КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
От философии к психоанализу
После существенных изменений в политике и идеологии бывшего СССР, в конце 80-х — начале 90-х годов появилась реальная возможность не только для более обстоятельного изучения истории и теории психоанализа, но и для практического освоения психоаналитических методов в клинической практике. Если ранее мое внимание было сконцентрировано на зарубежных психоаналитических материалах, то теперь мой исследовательский интерес сместился в плоскость изучения истории отечественного психоанализа. В марте 1990 г. мне довелось участвовать в Международном симпозиуме «Советская культура сегодня: перестройка прошлого или изобретение будущего?» (Дьюкский университет. Северная Каролина, США), где выступил с докладом, посвященным истории распространения фрейдизма в СССР в 20—30-х годах, отношению Троцкого к психоаналитическим идеям и изгнанию психоанализа на несколько десятилетий из отечественной теории и практики [6]. В начале 1991 года я завершил работу над рукописью «Фрейд и Россия», которая несколько раз шла в набор в различных издательствах, вплоть до того, что подписывалась верстка, но в силу их банкротства или финансовых затруднений книга так и не дошла до читателя [7]. Два-три года спустя, когда были опубликованы работа Александра Эткинда «Эрос невозможного. История психоанализа в России» [8] и книга Виктора Овчаренко «Психоаналитический глоссарий» [9], я с удивлением и радостью узнал, что российский психоанализ представляет интерес не только для меня, но и для других отечественных исследователей. Если ранее я все свое время посвящал научно-исследовательской деятельности и не проявлял интереса к преподаванию, то в начале 90-х годов приступил к чтению курсов лекций «Психоанализ и культура», «Фрейд и Россия» перед студентами Российского открытого университета, Высших женских курсов, Московского педагогического колледжа. Позднее я стал читать и читаю по нынешний день двухгодичный курс лекций «История и теория психоанализа» в Институте психоанализа. Таким образом, моя предшествующая научно-исследовательская и преподавательская деятельность непосредственно связана с осмыслением психоаналитических идей. В этом плане желание написать и опубликовать работу, посвященную истории и теории психоанализа, может быть воспринято неискушенным в психоаналитических тонкостях читателем как вполне естественное, оправданное и укладывающееся в рамки аналогичных попыток, предпринятых отечественными авторами [10]. Другое дело, как на это может посмотреть осуществляющий терапевтическую практику психоаналитик, разделяющий точку зрения Фрейда, согласно которой компетентно судить о психоанализе может только тот, кто сам занимается практической деятельностью в качестве профессионального психоаналитика. Не думаю, что стоит сосредоточивать свои усилия на рассмотрении правомерности или неправомерности упомянутой выше точки зрения, так как полагаю, что поиск истины в последней инстанции и бесконечные споры по этому вопросу не способствуют прояснению сути дела и могут являться, говоря психоаналитическим языком, не чем иным, как рационализацией, бессознательной работой защитных механизмов. Отмечу лишь, что взгляд со стороны может оказаться далеко не бесполезным, поскольку, находясь внутри определенного состояния или процесса, часто рискуешь не увидеть дальше «своего собственного носа». Тем не менее лично передо мной встали мучительные вопросы. Занимаясь историей и теорией психоанализа, имею ли я право писать о его практике или, исходя из соответствующих психоаналитических установок и нравственных убеждений, должен сознательно ограничить себя изложением исторического и концептуального материала? Не имея медицинского образования и не являясь дипломированным врачом, могу ли я вторгаться в святая святых, то есть в психоаналитическую практику, осуществляемую избранной элитой, называющей себя профессиональными психоаналитиками? В конечном счете, насколько оправдано само название работы «История, теория и практика психоанализа», особенно ее последней части? Вполне очевидно, что, коль скоро читатель держит в руках данную книгу, то ее автор, пусть даже после мучительных для себя сомнений и переживаний, ответил на поставленные перед собой вопросы в положительном смысле. Однако читатель вправе спросить: на каком основании это сделано и почему философ по образованию вдруг, как говорится, ни с того, ни с сего решился писать не только об истории и теории, но и о практике психоанализа? Несмотря на внутреннее сопротивление, возникающее у меня в силу знакомства с психоанализом и связанное с предположением, что считающий себя специалистом психоаналитик проинтерпретирует само объяснение как доказательство работы защитных механизмов, я просто обязан ответить на поставленный вопрос, чтобы тем самым снять возможные недоразумения или предубеждения, которые часто возникают по отношению к философам как представителям абстрактного мышления, не связанного с реалиями жизни. Прежде всего хочу обратить внимание читателя на то обстоятельство, что психоанализ, по словам самого Фрейда, занимает среднее положение между медициной и философией [11. С. 530]. Такое понимание психоанализа, причем со ссылкой на авторитет Фрейда, может служить необходимым оправданием того, что психоанализом вправе заниматься как врач, так и философ. Как ни странно может показаться на первый взгляд, Фрейд не разделял позицию тех его учеников и последователей, которые считали, что психоанализом вправе заниматься только врач. Напротив, он подчеркивал, что «исторического права на исключительное обладание анализом врачи не имеют», поскольку «психоанализ не является специальным медицинским предметом», а врачебная выучка «снабжает врачей ложной и вредной установкой», связанной с недооценкой психических факторов жизни человека [12. С. ИЗ, 116, 147]. Более того, он высказывал опасения по поводу того, что психоанализ может превратиться в медицинскую дисциплину, став служанкой психиатрии. Для Фрейда не было столь существенным, является ли психоаналитик врачом или нет. Он даже выражал недоверие по отношению к врачам, претендующим без соответствующей на то подготовки именоваться психоаналитиками, и подчеркивал, что важно не то, обладает ли аналитик дипломом врача, а приобрел ли он особое, необходимое для проведения анализа образование. Причем, лично о себе говорил, что после сорока одного года врачебной деятельности сделал открытие, в соответствии с которым он вообще не является хорошим врачом. К этому следует добавить, что Фрейд неоднократно подчеркивал, что он никогда не был энтузиастом терапии. Все это также может быть рассмотрено в качестве необходимого оправдания для человека, имеющего философское образование и пишущего работу о практике психоанализа. Оправдания необходимого, но отнюдь недостаточного, поскольку действительно адекватное восприятие практики психоанализа возможно только в том случае, если ты сам оказываешься включенным в психоаналитическую ситуацию и имеешь дело с пациентами. Так вот, желание написать работу по истории, теории и практике психоанализа возникло у меня не вдруг, ни с того и ни сего. Дело в том, что, изучая историю и теорию психоанализа, я сам ощутил потребность в самоанализе не как в праздном и мазохистском самокопании, а как в самопознании, основанном на психоаналитическом понимании бессознательных сил и процессов, таящихся и протекающих в глубинах собственной психики. В то время, когда клинический психоанализ находился под запретом, для меня лично не оставалось ничего другого, как последовать по пути, некогда проложенному Фрейдом. Анализ собственных сновидений и ошибочных действий (оговорки, описки, очитки, забывание имен, затеривание предметов и другие бессознательные действия) стал неотъемлемой частью моего практического использования знаний психоанализа. В начале 90-х годов, когда появилась реальная возможность ознакомления с клиническим психоанализом, я включился в то интеллектуальное и практическое движение, которое было связано с возрождением психоанализа в России. В рамках возникшей в 1990 году Российской психоаналитической ассоциации и издаваемого с 1991 года журнала «Российский психоаналитический вестник», членом редколлегии которого состоял, мне довелось участвовать в обсуждении теоретических и клинических аспектов психоанализа, присутствовать на некоторых обучаемых программах и коллективных супервизиях, осуществляемых зарубежными психоаналитиками, публиковать материалы по истории распространения психоаналитических идей в России и исследованию в области прикладного психоанализа, включая анализ политических страстей в контексте российской парламентской культуры [13]. Одновременно я обратился к систематической работе с пациентами, которую ранее осуществлял от случая к случаю, главным образом среди своих друзей и знакомых и, что называется, на свой страх и риск.
Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 407; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |