Аналитик 5 страница

– Занятно, – отозвался доктор Льюис. Глаза его увлеченно поблескивали. – Так сколько одиноких женщин было среди ваших пациенток?

– Семь.

Семь женщин. В возрасте от двадцати до тридцати с небольшим. Постепенно он начал припоминать их голоса, слова, произнесенные в его кабинете. Ночь сгущалась, отсекая от двух докторов все, кроме маленькой комнаты и воспоминаний Рики.

– Ее среди них нет, верно, Рики? – внезапно спросил доктор Льюис.

– Это – все женщины, которых я лечил, – ответил Рики.

– И всех более или менее вылечили. А хоть какие‑то неудачи вы можете вспомнить? Потому что ниточка к Румпельштильцхену тянется именно от них. Не от ваших успехов.

– Возможно, и так, конечно, но как я могу…

– Пациенты из клиники занимают в вашем сознании куда меньше места, верно? Менее обеспеченные? Менее образованные? Возможно, на радарном экране молодого доктора Старкса их очертания рисовались не так четко.

Рики воздержался от ответа.

– Кто приходил к вам, а после приходить перестал?

– Я не знаю.

– С кем вы встречались на протяжении пятнадцати сеансов?

– Пятнадцати? Почему пятнадцати?

– А сколько дней дал вам Румпельштильцхен на установление его личности?

– Пятнадцать.

– Две недели и еще один день. Вам следовало обратить внимание на это число. И что вы должны сделать по истечении данного вам срока?

– Покончить с собой.

– Так вот, Рики, кто прошел у вас пятнадцать сеансов, а потом покончил с собой?

Рики качнуло, у него вдруг заболела голова. Я должен был это понять, думал он. Должен был – это же так очевидно.

– Я не знаю… – снова выдавил он.

– Знаете, – сказал с гневом в голосе старый психоаналитик. – Да только знать не хотите. – Он встал. – Время уже позднее, а я разочарован. Я приготовил для вас комнату. Вверх по лестнице и направо. Может быть, к утру вас посетят новые мысли, и мы сумеем двинуться дальше.

– Я думаю, мне нужна помощь, – устало сказал Рики.

– Помощь вы уже получили, – ответил доктор Льюис и указал на лестницу.

Спальня была опрятна, хорошо обставлена, в ней присутствовало нечто от стерильного гостиничного номера. Рики заключил, что пользовались ею нечасто. Здесь не было ни журналов рядом с кроватью, ни фотографий на стенах.

Рики разделся и повалился на кровать. Он был измотан, но сон бежал от него. Стрекот сверчков, редкие удары ночных бабочек об оконную сетку казались грохотом вдвое более громким, чем городской. Понемногу привыкнув к этим звукам, он вдруг услышал едва различимый, далекий голос доктора Льюиса. Рики постарался сосредоточиться на нем. Старик был чем‑то разгневан, он говорил все быстрее. Рики пытался различить хоть какие‑то слова, но не смог. И наконец услышал звук, который не спутаешь ни с чем, – звук, издаваемый телефонной трубкой, когда ее швыряют на аппарат.

Впоследствии он так и не смог припомнить, когда и как погрузился в сон, но разбудили его бившие в лицо яркие солнечные лучи. Если соображения доктора Льюиса верны, понял вдруг Рики, то контекст, в котором существовала та женщина, все еще остается скрытым от его сознания. И он сказал себе, что слишком поторопился отбросить в сторону малоимущих, с которыми сталкивался в психиатрической клинике.

Он натянул одежду, плеснул водой в лицо и, волоча за собой куртку, спустился вниз.

Кабинет доктора Льюиса был пуст. Пройдя половину коридора, ведущего к кухне, он уловил аромат кофе. Но и на кухне доктора Льюиса не оказалось. Полный кофейник стоял на плитке рядом с одинокой, оставленной для Рики чашкой. На столе лежал сложенный вдвое листок бумаги с написанным поверху именем Рики. Он развернул записку.

Рики!

Меня неожиданно вызвали по делу. Не думаю, что мне удастся вернуться за отведенное Вам время. Уверен, Вы сможете выяснить все, что связано с клиникой, а не с иными вашими поприщами. Я также гадаю, не проиграете ли Вы, победив в этой игре, или, напротив, не выиграете ли, потерпев поражение. Подумайте как следует о выборе, который Вам предоставлен. И пожалуйста, никогда больше не обращайтесь ко мне.

Искренне Ваш, доктор У. Льюис

Рики отшатнулся, словно его ударили по лицу. С секунду он простоял, вцепившись в край стола, стараясь успокоиться. И тут с гравийной дорожки донесся шум подъезжающей машины.

Сначала Рики подумал, что это доктор Льюис вернулся, чтобы объясниться с ним, и потому почти бегом устремился к входной двери. Однако увидел он нечто совсем другое, и увиденное его удивило.

К дому подъезжала та самая машина, на которой он вчера приехал со станции. Водитель помахал ему и, притормозив, опустил стекло:

– Привет, док, как делишки? Если хотите поспеть на поезд, так давайте, запрыгивайте. Следующий будет только под вечер.

Рики поколебался, затем спросил:

– Почему вы надумали забрать меня? Я же не звонил.

– Зато кто‑то другой позвонил. Мне на пейджер пришло сообщение, чтобы я мигом летел сюда, забрал доктора Старкса и поспел к поезду девять пятнадцать. Чуть резину не пожег. Зато вот он я, здесь, но только, если вы не залезете в машину прямо сейчас, не видать вам этого поезда.

Рики постоял еще секунду, потом протиснулся на заднее сиденье машины.

– Ладно, – сказал он. – Поехали.

Водитель резко взял с места, песок и камушки полетели из‑под колес. Через несколько минут машина достигла перекрестка Ривер‑роуд с дорогой, ведущей к перекинутому через Гудзон мосту Кингстоун‑Райнклиф. На дороге стоял полицейский и направлял автомобильный поток налево. Таксист, высунувшись в окошко, крикнул ему:

– Эй, офицер! Можно проехать? Я к поезду спешу!

Полицейский покачал головой:

– Не выйдет. Дорога перекрыта почти на километр. Поезжайте в объезд. Там какой‑то старикан не вписался в поворот. Ну и обмотался вокруг дерева. Может, с сердцем плохо стало, вот он и отключился.

– Погиб? – спросил таксист.

Полицейский снова покачал головой, давая понять, что в этом он не уверен.

– Там сейчас спасатели.

Рики резко выпрямился на сиденье.

– А что за машина? – спросил он у полицейского.

– Старенький синий «вольво», – ответил полицейский и махнул таксисту рукой – проезжай. Таксист нажал на педаль газа.

– Я должен посмотреть! – сказал Рики. – Эта машина…

– Будете любоваться видами, не успеете на поезд.

– Но эта машина… Старый синий «вольво» был у доктора Льюиса.

– Черт, да тут таких машин десятки.

– Нет, я не могу…

– Опять же и копы вас туда не подпустят. А если и подпустят, чем вы ему поможете?

Ответа у Рики не было.

– Вернетесь в город, позвоните в полицию Райнбека. Если, конечно, вы не хотите поехать в больницу, но этого я вам не советую. Только насидитесь там в приемном отделении, а знать будете не больше, чем сейчас. Что у вас, дел поважнее нету, что ли?

– Есть, – сказал Рики, хоть и не был в этом уверен.

– Этот старикан в машине – ваш друг?

– Нет, – ответил Рики. – Вовсе нет. Просто человек, которого я знал. Вернее, думал, что знаю.

– Ну вот, видите, – сказал таксист.

Он снова газанул, проскакивая на желтый свет. Рики откинулся на сиденье, еще раз глянув через плечо туда, где произошла невидимая отсюда авария.

На поезд Рики поспел минуты за две до отхода. Середина недели, утро уже не раннее, так что в Нью‑Йорк ехала лишь горстка людей. Пара бизнесменов, разговаривавших по сотовым телефонам, три женщины, явно направлявшиеся за покупками, несколько подростков в джинсах – вот и все.

Вагон был практически пуст. Рики прошел в заднюю его часть, забился в угол и уставился в окно, на Гудзон.

Какой‑то блок стоял между ним и нужными ему воспоминаниями. Пациентка, в имени которой он нуждался, подлинные его отношения с нею, казалось, лежали вне пределов досягаемости, как бы он к ним ни тянулся.

Ошибка, которую он совершил и которая питает гнев Румпельштильцхена, произошла в самом начале его карьеры. И совершил он ее как раз тогда, когда отказался от трудного, чреватого разочарованиями лечения неимущих и занялся куда более интересным лечением богатых невротиков. Это соображение разозлило его. Да, в молодости люди совершают ошибки. Но сейчас‑то он уже не молод и не сделал бы той же самой ошибки, в чем бы она ни заключалась. Однако ему приходится отвечать за поступок двадцатилетней давности.

Последней перед городом станцией была Кротон‑он‑Гудзон, от нее до Пенсильванского вокзала оставалось минут пятьдесят езды. Вагон все еще был на девять десятых пуст, поэтому Рики вздрогнул, когда кто‑то грузно плюхнулся на соседнее с ним сиденье.

Рики оглянулся, изумленный.

– Привет, доктор, – брякнул адвокат Мерлин. – Тут не занято?

Глава 6

Мерлин запыхался и покраснел, как человек, которому пришлось пробежать метров пятьдесят, чтобы успеть на поезд. Он полез в нагрудный карман пиджака, вытащил белый льняной носовой платок и промокнул им лицо.

– Чуть не опоздал, – сказал он. – Надо бы тренироваться побольше.

Рики глубоко вздохнул и спросил:

– Зачем вы здесь?

Адвокат кончил вытирать лицо, неторопливо сложил платок на коленях, разгладил и вернул в нагрудный карман. Затем задвинул под свое сиденье кейс и спортивную сумку, откашлялся и ответил:

– Как зачем? Чтобы ободрить вас, доктор Старкс.

– Вы мне солгали. Я побывал по вашему новому адресу. Там о вас ничего не слышали. Так кто же вы?

Адвокат страшно удивился:

– Вы ходили в мой новый офис?

– Да. Я не поверил, что вы тот, за кого себя выдаете, а когда пришел по адресу на вашей визитной карточке…

– Так я вам и карточку дал? – Мерлин покачал головой. – В день переезда? Это многое объясняет. На первой партии карточек значился неправильный адрес, а мы, боюсь, не сразу это заметили. Мой новый офис находится в квартале оттуда.

– Я вам не верю, – сказал Рики. – И знаете что, мистер Мерлин? В этом поезде полным‑полно свободных мест, – Рики указал на почти пустой вагон. – Садитесь на любое и оставьте меня в покое.

Мерлин даже не шелохнулся.

– Это было бы неразумно, – неторопливо произнес он.

– А я, может быть, уже устал от разумного поведения, – сказал Рики. – Может, теперь я намерен вести себя опрометчиво.

Адвокат улыбнулся:

– Ах, доктор, я улавливаю в вашем голосе отчаяние.

– Ну давайте, чего вы дожидаетесь, что должны мне сообщить? Кто вы, в конце‑то концов, такой, а? Просто мальчик на побегушках. Вот и займитесь своим делом.

– Упорство, доктор. Скорость. Темп.

– И что дальше?

– Вы должны разместить в завтрашней газете ваш второй вопрос. Пора делать следующий ход. Время летит быстро.

Мерлин наклонился, поднял кейс, уложил его себе на колени, открыл. Рики увидел внутри кейса портативный компьютер, несколько папок из желтого картона и сотовый телефон. Увидел он и отливающий стальной синевой полуавтоматический пистолет. Пистолет адвокат отодвинул в сторону и взялся за телефон. Открыв его, он повернулся к Рики:

– После сегодняшнего утра у вас в голове не засел ли новый вопрос?

– Что вы этим хотите сказать?

– А что вы видели нынче утром по пути к поезду?

Лицо Рики окаменело, в голосе проступила сталь:

– Дорожное происшествие.

– Вы в этом уверены, доктор? – Мерлин набрал какой‑то номер и протянул аппарат Рики. – Задавайте ваш вопрос.

Рики взял телефон. После длинного гудка раздался голос:

– Полиция штата, Райнбек. Полицейский Джонсон. Чем могу вам помочь?

Рики молчал, и полицейский повторил:

– Полиция штата. Алло?

Только тут Рики заговорил:

– Алло. Звонит доктор Фредерик Старкс. Сегодня утром я ехал по Ривер‑роуд к железнодорожной станции, и там произошел несчастный случай. Я боюсь, что в нем мог пострадать мой знакомый.

Полицейский недоуменно переспросил:

– Сегодня утром?

– Да, – подтвердил Рики. – Часа примерно два назад.

– Простите, доктор, но сегодня сообщений о несчастных случаях не поступало.

– Но я же видел… там еще пострадал синий «вольво»…

– Только не сегодня. Я на дежурстве с шести утра, и все звонки идут через меня. Вы уверены, что видели что‑то?

– Должно быть, я ошибся. Спасибо, офицер.

– Не за что, – ответил полицейский и положил трубку.

У Рики снова закружилась голова.

– Я же видел дорожного полицейского. Он отводил движение в сторону, и он сказал…

– «Он сказал»… Роскошная фраза. Значит, он что‑то сказал, а вы ему поверили. Увидели человека, одетого в форму полицейского, и решили, что он полицейский и есть. А машину «скорой помощи» вы видели? Или пожарную? Сирены слышали?

– Нет.

– То есть вы поверили на слово одному‑единственному человеку, сказавшему, что произошел несчастный случай, а проверять ничего не стали? Вы сочли, что заняться собственными делами важнее, чем попытаться выяснить, не нужна ли кому‑нибудь помощь? – Мерлин самодовольно улыбнулся. – Возможно, вам следует попытаться позвонить тому, у кого вы гостили. Проверить, все ли у него в порядке.

Рики торопливо набрал номер доктора Льюиса. Гудок следовал за гудком, но никто не отвечал.

– Почему вы так уверены, что доктор Льюис действительно живет в том доме? – спросил Мерлин. – Вы видели там что‑либо, связывающее его с добрым доктором?

Рики начал сосредоточенно вспоминать. Кабинет, в котором они просидели большую часть ночи, был совершенно стандартным. Книжные полки. Кресла. Лампы. Ковры. Ничего необычного. И кухня была просто кухней. Разве что гостевая показалась ему слишком стерильной.

Он молчал. Мерлин глубоко вздохнул:

– Позвольте, доктор, коротко подвести итоги. Единственное, в чем вы можете быть уверенным, так это в том, что провели несколько часов в обществе врача, которого знали много лет назад. Вам неизвестно, было ли это в его доме или нет, попал он в аварию или не попал. И вы не знаете наверняка, жив ваш прежний психоаналитик или умер, так?

Рики открыл рот, чтобы ответить, но промолчал. Мерлин, понизив голос, продолжил:

– Была нынче утром авария на дороге?

– Нет.

– Вы уверены?

– Я только что говорил с полицейским. И он сказал…

– Откуда вы знаете, что это был полицейский? Я набрал номер и передал вам трубку, верно? А может, ваш друг, доктор Льюис, лежит сейчас на столе в морге.

– Но…

– Вы упускаете из виду одно очень важное обстоятельство.

– Хорошо, – резко ответил Рики. – Какое?

Глаза адвоката чуть сузились. Он указал пальцем на спортивную сумку у себя под ногами:

– Может быть, никакой аварии с доктором не произошло, а вот в этой самой сумке лежит его отрезанная голова. Это возможно, Рики?

Взгляд Рики опустился на сумку. Сумка как сумка, без каких‑либо внешних особенностей, способных указать на ее содержимое. Достаточно объемистая, чтобы вместить человеческую голову, водонепроницаемая, так что ни пятен, ни протечек на ней не будет.

Рики поднял взгляд на Мерлина и прошептал:

– Возможно.

– Важно, чтобы вы понимали, Рики: возможно все. Можно инсценировать дорожную аварию, можно обчистить банковский счет, можно поубивать ваших родственников. Вам следует действовать!

Следующий свой вопрос Рики задал дрожащим голосом:

– И вас ничто не способно остановить?

– Абсолютно ничто.

Рики поерзал на сиденье.

– Предположим, – негромко и хрипло сказал он, – я просто уйду отсюда сию же минуту. И оставлю вас с этой сумкой, что бы в ней ни находилось…

Мерлин наклонился, немного повернул сумку, так что стали видны оттиснутые на кожаном ремне буквы Ф.А.С. Рики уставился на собственные инициалы.

– Вам не пришло в голову, что эта сумка куплена с помощью одной из ваших кредитных карточек – еще до того, как их аннулировали? Конечно, я могу унести ее с собой. А вы можете делать вид, что никогда ее раньше не видели.

– Каким…

– Задайте второй вопрос. Позвоните в «Таймс» прямо отсюда.

– Но я не знаю, что…

– Да ну, давайте же, Рики. – В подкрепление сказанного Мерлин начал набирать номер на сотовом телефоне. – Ну вот. Я набрал для вас номер «Таймс». Говорите, Рики!

Рики взял телефон. Спустя мгновение его соединили с той же женщиной, что разговаривала с ним на прошлой неделе.

– Говорит доктор Старкс, – медленно начал он, – я хочу поместить на первой странице еще одно объявление.

– Конечно, доктор. Как идет ваша замысловатая игра?

– Я проигрываю, – ответил Рики. Затем сказал: – Итак, вот мое объявление:

Двадцать лет не пара пустяков,

я лечил в больнице бедняков.

Кого‑то я бросил ради лучшей зарплаты,

в том и причина вашей утраты?

То, что я стал на других тратить силы,

и свело вашу мать в могилу?

Женщина повторила надиктованное Рики и заметила:

– Да, игра у вас действительно замысловатая.

– Игра необычная, – ответил Рики.

Он назвал адрес, по которому следует направить счет, и отсоединился.

– Очень хорошо, – сказал Мерлин. – Весьма искусно, особенно если учесть напряжение, в котором вы пребываете. Вот ведь умеете же вы быть и хладнокровным.

Поезд внезапно ушел под землю – приближался вокзал. За окном заскользили неясные очертания путей, поездов, бетонных опор. Рики подумал, что, наверное, нечто подобное видит человек во время своих похорон.

Поезд встал, Мерлин поднялся с сиденья:

– Вы когда‑нибудь читаете нью‑йоркскую «Дейли ньюс», Рики? Нет, наверное, вы не из тех, кого привлекает желтая пресса. Думаю, впрочем, что сегодня вам в эту газету заглянуть стоит – в ней есть одна статейка, которая вас сильно заинтересует. Я бы сказал, вам совершенно необходимо ее прочитать. – Он помахал на прощание рукой. – Чрезвычайно интересная получилась поездка, вам не кажется? – Мерлин ткнул пальцем в сумку: – А это вам, доктор. Презент.

Он повернулся и ушел, оставив Рики в пустом вагоне.

Рики наклонился к сумке, поднял ее с пола. У него опять закружилась голова. Он медленно расстегнул молнию и заглянул внутрь.

В сумке лежала большая дыня.

От облегчения Рики чуть не разрыдался.

Он застегнул молнию, встал. Перебросив сумку через плечо, Рики вышел на платформу. Впереди виднелось здание Пенсильванского вокзала, Рики зашагал к его сверкающим огням. По пути ему попалась на глаза красная бейсболка продавца газет – тот сидел на своей тележке, углубившись в «Дейли ньюс». Продавец раскрыл газету, предоставив Рики возможность прочитать на первой ее странице кричащий заголовок: «Сбитый машиной дорожный коп валяется в коме»…

Рики, положив «Ньюс» себе на колени, сидел на жесткой деревянной скамье посреди Пенсильванского вокзала. Каждое слово, которое он читал, казалось, проносилось через его сознание, точно автомобиль, лишившийся тормозов и летящий навстречу неминуемой катастрофе.

Тридцатичетырехлетняя Джоанн Риггинс, детектив из полиции Управления городского транспорта, прошлой ночью была сбита автомобилем в двух кварталах от своего дома; водитель с места происшествия скрылся. Детективу была сделана срочная операция, сейчас Риггинс находится в реанимации Бруклинского медицинского центра. Прогнозы врачей неутешительны. Свидетели видели красный «понтиак», на большой скорости уносившийся с места аварии. Такой же автомобиль принадлежит бывшему мужу детектива. Хотя автомобиль пока не найден, полиция допросила бывшего мужа. Он заявил, что его машину угнали за сутки до происшествия. Газета сообщала также, что в последний год супружества бывший муж публично угрожал жене. В общем, то была история, о которой бульварная газетенка могла только мечтать.

И Рики знал, что все это в корне отлично от правды.

За рулем машины сидел вовсе не тот человек, которого допрашивает полиция. Рики в гневе скомкал «Ньюс» и отшвырнул ее в сторону. Он прикинул, не позвонить ли ему детективам, которые занимаются этим делом. Но лишь покачал головой. Нет решительно никаких шансов, думал он, что кто‑то захочет выслушать хотя бы одно его слово.

Он встал, неуверенно, как раненый, и направился к стоянке такси. У выхода из вокзала просил подаяния какой‑то бродяга. Рики остановился и ссыпал всю, какая нашлась в кармане, мелочь в его пустой пластиковый стаканчик.

– Спасибо, сэр. – сказал тот. – Благослови вас Бог.

С мгновение Рики вглядывался в нищего, в его исцарапанные руки, в шрамы на лице, наполовину прикрытые клочковатой бородой. Грязный, отталкивающий, оборванный. Испытавший на себе разрушительное воздействие улицы и душевной болезни. И сколько ему лет, понять невозможно – где‑то от сорока до шестидесяти.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Рики.

– Да, сэр. Да, сэр. Благослови вас Бог, добрый сэр.

– Откуда вы?

Бездомный недоверчиво уставился на Рики.

– Отсюда, – осторожно ответил он и указал на тротуар.

– А где ваш дом? – спросил Рики.

Бездомный постучал пальцем по лбу. Это Рики было понятно.

– Ну что же, – сказал Рики. – Всего вам хорошего.

– Да, сэр. Да, сэр. Благослови вас Бог, сэр.

Рики отошел, сообразив вдруг, что один этот разговор может стоить несчастному жизни. Он шел к стоянке такси и гадал, не будет ли теперь любой, с кем он попробует заговорить, превращаться в мишень – как детектив Риггинс, как, быть может, доктор Льюис. Как Циммерман. Один искалеченный, один пропавший без вести, один убитый. Я подвергаю опасности всякого, с кем вступаю в контакт, думал он.

Квартира Рики находилась в шести кварталах от вокзала. Ему едва хватило сил пройти их пешком.

Войдя в квартиру, он запер за собой дверь, прошел в кабинет и тяжело опустился в кресло. В нем Рики и провел остаток дня и всю ночь, боясь выйти из дома, боясь оставаться в нем, боясь вспоминать, боясь ни о чем не думать, боясь сна, боясь бодрствования.

Видимо, задремал Рики совсем под утро, потому что, когда он очнулся, за окном кабинета уже блистал день. Шея у Рики затекла от того, что пришлось провести ночь в кресле, ломило все суставы. Он осторожно поднялся на ноги, потащился в ванную, плеснул в лицо воды и стал разглядывать себя в зеркале. Душевное напряжение наложило отпечаток на каждую его морщину, на каждую черту лица. С последних дней жизни жены он никогда еще не был так близок к отчаянию.

Номер «Таймс» лежал под дверью квартиры. Рики поднял его и увидел внизу первой страницы свой вопрос, напечатанный рядом с объявлением о наборе добровольцев для экспериментов по лечению импотенции.

Мысль о том, что ответа придется дожидаться целые сутки, казалась ему нестерпимой. Рики понимал: придется действовать, не дожидаясь подсказки. Единственное, что пришло ему в голову, – это заглянуть в клинику, где он столь недолгое время проработал двадцать лет назад. Он торопливо оделся и устремился к выходу. И, уже взявшись за дверную ручку, остановился. Его вдруг парализовало беспокойство, сердце бешено забилось. Внутренний голос истошно предостерегал его: не выходи наружу, дома ты в безопасности.

На то, чтобы все же открыть дверь, у него ушел весь остаток сил. На улицу Рики выбрался весь облитый потом. Он подошел к краю тротуара, поднял руку. В ту же секунду прямо перед ним остановилось, чтобы выгрузить пассажира, желтое такси. Рики протянул руку к дверце, намереваясь открыть ее перед тем, кто сидел внутри, – то был освященный временем способ заявить о своих притязаниях на машину.

Из такси появилась Вергилия.

– Спасибо, Рики, – сказала она и, поправив темные очки, прибавила: – Я вам газетку привезла, почитайте.

С этим она повернулась и через несколько секунд исчезла, свернув за угол.

– Ну что, приятель, поедем или как? – спросил таксист.

Рики заглянул в машину, увидел на заднем сиденье экземпляр сегодняшней «Таймс» и, не раздумывая, полез внутрь.

– Пресвитерианская больница, – сказал он. – Клиника амбулаторного лечения.

Таксист включил счетчик и тронул машину с места. Рики взял газету. То, что ему было нужно, находилось на странице А‑13 – написанное большими красными печатными буквами поперек рекламы компании «Лорд‑энд‑Тейлор».

Рики точно направил свой взгляд,

он подходит все ближе, отступая назад.

В облаках честолюбия витала твоя голова,

вот и махнул ты рукой на ее слова.

Бросил женщину плавать без руля и ветрил

по морю борений – и тем убил.

Теперь же ребенок, ему ль все не знать,

хочет с тобой поквитаться за мать.

Кто раньше был беден, а нынче богат,

желанья свои исполнить лишь рад.

Ты можешь в архиве найти ее дело,

но достигнешь ли этим поставленной цели?

Ведь тебе, бедный Рики, к исходу дня

трое суток останется, чтобы сыскать меня.

Незатейливый, как и прежние, стишок показался Рики глумливым. Он оторвал от «Таймс» страницу, сложил ее и засунул в карман брюк.

Рики вылез из машины перед огромным больничным комплексом. В квартале отсюда виднелись двери приемного отделения, с большим красным знаком над ним и машиной «скорой» – перед. Несмотря на гнетущую жару, Рики почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Последний раз он побывал в Пресвитерианской больнице, когда сюда попала его жена, перебиравшаяся из одной больницы в другую в тщетной борьбе со смертью. И вот он снова приехал сюда, чтобы отыскать имя пациентки, которой пренебрег и которая ныне угрожала его собственной жизни.

За стойкой архивного отдела возвышался средних лет служащий – с брюшком, в спортивной рубашке крикливой гавайской расцветки и брюках цвета хаки. Когда Рики объяснил, что ему требуется, служащий окинул его удивленным взглядом:

– И какие же именно документы вам нужны?

– Истории болезней всех пациентов амбулаторной психиатрической клиники за те полгода, что я в ней проработал, – ответил Рики.

– Это потребует времени, – сказал служащий, – а у меня других запросов полно.

В бумажнике Рики лежало двести пятьдесят долларов. Он вытащил две сотенные бумажки и положил их на стойку.

– Вот это вам поможет, – сказал он. – Возможно даже, я возглавлю вашу очередь.

Служащий огляделся по сторонам, убедился, что никто за ним не наблюдает, и сгреб деньги со стойки.

– Доктор, – с легкой ухмылкой сказал он, – все мои познания к вашим услугам.

И деньги исчезли у него в кармане.

Служащий провел Рики к стальному столику у стены хранилища. Рики уселся на деревянный стул, а служащий начал притаскивать ему папку за папкой. Остаток утра ушел на то, чтобы отобрать 279 нужных Рики папок. Служащий сложил их стопкой на пол рядом с Рики и снабдил его старенькой шариковой ручкой и блокнотом.

Пролетали часы. Читать эти папки было все равно что стоять под рушащимся на тебя водопадом отчаяния. Каждая содержала имя и адрес пациента и его ближайших родственников плюс сведения о страховке, если таковая имелась. Затем шли диагностические бланки с отпечатанными на пишущей машинке замечаниями. Скудные слова не могли передать всю жестокую правду о том, что приводило пациентов в клинику: о сексуальных надругательствах, побоях, пристрастии к наркотикам, шизофрении. Рики, когда он только попал в штат клиники, был полон энтузиазма, решимости использовать методы психоанализа на благо отчаявшейся городской бедноте. Альтруизма его хватило примерно на неделю.

За первые пять дней один из пациентов обшарил его стол в поисках наркотиков, другой – сумасшедший, которому слышались голоса, – напал на него. Рики пришлось также заниматься доставленной «скорой помощью» девочкой лет десяти‑двенадцати с руками в сигаретных ожогах. Кто это сделал, девочка так и не сказала.

Раскрывая очередную папку, Рики дивился тому, что смог протянуть здесь целых полгода. Все это время он чувствовал себя абсолютно беспомощным. А вот и заметки, написанные его рукой.

В нескольких шагах от Рики служащий уронил со стола карандаш и нагнулся за ним с коротким непристойным восклицанием. Рики посмотрел, как он снова уткнулся в мерцающий экран компьютера. И в одну секунду вдруг понял все – как будто сутулая спина этого человека говорила на языке, который Рики следовало бы разобрать в ту самую минуту, когда рука служащего сцапала со стойки деньги. Рики тихо встал из‑за стола и приблизился к служащему.

– Где они? – негромко, но с напором спросил он.

Рука его между тем взяла служащего за ворот.

– Какого черта?

– Где они? – резко повторил Рики.

– О чем вы? Отпустите меня!

– Не раньше, чем вы мне расскажете, где бумаги, – сказал Рики. Теперь он уже держал служащего за горло.

– Их забрали!

– Прекрасно. Кто их забрал?

– Мужчина и женщина. Недели две назад. Что, черт возьми, происходит?

– Сколько они вам заплатили?

– Да уж побольше вашего. Гораздо больше. Вы поймите, я же не думал, что это так чертовски важно. Всего‑то одна папка, в которую два десятка лет никто не заглядывал. Тоже мне, проблема.

– Особенно когда вам вручают наличные.

Служащий помялся, пожал плечами:

– Полторы тысячи. Сотенными.

Все те же две недели, переведенные на язык стодолларовых бумажек. Он оглянулся на стопку папок и с отчаянием подумал о потраченных впустую часах.

Дата добавления: 2015-06-04