Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Аналитик 3 страница




Рики показалось, что женщина вот‑вот выставит его, но тут из глубин конторы появился полноватый, лысоватый мужчина тридцати с лишком лет в широких отглаженных брюках цвета хаки и дорогой спортивной рубашке.

– Я Мерлин, – сказал он, вытаскивая из кармана льняной платок и вытирая им ладони. – Если вас не смущает обстановка, мы могли бы побеседовать в комнате для совещаний.

Он провел Рики в комнату, занятую длинным, вишневого дерева столом и креслами. В глубине виднелся приставной столик с большой кофеваркой. Адвокат указал Рики на кресло, потом подошел к кофеварке, заглянул в нее. И, пожав плечами, обернулся к Рики:

– Извините, доктор, кофе не осталось.

– Ничего, – ответил Рики. – Меня сюда не жажда привела.

Его ответ вызвал у Мерлина улыбку.

– Нет. Разумеется, нет, – сказал он. – Хотя я не понимаю, чем могу помочь…

– Необычное имя – Мерлин, – перебил его Рики. – Годится скорее для какого‑нибудь фокусника.

Адвокат снова улыбнулся:

– Клиенты нередко требуют от нас невозможного.

– И как, получается удовлетворить их требования? – спросил Рики.

– Увы, нет, – ответил Мерлин. – Я полагаюсь не столько на магические силы, сколько на лавину документов и ураган запросов. Впрочем, на некоторых судебных процессах скорее пригодились бы заклинания моего однофамильца.

– И теперь вы переезжаете?

Адвокат извлек из кармана визитницу и, вынув карточку, через стол передал ее Рики.

– Наше новое логово, – не без приятности сообщил он. Рики глянул на карточку. Адрес в центре города.

– Кто такая ваша клиентка? – резко спросил Рики.

Адвокат покачал головой:

– Я не вправе раскрывать ее имя. Она сейчас выздоравливает и…

– Ничего не было, – прервал его Рики. – Все выдумано. А подлинный ваш клиент – кто‑то совершенно иной.

Адвокат помолчал.

– Могу вас заверить, что моя клиентка вполне реальна, – сказал он наконец. – Как и ее жалоба. Мисс Икс – молодая женщина, на долю которой выпали тяжелые испытания.

– Почему бы не назвать ее мисс Эр? – спросил Рики. – Эр, как Румпельштильцхен. Ведь это было бы ближе к истине?

Мерлин слегка смутился:

– Не уверен, что уловил вашу мысль. Икс, Эр, все, что угодно. Суть‑то дела не в этом, не так ли? У вас серьезные неприятности, доктор Старкс. И поверьте, для вас будет лучше, если эту проблему удастся разрешить как можно скорее. Если мне придется обратиться в суд, вы сильно пострадаете.

– Я ни разу не злоупотребил доверием пациента.

– Ну и прекрасно, док. Надеюсь, вы уверены в этом на все сто процентов. Потому что ко времени, когда я закончу допрашивать всех ваших пациентов за последние десять с чем‑то лет и побеседую с каждым вашим коллегой, с которым вы обсуждали свои дела, станет уже совершенно не важно, существует моя клиентка или не существует, – так или иначе от вашей репутации не останется ничего. Абсолютно ничего.

Рики хотел ответить, но не смог.

– Есть у вас враги, доктор? А как насчет завистливых коллег? Или пациентов, не шибко довольных многолетним лечением? Может быть, вы однажды не притормозили, подъезжая к вашему летнему домику на Кейп‑Коде, как раз когда прямо перед машиной на дорогу выскочила белка? – Мерлин улыбнулся. – Об этом местечке я уже знаю. Хороший дом посреди красивого поля, виден океан. Шесть гектаров. Куплен в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году. Вам известно, насколько он с тех пор вырос в цене? Наверняка известно. Позвольте мне сформулировать одно предположение, доктор Старкс, одно и только одно. До того как закончится дело, эта собственность станет моей. Равно как и ваша квартира, ваш банковский счет в «Чейзе» и скромный портфель акций, который вы держите у «Дина Виттера».

– Откуда вы знаете… – запинаясь, начал Рики.

Мерлин резко оборвал его:

– Знать – это мое занятие. Если бы у вас не было ничего нужного мне, я бы с вами и связываться не стал. Можете мне поверить, док, вам не стоит даже пытаться отстоять свое добро.

Рики казалось, что слова Мерлина бьют в него, точно кулаки профессионального боксера. Он сделал глубокий вдох и подумал, как глупо было сюда приходить и что самое правильное – убраться прочь, и побыстрее.

Он уже поднимался на ноги, когда Мерлин прибавил:

– Ад способен принимать самые разные обличья, доктор Старкс. Считайте меня одним из них.

– Не понял? – отозвался Рики.

Он вдруг вспомнил, как Вергилия сказала ему на прощание, что станет его проводником по аду.

Адвокат улыбнулся:

– В артуровские времена ад представлялся людям более чем реальным. Они искренне верили в демонов, бесов, в одержимость злыми духами. Теперь все несколько осложнилось. Мы не думаем, что нас и вправду ожидают раскаленные щипцы и вечное проклятие в некой огненной бездне. Что же у нас имеется взамен? Адвокаты. И поверьте, док, мне ничего не стоит придать вашей жизни схожесть с кошмарной средневековой картинкой.

В этот миг дверь комнаты распахнулась и на пороге ее застыли, не решаясь войти, двое грузчиков.

– Мы бы вынесли эти штуки, – сказал один из них. – Больше, считай, ничего и не осталось.

Мерлин встал:

– Нет проблем. Доктор Старкс как раз собирался уходить.

Рики тоже поднялся:

– Да. Именно так. – Он еще раз заглянул в карточку Мерлина: – Мой адвокат сможет связаться с вами по этому адресу?

– Да.

Рики кивнул, повернулся и, не оглядываясь, вышел.

 

Усевшись в такси, Рики попросил отвезти его к отелю «Плаза». Машина рванулась вперед и понеслась через центр города. Рики сидел откинувшись на спинку и думал о том, как иногда трудно бывает поймать на Манхэттене такси. Не удивительно ли, что это подвернулось, едва он, потрясенный, вышел из конторы адвоката? Как будто нарочно его ждало.

Машина резко затормозила у входа в отель. Рики взбежал по ступенькам, проскочил вращающуюся дверь. В вестибюле отеля толклись постояльцы. Рики направился прямиком к выходу на южную часть Центрального парка и снова оказался на улице.

У выхода стоял швейцар, подзывавший такси для постояльцев. Рики обогнул переминавшуюся у края тротуара семью.

– Вы не будете против? У меня неотложное дело.

Он махнул рукой ожидавшей семейство машине, заскочил в нее и хлопнул дверцей, еще успев услышать слова жены: «Это же наша…»

По крайней мере этот водитель, думал Рики, не из числа наемников Румпельштильцхена. Он назвал адрес, указанный на визитной карточке адвоката. На то, чтобы пробиться туда через пробки, ушло четверть часа. Новая контора находилась вблизи Уолл‑стрит. От адреса просто несло престижем.

Водитель остановился у самого здания. Как и предполагал Рики, никакого мебельного фургона у большого офисного здания видно не было. Еще раз сверившись с адресом на визитной карточке, Рики вошел в здание и приблизился к висевшему на стене указателю офисов. Имя Мерлина там отсутствовало. Рики подошел к охраннику, сидевшему за столом у входной двери. Охранник поднял на него взгляд.

– Я, похоже, что‑то напутал, – сказал Рики. – Вот карточка юриста, а в списке его нет.

Охранник вгляделся в карточку.

– Адрес правильный, – произнес он, – да только у нас никого с таким именем нет.

– А пустые офисы есть? Он сегодня переезжает.

– Тут свободных мест уже много лет как не было.

– Да, странно, – сказал Рики. – Должно быть, в типографии что‑то напутали.

Охранник вернул ему карточку.

– Всяко бывает, – сказал он.

Засовывая карточку в карман, Рики думал о том, что выиграл первую схватку с Румпельштильцхеном.

Рики не был уверен, с кем именно ему выпало разговаривать в конторе адвоката. Был ли человек, назвавшийся Мерлином, самим Румпельштильцхеном? Вполне вероятно.

– Что тебе известно о психопатах? – спросил он себя, поднимаясь по ступеням особняка, в котором находились его квартира‑офис и еще пять квартир.

– Не многое, – негромко ответил он сам себе.

Его познания ограничивались неврозами. Ложью, которой состоятельные люди потчуют себя, дабы оправдать свое поведение.

В почтовом ящике что‑то лежало, и Рики открыл его. Один из конвертов, длинный и тонкий, украшала оттиснутая в верхнем левом углу официальная печать Управления городского транспорта. Рики вскрыл его первым.

К большой фотокопии был пришпилен листок поменьше. Рики прочитал:

 

Дорогой доктор Старкс!

Прилагаемое письмо найдено в ходе расследования среди личных вещей мистера Циммермана. Поскольку Вы в нем упомянуты, посылаю его Вам. Кстати, дело о смерти Циммермана закрыто.

С искренним уважением,

детектив Риггинс

 

Отогнув этот листок, Рики стал читать фотокопию. Это было короткое, отпечатанное на машинке письмо.

 

Всем, кого это может касаться:

Я все говорю, говорю, а лучше мне не становится. Никто мне не помогает. Никто не слушает меня настоящего. О матери я позаботился. Соответствующие документы лежат вместе с моим завещанием в столе у меня на работе. Приношу извинения всем, кого это затронет, – кроме доктора Старкса.

Роджер Циммерман

 

Даже подпись самоубийцы была отпечатана на машинке.

 

Глава 4

 

Записка Циммермана, думал Рики, не может быть подлинной. Никаких суицидальных помышлений, ни склонности к самоуничтожению Циммерман не проявлял. Рики еще раз взглянул на предсмертное письмо и вдруг сообразил, что в нем названо только одно имя – его. Бросалось в глаза и отсутствие собственноручной подписи.

Приподнятое настроение утра, вызванное тем, что он перехитрил адвоката, исчезло без следа – его сменила слабость, почти тошнота. В лифте Рики не покидало ощущение, что к ногам его привязаны гири. В кабинет он вошел уже совершенно измотанным. Он уселся за стол, взял в руки письмо из Общества психоаналитиков. Имя бостонского врача, которого посещает самозваная жертва Рики, вставлено в письмо для него. Оно, несомненно, указывает, кому он должен теперь позвонить.

Рики потянулся к телефону и набрал номер. Всего один гудок, потом, как Рики и ожидал, он услышал автоответчик: «Это доктор Мартин Соломон. В настоящее время я не могу поговорить с вами…» Ну, хотя бы в отпуск еще не уехал, подумал Рики.

– Доктор Соломон, – быстро заговорил он, – это доктор Фредерик Старкс. Ваша пациентка обвинила меня в серьезном преступлении. Хочу сообщить вам, что ее утверждения – сплошная ложь. Выдумка, не имеющая под собой никаких оснований. Благодарю вас.

Рики положил трубку. Солидность, с которой он все это произнес, несколько приподняла его настроение. Он взглянул на часы. Пять минут, подумал он. Самое большее десять, потом ему перезвонят.

По крайней мере в этом Рики оказался прав. Телефон зазвонил через семь минут. Человек на другом конце линии прерывисто вздохнул, прежде чем произнести:

– Доктор, это Мартин Соломон. Я получил ваше сообщение и подумал, что будет разумным перезвонить вам.

Рики выдержал паузу, затем спросил:

– Кто она, ваша пациентка? Кто обвиняет меня в столь омерзительном поступке?

– Я не знаю, вправе ли я назвать ее имя. Она сказала мне, что, если со мной свяжутся представители органа, ведающего вопросами медицинской этики, она готова встретиться с ними. К тому же вам наверняка известно, что за пациентка была у вас всего несколько лет назад. А заявление, сделанное ею, вкупе с подробностями, которые она сообщила мне за последние полгода, безусловно, внушают доверие к ее словам.

– Подробности? – спросил Рики. – Какого рода подробности? Я и на миг не поверил, что эта особа существует.

– Уверяю вас, она вполне реальна. Она описала вас, описала ваш кабинет.

– Этого не может быть, – выпалил Рики.

– Скажите, доктор, висит на стене вашего кабинета, рядом с портретом Фрейда, маленькая гравюра по дереву, изображающая восход на Кейп‑Коде?

У Рики перехватило дыхание. Речь шла об одном из немногих произведений искусства, сохранившихся в его монашеской квартире. Гравюру ему подарила жена. Помолчав, он спросил:

– Сколько времени посещает вас эта женщина?

– Я провожу с ней сеансы терапии вот уже почти полгода. Два сеанса в неделю. Она совершенно последовательна. Ничто из сказанного ею до настоящего момента не заставило меня хотя бы в малой мере усомниться в ее словах.

– А где она сейчас?

– На отдыхе, до третьей недели августа.

– Она не оставила вам номера телефона, по которому с ней можно связаться?

– Нет. Не оставила. Мы договорились встретиться вскоре после Дня Труда.

Немного подумав, Рики задал еще один вопрос:

– А она, случайно, не эффектная, редкостной красоты женщина с пронзительными зелеными глазами?

Пауза. Когда Соломон заговорил, тон его был ледяным:

– Так вы все же знаете ее?

– Нет, – ответил Рики. – Просто догадался.

И положил трубку. «Вергилия», – сказал он себе.

Рики поймал себя на том, что не отрывает глаз от стены, от гравюры, игравшей столь заметную роль в выдуманных воспоминаниях подложной пациентки. Они побывали здесь не позавчера, подумал Рики, а гораздо раньше.

Повинуясь первому порыву, Рики вскочил, пересек кабинет, вцепился в гравюру и содрал ее со стены. Он швырнул ее в стоявшую у стола мусорную корзину, так что рамка гравюры треснула, а стекло разбилось. Похожий на выстрел звук эхом раскатился по кабинету.

Гнев улетучился так же быстро, как и возник, его сменила новая волна тошноты. Рики кое‑как добрался до письменного стола и тут увидел, что на автоответчике помигивает красная лампочка. Рики нажал кнопку, чтобы прослушать первое сообщение. Голос он узнал сразу – голос его пациента, пожилого журналиста из «Нью‑Йорк таймс».

«Доктор Старкс, – медленно произнес голос, – простите, что оставляю сообщение во время вашего отпуска, но я сегодня утром получил с почтой очень неприятное письмо».

Рики затаил дыхание.

«Это копия жалобы на вас, направленной в комиссию штата по медицинской этике. Я понимаю, что анонимность обвинений не оставляет возможности с легкостью парировать их… – Пациент замялся. – Я оказался в ситуации серьезного конфликта интересов. У меня нет сомнений в том, что весомость выдвинутых против вас обвинений дает материал для статьи, способной привлечь большое внимание, и долг мой состоит в том, чтобы передать письмо в отдел городской жизни. С другой стороны, такой поступок, безусловно, поставил бы под удар наши с вами отношения. Я чрезвычайно расстроен этими обвинениями, справедливость которых вы, как я полагаю, будете отрицать».

Похоже, у пациента перехватило дыхание, но потом он прибавил, и на этот раз с ноткой ожесточенной горечи:

«Все и всегда отрицают свои прегрешения. Президенты. Правительственные служащие. Бизнесмены. Врачи…»

Он умолк и повесил трубку.

Пальцы Рики, повторно нажавшие кнопку воспроизведения, слегка дрожали. Следующее сообщение состояло из одних только женских рыданий. Рики узнал голос еще одной давней своей пациентки. Стало быть, и она получила копию письма. Следующие два сообщения тоже были от пациентов.

Рики не стал отвечать ни на один из телефонных звонков, к вечеру ему позвонили все его пациенты. Проведенные с каждым из них часы, которые складывались в недели, затем обращавшиеся в годы, были загублены одной‑единственной умело сплетенной ложью.

Возможно, впервые за всю свою профессиональную жизнь он не знал, что сказать.

 

Утром Рики вычеркнул в календаре еще один день и сочинил следующий запрос:

 

За последние двадцать лет

перерываю я все сначала.

Верен выбор мой или нет?

(Времени остается мало.)

И хотя в том мороки без меры,

не заняться ль мне матушкой Эра?

 

Женщину из «Таймс», принявшую это объявление для первой полосы, заинтриговала стихотворная форма.

– До чего необычно, – весело сказала она. – Как правило, все сводится к «счастливому пятидесятилетию» или похвалам в адрес новых товаров. И что бы это значило?

Рики, прилагая все силы к тому, чтобы говорить вежливо, ответил:

– Это такая игра. Мы с другом любим загадки и словесные игры, вот и придумали себе развлечение на лето.

– А, – откликнулась женщина, – вот оно что. Объявление появится в завтрашнем номере. Удачи в игре. Надеюсь, выигрыш будет за вами.

– Я тоже, – сказал Рики.

Положив трубку, он вернулся к кипе своих заметок и записей.

Ужимай и отбрасывай, думал он. Систематично и тщательно. Исключай мужчин, исключай женщин. Исключай стариков, тебе нужен молодой человек. Отыщи нужную тебе временную последовательность, нужные отношения. Так ты получишь имя. А одно имя приведет к другим.

Голова у Рики уже шла кругом от работы, когда на столе зазвонил телефон. Звонок напугал Рики. Он поднял трубку, гадая, не Вергилия ли это.

Но нет, это была все та же женщина из «Таймс».

– Доктор Старкс? Простите, что звоню снова, но у нас возникло небольшое затруднение. Кредитная карточка «Виза» с номером, который вы мне дали, оказывается, аннулирована.

– Аннулирована? Этого не может быть, – разгневанно произнес Рики.

– Ну, возможно, я неправильно записала номер.

Рики вытащил бумажник, извлек из него карточку и медленно заново продиктовал номер.

Женщина помолчала.

– Нет. Этот номер я и указала.

– Не понимаю, – сказал Рики. – Я ничего не аннулировал. И счет пополняю каждый месяц.

– Компании, работающие с кредитками, ошибаются гораздо чаще, чем вы думаете, – извиняющимся тоном сообщила женщина. – А другой карточки у вас нет?

Рики полез в бумажник за другой карточкой и вдруг замер.

– Простите за неудобство, – медленно заговорил он, изо всех сил стараясь не сорваться. – Я поговорю с кредитной компанией. А пока пришлите мне, пожалуйста, счет.

Повесив трубку, Рики медленно, одну за другой вынул из бумажника кредитки. Бесполезны, сказал он себе. Все они аннулированы. Каким образом, Рики не знал, зато знал, кто это сделал.

Тем не менее он приступил к утомительной процедуре обзванивания компаний. Клерки служб работы с клиентами были дружелюбны, но ничем особым помочь Рики не могли. Когда он пытался объяснить, что в действительности карточек не аннулировал, ему сообщали, что в действительности как раз и аннулировал. В каждом случае распоряжение поступило по электронной почте. Рики заверял каждую компанию, что еще свяжется с нею. В конце концов он достал ножницы и разрезал пополам все эти бесполезные куски пластика.

Насколько основательно удалось Румпельштильцхену проникнуть в его финансовые дела, Рики не знал. Придется сходить в банк, подумал он. Он позвонил также брокеру, управлявшему его скромным портфелем акций, и попросил, чтобы тот поскорее перезвонил. Потом просидел с минуту, пытаясь понять, каким образом Румпельштильцхену удалось вторгнуться в эту область его жизни.

Во всем, что касалось компьютеров, Рики был круглым идиотом. Если ему приходилось писать письмо, он обращался к древней электрической пишущей машинке. Жена за год до смерти купила компьютер. Рики знал, что она использует эту машину для связи с группами поддержки, для разговоров с другими жертвами рака. Вскоре после ее смерти он упаковал компьютер и отправил его в подвал, в клетушку, где хранились ненужные вещи.

Рики встал, запер за собой дверь, убедился, что замок защелкнулся, и направился к ходившему в подвал лифту. Рики не спускался туда уже несколько месяцев. Выйдя из лифта, он поморщился – затхлый воздух ударил ему в нос. Каждой из шести квартир дома был отведен в подвале свой участок, отделенный от соседних проволочной сеткой. Все вокруг было завалено сломанными стульями, ящиками, чемоданами. Держа в руке ключ от висячего замка, Рики подошел к своей клетушке.

Но дверь в нее уже была открыта.

Присмотревшись, Рики увидел, что дужка замка просто‑напросто перерезана кусачками. Первым побуждением Рики было развернуться и убежать, второе толкнуло его вперед. Рики сразу увидел, что компьютер жены исчез. Войдя в клетушку, он обнаружил, что отсутствует и еще один ящик, а именно большой пластмассовый короб, в котором он держал копии сданных налоговых деклараций.

Рики затрясло, он повернулся и устремился обратно к лифту. Не диво, что Мерлин так много знал о его активах. Налоговая декларация – это все равно что дорожная карта. Она отображает все дороги, которыми ты проходишь по жизни, – от твоего номера социального страхования до сделанных тобой мелких благотворительных пожертвований.

Не меньше напугало Рики и исчезновение компьютера. О том, что содержит его жесткий диск, Рики не имел ни малейшего представления, зато он знал, что жена просиживала за компьютером часами. Рики мог лишь догадываться, какую боль, сколько воспоминаний и догадок могла она поведать компьютеру. А уж Румпельштильцхен наверняка обладает возможностью вытянуть с его диска все, что захочет.

 

Всю ночь Рики снилось, будто его резали ножами. Он проснулся в кромешной тьме, пижама его была пропитана потом. В первое мгновение Рики даже не понял, удалось ли ему вырваться из кошмара. Он уронил голову на подушку, отчаянно нуждаясь в отдыхе и зная, что отдыха ему не видать.

К концу утра у него уже имелось два отдельных рабочих списка. По‑прежнему ограничиваясь десятью годами, с 1975‑го по 1985‑й, он выделил семьдесят три человека, с которыми встречался в ходе лечения. В большинстве случаев лечение сводилось к традиционному фрейдистскому психоанализу, от четырех до пяти сеансов в неделю, с использованием кушетки и прочих методик, принятых в профессии Рики.

Существовало также, он знал это, около двух десятков пациентов, которые начали лечение, но затем бросили его. Одним не хватило денег, чтобы оплачивать услуги Рики. Другие просто решили, что лечение недостаточно им помогает, или были слишком озлоблены на весь белый свет. Эти люди вошли во второй список. Куда более опасный. Такие пациенты вполне могли трансформировать свой гнев в маниакальную неприязнь к Рики, а там и обратить эту манию против него.

Все утро он прождал звонка от человека, который ведал его счетами. Теперь Рики сам набрал его номер. Секретарша, услышав его голос, похоже, разволновалась:

– Доктор Старкс, мистер Уильямс как раз собирался вам позвонить. У нас тут небольшая путаница с вашим счетом.

– Путаница? – тревожно спросил он. – Какая путаница может случиться с деньгами? Людей еще можно перепутать. Деньги нельзя.

– Я соединю вас с мистером Уильямсом.

– Доктор Старкс? – торопливо произнес Уильямс. – Простите, что заставил вас ждать, но мы здесь пытаемся разобраться с одной проблемой. Скажите, вы открывали личный расчетный счет у одного из новых интернетовских брокеров?

– Нет, не открывал. Собственно, я плохо представляю, о чем вы говорите.

– Да, вот это и есть самое странное. Создается впечатление, что ваш счет использовали для однодневных операций.

– Что такое однодневные операции? – спросил Рики.

– Речь идет о быстрой распродаже акций в попытке опередить колебания рынка.

– Но я ничего подобного не делал. Где мои деньги?

Брокер замялся:

– Точно сказать не могу. Счетом сейчас занимаются наши международные аудиторы. Могу сказать лишь, что имела место значительная активность.

– Что значит «активность»? Деньги просто лежали у вас.

– Ну, не совсем так. Произведены буквально десятки, может быть, даже сотни продаж, переводов, перечислений, вложений.

– Где они сейчас?

Брокер продолжал:

– Поистине удивительная череда чрезвычайно сложных и агрессивных трансакций…

– Вы не ответили на мой вопрос, – стоял на своем Рики, чувствуя, что в голосе его начинает звучать отчаяние. – Мои средства. Мой пенсионный счет…

– Мы их ищем, но вот прямо сейчас деньги отсутствуют. Во всяком случае, нам их найти не удается.

– Этого не может быть.

– Наши следователи идут по цепочке трансакций, – продолжал Уильямс. – Мы проследим ее до конца. Просто это потребует времени.

– Как много?

– Думаю, недели две. Самое большее.

Рики бросил трубку. Двух недель у него не было.

К концу дня Рики установил, что неограбленным остался только один его счет – текущий в «Первом банке Кейпа», город Уэлфлит. На нем лежало всего около десяти тысяч долларов – деньги, из которых он оплачивал счета местных рыботорговцев и бакалейщиков, деньги, позволявшие спокойно проводить отпуска.

Рики позвонил управляющему «Первого банка Кейпа», сказал, что хочет закрыть счет и получить остаток наличными. Управляющий ответил, что для этого Рики придется приехать лично. Рики это более чем устраивало. Было бы совсем неплохо, если б и остальные управлявшие его деньгами компании придерживались такой же политики.

Теперь проблема состояла в том, как до этих денег добраться. В ящике письменного стола завалялся открытый билет на самолет в Хайяннис. Открыв бумажник, Рики насчитал три бумажки по сто долларов. В верхнем ящике стоящего в спальне комода лежали еще полторы тысячи в дорожных чеках.

До Кейп‑Кода он доберется. И обратно тоже сможет вернуться. На все про все потребуются по меньшей мере сутки. Но стоило Рики об этом подумать, как на него вдруг напала внезапная апатия. Он ощущал себя тупой бестолочью. Рики узнал предварительные симптомы клинической депрессии и вытянул перед собой руки, чтобы посмотреть, не дрожат ли они. Руки были в порядке.

Надолго ли это? – подумал он.

 

Ночь снова выдалась почти бессонная, и Рики, различив еле слышные шаги почтальона, принесшего к двери его квартиры номер «Таймс», сразу же вскочил с кровати. Через несколько секунд газета уже была у него в руках. Взгляд Рики немедля устремился к крохотным объявлениям, но там обнаружилось лишь поздравление с какой‑то годовщиной, реклама сетевой службы знакомств и, в третьей колонке, надпись в рамке: «СПЕЦИАЛЬНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ, СМ. С. В‑16».

Рики в отчаянии швырнул газету через всю кухню. Он надеялся увидеть на первой странице стишок. «Как вы можете ждать, что я уложусь в ваш проклятый срок, если не отвечаете вовремя?» – едва не закричал он.

Готовя себе утреннюю чашку кофе, он заметил, что руки его подрагивают. Несколько часов – неподвижный внешне, внутренне полный сумбурного движения – Рики просидел за столом. Ему полагалось составлять планы, принимать решения, предпринимать какие‑то действия, однако отсутствие ответа, которого он так ждал, парализовало его.

Рики так и не смог потом сообразить, сколько времени просидел, прежде чем поднял взгляд и уставился на номер «Таймс», по‑прежнему лежавший встрепанной кипой там, куда он его отшвырнул. В глаза ему бросилась яркая красная полоска, едва проглядывавшая на одной из страниц. Не отрывая от нее взгляда, Рики пересек кухню и, ухватившись за эту страницу, потянул ее на себя.

Это была отведенная под некрологи полоса В‑16. Прямо по извещению о чьей‑то кончине режущей глаз, пылающей красной краской было напечатано:

 

Верный путь ты смог избрать,

чтобы возвратиться вспять.

Двадцать лет – срок не чрезмерный,

и мамаша – выбор верный.

Только имя ее узнать будет сложно,

если ключ тебе я не дам надежный.

Потому говорю тебе прямо:

ты девицей считал мою маму.

Обещал ты ей много, да не дал ничего,

так что сыну приходится мстить за нее.

Отец мой сгинул, мать мертва,

потому и нужна мне твоя голова.

 

Под стишком стояло большое красное Р, а под этой буквой находился обведенный – на сей раз черным – некролог: толстая стрелка указывала на фотографию покойника. Под стрелкой было написано: «Самое подходящее для тебя место».

 

Ко времени, когда день начал клониться к вечеру, Рики знал о человеке, который преследует его, гораздо больше, чем прежде. Румпельштильцхен раздавал подсказки с редкостной щедростью – при том, что поначалу он настаивал на вопросах, ответы на которые должны сводиться к «да» или «нет». Двадцать лет плюс‑минус два года ограничивали поиск годами с 1978‑го по 1983‑й. Причем пациенткой была одинокая женщина. Это уже что‑то.

Одиноко сидя в кабинете, Рики начал погружаться в глубины своей памяти. Время от времени он бросал взгляд на занесенные в блокнот записи, коря себя за недостаточную точность. Рики силился сосредоточиться и воссоздать прошлое. В памяти всплывали облики людей. Имена давались труднее.

Когда он поднял наконец глаза от блокнота, в кабинете стоял полумрак. День миновал. На лежавших перед Рики листках желтоватой бумаги было набросано около дюжины отдельных воспоминаний. Между 1978 и 1983 годами у него лечилось по меньшей мере восемнадцать женщин. Что ж, с таким числом он управится, однако его беспокоили другие пациентки, память о которых была заблокирована, пациентки, которых он не смог припомнить сразу. Да и из тех, кого он вспомнил, имена получила только половина. И это были пациентки, которыми он занимался подолгу. Рики не покидало тревожное чувство, что с матерью Румпельштильцхена он, скорее всего, имел дело в течение совсем недолгого времени.

Он поднялся из кресла и почувствовал, как затекли ноги и плечи – Рики целый день просидел, не меняя позы. Неторопливо потянувшись, он вдруг сообразил, что за весь день так ничего и не съел. Он знал, что на кухне вряд ли отыщется хоть что‑то пригодное для готовки на скорую руку. Мысль о том, что придется покинуть квартиру, почти заглушила ощущение голода. Странно: в жизни его было так мало страхов, так мало сомнений. А теперь даже перспектива выйти на улицу заставила его заколебаться. И все же он решил пройти два квартала на юг. Там в маленьком баре можно съесть сандвич. Скорее всего, за ним будут следить, впрочем, наверняка он этого не знал.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 392; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.009 сек.