Диагностический процесс и эмпирический цикл 1 страница

I

осуществляется процесс. Его можно получить с помощью детального ведения протоколов диагностами, фиксирую­щими, что происходит у них в «голове» в ходе диагностиче­ского процесса.

7.3. Диагност не святой и признает возможность своих ошибок

Неизбежен вопрос, насколько правилен вывод диагно­ста. Находит ли диагност у себя многие недостатки, свойст­венные непрофессионалам, когда их суждения сравниваются с нормами и критерием модели? Склонен ли диагност к ошибкам так же, как интуитивный статистик, принимающий ограниченную, с дефектами информацию, использующий эвристику с ее подверженностью ошибкам (Tversky & Kahneman,1974)? Обычно отвечали «да», не­смотря на то, что эти эвристические приемы и их результа­ты были впрямую изучены на самих диагностах и с помощью диагностических материалов. Многие исследова­ния включают сравнения непрофессионалов и диагностов. В нескольких экспериментах они не различались. Диагност выступал в роли жертвы предубеждений и неправильного применения правил. Предубеждения проявлялись в том, что ожидали суждений, отличающихся от тех, которые можно было сделать, исходя из общих разумных оснований. Суждение основывалось на неполной, ошибочной или уп­рощенной информации или опиралось на ложные предпо­ложения и ожидания диагноста. Вдобавок «знаток» может интегрировать информацию самым необычным образом. Диагносты и другие лица, выносящие суждения (judges), столкнулись с результатами исследований, показывающих ограниченные возможности человека по переработке ин­формации, избирательность его памяти и т.д. Эти ограни­чения подробно изучены в психологии. Социальные психологи изучали человеческое восприятие, законы фор­мирования впечатлений и возникновение стереотипов. Эф­фект ореола уже описан Хайдером (1958). Вдобавок показан эффект первого впечатления, его новизны. Опре­делили даже то, какое влияние оказывает расположение информации на листе, независимо от содержания действу-

ющсго в суждении фактора. Специалисты по психологии личности отмечают наличие установок на ответ. Вне зави­симости от содержания вопросов в своих ответах люди (в том числе и диагносты) проявляют установку на согласие, установку на отказ или социально одобрясмыеответы. Важ­ную роль в психологии играют специалисты по статистике. Вероятно, психологи считают, что их научная задача — вывести закономерности для популяции и применить их к отдельным индивидам. Статистики предлагают четкий на­бор правил. Нисбет и Росс применили эти правила и срав­нили с тем, что человек в позиции статистика делает интуитивно. Может он определить среднее значение, кор­реляции по имеющимся данным? Статистик, действующий интуитивно, нарушает правила. Такой «эксперт» часто под­водит под категории явления (а также индивидов) на осно-!вании одной выделяющейся черты, а не на основе усредненного значения нескольких более или менее экви­валентных черт; он не принимает в расчет относительную частоту, он пренебрегает основной оценкой феномена, не берет в расчет размеры выборки. Он не способен увидеть ковариацию, при выборке с корреляциями от 0,30 до 0,75 «эксперт» не замечает линейной связи между двумя изме­рениями. Знатоки не чувствительны к регрессии средних значений переменной. Это означает, что в случае недоста­точно надежного наблюдения и крайнего значения на шка­ле велика возможность, что повторное наблюдение даст более высокий или более низкий показатель. Пример — человек, привыкший считать себя здоровым. Иногда он день или пару дней чувствует себя больным. Это обычные колебания здоровья — нездоровья, когда недомогание как правило сменяется нормальным самочувствием. Тем не ме­нее человек посещает врача. Он обращается к медицине, чувствует себя лучше и благодарит медицинскую науку и ее пророка — врача. А на самом деле причина изменений ■— в спонтанных колебаниях состояний.

Иллюзорные корреляции особенно свойственны интерп­ретациям проективных тестов. Хорошо известен пример — заключение о гомосексуальных наклонностях на основе элементов рисунка человеческой фигуры. Опытные клини-

цисты, студенты и специалисты со степенью доктора усмот­рели признаки таких наклонностей, в действительности отсутствовавших. Итак, три группы людей, должно быть, придерживались одной и той же теории о связи определен­ных элементов рисунка с гомосексуальностью. Следующий пример связан с интерпретацией пятен Роршаха. При обра­ботке студентов просили сопоставить буквенные и цифро­вые коды. Имело место совпадение большинства ответов студентов, полученные результаты оказались иными, чем в руководстве теста. Было отобрано четыре типа ответов: 1.Форма, цвет, движение.

2.Использование в ответе части пятна или пятна целиком. 3.Содержание: люди, животные, неодушевленные предме­ты, текущие события. 4.Распространенность — банальные (встречающиеся) и

оригинальные (редкие) ответы. Их сопоставляли со следующими четырьмя типами лично­стных особенностей: а.Личностная интеграция. Ь.Оригинальность, с.Эмоциональность, d.Интересы.

Общность ответов не основывалась на анализе многочис­ленных протоколов Роршаха. Студенты никогда не видели их. Сходство, вероятно, возникло на основе одной и той же «теории».

Хогарт (1987, стр. 216—225) изучал диагноста как лицо, перерабатывающее информацию. Он составил список раз­личных проявлений предвзятости, предубеждений экспер­та на десяти страницах. Он распределил эти предубеждения в соответствии с этапами процесса обработки информации. Хотя пристрастия диагноста не изучались, предполагается, что он не лишен предубеждений. Во-первых, существуют предубеждения, проявляющиеся на этапе получения (сбо­ра) информации: это догадки, т.е. эксперт ожидает, что явления, которые имеются в его памяти, более вероятны; избирательность восприятия; игнорирование частоты собы­тий, доверчивость по отношению к конкретной, прямой информации, а не к данным, собранным на протяжении

многих лет; вера в иллюзорные корреляции, т.е. «откры­тие» корреляций, которые на эмпирическом уровне не су­ществуют; влияние последовательности явлений; «красивые», логически четко упорядоченные данные пре­пятствуют сохранению критичности и оценке результатов с точки зрения самим же исследователем выбранного кри­терия.

Во-вторых, предвзятое отношение может проявиться на этапе переработки информации: новая информация, кото­рая не совсем подходит, легко отбрасывается при рассмот­рении; процессы роста не выявляются, а быстрый рост недооценивается, преобладает использование простых пра­вил; легкость суждений о событии из-за сходства с другими, хорошо известными; оценки, полученные на маленьких, непредставительных выборках, распространяются на ре­презентативные; давит прошлый опыт; даются объяснения задним числом; имеется пренебрежение неясными сведени­ями, неудачи и поверхностность из-за давления фактора времени, отсутствие тщательности в работе в напряженных условиях; подгонка своего суждения под мнения других людей (известный эксперимент Аша с суждениями о длине бруска); преподнесение информации, в которой нет ничего нового. В-третьих, этап выхода: способ, которым задается вопрос, влияет на ответ; способ передачи информации вли­ял так, что расхождения во взглядах, например, станови­лись больше; иллюзорность контроля; предвзятость интерпретации данных. В-четвертых, реакция на инфор­мацию: часто люди всерьез принимают благоприятную ин­формацию и пренебрегают негативной; люди недостаточно проницательны в распознавании случайных явлений; при­чиной успеха считаются собственные достижения, а неуда­чи объясняются условиями среды; вера в возможность полноценного воссоздания событий по памяти.

Таков обширный список различных форм предубежде­ний. Иногда, читая его, задаешься вопросом: почему по­вседневные суждения не разрушают повседневной жизни. Нисбет и Росс (1980) с некоторым удивлением констатиру­ют, что, несмотря на ограничения человека в переработке информации, человечество многого достигает и что оно да­же способно понимать простейшие статистические прави­ла.

7.3.1. Является ли диагност плохим экспертом?

Распространяются ли все пристрастия непрофессиона­лов на диагноста-специалиста? И возможно ли предотвра­тить его заблуждения? Исследования показали, что диагностам также свойственны пристрастия (Westenberg & Koele, 1993, стр. 360—365). Диагносты были чувствитель­ны к первому впечатлению, больше доверяли информации, которая подтверждала их мнение, и пренебрегали противо­речащей ему информацией, следовали стереотипам при ор­ганизации информации, обнаруживали иллюзорные корреляции, подпадали под власть их собственных теоре­тических предубеждений, излишне доверяли незначитель­ной по объему информации и не принимали в расчет, что многие события происходят очень редко. Такие искажения (полностью или частично) обнаружены не только у диагно­стов, но также и у экономистов, врачей (Kleinmuntz, 1990). Осознание этих обстоятельств повлекло определенные ме­ры противодействия им. Если воспользоваться образами знаменитого Гейдельбергского катехизиса, диагностика сначала впала в печаль, затем у нее появилась надежда на спасение (модели решения и проверка эмпирическим пу­тем) и в конце — благодарность, хотя в науке редко встре­чаются проявления последней.

Первой очевидной мерой противодействия стала предва­рительная тренировка диагноста, позволяющая избежать предубеждений. Нисбет и Росс рекомендовали курс стати­стики, но предупредили, что успех не будет слишком велик. И все-таки некоторая помощь в предупреждении пристра­стий возможна: диагносты обучались принимать в расчет всю базу оценок явлений или событий, не поддаваться име­ющимся догадкам, выдвигать больше гипотез для объясне­ния и избегать преждевременных суждений. Обычно диагност обучался с некоторой степенью успешности пра­вилам получения корректных выводов (см., например, Dumonl & Lekomte, 1987). Итак, существует определенная возможность избегать предубеждений, контролируя их в ходе диагностического процесса.

Вторая, связанная с предшествующей мера противодей­ствия,— зашита диагноста от этих нападок. Диагност ока­зался в позиции подотчетного, тогда как работа его должна

быть более или менее скрыта от посторонних, поскольку люди просят личного совета. Фандер (1987), например, ут­верждает, что диагност отклоняется от нормативной модели и допускает погрешности, но это нечто иное, чем ошибка. Ван Дам (1991) посвятила монографию анализу многих возражений в адрес работы диагноста (эксперта). Исследо­вания хрупкости построений диагноста она назвала «оши­бочной парадигмой». Эти исследования проводились исключительно для того, чтобы показать ошибки экспер­тов, по той причине, что «ошибки забавны». Она выдвигает четыре аргумента против «парадигмы погрешностей». Во-первых, решения или суждения индивида сравниваются только с нормативной или идеальной моделью. При этом предполагается, что именно данная модель содержит кри­терий достоверности и правдивости. Конечно, это слишком сильное предположение. Содержат ли эти модели реалисти­ческие допущения? Наполнена ли наша повседневная ре­альность только ясными выборами? Возможно ли, что все разумные альтернативы заранее ясны? На эти вопросы не­легко ответить. Во-вторых, автор сомневается, что ответы испытуемых, придуманные в лабораторных условиях,— показательны для тех процессов, которые моделируются с помощью формул. Возможно, люди приходят в лаборатории с совсем иными установками и предположениями, чем ожи­дает исследователь. Ван Дам полагает, что непозволитель­но выстраивать чуть ли не целую метафизическую систему на паре ответов, полученных в лаборатории. В-третьих, для нее ясно, что лабораторные задачи отличаются от ежеднев­но принимаемых решений и диагностических проблем. Вдо­бавок понимание задачи испытуемым молсет не совпадать с тем, как ее понимает исследователь. Почему исследователь не спрашивал себя, при каких условиях испытуемый воз­вращался к средним значениям, принимая в расчет базовую оценку? Более того, лабораторные ошибки не всегда явля­ются ими за ее пределами. В действительности ситуации, требующие решения, редко носят такой ясный характер, как в лаборатории. В-четвертых, каков статус «погрешно­сти» в нормативной модели и каков в ежедневной жизни? Вызвана ли погрешность неспособностью испытуемого дать точное решение, или она является артефактом эксперимен­тальной задачи? Автор приводит примеры, которые пока-

зывают, что те ошибки, которые имеют место в лаборатории (например, консерватизм, т.е. недостаточно гибкая адапта­ция суждений в свете новой информации), в повседневной жизни могут иметь определенный разумный смысл. Они могут основываться на разумном отношении к источникам информации, как недостаточно независимым и ненадеж­ным. Ван Дам соглашается с позицией Фандера (1987, стр.86): «...человеческое суждение нельзя считать непра­вильным, пока не доказана его ошибочность».

Аргументы Ван Дам привлекательны. Критика заставля­ет задуматься над допущениями, лежащими в основе моде­лей, и целями, ради которых они создаются. Автор, однако, не выдвигает новых моделей, которые бы не подпадали под ту же критику. Критика полезна, чтобы увидеть ограниче­ния моделей. Тер Лаак (1994) привел довод в пользу того, что точность суждения обусловлена его контекстом. Он убе­дился эмпирическим путем, что учителя были точными (в соответствии с определенным критерием), давая оценку поведению учеников. Очевидно, что это является основным для исполнения профессиональных обязанностей. Адекват­но оценивались и нарушения в поведении, однако не было адекватности при оценке межличностных взаимоотноше­ний между учениками. Социальный психолог Сванн (1984) высказывает в обзорной статье свою точку зрения на точ­ность человеческого восприятия: «...обращения к процес­сам человеческого восприятия в прошлом ограничены и вводят в заблуждение, поскольку теоретики и исследовате­ли отказали социальным аспектам этого процесса в уни­кальности» (стр. 471^-472). Сванн указывает на некоторые специфические элементы — аспекты диагностического процесса. Восприятие имеет дело не с неодушевленными предметами, а с людьми. Последние же не могут не менять­ся и не существуют отдельно от наблюдателя. Их идентич­ности не фиксированы, а как бы устанавливаются договаривающимися сторонами в ходе социальных взаимо­действий (стр.472). Иногда наблюдатели не стремятся к точности, и это глобальное описание достаточно, оно позво­ляет успешно друг с другом взаимодействовать. Возможно, многое в наших ежедневных разговорах и не преследует цели достичь точности, а говорится с целью развлечения (Тег Laak, 1994). Сванн (1984, стр.472) указывает на то,

что люди могут выступать очень по-разному в различных ситуациях. Что сказать о профессоре, который благодаря мудрым советам популярен в газетах, но не интересен кол­легам в его области? Или что сказать о супругах, которые спустя год или около того разочаровались друг в друге, потому что супруги точно учли частные детали (прекрас­ные голубые или серые глаза, белокурые волосы, прекрас­ные манеры, хороший доход), но были далеки от точности в целостной характеристике или оценке личностных ка­честв (свободный пересказ по книге Сванна, 1984, стр. 473). Эти аргументы — довод для принятия в расчет общего контекста диагноза.

Третий способ избежать погрешностей в ходе диагности­ки тщательно разработан и принимается почти без огово­рок. Речь идет о первых попытках усовершенствовать диагностический процесс путем регулирования его в соот­ветствии с научно обоснованными правилами. Тот факт, что профессиональные диагноз и суждение едва ли превос­ходят диагноз с позиций здравого смысла, способствовал тому, что процесс был описан с использованием научных правил и стал ими регулироваться. Тем самым повысился статус научного исследования, что небесполезно для него. Примером такого рода является «модель проверки гипотез» диагноза. Название отражает центральное положение од­ной из частей исследовательского цикла — проверку гипо­тез. Во-вторых, отреагирование допускает использование моделей, заимствованных из теории решения для того, что­бы усовершенствовать способы объединения диагностиче­ских данных. Такой контроль может в некоторой степени предохранить от предубеждений, которые обнаруживаются у диагноста при обработке данных.

В этом разделе показано, что диагносты также могут стать жертвами пристрастий и предвзятых суждений. Раз­работаны три способа избежать подобного положения дел. Во-первых, диагностов обучают, как можно предотвратить предвзятость суждений. Но это дает только частичный ус­пех. Во-вторых, появились попытки защитить диагноста на том основании, что модели, которые выявляли его погреш­ности и ошибки, сами критиковались как неполные и не применимые ко всем диагностическим ситуациям одним и тем же образом. Хотя это исследование привлекательно,

оно не привело к созданию новых моделей. В-третьих, по­пытки усовершенствовать диагноз, подчинив его правилам, выведенным научным путем, и применение моделей (о кри­тике которых речь шла выше, во втором пункте) позволяют избежать некоторых предубеждений в ходе суммирования диагностической информации.

В следующем разделе разрабатываются проблемы регу­ляции и структурирования диагностического процесса в со­ответствии с эмпирическим циклом. Этот цикл заменен или дополнен диагностическим циклом. Вдобавок упоминаются анализ решения и две нормативные модели, которые реко­мендуются для совершенствования процесса принятия ре­шения в диагностике. Приводятся рекомендации по совершенствованию процесса принятия решения. Рассмат­ривается процесс оценивания как звено в обсуждении каче­ства научных знаний.

7.4. Диагностический процесс

как форма научного исследования

и как процесс принятия решений

Диагностический процесс — это процедура, необходи­мая для ответа на запрос или для решения проблемы. Такое определение валидно и для процесса научного исследова­ния, в ходе которого проверяются гипотезы (идет поиск ответов на поставленный вопрос). Эмпирический цикл Де Гроота (1961, первое издание; 1994, двенадцатое издание) — хорошо известная процедура получения ответа на вопрос в соответствии с принятыми методологическими правила­ми.

Четкая модель диагностического процесса есть модель эмпирического исследования. Эмпирический цикл — хоро­шо известная схема для проведения научного исследования в науках о человеке. Этот цикл разработан Де Гроотом и стал руководством для проведения эмпирических исследо­ваний. По сути, первоначально книга планировалась как учебник по научно обоснованной диагностике. Уже в 1950 г. Де Гроот применил цикл при индивидуальном диагности­ческом обследовании. Связь между научным исследовани-

ем и диагностической деятельностью привела к улучшению профессиональной диагностической деятельности.

Эмпирический цикл считается базовой схемой для логи­чески-методологического изучения исследовательского процесса как такового, осмысления и вынесения суждений в эмпирических науках. Этот цикл содержит пять фаз:

1. Наблюдение, сбор и категоризация эмпирических фак­тов, оформление гипотезы.

2. Индукция, формулирование конкретных гипотез.

3. Дедукция, выведение конкретных следствий из гипотезы
в форме поддающихся проверке положений.

4. Проверка гипотезы на новом материале.

5. Оценка результатов проверки в свете гипотезы и теорий, которые послужили основой для формулировки гипотезы, наметки дальнейших исследований.

Этот цикл вполне соответствует подходу логического позитивизма к получению научных знаний. В психологии он имел большое влияние. В третьей главе проанализиро­ваны некоторые элементы логического позитивизма. Ак­цент делается на логическое выведение из теории проверяемых гипотез. По словам Чечмана (1973), это и есть метод исследования по Лейбницу. С течением времени про­изошло смягчение требований к дедуктивному компоненту процесса, по крайней мере фактически. Ван дер Хейден (1995) ссылается на исследование, где клинические психо­логи признали, что они, несомненно, использовали не толь­ко дедукцию при формулировкегипотезы. Многие гипотезы были переформулированы в процессе сбора данных и даже впоследствии. Однако это не разрывало связь с теорией полностью.

Кроме эмпирического цикла, во многих учебниках опи­сан диагностический цикл. Мы приводим описание Вестен-берга и Коули (1993, стр. 348): 1.Вопрос, стоящий перед диагностом. 2.Сбор относительно неструктурированной информации,

получение данных. 3.Формулировка гипотезы.

4.Структурированный (целенаправленный) сбор данных. 5.Проверка гипотез.

Последний этап приводит к диагнозу. Обычно здесь де­лаются некоторые разъяснения относительно отличий этого диагноза от медицинского. Медицинский диагноз направ­лен на установление заболевания, т.е. выяснение причины симптомов. У психодиагностов ударение перенесено в боль­шей степени с причины на симптоматику (Westenberg & Koele, 1993, стр. 346). Соотношение между медицинским и психологическим диагнозами уже обсуждалось нами во вто­рой главе (Kirmayer, 1994). В медицинском диагнозе пре­обладает осмысление проблемы с позиций причинного детерминизма, что позволяет решить многие проблемы. Од­нако, согласно Кирмайеру, это осмысление и анализ недо­статочны при психиатрических нарушениях, а также при некоторых других немногочисленных нарушениях.

Диагностический цикл иногда расширяют за счет вклю­чения в него этапов воздействия и оценки результатов. Итак, существует семь этапов (Kievit& Так, 1992, стр. 40— 64):

1.Сообщение о приеме, отсеивание. 2.Совместное обсуждение и получение предварительных

показателей. З.Сбор широкого круга данных и сведений о клиенте. 4.Интеграция информации.

5.Планирование получения необходимых конкретных дан­ных. 6.Воздействие. 7.Оценка результатов.

Последние два этапа больше разрабатываются авторами, которые применяют психодиагностику в сфере решения проблем, преимущественно детских. Психодиагностика имеет большее число функций. Де Брюн (1992, стр. 167) перечисляет девять типов: регистрация, проба, предсказа­ние, профилактика, распознавание, истолкование, объяс­нение, рекомендации и оценка. Обычно к функциям диагноста относят рекомендации и решение проблемы, оп­ределение на должность (работу), отбор и классификацию обследуемых лиц.

Применение эмпирического цикла в научной деятельно­сти, при диагнозе проблем клиента или в какой-либо орга­низации (учреждении), по-видимому, не вызывает

трудностей. Цель применения цикла при постановке пси­хологического диагноза — придание клинической и диаг­ностической деятельности научного характера. Как отмечалось в первой главе, между ними существуют сход­ство и различие.

7.4.2. Эмпирический и практический циклы

Ван Страйн (1983, 1986), анализируя эмпирический цикл, задался вопросом: полностью ли он подходит для решения диагностических вопросов. Философской основой эмпирического цикла является номологически-дедуктив-ный тип мышления (см. также Brandstadter, 1990, гл.1 и 8). Для практической диагностики это означало, что теорети­чески выведенные и эмпирически обоснованные законо­мерности должны применяться при анализе конкретного случая. Это один из путей понять частное на основе общего. Практик должен установить, действию каких законов соот­ветствует данная проблема. Как следствие этого, в психо­логическом образовании возобладали курсы по методологии исследования и обучение общим законам. Сту­денты сталкивались с методологией и законами, которые совсем не соответствовали их ожиданиям, поскольку пси­хология была, с их точки зрения, наукой о человеке и его проблемах, способностях и характерных особенностях. Психологическое образование и эпистемологическая осно­ва психологии были толчком, побудившим Ван Страйна заняться диагностическим (регулирующим) циклом. Этот цикл имеет иные акценты.

Первый существенный момент диагностического цикла состоит в признании того, что в совете нуждается конкрет­ный человек. Общие законы не применимы к каждому от­дельному человеку. В большинстве случаев закон устанавливается для репрезентативной группы и бесприст­растно оценивает тот или иной параметр популяции. Мно­гие индивиды не подпадают под него. Вдобавок не существует эмпирических законов для многих подгрупп. Например, нормы, позволяющие сделать прогноз по пока­зателям тестов достижений, получены на выборке, которая не включает представителей этнических меньшинств. Бо­лее того, эта группа не гомогенна. Итак, вопрос в том, применимы ли эмпирические законы. И еще: требуется, по

крайней мере, некоторый период стабильности, в течение которого закон не испытывает адаптационных изменений к резко меняющимся обстоятельствам. Закон может приво­дить к формированию «консервативной» политики.

Второй существенный момент диагностического цикла обусловлен тем, что конкретный специалист может столк­нуться с поведенческими феноменами, которые не подпа­дают под существующие закономерности. Но клиент ждет ответа. Поэтому специалист строит предположения на ос­нове своего опыта, здравого смысла и профессиональных знаний. Иногда специалисты сталкиваются с одними и теми же проблемами. Они обмениваются положительным опы­том и даже формулируют теоретические положения, выве­денные из собственной практики. Ван Страйн приводит многие теории обучения, разработанные для использова­ния при различных нарушениях, как пример такого рода практических теорий. Итак, диагност идет обратным пу­тем, пользуясь индуктивно полученными теориями и даже внося свою лепту в построение этих теорий. Создание тео­рии,— это, следовательно, не только гипотетико-дедук-тивная деятельность за письменным столом.

Третий существенный пункт диагностического цикла — интерес к возможным изменениям. Исследователю часто предписывается заниматься анализом, а не изменениями. Между тем необязательно быть привержен цем Маркса, что­бы признать, что диагностическая деятельность — это часть общего плана, который в конечном счете должен при­вести к изменениям. Рекомендуя активные формы помощи (вмешательство) или предлагая решение, связанное с каки­ми-либо изменениями, он входит в противоречия с норма­ми и ценностями, собственными полномочиями или нехваткой их. В эмпирическом цикле эти вопросы выведены за рамки рассмотрения.

Диагностический (практический, регулирующий) цикл похож на эмпирический, но имеет свою специфику и вклю­чает следующие этапы:

1. Проблема.

2. Диагноз..

3. План.

4. Воздействие.

5. Оценка.

Некоторые интерпретаторы рассматривают диагности­ческий цикл как альтернативный эмпирическому. По-ви­димому, первым мысль об альтернативном характере циклов высказал Ван Страйн, но в 1984 году он возражал против этого. В его планы не входило развивать альтерна­тивную методологию, он считал диагностический цикл рас­ширенным вариантом эмпирического цикла. Можно придерживаться такой интерпретации сходства циклов, но ясно, что между ними существуют и различия.

7.4.3. Эмпирический и диагностический циклы

Объединить два цикла пытается Де Брюн. Он считает эмпирический цикл основным для психодиагностики. Вдо­бавок, с его точки зрения, диагностический вопрос — это вопрос, связанный с принятием решений. Диагност имеет право выбирать, какой критерий для него оптимален. Что­бы не оказаться жертвой предубеждений, диагност может использовать модели принятия решения. Должна быть сформулирована целевая структура. Если конкретные цели не упорядочены в определенной схеме, то неясно, что сле­дует делать в тот или иной момент. Клиенту эта схема полностью не предлагается. Обычно он не логичен в изло­жении своих проблем.

Диагностическая деятельность имеет повторяющуюся, нормативную сторону, что проявляется в логических эта­пах и характере принимаемых решений. У нее имеется и эвристическая сторона, которая обнаруживается в фазе формулировки гипотезы.

Диагностический цикл включает описанные выше эта­пы, что предполагает ясную целевую структуру. Знание методологии и процедуры эмпирического цикла дают воз­можность диагносту вывести диагностическое заключение.

Знание о процедуре содержит четыре компонента:

1. Анализ жалобы в том виде, как она сформулирована клиентом.

2. Переформулирование проблемы таким образом, чтобы она поддавалась научному анализу.

3. Диагноз.

4. Показания для терапии.

Эмпирический цикл применим к каждому из четырех компонентов, но больше соответствует компоненту диагно-

за.Установление диагноза рассматривается как проверка объяснительных гипотез. Компонент анализа жалобы не столь легко вписывается в цикл. Этот анализ субъективен. Тем не менее такая субъективная интерпретация может быть исследована. То же самое относится к проблеме ана­лиза переформулирования жалобы. Более легкий предмет исследования — показания для терапии. Существуют кри­терии применения специфической терапии, например, воз­можности клиента и социальные обстоятельства. Итак, эмпирический цикл применительно к этим компонентам может рассматриваться как интеграция эмпирического и диагностического цикла.

7.4.4. Модель проверки гипотез /МПГ/

МПГ — последнее звено, предшествующее соединению эмпирического исследовательского цикла с диагностиче­ским процессом. Название модели подчеркивает, что она составляет специфическую часть эмпирического цикла, т.е. относится к нему как «часть к целому». МПГ относится и к проверке гипотез на одном испытуемом, и на группе. Вот последняя ее формулировка (Van Aarle, 1990a):

Дата добавления: 2015-06-04