда, некоторое бремя в практической деятельности. Здесь же добавляю, что с неменьшим удобством можно пользоваться методом выслушивания и в ином направлении, а именно: стетоскоп может быть помещаем на исследуемых местах черепа, постукивание же пальцем в таком случае следует производить по одному из удаленных участков черепа по направлению передне-задней линии; в этом случае звук на месте поражения слышится заметно слабее, нежели на соседних местах, а равно и на симметричных местах здоровой стороны.

Что касается камертонного исследования звукопроводимости черепных костей, то нельзя не признать, что этот метод дает в руки врача очень удобное, средство выслушивания звукопроводимости черепных костей. Но так как при этом выслушивается передаточный звук камертона, то я придаю значение не столько

тем аппаратам, с помощью которых выслушивается этот звук, сколько тому, чтобы самый звук камертона отличался необходимым постоянством. В этом отношении точность исследования очень мало гарантируется приставлением к черепу обыкновенного камертона, который заставляют • звучать предварительным ударом о тот или другой предмет. С целью устранения возможных в этом отношении неточностей я озаботился устройством постоянно звучащего камертона, который в то же время весьма удобно и легко приставляется к костям черепа. Модель такого камертона недавно по моей мысли была приготовлена д-рами Жуковым и Добротворским и затем выполнена

в окончательном виде в электротехнической мастерской Подобедова (рис. 1).

Прибор представляет собой не что иное, как обыкновенный камертон (а), при одной вилке которого, на особом деревянном штативе (Ь), укреплена катушка с электромагнитом. Ради удобства приставления к черепу такого камертона к деревянному штативу его приделана ручка (с), за которую и держит наблюдатель, исследующий звукопроводимость черепа.

Всякому понятно, что, соединив катушку электромагнита с гальванической батареей, мы заставим камертон звучать непрерывно и равномерно, а это и нужно для исследования звуковой проводимости головы. Поставив такой звучащий камертон на теменную область головы, мы можем обыкновенным или двойным стетоскопом (что, на мой взгляд, несущественно) обойти всю голову, выслушивая ее различные области. В этом случае распознавательным признаком поражения черепных костей и подлежащих областей мозга является белее или менее явственное заглушение тона, что выясняется путем сравнения звукопроводимости симметричных и соседних областей черепа. Между прочим, в вышеупомянутых случаях с поражением мозжечка и с меньеровой болезнью на месте притупления костного звука обнаруживалось вполне явственное заглушение тона. Подобное же заглушение тона на месте сосцевидного отростка я нахожу и в одном из наблюдаемых мною случаев с новообразованием, развившимся в глубине височной кости.

Должно при этом заметить, что оба вышеуказанных метода применимы к исследованию не только костей черепного свода, но и к исследованию позвоночного столба.

Рис.

В месте с выслушиванием звукопроводимости головы в своей клинической практике я обычно пользуюсь и методом постукивания для выяснения местной болезненности головы и позвоночника.

Как известно, уже давно местная болезненность черепа и костей позвоночника принималась во внимание при постановке местного диагноза черепно- и спинномозговых заболеваний, но, несмотря на то, до настоящего времени в этом отношении произведено весьма мало исследований.

Сколько мне известно, на немецком языке несколько лет тому назад появилась специальная работа относительно значения местной болезненности головы, сделанная под руководством профессора Э. Менделя; в отечественной же литературе я не могу припомнить себе ни одного исследования, специально посвященного этому предмету. Между тем не подлежит сомнению, что в указанном отношении существует еще много невыясненного и неустановленного, в силу чего я и считаю нелишним сообщить здесь вкратце результаты своих наблюдений по этому предмету.

На мой взгляд прежде всего заслуживает внимания самый способ постукивания черепа и позвоночного столба. В этом отношении я различаю поверхностную и глубокую перкуссию. В первом случае производится слабое постукивание врачебным молотком или пальцем непосредственно по позвоночнику, тогда как во втором случае постукивание производится с большой силою и обязательно должно производиться через плессиметр.

Постукивание первого рода открывает нам болезненные процессы, гнездящиеся преимущественно в самых позвонках (например, местный туберкулез, периостит, сифилитический склероз кости и т. п.); ввиду этого самое постукивание должно быть производимо с большею осторожностью, так как нередко бывает уже достаточно не только слабого постукивания, но даже некоторого надавливания пальцем на кости черепа или на позвонки, чтобы вызвать у больного резкую боль в месте давления.

Только что указанный способ исследования, а равно и диагностическое его значение, конечно, достаточно хорошо известны невропатологам и потому нет надобности здесь распространяться по этому предмету. Иначе дело обстоит с глубокой перкуссией черепа и позвоночного столба, которая, сколько мне известно, мало или вовсе не практикуется для выяснения местного диагноза черепно- и спинномозговых поражений. Между тем значение ее в только что указанном отношении, как я убедился на основании личных наблюдений, неоспоримо.

Само собой разумеется, что глубокая перкуссия неприменима там, где по причине поражения самого черепа или позво-

ночника имеется резкая болезненность их ко всякому, даже незначительному постукиванию; во всех же других случаях глубокая перкуссия может быть применима совершенно безнаказанно и с большой пользою. При этой перкуссии, благодаря сотрясению значительной части черепа или позвоночного столба с их содержимым, нередко является возможность открыть болезненность там, где обыкновенным способом поверхностного постукивания не удается обнаружить даже и малейших следов болезненности. Так, мне неоднократно удавалось этим путем открывать у эпилептиков болезненность той или другой теменной области, точно так же при поражении задних частей мозга мне удавалось открывать болезненность затылочной области головы и т. д.

Не менее полезным метод глубокой перкуссии оказывается при тех или других спинномозговых поражениях.

Как известно, при хронических поражениях спинного мозга с местным характером, не затрагивающих самый позвоночный столб, обыкновенное, т. е. сравнительно слабое, постукивание по позвоночнику в огромном большинстве случаев не открывает в нем никакой чувствительности или болезненности. При более же сильном постукивании через плессиметр удается и в этих случаях открыть чувствительную область в той или иной части позвоночника, причем я неоднократно убеждался в одних случаях на основании сопровождающих клинических явлений, в других —на основании результатов последующего вскрытия, что чувствительная или болезненная область в общем соответствовала месту поражения спинного мозга. Таким путем мне удавалось во многих случаях открывать более или менее точно место застаревших сифилитических процессов в спинном мозгу и его оболочках, место старого миэлитического процесса и т. п.

Диагностическое значение глубокой перкуссии выясняется в особенности в тех случаях, где по другим проявлениям болезни мы не имеем возможности судить даже с приблизительной точностью о месте спинномозгового поражения.

Как известно, важнейшим указателем на место поражения спинного мозга, кроме распределения расстройств чувствительности и двигательного паралича, служат результаты исследования сухожильных и кожных рефлексов; но первые легко и с особенным постоянством вызываются только с сухожилий мышц нижних конечностей, на верхних же конечностях они получаются у здоровых менее постоянно; что же касается кожных рефлексов, то в нормальном состоянии многие из них нередко совершенно отсутствуют или по крайней мере ослаблены в такой степени, что исследование их не может дать никаких более или менее точных указаний относительно места поражения спинного мозга. В этих-то случаях, определяя местную чувствительность или болезненность позвоночного столба с помощью

глубокой перкуссии (через плессиметр), мы имеем возможность открыть локализацию спинномозгового поражения даже при том условии, если для решения вышеуказанной задачи мы не можем руководствоваться какими-либо другими данными клинического исследования.

Мне, разумеется, нет надобности пояснять здесь, что более точное определение места спинномозгового поражения имеет не один лишь теоретический интерес, но и чисто практический, так как вместе с установлением локализации спинномозгового поражения является возможность применения, кроме общей, еще и местной терапии того или иного характера.

О ЗНАЧЕНИИ СОВМЕСТНОГО УПОТРЕБЛЕНИЯ БРОМИДОВ И ADONIS VERNALIS ПРИ ПАДУЧЕЙ

При падучей, как известно, применяется целый арсенал средств, оказывающих в известных случаях благотворное действие. Из всех этих средств заслуженною славою пользуются бромистые препараты, которые, будучи применяемы в больших дозах, во многих случаях оказывают, несомненно, благодетельное влияние на течение эпилепсии. Должно, однако, заметить, что лишь в сравнительно небольшом числе случаев при одном лечении бромидами припадки эпилепсии исчезают совершенно; в значительно большем числе случаев они лишь ослабляются в интенсивности и частоте, в других же случаях лечение бромидами вовсе не оказывает благотворного результата на течение эпилепсии, а в исключительных случаях, чему примеры я встречал неоднократно, даже оказывается прямо вредным, усиливая и учащая приступы. Если даже не принимать в соображение последние случаи, как случаи исключительные, то все же прославляемое лечение эпилепсии бромидами далеко не составляет верной панацеи от этого тяжелого недуга. Так как другие средства (атропин и пр.), применяемые при эпилепсии, обладают еще менее верным действием, то не без основания за последнее время стали обращаться к совместному применению бромидов с другими средствами. Так, В. Пуле ^г предложил лечение эпилепсии совместным употреблением бромидов с калабарским бобом или сернокислым эзе-рином, с пикротоксином, с белладонной или сернокислым атропином и с наперстянкой, причем последнее средство автором применяется в случаях, когда дело идет о «сердечной эпилепсии» с одновременным повышением кровяного давления. Поэтому автору, каждое из упомянутых средств в отдельности приносит гораздо менее пользы, чем какое-либо из них в соединении с бромидами, равно как и последние без какого-либо из упомянутых средств. В тяжелых случаях эпилепсии автор советует прямо начинать с одной из этих комбинаций. Что же касается выбора той или другой комбинации в каждом данном случае, то в этом отношении лишь отчасти можно руководиться состоя-

¹ Р о и 1 е t V., Bull. gen. de therap., 1891, № 10; Новости терапии, 1891, стр. 249.

нием зрачков, т. е. их расширением или же сужением, в большинстве же случаев приходится действовать ощупью, на что требуется в крайнем случае не свыше 3 месяцев. Между прочим, как преимущество такой комбинации бромидов с выше названными средствами автор выставляет то обстоятельство, что благодаря ей можно значительно уменьшить дозу бромидов. В доказательство действительности выше названного способа лечения автор приводит 5 случаев эпилепсии с благоприятным результатом такого лечения.

Затем в позднейшее время, а именно в апреле прошедшего (1893) года, проф. Пауль Флексиг ^х опубликовал метод лечения эпилепсии, состоящий из комбинации лечения опием и лечения бромидами. В этом случае начинают с лечения опием, который назначается первоначально в малых приемах (порошка или экстракта 2—3 х 0,05 pro die), и постепенно возвышает до 1,0 pro die и даже еще выше в дозах от 0,25 до 0,35. После приблизительно 6 недель опий внезапно отменяется и тотчас же взамен того назначают бром в больших дозах (7,5 pro die). После продолжительного применения больших доз бромистых препаратов (около 2 месяцев) приемы последних постепенно уменьшаются до 2,0 pro die. Автор придает особое значение внезапной смене опия бромом. Обыкновенно припадки прекращаются со времени замены опия бромом, хотя в некоторых случаях они исчезают или ослабевают еще во время лечения опием. Вообще же лечение опием, повидимому, является, подготовительным в том смысле, что оно облегчает действие брома, т. е. делает его более интенсивным. По автору, этот метод в 2 случаях застарелой эпилепсии приостановил приступы совершенно и на продолжительное время, в других же случаях, в которых по другим основаниям лечение опием не могло быть достаточно продолжительным, был ясный, хотя только преходящий успех. В заключение своей статьи автор приводит один случай старой и упорной эпилепсии, излеченный по вышеуказанному методу.

Со своей стороны я должен заявить, что уже в течение многих лет мне удавалось применять с большим успехом при эпилепсии смесь бромидов с Adonis vernalis. К этой комбинации я пришел на основании того соображения, что в основе припадков эпилепсии должны лежать вазомоторные изменения в черепном мозгу с характером активной гиперемии черепной полости ², тогда как действие бромидов при эпилепсии, повидимому, сводится главным образом к понижению возбудимости мозговых центров и, в частности, мозговой коры. Ввиду этого мне и казалось наиболее целесообразным соединить действие бромидов с таким средством, которое, повышая кровяное давление, сжимает до некоторой

^х F1 ее h s i g P., Neurol. Zbl., 1893 (Orig. Mitt.).

² См. мою статью на основании произведенных в моей лаборатории исследований д-ра А. Ф. Тодорского в № 22 Neurolog. Zbl., 1891, и статью д-ра Тодорского в «Медицинском обозрении» за 1894 г.

степени просвет самих сосудов, а таковым является, между прочим, Adonis vernalis.

Доза последнего в моих случаях равнялась от β 3 ДО oj при sjj—ajjj бромидов на gvj воды с таким расчетом, чтобы микстура принималась от 4 до 6 раз, а в иных случаях и до 8 раз в день. Как sedativum я присоединяю к этой микстуре нередко кодеин в количестве gr. jj — jjj на з-vj микстуры. В таком размере мои больные переносили лечение без всяких дурных последствий в течение многих месяцев беспрерывно.

На основании наблюдения многих случаев эпилепсии я могу сказать, что вышеуказанное лечение нередко почти сразу прерывает приступы эпилепсии, в других случаях оно резко уменьшает число и силу приступов. За много лет своей практики я не видел собственно ни одного случая эпилепсии, где бы систематически проведенное лечение вышеназванной смесью не оказало своего благотворного влияния в том или ином отношении.

В доказательство сказанного я позволю себе привести два следующих наблюдения, взятых ради примера.

Больной Г., 17 лет, наследственно предрасположенный со стороны отца, перенесшего психоз. Будучи совершенно здоровым мальчиком, на 9-м году жизни он упал с гимнастики, ударившись затылком о стену. Ушиб, повидимому, прошел бесследно, но на 15-м году жизни в марте 1892 г. с ним неожиданно происходит во сне судорожный приступ эпилепсии. В том же году впервые домашние заметили ненормальное возвышение кости на темени, которое, по словам больного, он замечал у себя и за несколько времени перед тем. В апреле развился второй приступ и вслед за тем припадки стали повторяться сначала довольно редко, а со временем, в особенности в течение 1893 г., они резко участились. Припадки большею частью случались во сне, хотя бывали и днем, причем вспоследствии они стали сопровождаться непроизвольным мочеиспусканием. При исследовании в ноябре 1893 г. найдено правильное сложение организма и отсутствие каких-либо изменений со стороны внутренних органов, зрачки слегка неравномерны; на темени обнаруживается довольно значительное разлитое местное возвышение кости, не болезненное к давлению и постукиванию, расположенное большею своею частью справа от стреловидного шва. Впрочем, при повторном постукивании удается иногда обнаружить местную болезненность в задней части опухоли. Надобно заметить, что родители больного обратились ко мне за советом по поводу предложенной им операции трепанирования черепа в теменной области, после того как систематическое лечение бромидами и другими средствами не оказало никакого влияния на течение болезни.

Осмотрев больного, я сказал родным, что с операцией можно еще и повременить, так как предварительно следовало бы испытать, кроме применявшихся средств, еще и другие способы лечения. Мать неохотно согласилась на новую «проволочку» времени, тем не менее не отклонила сделанного предложения. Больному были предварительно назначены для испытания большие дозы бромидов с йодистым потассием, но они не оказали никакого влияния на ход болезни, так что мать уже отказывалась продолжать лечение. Ввиду этого вместо прежней микстуры больному было назначено Inf. Adonis vernalise бромидами. С трудом можно было уговорить мать больного продолжать фармацевтическое лечение, от которого она пока не видела никаких результатов и потому настаивала на операции. С назначением Inf. Adonis vernalis с бромидами дело, однако, быстро изменилось к лучшему и припадки вскоре совершенно прекратились. Обозре-

ниё припадков в хронологическом порядке лучше всего пояснит сказанное:

1892 г. Лечение бромидами и другими средствами. 28 марта 1 судорожный припадок во сне.

12 октября замечена крайняя слабость, какая бывает после припадка, который мог быть просмотрен.

30 октября 1 судорожный припадок во время игры на рояле.

4 декабря 1 судорожный припадок на катке. Целый день после того бред.

1893 г.

10 января 2 припадка.

28» 1 припадок во сне.

6 апреля 1 припадок во сне.

29» 4 припадка вечером. 15 июня 1 припадок во сне. 19» 1 припадок во сне.

7 июля 1 припадок во сне.

2 сентября 1 припадок во сне.

22» 1 припадок во сне. 2 октября 1 припадок во сне.

Назначено мною лечение большими дозами бромидов с йодистым по-тассием.

19 октября 1 припадок во сне.

1 ноября 1 припадок во сне.

6» 1 припадок во сне.

Лечение Inf. Adonis vernalis 3s — §vj, Potassii bromati 3JJ^S. Potas-sii jodati gjs — no 4 раза вдень.

Дата добавления: 2015-06-26