Структура методологического знания. 32 страница

Неожиданно в соседней комнате слышится звон разбитой посуды. Йозеф К. решает посмотреть, все ли там в порядке. И практически сразу (только выходит в прихожую) попадает в объятья сиделки адвоката Лени, которая, как оказывается, специально инсценировала весь этот звон – дабы заполучить молодого (впрочем, как и она сама) прокуратиста банка Йозефа К.[239]

«Она прижала к себе его голову, наклонилась над ней и стала целовать и кусать его шею, даже волосы на затылке.

-- Вы меня берете взамен той» (речь о невесте Йозефа К. фотокарточку которой она у него увидела. С. З.) – воскликнула она между поцелуями. – Вот видите, вы берете меня взамен!

Тут ее колено соскользнуло и, вскрикнув, она чуть не упала на ковер. К. обхватил ее, пытаясь удержать, но она потянула его за собой.

-- Теперь ты мой! – сказала она»[240].

Несколько схожая ситуация наблюдается и в «Замке».

Главный герой романа «Замок» – землемер К. – поступает на работу в Замок, (расположенный рядом с деревней), но узнает, что в сам Замок попасть он не может. Т. е. его, вроде как, и пригласили на работу (землемером), – но не разрешают приступить к своим обязанностям. Причем, заработную плату, обязуются платить регулярно.

На всем протяжении (так и оставшегося незаконченным) романа – землемер К. бьется над разрешением абсурдности ситуации. (Схожий абсурд – даже можно сказать поэтика абсурда, присутствует и в романе «Процесс», и в романе «Америка», и почти во всех кафкианских новеллах, среди которых особо можно выделить: «Стук в ворота», «Верхом на ведре», «Описание одной схватки», «Супружеская пара», «Сосед», «Первая боль», «Коршун», «Блюмфельд, пожилой холостяк», «Отклоненное ходатайство»…).

Итак, землемер никак не может понять – почему же ему не разрешают встретиться с его работодателями. (Периодически – через посыльных – от тех приходят различные сумбурные, и противоречащие друг другу, распоряжения; которые, не только, еще больше запутывают К., но и незримо «питают» его в возникшем желании – и, в конечном итоге, в маниакальном стремлении – самому попасть в Замок; чтобы хотя бы, выяснить суть своей работы, да обязанностей).

И вот, в одну из попыток проникнуть в Замок (причем, что интересно – дорогу к Замку местные жители деревни, где остановился К. – показывать, напрочь, отказываются) землемер попадает в кабак, где знакомится с официанткой Фридой. Эта невзрачная девушка (как и Лени – в «Процессе», да и вообще, как и все женщины, с которыми встречается на страницах произведений Кафка), -- как оказывается, еще («по совместительству») и любовница Кламма – одного из чиновников Замка.

«Пиво разливала молоденькая девушка по имени Фрида. Это была невзрачная маленькая блондинка, с печальными глазами и запавшими щеками, но К. был поражен ее взглядом, полным особого превосходства. Когда ее глаза остановились на К., ему показалось, что она этим взглядом уже разрешила многие вопросы, касающиеся его… «Фрида, -- шепотом спросил К., -- вы очень хорошо знакомы с господином Кламмом?" «О да!» – сказала она, – очень хорошо». Она наклонилась к К. и игриво, как показалось К., поправила свою… открытую кремовую блузку, словно с чужого плеча попавшую на ее жалкое тельце… «—Ведь я его любовница»[241].

Ну а дальше произошло то, что уже раннее (напомним, роман «Замок» последний, из 3-х романов написанных Кафкой) случилось и с сиделкой адвоката. («Процесс).

«Мой миленький! Сладкий мой!» – зашептала она, но даже не коснулась К., словно обессилев от любви, она лежала на спине, раскинув руки; видно, в этом состоянии счастливой влюбленности время ей казалось бесконечным, и она скорее зашептала, чем запела какую-то песенку. Вдруг она встрепенулась – К. все еще лежал неподвижно погруженный в свои мысли, -- и стала по-ребячески теребить его: «Иди же, здесь внизу можно задохнуться!» Они обнялись, маленькое тело горело в объятиях К.; в каком-то тумане, из которого К. все время безуспешно пытался выбраться, они прокатились несколько шагов, глухо ударились о двери Кламма и затихли в лужах пива и среди мусора на полу. И потекли часы, часы общего дыхания, общего сердцебиения, часы, когда К. непрерывно ощущал, что он заблудился или уже так далеко забрел на чужбину, как до него не забредал ни один человек, -- на чужбину, где самый воздух состоял из других частиц, чем дома, где можно было задохнуться от этой отчужденности, но ничего нельзя было сделать с ее бессмысленными соблазнами – только уходить в них все глубже, теряя все больше»[242].

Но вот что удивительно – и роман «Процесс», и роман «Замок» – это уже, так сказать, более поздние произведения автора. (Над романом «Процесс» Кафка работал в период с августа 1914 – по январь 1915 гг[243]; а над романом «Замок» – в 1922 г.[244]). Тогда как, свой первый роман, «Америка» («Пропавший без вести») Франц Кафка писал еще в 1910 – 1911 гг.

Другими словами, помимо всех прочих отличий (поздняя проза Кафки уже более «выверенная»; это проза человека осознавшего безнадежность существования бытия, увидевшего зловещую непредсказуемость мира, человека, осознавшего, что все попытки найти свое место в этом мире – уже заранее обречены на провал), так вот, на примере сравнения раннего романа и его более поздних, мы уже можем проследить за некоей, если можно так сказать, эволюцией автора. Например, в контексте нашего предыдущего разговора о «поиске» сексуального объекта (более–менее реализованного и у землемера К. и у Йозефа К.) – у Карла Россмана («Америка») ни чего похожего не происходит.

Дата добавления: 2015-06-04