Маркиз Де Сад. Жюльетта: роман. Том 1 1 страница

К жесткого милитаристского курса, оказался тем японским |]Ческим деятелем, который впервые в истории страны под-д0кумент, запрещавший применение военной силы. Это и „ікло его карьеру. Причем в качестве его противников вы-,,,фг политические силы, которые противодействовали ин-.„нацистской политике кабинета Танака в Китае. Глава 2. Противоречия японской внешней политики Танака Гиити (справа) и его преемник на посту пре­мьер-министра Хамагути Осати (Юко). 1929 г. Из этого следуют два важных вы­вода. Во-первых, «либерализм» японских парламентских партий того времени не имел под собой сколько-нибудь прочной идеологи­ческой основы, и для достижения сиюминутных политических целей они были готовы использовать средства из любого, в том числе и глубоко антилиберального идейно­го арсенала. Во-вторых, стала про­являться тенденция к отходу япон­ских торгово-промышленных кру­гов (а именно их интересы пред­ставляла Минсэйтб) от ориента­ции на систему свободных между­народных торговых отношений, не­возможную без поддержания проч­ного мира. Главное и самое серьезное об­винение кабинету и лично Танака не было выражено открыто. Это было подспудное, негласное об­винение в пацифизме. Обязательства по «пакту Бриана-Келлога» противоречили стремлениям наметившегося блока военщины и мо­нополистического капитала (прежде всего, производителей во­оружений), интересы которого сомкнулись в программе широкого развития военной экспансии, в частности, в Китае, что вскоре продемонстрировали события 1931-1932 гг. в Маньчжурии. Несмотря на то, что в тактическом плане политика Танака в целом соответствовала ожиданиям этого блока, в отношении вне­шнеполитической стратегии премьер не оправдал его ожиданий. Поэтому он был вынужден покинуть политическую сцену. 2 июля 1929 г. Танака подал в отставку, в сентябре он скоропостижно скончался. Япония на Лондонской Лондонская конференция продолжи-конференции 1930 г. ла пРоццесс ограничения вооружении, начатый на Вашингтонской конфе­ренции в 1921 г. В Вашингтоне между пятью великими морскими державами было достигнуто соглашение о соотношении тоннажа линейных кораблей. Попытка договориться по остальному соста­ву флотов, сделанная на конференции в Женеве в 1927 г., не увен­чалась успехом из-за столкновения позиций Великобритании и 318 Часть 2. «Либеральное десятилетие» имперской Японии США. На Лондонской конференции 1930 г. было решено вновь попытаться прийти к соглашению по этому вопросу. Японию на конференции представляли бывший премьер-ми­нистр Вакацуки Рэйдзирб, военно-морской министр Такарабэ Та-кэси и японские послы в Лондоне и в Брюсселе. Несмотря на то, что на конференции были представлены Великобритания, США, Япония, Франция и Италия, из-за итало-французских противоре­чий решения конференции были приняты только первыми тремя участниками и касались только их. В то время министерство иностранных дел Японии возглавлял Сидэхара Кидзюро, занявший этот пост в 1924 г. Проводившийся им курс «международного сотрудничества» был подчеркнуто ми­ролюбив. Вместе с тем японских лидеров не покидала мысль о том, чтобы добиться военного превосходства над Великобритани­ей и Соединенными Штатами на Дальнем Востоке. Правда, это стремление ограничивалось возможностями япон­ского бюджета. Поэтому Япония выдвинула на конференции тре­бование предоставить ей право иметь флот, достигающий 70% от американского. Эта квота значительно превосходила предостав­ленную Японии в свое время по Вашингтонскому соглашению (5:3, т.е. 60%), однако требования Японии были в основном удов­летворены. Предельный тоннаж согласно решениям Лондонской конференции: СТРАНА Суммарный тоннаж, тыс. ф   крейсеры эсминцы подводные лодки Великобритания 52,7 США 52,7 Япония 52,7 Внутриполитическая борьба вокруг Лондон­ского соглашения Лондонское соглашение о сокраще­нии морских вооружений было подпи­сано 22 апреля 1930 г. и, спустя не­которое время, передано на рассмот­рение тайного совета. Однако из-за разногласий в японских пра­вящих кругах оно было ратифицировано только 1 октября. При обсуждении соглашения между правительством и воен­ными возникла дискуссия, известная как «вопрос о прерогативах верховного главнокомандующего». На следующий день после одо­ Глава 2. Противоречия японской внешней политики брения кабинетом министров проекта соглашения начальник главного морского штаба Катб Хирохару представил императору доклад и одновременно опубликовал заявление, где выражал свое несогласие с этим решением. Его аргументация состояла в том, что правительство отправляло инструкции японским предста­вителям на конференции без согласия главного морского штаба, что являлось «нарушением прерогатив верховного главнокоман­дующего», который «осуществляет высшее командование» (ст. 11 конституции 1889 г.) и «определяет организацию и численность регулярного состава армии и военно-морского флота» (ст.12). Со своей стороны правительство Хамагути утверждало, что поскольку на Лондонской конференции рассматривались вопросы паритета морских вооружений, то их решение вполне укладыва­лось в прерогативы правительства, и посылка инструкций никак не нарушало прерогатив императора. В поддержку позиции кабинета выступил член верхней пала­ты парламента, профессор Токийского императорского универси­тета Минобэ Тацукити. Еще в конце периода Мэйдзи он получил скандальную известность, выдвинув концепцию, согласно которой суверенитет принадлежит государству, а император является его «высшим органом». Традиционалисты, считавшие императора пря­мым потомком богов, никак не могли согласиться с определением монарха как «государственного органа», вследствие чего профес­сор подвергся их острым нападкам. Теперь государственно-право­вая дискуссия вновь оживилась, приняв политический характер. Общественное возбуждение было столь велико, что уже после ра­тификации Лондонского соглашения, 14 ноября 1930 г., премьер Хамагути был смертельно ранен террористом-«патриотом». п Несмотря на давление со сторо- Отход Японии от политики ны военных и р0р ультрана-ограничения вооружении ЦИОналистов, правительство про­должило курс на сокращение вооружений. Немалую роль в этом сыграла поддержка, оказанная правительству последним гэнрб Сайондзи Киммоти. Тем не менее, на практике курс «сокращения вооружений» вы­лился в политику «реорганизации и перевооружения». Так, не­смотря на то, что сумма военных ассигнований в бюджете 1930 г. по сравнению с предшествующим годом сократилась, ее удельный вес возрос до 28,5%, выведя Японию на ведущие позиции в мире по этому показателю (в 1930 г. доля военные расходов в бюджете составляла: в США — 21%; в Великобритании— 14%; во Фран­ции— 22%; в Италии — 24%). При этом наряду с развитием чис­ 320 Часть 2. «Либеральное десятилетие» имперской Японии то военной промышленности заметно интенсифицировался пере­вод мирных отраслей на производство продукции двойного назна­чения. Таким образом, с начала 30-х годов началась перестройка структуры японской экономики в соответствии с требованиями подготовки к большой войне. * * * В 1934 г. при формировании кабинета Окада армия и флот вы­двинули свои политические требования. В частности, военно-мор­ские круги потребовали аннулирования решений Вашингтонской конференции и настаивали на равном с США тоннаже военно-морского флота. Правительство Окада, хотя и не было согласно с такой зара­нее неприемлемой для других участников переговоров позицией, выдвинуло на подготовительной конференции по сокращению морских вооружений в Лондоне (октябрь 1934 г.) предложение о равенстве своего флота с флотами США и Великобритании. Более того, оно предложило всем странам-участницам встречи анну­лировать Вашингтонские соглашения и, встретив отказ, 29 декаб­ря 1934 г. заявило об одностороннем их расторжении. Карикатура 1936 г. Слева — японский флот, справа — британский и американский флоты в Тихом океане. «Мы за ограничения на основе равенства», — говорит японский адмирал Несмотря на выход из Вашингтонского соглашения, Япония приняла участие в конференции по ограничению морских воору­жений в Лондоне в декабре 1935 г. Однако после того как япон­ское предложение о равенстве флотов было отклонено, японская делегация покинула конференцию. Глава 3 ВОЗДЕЙСТВИЕ МИРОВОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА НА ЯПОНИЮ (1929-1931) Мировой экономический кризис и японская экономика Мировой экономический кризис 1929-1933 гг., начавшийся в октябре 1929 г. с биржевого краха в США, в силу тесных связей между японским и американскими рынками уже в 1930 г. нанес серьезный удар экономике Японии. Это усугублялось также ис­ключительно высокой долей США общем объеме японского экс­порта и импорта (соответственно, 41,8% и 30,9% в 1928 г.), и тяжелыми последствиями финансового кризиса 1926-1927 гг. Немалое значение имело переплетение кризиса в промышленно­сти с хроническим аграрным кризисом. Кризисные явления в Кризис в США привел к значитель-японской экономике ному сокращению ввоза японского шел­ка, на который до 1930 г. приходилось около 30% стоимости всего японского экспорта. В результате в 1930 г. цены на шелк-сырец в Японии по сравнению с предыду­щим годом упали на 50%, объем его вывоза сократился более, чем наполовину (при общем уменьшении японского экспорта на 27%). Вслед этим начался «обвал» цен и на другие товары, и в 1931 г. индекс оптовых цен составил 70%, а стоимостной объем экспорта — лишь половину от уровня 1929 г. Поскольку на внеш­ний рынок работало около 1/4 японской промышленности, это сокращение привело к резкому увеличению запасов продукции и, соответственно, к падению производства. Начались массовые бан­кротства мелких и даже средних предприятий. В наиболее тяжелом положении оказалось сельское хозяйст­во, которое играло в экономике Японии более важную роль, не­жели в странах Запада. Снижение цен на шелк-сырец поставило многие крестьянские хозяйства на грань банкротства, а сокраще­ние экспорта шелка и хлопка лишило работы многих крестьян­ских дочерей. Ситуация в сельском хозяйстве осложнялась и рез­ким падением цен на рис (прежде всего из-за высокого урожая 1930 г. и расширения импорта из Кореи). В результате упала со­вокупная стоимость продукции сельского хозяйства. Если в 1929 году этот показатель составлял 4,3 млрд. иен, то в 1931 г. он сни­зился до 2,6 млрд. иен, т.е. на 40%. При этом чистые доходы кре­стьянских хозяйств за 1929-1931 гг. сократились более, чем на­ 322 Часть 2. «Либеральное десятилетие» имперской Японии половину. В деревне начались волнения, брожение затронуло и армию, состоявшую в основном из крестьянских сыновей. Японская промышленность, благодаря развитию новых для Японии машиностроительной и химической отраслей, пострадала не так сильно. Правда, в 1929 г. совокупная стоимость промыш­ленной продукции равнялась 7,4 млрд. иен, а в 1931 г. — 5 млрд. иен, т.е. снижение составило 32,5%. Однако из-за свертывания ряда производств падение цен в промышленности оказалось не столь значительным, как в сельском хозяйстве. В результате раз­рыв, существовавший между ценами на промышленные товары и сельскохозяйственную продукцию, значительно увеличился, что еще больше ухудшило положение деревни. Выход из кризиса предприниматели искали, прежде всего, в «рационализации производства», которая сопровождалась сокра­щением рабочих мест, повышением интенсификации труда и сни­жением зарплаты. Усиление концентрации производства и ка­питала способствовало разорению мелких предприятий; в резуль­тате возросла безработица. Согласно японской статистике того времени, занятость в 1931 г. уменьшилась на 25% по сравнению с 1926 г. Число безработных, по разным данным, достигало 2-3 млн. чел. Финансовые меры по ста- К К0НЦУ 1929 Г· в миРе наметился билизации экономики некоторый рост цен, но в Японии они продолжали падать. В резуль­тате увеличение разницы между японскими и американскими це­нами сделало невозможным дальнейшее поддержание курса иены без экспорта золота или без иностранных займов. По этой причине Иноуэ Дзюнносукэ, министр финансов в пра­вительстве Хамагути Осати, решил пойти на отказ от эмбарго на вывоз золота, введенного после первой мировой войны. По его расчетам это должно было привести к стабилизации внутренних цен, к повышению конкурентоспособности японских товаров на мировом рынке и, соответственно, к увеличению экспорта и нако­плению капитала. Кроме того, правительство Хамагути надеялось, что этот шаг позволит получить кредиты от Запада и, в частности, от США. В январе 1930 г. оно объявило об отмене эмбарго на вы­воз золота из страны. Однако попытки стабилизировать экономику путем изменения финансовой политики не привели к ожидаемым результатам. Действительно, в ноябре 1929 г. Япония получила кредиты от США и Великобритании на общую сумму в 100 млн. иен. Но од­новременно в связи с резким падением цен на серебро, а также Глава 3. Воздействие мирового экономического кризиса 323 из-за антияпонского бойкота, почти прекратился вывоз японских товаров в Китай, который был одним из основных потребителей японского экспорта. В результате снятие эмбарго на вывоз золота привело к быстрому сокращению золотых резервов страны (толь­ко в течение 1931 г. — почти на 1 /4), что подорвало надежды на экономическую стабилизацию. В итоге, в сентябре 1931 г., на тре­тий день после начала японской интервенции в Маньчжурии, Иноуэ, министр финансов теперь уже в правительстве Инукаи Цуёси, принял курс на «контролируемую инфляцию» и вновь ввел эмбарго на вывоз золота. Отказавшись поддерживать валютный курс иены, Япония смо­гла широко использовать политику демпинга на внешнем рынке. Одновременно правительство увеличило денежную эмиссию, что позволило укрепить бюджет за счет займов, обеспечив тем самым военные ассигнования. * * * Вплоть до начала 30-х годов японская промышленность разви­валась естественным путем: от отраслей легкой промышленности к развитию отраслей тяжелой промышленности и химического производства. Однако начало военная интервенции в Маньчжу­рии потребовала значительного увеличения расходов. В условиях экономического кризиса японские политики нашли выход из по­ложения в увеличении бюджетных ассигнований через финансо­вый дефицит. Курс «контролируемой инфляции» с некоторыми изменениями стал финансовой политикой японских правительств практически вплоть до начала тихоокеанской войны. Последствия мирового кризиса для японской политики Осложнения, вызванные экономическим кризисом, значитель­но обострили внутриполитическую ситуацию в Японии. В об­ществе зрело недовольство существующим положением, возник­ло стремление к переменам. Однако, поскольку японское общест­во тех лет было весьма неоднородным, направленность недоволь­ства в нем также была различной. Рост социального не- Резкое ухудшение положения трудя-довольства с стране щихся масс в гоы кризиса привело к расширению движения социального протеста в стране. 1930-1931 гг. — время наибольшей остроты кризиса в Японии — стали рекордными по числу трудовых и арендных конфликтов. Наиболее активно бастовали металлисты, прядильщики, ткачи. Крупными общественными событиями тех 324 Часть 2. «Либеральное десятилетие» имперской Японии лет были двухмесячная забастовка прядильщиц компании «Канэ-гафути» (на 36 фабриках в 18 префектурах бастовало около 40 тыс. работниц), забастовка 13 тыс. токийских трамвайщиков в 1930 г., длительная забастовка, сопровождавшаяся многочислен­ными столкновениями с полицией, на металлообрабатывающем заводе «Сумитомо» в Осака, новые выступления трамвайщиков в 1932 г. Если в 1930 г. для забастовочной борьбы было характерно вы­движение экономических требований, то в 1931 г. стали все ак­тивнее выдвигаться требования политического характера. Так, важной отличительной чертой рабочего движения этого периода было проведение антивоенных демонстраций. Стачечная борьба трудящихся шла на фоне постоянно расши­рявшегося движения арендаторов и мелких собственников в де­ревне и активных выступлений безработных. Участились случаи протеста против сгона арендаторов с земли, стали выдвигаться требования снижения долговых обязательств. В деревне участи­лись активные конфликты с помещиками, с представителями су­дебных и полицейских властей. В течение 1931 г. было отмечено 2689 арендных конфликтов. В сентябре 1931 г. в префектуре То-тиги около 500 крестьян организовали нападение на полицейских, сумев отбить у них арестованных активистов, постоянно отстаи­вавших интересы крестьян в конфликтах с помещиками. Чтобы подавить социальное недовольство, власти усилили по­лицейские репрессии. Летом 1931 г. был начат показательный судебный процесс против компартии с целью дискредитировать КПЯ и представить коммунистов кучкой экстремистов и заговор­щиков. Материалы этого процесса широко распространялись в стране и за ее пределами. В сентябре того же года, стремясь лик­видировать антивоенные настроения в стране и обезглавить анти­военное движение, правительство арестовало несколько тысяч политических активистов и предполагаемых сочувствующих. Рост социального недовольства не ограничивался лицами на­емного труда и беднейшими слоями населения. Кризис привел к массовому разорению мелкой и средней буржуазии, не выдер­жавшей конкуренции с крупными концернами. Нараставший в течение ряда лет аграрный кризис подрывал положение мелких и средних помещиков и богатых крестьян, терпевших убытки от падения цен на сельскохозяйственную продукцию. В этих слоях росло недовольство «антинародной» деятельностью крупных мо­нополий, или, другими словами, «старых» концернов — «Мицуи», «Мицубиси», «Ясуда», «Сумитомо». Разумеется, подвергалась Глава 3. Воздействие мирового экономического кризиса критике и политика правительств, формировавшихся из предста­вителей крупных парламентских партий — Минсэйто и Сэйюкай, связанных все с теми же концернами. Сдвигвнастроени- Требования пересмотра политического ях правящих кругов кУРса Раздавались также со стороны «новых» концернов, возникших глав­ным образом в период первой мировой войны в военных отраслях промышленности (цветная металлургия, самолетостроение и т.д.). Поднявшиеся на гребне военной конъюнктуры, заинтересо­ванные в ней и тесно связанные с военными кругами, «новые» концерны, однако, имели слабую финансовую базу. Это определя­ло их зависимость от государственного финансирования и, соот­ветственно, превращало их в лоббистов такого политического курса, который предполагал бы максимальный уровень военных расходов. Одновременно, поскольку их участие во внешнеторго­вой деятельности было незначительным, их мало занимал воз­можный ущерб мировым экономическим связям от вооруженных конфликтов. Одновременно наметился сдвиг и в позиции «старых» концер­нов, которые были широко вовлечены во внешнеторговую дея­тельность и делали капиталовложения в основном в невоенные отрасли хозяйства, а также в позиции связанных с ними полити­ческих кругов. Дело в том, что кризис, поразивший экономику развитых стран, привел к резкому обострению торговых противо­речий Японии с Великобританией и США. В начале 30-х годов они вылились в настоящую торговую войну. Япония была обвине­на в демпинговой политике, и против ее товаров был применен комплекс протекционистских мер. Это усугубило положение в японских экспортных отраслях, и так серьезно пострадавших из-за «обвала» цен на мировых рын­ках, и заставило задуматься о том, как избавить национальную экономику от неблагоприятного воздействия хозяйственных не­урядиц в других странах. Простые протекционистские меры здесь не годились, поскольку Япония была вынуждена импортировать колоссальные объемы сырья для своей промышленности. Поэтому естественным выходом представлялось создание замкнутой хо­зяйственной сферы, что предполагало установление японского политического контроля в сырьевых районах, а также в районах сбыта японской продукции. Собственно говоря, в этом и была суть концепции «восточноазиатской сферы совместного процве­тания», которая стала основой японской внешней и внешнеэко­ 326 Часть 2. «Либеральное десятилетие» имперской Японии номической политики вплоть до окончания второй мировой вой­ны. Таким образом на повестку дня вновь встал вопрос о расши­рении японской колониальной империи. Но теперь уже вся япон­ская финансовая олигархия стала превращаться в движущую си­лу японской экспансии и начала смыкаться с военщиной по своим интересам и целям во внешней и внутренней политике Японии. * * * Затруднения, вызванные экономическим кризисом, а также боязнь нарастания социальных конфликтов толкали японские правящие круги на поиски выхода из тупика. Такой выход они увидели в скорейшем развязывании захватнической войны на азиатском материке. При этом первая цель агрессии — Северо-Восточный Китай — рассматривался японцами не только как объ­ект империалистических притязаний, но и как удобный плацдарм для захвата других районов Китая и возможного ведения войны против Монгольской Народной Республики и Советского Союза. То, что в затеянной политической игре разыгрывалась анти­русская, антисоветская карта, давало японцам определенные на­дежды на то, что западные державы не будут серьезно препятст­вовать им в осуществлении агрессии против Китая. Эти расчеты в целом оправдались. В ночь на 18 сентября 1931 г., организовав очередной «инцидент», японская армия вторглась в Маньчжурию, не встретив никакого сопротивления со стороны китайских войск, а также сколько-нибудь действенной, решительной реакции со стороны западных держав. Часть 3 ЯПОНИЯ НА ПУТИ ВОЕННЫХ АВАНТЮР Глава 1 РОСТ ПОЛИТИЧЕСКОГО АВАНТЮРИЗМА (1931 -1936) Рост влияния националистов в японской политике К началу 30-х годов на политической сцене Японии действова­ли три главные политические силы. Одной из них были парла­ментские партии. Именно они выражали интересы крупнейших японских концернов («Мицуи», «Мицубиси», «Ясуда» и др.), при­обретавших, таким образом, непосредственное влияние на веде­ние государственных дел. Эту силу условно можно оценить как консервативную, — в позитивном смысле этого слова, поскольку парламентские партии, как правило, выступали оппонентами во­енных экстремистов в политической борьбе. Другой политической силой была государственная бюрокра­тия в совокупности с придворными кругами. Эта группировка, как считалось, выражала волю императора, и поэтому зачастую вы­ступала в роли арбитра в споре между претендентами на власть. Наиболее ярко это проявилось в деятельности «государственных старейшин» (гэнро), которые, исходя из прагматических сообра­жений, допускали к проведению государственной политики ту или иную из противостоявших группировок. Третьей политической силой были военные. Обычно историо­графия характеризует их как радикалов и экстремистов, хотя на деле картина была более сложной. Во всяком случае, среди них имелись радикалы различных оттенков. Конечно, за каждой политической силой стояли еще и опреде­ленные промышленные и финансовые интересы. Кроме того, каж­дая из них не была монолитной: среди парламентских политиков имелись радикалы, и среди военных встречались свои консерва­торы и прагматики. Роль военных в истории Японии военное сословие японской политике всегда находилось на самом верху соци­альной пирамиды. Военные диктаторы-сёгуны с перерывами правили от имени императора в течение се­ми веков. Без преувеличения можно сказать, что традиции прав­ления «от имени» императора были в Японии очень глубоки. Часть 3. Япония на пути военных авантюр После Мэйдзи исин (реставрации Мэйдзи) в рамках созданной в Японии конституционной монархии армия и флот заняли особое положение, фактически неподконтрольное ни парламенту, ни правительству. Военный и морской министры имели право докла­да императору, минуя премьера. Так как вопросы войны и мира согласно конституции 1889 г. решались императором самолично, армия могла вести войну, не нуждаясь в санкции парламента и даже в согласии правительства. В 1910-1912 гг. были приняты законы, по которым военным министром мог быть только генерал, а морским министром — только адмирал действительной службы, что давало военным мощный рычаг воздействия на формирование кабинета. Отказы­ваясь выдвинуть своего кандидата, военная верхушка имела воз­можность отвести неугодный ей состав правительства или до­биться отставки действующего кабинета. Правда, согласно императорскому указу от 1882 г. военным запрещалось заниматься политической деятельностью. Однако особое место военных в структуре государства не могло не поро­дить у них соблазна встать над парламентом и правительством, подчинить их своей воле. Годы «демократии Тайсё» несколько ослабили позиции воен­ных. По настоянию парламентариев от партии Сэйюкай портфели военного и морского министров стали предоставляться не только генералам и адмиралам действительной службы, но и военным в отставке, которые, не будучи связаны военной дисциплиной, были более свободны в принятии решений. С наступлением в 20-х годах периода «партийных кабинетов военные были вынуждены делить власть с буржуазией, которая для упрочения своих позиций стремилась к расширению полити­ческой роли парламента и введению всеобщего избирательного права (для мужчин). В то же время, приход к власти генерала Та­нака Гиити, возглавившего крупнейшую парламентскую партию Сэйюкай, показал, что военные продолжали держать руку на пульсе политической жизни страны. Впрочем, в компромиссном союзе военных и буржуазии в тот период были заинтересованы обе стороны. Буржуазия нуждалась в политической поддержке и покровительстве старых влиятельных кланов, которые представ­ляли армия и флот, а последним нужна была экономическая мощь буржуазии. Противоречия в япон- На протяжении нескольких десяти-ских военных кругах летии в Японии продолжалось про- тивостояние двух крупнейших кла- Глава 1. Рост политического авантюризма (1931-1936) нов, состоявших из выходцев из бывших княжеств Сацума и Тё-сю, сыгравших в свое время ведущую роль в реставрации Мэйдзи. При создании японских вооруженных сил соперничество между ними разрешилось компромиссом, по которому высшие команд­ные посты в армии предоставлялись преимущественно представи­телям клана Тёсіо, а на флоте, соответственно, клана Сацума. Компромисс оказался непрочным, и противостояние двух некогда могущественных феодальных домов переросло в соперничество армии и флота, что нередко сказывалось на политике Японии. К концу 20-х годов положение в военной среде стало менять­ся. Происходившие в стране социальные изменения не могли обойти и вооруженные силы. Военная реформа, начатая в 1922 г., привела к вытеснению старого дворянского руководства более молодым поколением офицеров, представлявшим уже иные соци­альные слои — среднюю и мелкую буржуазию и помещиков-дзи-нуси. По закону о вольноопределяющихся (1927) выходцы из этих социальных групп получили широкий доступ в офицерские учили­ща. Влияние прежних кланов стало ослабевать. Новые офицерские кадры по своему демократическому проис­хождению лучше, нежели старое дворянство, подходили для вы­полнения командных функций в реформированных вооруженных силах. Вместе с тем, они привнесли в армию дух социального не­довольства, вызванного обнищанием и разорением социальных слоев, выходцами из которых они были. Это положило начало процессу распространения в вооруженных силах политического радикализма в форме антимонополистических и крайне национа­листических настроений. Примерно в то же время появился термин «молодые офице­ры». Вначале он обозначал офицерский корпус нового поколения, но к концу 20-х годов, по мере переноса деятельности праворади­кальных организаций в военную среду, под ним стало пониматься политическое движение фашистского толка в вооруженных силах. Процесс обновления затронул и высшие слои японского офи­церства. Генералы из некогда всесильных кланов Сацума и Тёсіо вынуждены были уступать место менее родовитым преемникам. Одним из первых генералов нового поколения был военный министр Угаки Кадзусигэ — вдохновитель и официальный руково­дитель реорганизации армии, который не принадлежал ни к клану Сацума, ни к клану Тёсіб. Он был тесно связан с группой титуло­ванной буржуазии, преуспевшей в годы первой мировой войны, тяготевшей к партии Минсэйтб. Именно благодаря поддержке этих кругов генерал Угаки возглавлял военное министерство в Часть 3. Япония на пути военных авантюр пяти кабинетах вплоть до 1930 г., когда был заменен более моло­дым генералом Минами. Последний представлял лагерь «модер­нистов», оппонировавших «молодым офицерам». Эту группу со­ставляли бывший начальник генштаба генерал Судзуки, коман­дующий ВВС генерал Ватанабэ, шеф военной жандармерии гене­рал Хата и другие высшие офицеры. Группе Минами противостояла «группа Сага» (по названию префектуры), которую возглавлял член высшего военного совета \/генерал Мутб. В нее входили сменивший Минами на посту воен­ного министра генерал Араки Садао, командующий Квантунской группировкой войск в Маньчжурии генерал Хондзё Сигэру, на­чальник оперативного управления генштаба генерал Мадзаки Дзиндзабуро, а также ряд полковников генштаба (Исивара, Ита­гаки, Нагата, Доихара и Окамура), котор_ые сблизились с главным организатором фашистского движения Окава Сібмэй и его идео­логом Кита Икки. Вскоре эти офицеры были произведены в гене­рал-майоры и впоследствии заняли ведущие посты в армии. Офицеры, входившие в «группу Сага», делали карьеру, в ос­новном, после первой мировой войны. У них отсутствовали проч­ные связи со старыми аристократическими кругами, и поэтому члены группы делали ставку на «молодых офицеров», о которых они писали как о «мозге» и о «главном богатстве» нации и армии. Идейным лидером «группы Сага» был генерал Араки Садао, в связи с чем ее часто называют в исторической литературе «груп­пой Араки». Широко афишируя отсутствие связей с «воротилами финансовых концернов, продажными чиновниками и партийно-парламентскими авантюристами», он заявлял, что только армия, свято хранящая моральные принципы самурайской доблести бу-сидб, сможет сменить «разложившиеся и подкупленные капита- j листами» политические партии у руля государственной политики и «бескорыстно, не зная никаких других интересов, кроме инте­ресов родины и империи», вывести страну из кризисного состоя­ния. Такая «антикапиталистическая» риторика имела немалый ус­пех среди мелкой и средней буржуазии города и деревни и, конеч- j но же, у «молодых офицеров».

Дата добавления: 2015-06-04