Идеализированные когнитивные модели ДЖ. Лакоффа 2 страница

В целом, архитектура системы параллельной обработки видится автору в виде некоторого множества процессоров конечным числом состояний, соединенных между каналами для обмена значениями параметров я переменны: как только тот или иной процессор получает значения необходимых ему параметров и переменных, он начинает работать. Ф. Джонсон-Лэрд также анализирует различные схемы внутренней организации системы с точки зрения возможности предотвращения в ней таких «патологических» явлений, как тупик (deadlock), начальное зависание (initial hangup) и т.д. [Там же: 455-462],

Что касается вопроса об имплементации (implementing), параллельной системы, Джонсон-Лэрд указывает на два традиционных способа его решения - модель с центральным процессором и систему с полностью распределенной обработкой (completely distributed system). Каждый из подходов имеет свои хорошо известные достоинства и недостатки. Идеальная же модель, по мысли автора, должна сочетать в себе преимущества обоих подходов, а именно гибкость, присущую первым, и способность быстро справляться с непредвиденными ситуациями, свойственную

вторым. Ее внутренняя структура представляется автору в виде иерархии параллельных процессоров на верхнем уровне процессор контролирует работу процессоров па следующем, расположенном ниже, уровне; тот, в свою очередь, следит за работой процессоров еще более нижнего уровня и т.д, на самом нижнем уровне процессор управляет сенсорным и моторным взаимодействием с окружающим миром. Ф. Джонсон-Лэрд отмечает, что идея организации параллельных процессоров в иерархическую структуру соответствует гипотезе нейрофизиологов об иерархической организации нервной системы человека [Там же: 462-464].

ТЕОРИЯ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ МЕТАФОРЫ ДЖ. ЛАКОФФА И М.ДЖОНСОНА.

Книга «Метаф оры, которыми мы живем», написанная известным лингвистом-теоретиком, профессором Калифорнийского университета (Беркли) Джорджем Лакоффом в соавторстве с философом Марком Джонсоном (Стэнфордский университет) и вышедшая в свет в 1980 году принадлежит к работам, заложившим основы КЛ как самостоятельной дисциплины со своей проблематике методологией и эпистемологией (ср. русский перевод, отрывков из нее: [ЯМСВ 1987: 126-170; ТМ 1990: 387-415]). Появление этой работы стало крупным событием, вызвавшим к жизни целое направление внутри КЛ, связанное с изучением метафоры как факта языка, мышления, культуры. Достаточно перечислить такие достижения, как работы по анализу закономерностей семантического развития слов [Sweelsei 1987, 1990; Nikiforidou 1991]; исследование концептуальных метафор родства, лежащих в основе образного языка классической английской литературы [Turner 1987]; изучение концептуальной структуры эмоций, в частности, гнева [Lakoff 1987: 380-415]); анализ политических метафор времен войны в Персидском заливе [Lakoff 1991]*; исследований американских моделей брака [Quinn 1991] и дружбы [Kövecses 1995], не говоря о многочисленных исследования в области экспериментальной психологии, также посвященных проблемам понимания и использования метафор.

В основе такого рода исследований лежит взгляд метафору как на языковое явление, отображающее базовый когнитивный процесс. По мнению многих сторонников когнитивного подхода главную роль в мыслительных

* Ср. [Баранов, Караулов 1991].

процессах человека играют не формальные процедуры вывода, а аналогии как перенос знаний из одной содержательной области в другою. С этой точки зрения, метафора является языковым отображением аналоговых процессов человеческого мышления [Петров 1990, I39].

Авторы книги «Метафоры, которыми мы живем» особо оговаривают тот факт, что под термином метафора подразумевается мегаскопическое понятие, или концептуальная метафора [Lakoff, Johnson 1980: 6]. Таким образом, можно говорить о проникновении метафоры в повседневную жизнь человека, о ее роли в структурировании восприятия, мышления и деятельности. Метафоры как лингвистические выражения возможны именно благодаря тому, утверждают авторы, что они заложены в понятийной системе человека. Понятийная система определяет схемы, по которым человек думает и действует. Выявить эти схемы можно посредством наблюдения за функционированием языка — ведь в основе языкового общения лежит та же понятийная система, что используется человеком в процессе мышления и деятельности. Таким образом, язык признается важным источником данных о понятийной системе человека.

Для иллюстрации сформулированного положения авторы обращаются к рассмотрению концептуальной метафоры ARGUMENT IS WAR (СПОР - ЭТО ВОЙНА) на примере высказываний, употребляемых при ведении спора, например [Там же: 4];

Yow claims are indefensible (''Вы не сможете отстоять ваши утверждения"):

Не attacked every weak point in my argument ("Он атаковал каждое слабое место в моей аргументации"};

His criticisms were right on target ("Его критические замечания били точно в цель");

I've never won аn argument with him ("Я никогда не побеждал его в споре");

Не shot down all of my arguments ("Он разгромил все мои доводы").

Важно отдавать себе отчет, подчеркивают авторы, что мы говорим о споре в терминах боевых действий именно потому, что в нашей культуре спор частично

структурируется, понимается, обсуждается и осуществляется в терминах войны. Так, мы побеждаем или проигрываем в споре, воспринимаем оппонента как противника, атакуем его позиции и защищаем свои собственные, разрабатываем стратегии, выбираем направление атаки и т.д.

Суть метафоры, таким образом, можно определить как понимание и переживание сущности одного рода в терминах сущности другого рода. В данном примере, ВОЙНА является так называемой сферой-источником (source domain), a; СПОР - сферой-мишенью (largel domain) (в русских переводах также встречаются термины донорская лона и реципиентная зона соответственно). При этом авторы, утверждают, что та часть сферы-источника, которая отображается в сферу-мишень, сохраняет там свою «когнитивную топологию» - тезис, впоследствии получивший название гипотезы инвариантности (Invariance Hypothesis) [Lakoff 1990].

Авторы подчеркивают, что лежащая в основе-уподоблении спора войне концептуальная метафора едва ли вообще осознается человеком. Метафоричен не язык спора, а само представление о споре, выработанное нашей культурой. В принципе, можно вообразить культуру, в которой спор уподоблялся бы не боевым действиям, а, например, танцу. В такой культуре люди иначе воспринимали бы спор, по-другому вели бы его и говорили о нем; в нашем же представлении, вероятно, их действия никак не ассоциировались бы со спором и нам было бы странно их так называть (Lakoff, Johnson 1980:4-6}.

Метафора СПОР - ЭТО ВОЙНА принадлежит наиболее сложному и интересному, с точки зрения Лакоффа Джонсона, типу метафор - так называемым структурным метафорам. Помимо них авторы выделяют еще ориентационные и онтологические метафоры.

Ориентационные метафоры опираются пространственные оппозиции верх-низ, в-из, глубокий-мелкий, центральный-периферийный и т. д. В числе ориентационных метафор, использующих оппозицию верх- низ, авторы называют следующие:

HAPPY IS UP, SAD IS DOWN (СЧАСТЛИВЫЙ - ЭТО ВЕРХ, НЕСЧАСТНЫЙ - ЭТО НИЗ);

HEALTH AND LIFE ARE UP. SICKNESS AND DEATH ARE DOWN (ЗДОРОВЬЕ И ЖИЗНЬ - ЭТО ВЕРХ, БОЛЕЗНЬ И СМЕРТЪ-ЭТО НИЗ);

MORE IS UP, LESS IS DOWN (УВЕЛИЧЕНИЕ НАПРАВЛЕНО BRFPX, УМЕНЬШЕНИЕ НАПРАВЛЕНО ВНИЗ);

GOOD IS UP, BAD IS DOWN (ХОРОШИЙ - ЭТО ВЕРХ, ПЛОХОЙ - ЭТО НИЗ) и др.

Ориентационные метафоры лишены произвольности они мотивированы и системно организованы. Так, мотивированность важнейшей для нашей культуры метафоры MORE IS UP (УВЕЛИЧЕНИЕ НАПРАВЛЕНО ВВЕРХ) связана, по мнению авторов, со зрительным образом стопки, груды и т.п., растущей по мере увеличения количества объекта (или объектов)

Большинство важнейших для человека понятий организовано в терминах одной или более ориентационных метафор, не противоречащих друг другу, так, например. GOOD IS UP (ХОРОШИЙ - ЭТО ВЕРХ) согласуется с HAPPY IS UP (СЧАСТЛИВЫЙ - ЭТО ВЕРХ), HEALTH IS UP (ЗДОРОВЬЕ - ЭТО ВЕРХ). ALIVE IS UP (ЖИВОЙ - ЭТО ВЕРХ), HIGH STATUS IS UP (ВЫСОКИЙ СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС - ЭТО ВЕРХ) [Там же 14-19].

Ценности той или иной культуры, как показывают авторы, согласуются с метафорической структурой основных понятий этой культуры, так, наше представление о том, что больше - это лучше согласуется с метафорами MORE IS UP (УВЕЛИЧЕНИЕ направлено вверх) и good is up (ХОРОШИЙ - ЭТО ВЕРХ), а суждение меньше - это лучше им противоречит.

Существуют, однако, другие культуры, подкультуры, социальные группы, наконец, отдельные люди, исповедующие иные ценности н, следовательно, живущие в соответствии с другой, отличной от нашей, системой ориентационных метафор. Так, например, монахи по отношению ко всему материальному придерживаются принципа меньше — это лучше. Более того, не для всех культур оппозиция верх — низ является основной. В

некоторых культурах гораздо большую роль играют понятия равновесия или близости к центру [Там же 22-24].

Другой тип концептуальных метафор - онтологические метафоры, обеспечивающие осмысление событий, деятельности, эмоций, мыслей и т.д. в терминах физических сущностей.

Важнейшей из них, по мнению Лакоффа и Джонсона является метафора CONTAINER (ВМЕСТИЛИЩЕ). Ее значение в структурировании человеческого опыта обусловлено физической сущностью человека как некого вместилища, имеющего ограничивающую поверхность и, ориентацию в-из. Человек проецирует эта свойства на окружающие его физические объекты, такие, например, как помещения и дома. Однако даже если объект не имеет четких границ, человек считает нужным их установить, что объясняется особенностями человеческого мышления, проведение границы (и тем самым очерчивание территории): является актом квалификации - ограниченный объект имеет размер и может быть оценен с точки зрения объема содержащегося в нем вещества.

Так, например, человек воспринимает поле зрения как вместилище (VISUAL FIELDS ARE CONTAINERS) [Там же:25-30]:

The ship coming into view ("В поле зрения появляется корабль");

/ have him in sight ("Я держу его в поле зрения");

There's nothing in sight ("В поле зрения ничего нет") - и т.д.

Авторы утверждают, что события и действия метафорически понимаются человеком как предметы (objects), деятельность как вещество (substance), состояний как вместилища (containers):

Are you going to the race? (race как ПРЕДМЕТ);

He's out of the race now (юсе как ВМЕСТИЛИЩЕ);

I couldn't do much sprinting until the end (sprinting как ВЕЩЕСТВО)-и т.п.

Вот еще некоторые примеры осмысления состояний в терминах вместилища [Там же: 30—31]:

We're out of trouble now ("Мы теперь вне опасности");

Не fell into depression (Он впал в депрессию");

He's coming out of coma ("Он выходит из комы"),

Другой распространенной онтологической метафорой является персонификация, ср.:

The foci argues against the standard theories ("Этот факт оспаривает общепринятые теории");

Inflation is eating up our profits ("Инфляция съедает наши прибыли),

His religion tells him that he cannot drink French wines ("Его религия говорит. что ему нельзя пить французские вина")

Важно заметить, что в каждом подобном случае выбирается особый ракурс рассмотрения человека или его отдельных характеристик: например, инфляция понимается не просто как человек, а как противник [Там же: 33-34].

Метафоры, основанные на простых физических понятиях (верх-низ, в-из, объект, вещество и т.д.), которые наиболее значимы в нашей понятийной системе и без которых человек не смог бы функционировать в мире, сами по себе не очень богаты. Гораздо больший интерес в плане осмысления понятий, высвечивания одних его сторон и сокрытия других, представляют собой структурные метафоры типа рассмотренной выше СПОР - ЭТО ВОЙНА. Структурные метафоры позволяют делать значительно больше, чем просто ориентировать понятия, обращаться ним, квантифицировать их, - они дают возможность использовать одно высокоструктурированное понятие для структурирования другого [Там же: 61].

Среди многочисленных структурных метафор, к которым авторы обращаются в процессе изложения, можно указать такие, как:

TIME IS MONEY (ВРЕМЯ - ДЕНЬГИ);

TIME IS A LIMITED RESOURCE (ВРЕМЯ - ЭТО ОГРАНИЧЕННЫЙ РЕСУРС);

IDEAS ARE FOOD (ИДЕИ - ЭТО ПИЩА);

[DEAS ARE PLANTS (ИДЕИ - ЭТО РАСТЕНИЯ);

IDEAS ARE PRODUCTS (ИДЕИ - ЭТО ПРОДУКТЫ);

UNDERSTANDING IS SEEING (ПОНЯТЬ – ЗНАЧИТ УВИДЕТЬ);

EMOTIONAL EFFECT IS PHYSICAL CONTACT (ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ЭФФЕКТ - ЭТО ФИЗИЧЕСКИЙ КОНТАКТ);

LOVE IS A PHYSICAL FORCE (ЛЮБОВЬ - ФИЗИЧЕСКАЯ СИЛА);

LOVE IS MADNESS (ЛЮБОВЬ - ЭТО СУМАСШЕСТВИЕ);

LOVE IS MAGIC (ЛЮБОВЬ - ЭТО ВОЛШЕБСТВО);

LOVE IS A JOURNEY (ЛЮБОВЬ - ЭТО ПУТЕШЕСТВИЕ};

LIFE IS A CONTAINER (ЖИЗНЬ - ЭТО ВМЕСТИЛИЩЕ);

LIFE IS A GAMBLING GAME (ЖИЗНЬ - ЭТО АЗАРТНАЯ ИГРА).

Одним из интересных наблюдений авторов над структурными метафорами является разграничение так называемых использованных (used} и, соответственно, неиспользованных (unused) частей метафоры. Например, метафоре THEORIES ARE BUILDINGS (ТЕОРИИ - ЭТО ЗДАНИЯ) несущая конструкция и внешняя оболочка являются использованными частями, в то время как внутренность здания (помещения, лестничные пролеты и т., - "неиспользованной. Последняя, впрочем, может служить материалом для творческих (неконвенциональных) метафор ср.: His theory has thousand of little rooms and long, winding corridors ("Его теория состоит из тысяч маленьких комнат и длинных извилистых коридоров"). Аналогичным образом в метафоре TIME IS MONEY (ВРЕМЯ - ДЕНЬГИ) также есть неиспользованная часть, связанная с тем, что время, отличие от денег, вернуть нельзя [Там же: 13,52-53].

В понятийной системе человека могут сосуществовать противоречащие друг другу структурные метафоры например, взгляд на время как на движущийся объект (ср. "Придет время, когда...") или же как на неподвижный (ср. "Мы приближаемся к концу года"). Факт сосуществования этих двух метафор объясняется двоякой возможностью восприятия движения человеком: либо он неподвижен, и все

движется мимо него, либо, наоборот, вес статично, а движется он сам [Там же: 41).

Некоторые критические замечания по поводу обширного корпуса выделенных Лакоффом и Джонсоном концептуальных метафор содержатся в работе [Апресян, Апресян 1993]. Основное, принципиальное, возражение авторов статьи заключается в отсутствии языкового, семантического, звена между сферой-источником и сферой-мишенью, обусловленное тем, что «метафора принимается за конечный продукт лингвистического анализа» [Там же 29]. Другое замечание касается слабой обоснованности некоторых метафорических сближений (например, ЛЮБОВЬ - ЭТО ПУТЕШЕСТВИЕ), продиктованных единичными, окказиональными употреблениями (типа: "Мы на перекрестке", "Ты едешь по скоростной полосе на автостраде любви" и т.д.). При этом справедливо указывается, что с таким же успехом путешествию могут быть уподоблены многие другие виды человеческой деятельности (споры, переговоры, критика, похвалы и т.п.) [Там же].

Уделив много внимания рассмотрению типов и примеров конвенциональных метафор, Лакофф и Джонсон задаются фундаментальным для КЛ вопросом: какие понятия первичны для человеческого сознания, то есть какие понятия воспринимаются человеком непосредственно без обращения к метафоре? По их мнению, это прежде всего простые пространственные понятия (типа UP (ВЕРХ)), непосредственно связанные с опытом ориентации и моторной деятельности. Кроме того, это обусловленные систематическими корреляциями в нашем опыте понятия типа OBJECT (ПРЕДМЕТ), SUBSTANCE (ВЕЩЕСТВО), CONTAINER (ВМЕСТИЛИЩЕ), служащие основой для концептуализации человеком других сущностей, не связанных напрямую с физическим взаимодействием со

В обновленной, существенно пополненном по сравнению с книжной версией, виде список концептуальных метафор представлен в глобальной компьютерной сети Интернет по адресу hlip //metaphor® cogsci. berkelny. еdu

средой. Итак, человек концептуализирует нематериальное терминах материального, или сущность с менее четкими границами в терминах сущности с более четкими границам ср.: Harry is in the kitchen ("Гарри (находится) на кухне") и Harry is in love (букв.: "Гарри (находится) в любви", т.е. Гарри влюблен") [Lakoff, Johnson 1980: 56-59].

Метафоры способны не только концептуализировать существующую реальность, но и создавать новый смыслы, творить новую реальность - такова суть следующей истории рассказанной авторами на страницах своей книги. Некий иранский студент, посещавший семинары по метафоре в Калифорнийском университете в Беркли, услышал выражение the solution of my problems ("решение моих проблем"; другое значение слова solution - 'растворение¹) воспринял его как вполне осмысленную метафору: он представил себе большое количество кипящей и дымящейся жидкости, содержащей проблемы я растворенном виде и в виде осадка, на которые действуют катализаторы, то растворяя, то осаждая их Студент был очень разочарован узнав, что в сознании обитателей Беркли такая «химическая» метафора отсутствует, что неудивительно, поскольку егометафора не только изящна, но и по-своему глубоко проникает в суть вещей.

«Химическая метафора», по словам авторов, позволяв человеку иначе взглянуть на проблемы, с которыми сталкивается: проблемы не могут исчезнуть раз и навсегда лучшем случае можно найти «катализатор», который «растворит» (но не уничтожит) одну проблему, переведет «в осадок» другую и т.д. Такой взгляд также предполагает отсутствие контроля за ходом процесса: человек то и дело обнаруживает «выпадающие в осадок» старые и новые проблемы, а «растворение» имеющихся проблем происходит отчасти само по себе, независимо от его действий. Жить в соответствии с «химической» метафорой означало бы признать проблемы частью естественного устройства мира, а не болезнями, требующими «лечения». Временное решение было бы в этом контексте скорее достижением, чем неудачей, а повторное возникновение проблемы рассматривалось бы как закономерное явление.

Обычное же отношение к проблемам предполагает иную метафору - PROBLEMS ARE PUZZLES (ПРОБЛЕМЫ - ЭТО ЗАГАДКИ): люди воспринимают их в качестве загадок, или задачек (по математике, физике и пр.), которые нужно правильно решить, и, будучи однажды решенными, они считаются разрешенными навсегда. В терминах этой метафоры, по мнению Лакоффа и Джонсона, структурируется большая часть нашей повседневной деятельности, и мы просто не смогли бы, приняв решение, совершить быстрый и легкий переход к «химической» метафоре, так как последняя предполагает совсем иную реальность [Там же: 139-146].

Идея о том, что метафоры могут творить реальность, противоречит общепринятому взгляду на метафору: последняя традиционно рассматривалась как принадлежность языка, а не как средство структурирования понятийной системы. Именно взгляд на метафору как на поэтически-образное языковое выражение, а также концепция единой, объективной и абсолютной. истины определяла и традиционный вывод о том, что метафоры не могут непосредственно служить установлению истины. В практическом плане это означало сознательный уход от рассмотрения метафорических значений лексем и метафорических высказываний в рамках формально-семантических теорий.

Этому подходу Дж Лакофф и М. Джонсон противопоставляют свой взгляд на истину и свое понимание проблемы истинности по отношению к концептуальной метафоре. Отрицая существование так называемой объективной истины, они тем самым не отвергают идею истины как таковую, а лишь освобождают ее от «мифа объективизма». Истина, по мнению, авторов, опосредована понятийной системой человека, т.е. высказывание может быть истинным или ложным только по отношению к его истолкованию человеком. Поэтому важно представлять себе, каким образом человек понимает содержание того или иного высказывания и чем обусловлено его суждение об истинности/ложности последнего. Авторы подробно анализируют это на примере различных высказываний [Там же. 159-184].

Понимание «простых» (не содержащих метафоры) высказываний осуществляется отчасти в терминах категорий, возникших из нашего непосредственного опыта ориентационных категорий, понятий объект, вещества, цель, причина и др. В случаях, когда эти категории прямо использовать не удается, их можно проецировать на те сущности внешнего мира, которые в меньшей степени доступны нашему опыту. Так, человек проецирует ориентацию в понятиях передний — задний на объекты, не обладающие внутренне присущими им передней и задней сторонами, приписывает границы и поверхности различным сущностям окружающего мира, не имеющим таковых и т д. Это позволяет ему говорить об истинности высказывания The fog is in front of the mountain ("Туман лежит перед горой") -туман и гора осмысливаются как сущности с очерченными границами, и горе, кроме того, сообщена искусственная ориентация позади (тумана).

Важную роль в признании утверждения истинным или ложным играет также категоризация. Во-первых, категоризация позволяет высветить некоторые свойства объекта и приглушить или скрыть другие - концентрируя внимание на одних свойствах, человек отвлекается or других. Например, утверждения "Свет состоит из волн" и "Свет состоит из частиц" только внешне кажутся противоречащими друг другу, однако оба признаются физиками истинными. Во-вторых, категории отличаются известной гибкостью и градуальностью (различной степенью близости к прототипу), и могут быть приспособлены к контексту в зависимости от цели. При этом истинность утверждения зависит от того, уместна ли в данном случае использованная в нем категория, а уместность определяется целями человека. Так, высказывание "Франция шестиугольна" может быть истинным для школьника, но не для профессионального картографа. Аналогично обстоит дело с утверждением "Земля - шар".

Суждение об истинности/ложности того или иного неметафорического высказывания предполагает, кроме понимания его содержания, понимание соответствующей ситуации и наличие достаточно тесного соотношения между высказыванием и ситуацией. Понимание высказывания обычно связано с активизацией некоторого гештальта

82

(подробнее о понятии лингвистического гештальта см. в: Лакофф 1981]), который и обеспечивает осмысление данного высказывания в терминах категорий, подкрепленных опытом нашей культуры.

Согласно Дж. Лакоффу и М. Джонсону, добавление конвенциональной метафоры по сути дела ничего не меняет метафорические высказывания также предполагают проецирование и структурирование в терминах гештальта. Например, понимание метафорического высказывания Inflation has gone up ("Инфляция возросла") определяется двумя проекциями: во-первых, инфляция должна быть осмыслена как вещество, что позволит судить о его возрастании; во-вторых, возрастание должно быть спроецировано на ориентацию UP (ВВЕРХ). Эти два способа проецирования описываются, соответственно, онтологической метафорой INFLATION IS A SUBSTANCE (ИНФЛЯЦИЯ - ЭТО ВЕЩЕСТВО) и ориентационной метафорой MORE IS UP (УВЕЛИЧЕНИЕ НАПРАВЛЕНО ВВРХ).

Единственное различие между данным высказыванием и приведенным выше примером ("Туман лежит перед горой") состоит в том, что в случае "тумана" нечто материальное понималось в терминах другого материального, но с более четкими границами, физическая ориентация горы понималась в терминах другой физической ориентации - ориентации человеческого тела. В обоих случаях какая-то одна сущность представлялась в терминах другой сущности того же рода, Особенность конвенциональной метафоры заключается в том, что некая сущность понимается в терминах сущности иного рода: абстрактное понятие инфляция понимается в терминах физического вещества, а возрастание инфляции - в терминах физической ориентации. Таким образом, метафорическое проецирование включает сущности двух различных родов, а неметафорическое - сущности только одного рода.

То же самое, с точки зрения авторов, имеет место и в случае структурных метафор. Лакофф и Джонсон иллюстрируют это на примере высказывания John defended his position in the argument ("Джон отстоял свою позицию в споре"). Понятие спора, как было показано выше, структурировано конвенциональной метафорой СПОР - ЭТО ВОЙНА, поэтому ситуация спора может быть понята в

соответствующих метафорических терминах. Если ситуация (некий фрагмент разговора) ассоциируется с успешной защитой в гештальте ВОЙНА, тогда понимание высказывания будет соответствовать пониманию ситуации и мы сочтем его истинным.

Более того, сказанное верно и в том, что касается понимания творческих, неконвенциональных, метафор. Подводя итог своим размышлениям, авторы формулируют суть выдвинутого ими эмпирического подхода к истине:

«Теория истины - это теория того, что значит понять утверждение как истинное или ложное в определенной ситуации.

Всякое соответствие между тем, что мы говорим, и некоторым положением вещей в мире всегда определяется нашим пониманием утверждения и этого положения вещей. Конечно, понимание ситуации является результатьм взаимодействия с нею самой. Однако мы способны осуществлять истинные (или ложные) высказывания о мире потому, что оказывается возможным соответствие (или несоответствие) нашего понимания, высказывания нашему пониманию ситуации, в которой оно производится.

Поскольку мы понимаем ситуации и высказывания в терминах нашей понятийной системы, истина для нас всех оказывается связанной с нею. Подобным же образом, поскольку понимание всегда частично, у нас нет доступа ко «всей истине" или к какому бы то ни было точному представлению о реальности» [ЯМСВ: 167].

Отсюда следует и особый взгляд авторов на теорию значения. Отрицая возможность существовании абсолютной истины, Дж. Лакофф и М, Джонсон тем самым отвергают стандартные теории значении, так как они основаны на понятии объективной истины. С их точки зрения, в основе теории значения и теории истины следует положить теорию понимания, а оно в значительной степени метафорично. «Тот факт, что наша понятийная система в своей основе метафорична, тот факт, что мы понимаем мир, думаем и действуем в метафорических терминах, что метафоры не просто понимаются, но к тому же могут обладать свойствами значимости и истинности, - все это говорит о том, что адекватный подход к значению и истине может основываться только на понимании» (Там же: 170].

Именно поэтому изучению концептуальной метафоры отводится важное место в провозглашенной авторами концепции эксперинциализма (подроблнее в следующей главе).

Уже в рассмотренной выше книге «Метафоры, которыми мы живем» [Lakoff, Johnson 1980] обозначились главные положения, определяющие позицию Джорджа Лакоффа как когнитивного лингвиста, а именно: неприятие объективистского подхода к вопросам значения, понимания и истины; отрицание традиционного, классического взгляда на категории одновременно с признанием ведущей роли категоризации в процессе осмысления человеком своего опыта; интерес к организации понятийной системы человека и ее анализу на основе языковых данных; особое внимание метафоре как важному механизму структурирован понятийной системы и др.

Книга «Женщины, огонь и опасность» [Lakoff 1987] (см. также перевод отрывков из нее в [Лакофф 1995]) углубляет, развивает и структурно организует высказанные ранее идеи, обобщая и закрепляя их в последовательной системе взглядов, получившей название эксперинциализма (experientialism), или экспериенциального реализма (experiential realism). Свою точку зрения на природу мышления и организацию понятийной системы человека автор излагает на фоне анализа кардинальных изменений философских взглядов на категоризацию (глава «От Витгенштейна до Poш») и в обширной содержательной полемике со сторонниками объективизма, модельно- теоретической семантики, ситуационной семантики, приверженцами формально-математических методов в языкознании и др. Лакофф также формулирует свою позицию по отношению к релятивизму и исследованиям в области искусственного интеллекта.

Книга состоит из двух частей: первая посвящена теоретическому изложению, вторая содержит описание трех практических исследований, выполненных в рамках

сформулированной идеологии. Чтобы показать широкую сферу применимости своего подхода, автор приводит примеры из разных областей - так, первое исследование ориентировано на понятие, второе относится к лексеме, третье - к грамматической конструкции.

Основная тема книги - категоризация мира человеком - заявлена уже в названии, родившемся под впечатлением от экзотической классификации реалий окружающей действительности, представленной в языке австралийских аборигенов дьирбал (Dyirbal) и исследованной Р. Диксоном [Dixon 1982; также см. Lakoff 1987:92-104; Лакофф 1988).

Дата добавления: 2015-06-04