История всемирной литературы 73 страница

Жырау XVIII в., как правило, были «свойственниками» батыров, ближайшими советчиками ханов. Общепринятое уважение к личности жырау, взгляд на этих певцов как на одаренных редким даром прорицания избранников судьбы ставили их в привилегированное положение. Без песен жырау не принимались важные государственные решения. Их творчество было тесно связано с практикой правления.

Устная традиция обычно закрепляет их песни в составе легенд и преданий, повествующих об отношениях родов, племен и жузов с правящей верхушкой, о различных международных событиях эпохи. Редко песни жырау передаются из уст в уста без обрамляющего повествования.

488

В народной памяти сохранилось немало песен жырау, и многие из них приписываются Тати-Каре, Умбетею, Бухару, жившим в XVIII в. Все три жырау, по преданиям, состояли при хане Аблае. Большая часть преданий связывает их творчество с объединительными тенденциями, которыми жило казахское общество после «Великого бедствия» — вторжения в казахские кочевья войска джунгарских хунтайджи в 1723 г. Перед выступлением в поход они воодушевляли батыров и ополчение достойно встретить врага, в походе же ехали впереди войска, призывая к стойкости и заключению мира. Известно, что Бухар осудил намерение Аблая пойти с походом на соседние народы. Он всегда был за мир и согласие среди казахских племен и жузов, за признание ими сильной ханской власти. Когда род Керей (по вариантам — Садыр) решил откочевать от Аблая, жырау ратует за прекращение распри и возмущения против хана («Керей, куда откочевываешь!»). В другой песне — «Рядом с ханом Аблаем» — он наставляет народ и знать: «Создайте единый совет! Будьте единодушны!» И еще: «Простой народ, воюя с ханом, погибнет. Если свалится хан, все погибнут». Жырау наставляет батыров и народ, идя в поход «под пестрым знаменем Аблая», объединяться, как и следует «детям мусульман». Идеи типичные для ханской ставки.

Мораль Бухара — мораль воинской доблести. Хан и его батыры должны быть идеальными предводителями войска и правителями. Путь совершенствования — воинский подвиг. Боевая отвага — норма для всех казахов, но особо ей обязаны следовать власть имущие, военачальники.

Таким образом, наставительная поэзия жырау окрашена в общественно-политические тона, связана с тенденциями к объединению и с политикой созданных на этой основе казахских ханств XVIII в. Знаменательно, что песни жырау, сохраняясь в устно-поэтической традиции, ни по содержанию, ни по форме не были ассимилированы фольклором.

В этих песнях сочетаются дидактические и публицистические элементы: назидания, советы, поучения и пафос призывов; риторика, афоризмы, высокие патетические сравнения, символика (порой арабо-персидского происхождения — Рустам, Навширан и проч.) и биографические и бытовые детали в обращениях («Ты бегал босиком, ткал мату»). Основа песен жырау — размер жыра, жанровая форма — толгау (поэтическое импровизированное размышление), образность, почерпнутая в степных просторах и кочевой жизни, — от казахского фольклора, от которого отпочковывалась импровизированная песня жырау.

Акыны XVIII в. — Шал, Котеш, Коблан, Жанкиси и др. — импровизаторы и сказители, исполнители фольклора. Они тесно связаны с повседневной жизнью народа и представляют собой собственный «род-племя». Они знатоки родословия и преданий, мудрости отцов, содержащейся в пословицах и поучениях.

Старшины и баи привлекали акынов к разбирательству внутриродовых конфликтов, поручали им представительство при разборе тяжб с другими родами. В походах акыны были в первых рядах родового ополчения.

Личное начало у акынов выражено менее четко, чем у жырау, поскольку укрепление профессионального начала в творчестве акынов во многом происходит в русле народно-поэтической традиции. Будучи «певцами по ремеслу», выступая на тоях (праздниках) и поминках, на родовых и межродовых сборищах, они поют о «временах, давно прошедших», творят эпос и обращаются к современникам, присутствующим на их выступлениях, с арнау (импровизированными посвящениями). В айтысах (поэтических спорах) акыны, представительствуя от своих родов, оценивают их прошлое и настоящее.

Акынам XVIII в. принадлежат обширные спевы. Известный казахский ученый-этнограф Ч. Ч. Валиханов (1835—1865) свидетельствует, что Шал-акын составил поэтическую родословную рода Атыгай. В ней он воспел предков и современников, включая своего рано ушедшего из жизни отца, Кулеке, и его ближайших родичей — старшин Атыгая. Другой акын — Кусен — сложил эпос о своем современнике и соплеменнике Утегене, старшине и батыре рода Жаныс. Мотивы местных преданий сплетаются в эпосе акынов с темами, значимыми для всего народа.

Наследие прошлого и современность, жанры фольклора и жанры профессионального песнетворчества (айтыс, например) определяют своеобразие искусства акынов. Репертуар акынов перекликается с песнями жырау: у тех и других есть толгау — наставительные и обличительные песни.

Певец в XVIII в. сочетался с моралистом, наставником и обличителем и в акыне, и в жырау, но в разной мере и при различии положения и общественной роли. Предания связывают акынов с народом, часто изображают бедняками, а подчас вожаками поднявшихся против хана соплеменников. Так, Котеш-акын от имени рода требует от хана Аблая кун (плату за кровь), грозит ему возмездием Олжабая и других батыров племени Аргын.

Поэтика акынов ближе фольклору, чем поэтика жырау, и в айтысах, и в толгау, и в назиданиях

489

акынов заметнее повествовательное начало, интерес к быту, описания его. Если поэтические нравоучения жырау отвлеченны или довольствуются одной-двумя подробностями, акыну нужна цепь их, он предпочитает конкретные описания.

Вот наставления жырау о выборе жены. Образ нерадивой женщины создан одной деталью: «Если эта женщина скроит тебе одежду — воротник вывернется, а полы обвиснут». («Черный аргамак» Бухара-жырау). У акына неумеха описана полнее, она ленива, грязна и сварлива: «Не стесняясь, ругается с мужем. Поварешкой ударив собаку, не помыв, опускает в котел» («О женщине» Шал-акына).

Жырау и акыны создавали свои произведения устно путем непосредственной импровизации, хотя некоторые из них читали по-арабски и неплохо знали мусульманско-книжную культуру. Как гласят биографические сведения и предания, в которых сообщается о жизни и песнях жырау и акынов, им были ведомы учение ислама, догмы Корана и правила шариата, а также различные житийные, исторические, летописные и художественные сочинения мусульманских авторов, как изданные, так и рукописные. Правда, большинство жырау и акынов знало их в устной передаче мулл и ходжей. Как пишут путешественники, посетившие Казахстан в XVIII в., среди казахского населения имели хождение старинные рукописные истории о Чингисе, Тимуре. Были также известны такие произведения, как «О мудрости великого и милосердного Аллаха», «Цветы мудрости», «Цвет правды», «Сказания о великом хане Темучине», «Жизнь Чингисхана и Аксак Темира». Все они использовались казахской знатью для поддерживания своего авторитета. А казахский народ, по единодушному мнению всех очевидцев, воспринимал ее изустно. Поэтому воздействие захожей книжности в XVIII столетии было еще невелико.

Литературы Закавказья [XVIII в.]

490

ВВЕДЕНИЕ

В XVIII в. трагедия народов Закавказья продолжалась. Не утихала междоусобная борьба. Не раз народы региона подвергались нашествию персидских и турецких полчищ. Многих судьба обрекала на изгнание. Одна из поэм Д. Гурамишвили выразительно озаглавлена: «Бедствия Грузии». В ней изображены трагические события первой половины века — десятилетия грабительских вторжений иноземцев и внутренних раздоров. Но и вторая половина века не принесла облегчения — в самом конце столетия персы вновь вторгаются на закавказские земли и подвергают их разграблению. Феодальные нравы были жестокими. Не щадили они и поэтов. Почти одновременно погибают армянский поэт Саят-Нова и азербайджанский — Молла Панах Вагиф: один от рук персидских захватчиков, другой от руки «своего» повелителя. Да и само существование грузинского и армянского государств было под угрозой. Последний этап своего самостоятельного существования переживали и азербайджанские ханства (Шекинское, Кубинское, Карабахское и др.).

Совместная, часто непосильная и безуспешная борьба народов Закавказья против персидских и турецких захватчиков и все более нарастающее стремление к сближению и союзу с северным соседом, Россией, властно требовали наиболее тесного сплочения сил и выработки общей для всех государственных образований Закавказья внешнеполитической линии.

В качестве везира Карабахского хана поэт Вагиф вел переговоры в Тбилиси с царем Ираклием о заключении военно-оборонительного союза против иранского шаха, готовившего очередной разбойничий поход в Закавказье.

В средневековых условиях феодальной раздробленности наиболее мудрые и дальновидные правители стремились к ограничению власти отдельных феодалов и созданию единого, сильного своей сплоченностью централизованного государства. Постоянная угроза новых нашествий со стороны Персии и Турции вынуждала к миру между закавказскими народами и ориентировала их на Россию. Россия же, в силу собственных интересов не могла безучастно относиться к судьбам Закавказья и к агрессивной политике его соседей, представляющих определенную угрозу и для ее безопасности с юга.

Это привело к заключению в 1783 г. известного Георгиевского трактата, по которому Восточная Грузия вступала под покровительство России на правах протектората. Известно также о существовании дипломатических связей между правителями Западной Грузии, Кубинского, Шекинского, Карабахского и других ханств Азербайджана и представителей царской администрации. В свою очередь армянские купцы и ремесленники также были частыми гостями в российских городах. Все это укрепляло политические и экономические взаимосвязи, отвечавшие интересам России и Закавказья.

История сохранила нам также целый ряд поэтических произведений — од и элегических стихов, посвященных азербайджанскими и армянскими поэтами и ашугами событиям, происходившим в тогдашней Грузии, трагической судьбе столицы Грузии, разграбленной в конце XVIII в. иранским шахом Ага-Мухаммедом. В частности этому событию посвящены песни армянского ашуга Шамчи Мелко и азербайджанского ашуга Шикесте Ширина. Все это свидетельствует о том, как близки были поэтам разных народов Закавказья события, происходившие на всей его территории, как сочувственно относились они к горю соседа. И все же, при всех трагических обстоятельствах исторической судьбы народов региона, XVIII век в его литературном развитии явился переломным: именно с этого времени в азербайджанской, армянской и грузинской литературах начинается процесс обновления, преобразования идейно-тематической основы. Этот процесс явился результатом сдвигов, происходивших в социально-политической жизни народов Закавказья, оказавшегося ареной ожесточенной борьбы между соседними государствами.

Естественно, перелом этот происходил по-разному в трех литературах края — азербайджанской, армянской и грузинской. В азербайджанской литературе увеличивался удельный вес поэтического искусства и дастанной прозы на родном языке, в грузинской и отчасти армянской начинался процесс формирования жанров нового времени.

Дальнейшее развитие в XVIII в. получила устно-народная ашугская поэзия. Общеизвестны факты публичных выступлений, соревнований

491

ашугов разных народов Закавказья, когда на народных торжествах, в чайханах — своеобразных клубах того далекого времени, а то и просто на открытых городских площадях происходили перед толпой зачарованных слушателей турниры ашугов, демонстрировавших высокое искусство импровизации.

Ашугская поэзия была связана своим содержанием с жизнью народа, его повседневными нуждами и заботами, радостями и горестями, была доступна и понятна широким массам, отвечала их эстетическим вкусам и, достигнув в XVIII в. высокого уровня, начинала влиять и на письменную поэзию как в отношении содержания, так и поэтической формы.

Наиболее ярким и своеобразным представителем этой поэзии в то время был знаменитый Саят-Нова, писавший свои произведения на армянском, азербайджанском, грузинском и, как указывают некоторые исследователи, персидском языке. Творческое наследие Саят-Новы — принадлежит всей закавказской литературе XVIII в. Армянин по происхождению, он родился и прожил всю жизнь в Грузии, но большую часть своих песен (114 из 216) написал на азербайджанском языке.

Если говорить точнее, Саят-Нова не столько писал, сколько пел. Сохранились мелодии некоторых его песен. И эти мелодии сами по себе отмечены выдающимся мастерством. «Великого ашуга я лучше узнаю и воспринимаю через его гениальные мелодии», — писал Арам Хачатурян.

Таким образом, если в отношении всех трех литератур можно говорить, что они отражают поздний этап Средневековья, то процесс преодоления Средневековья уже начинается, и это, в частности, находит выражение в том, что в разных литературах выдвигаются разные типы поэта. Если Саят-Нова — ашуг (исследователи спорят, в какой мере он владел грамотой), то такие грузинские писатели как Сулхан-Саба Орбелиани и Гурамишвили представляют уже тип писателя Нового времени.

Во многом различными были и художественные традиции, на которые опирались писатели XVIII в. Для азербайджанских поэтов и для Саят-Новы характерно обращение к арабо-персидскому художественному опыту. Жанры, в которых выступал Саят-Нова — газели, мусаддасы, касыды, рубаи — из поэзии Ближнего Востока, как и некоторые поэтические образы-клише (роза и соловей) и имена полюбившихся народу литературных героев (Рустам, Лейла, Меджнун, Фархад, Ширин и др.).

В целом литературный процесс в Закавказье был связан на протяжении многих веков с традициями персоязычной классической поэзии, которая в лице своих великих создателей (Фирдоуси, Саади, Хафиза и др.) оказывала плодотворное влияние на развитие литератур народов Закавказья вплоть до XIX в.

Но в XVIII в. состоялись контакты и с европейской культурой. Грузинский писатель и общественный деятель Сулхан-Саба Орбелиани посетил Париж и Рим и хотя не испытал сколько-нибудь значительного влияния западноевропейской литературы, все же в той или иной мере ознакомился с социальным укладом и культурой европейского Запада. Историки грузинской литературы не без оснований говорят о просветительских тенденциях в XVIII столетии, имея в виду Сулхан-Саба Орбелиани и Давида Гурамишвили.

Далеко за пределами Закавказья, в армянских колониях в Константинополе, Венеции, Мадрасе и в разных городах России, а также в грузинской колонии в Москве эмигранты вносили свой посильный вклад в развитие национальной культуры.

В качестве наиболее ярких примеров можно было бы назвать армянских деятелей знаменитой «конгрегации мхитаристов» в Венеции во главе с Мхитаром Себастаци и мадрасскую «освободительную группу». Однако связь с национальной традицией не порывалась. Находясь вдали от родины, Давид Гурамишвили в поэме «Бедствия Грузии» во всем блеске восстановил руставелевскую стихотворную форму шаири. В поэме «Веселая весна или Пастух Кацвия» и в некоторых лирических стихотворениях он широко использовал художественные приемы русской и особенно украинской народной песни.

XVIII в. завершает более чем тысячелетний путь развития литератур народов Закавказья в условиях феодальных отношений Средневековья; политические события века подготовили почву для присоединения территории Закавказья с его мелкими и крупными полунезависимыми царствами, княжествами, ханствами и прочими феодальными образованиями к России.

Армянская литература [XVIII в.]

492

Освободительная борьба армянского народа против чужеземных захватчиков в первой половине XVIII в. увенчалась лишь частичными успехами. Возобновившиеся в 30-х годах турецко-персидские войны, главной ареной которых по-прежнему было Закавказье, принесли новые беды народам этого края. Особенно ухудшилось и без того трудное положение Армении, поделенной между Ираном и Турцией.

Важным стимулом оживления освободительных устремлений армянского народа послужило усиление Грузии и ее освобождение от персидского ига. Во второй половине столетия возобновились начавшиеся еще в конце XVII в. переговоры об армяно-русском военном сотрудничестве, которые велись между армянскими меликами (князьями), рядом церковных деятелей и русским двором. С большим вниманием к призывам армян о военно-политической помощи, по примеру Петра I, отнеслась императрица Екатерина II, которая обещала взять под свое покровительство «весь честный армянский народ». Крепнут армяно-русские торгово-экономические и культурные связи. Целый ряд привилегий получили, в частности, армянские купцы, переселившиеся из Ирана в Россию. Крымские армяне, постоянно страдавшие от турецких нашествий, переселялись к устью Дона, где основали город Новый Нахичевань (Нор-Нахичеван) и ряд сел. Эта новая колония, возникшая в России, получила право на особое самоуправление. В подобных благоприятных условиях развивались и росли созданные в разное время и в различных уголках России армянские колонии (Москва, Астрахань, Северный Кавказ и др.). Армяне-переселенцы обрели в России свою вторую родину, они принимали активное участие в экономической и культурной жизни страны. Все это благоприятствовало развитию русской ориентации армян и укрепляло их надежду на освобождение от ига султанской Турции и шахского Ирана с помощью русского народа.

Развитие армянской литературы и культуры рассматриваемого времени в целом теснейшим образом связано с тяжелой и героической борьбой армянского народа против чужеземного ига и все усиливающейся ассимиляторской политики. В этих условиях, когда решались судьбы нации, особенно важное значение приобретали защита общенациональных интересов и пробуждение национального самосознания народа, сохранение национального языка и национальных художественных традиций. В решении этих задач немаловажную роль играли армянские очаги культуры, находившиеся за пределами Армении, в армянских колониях, возникших в различных странах (Венеция, Константинополь, Мадрас, города России).

492

ПЕРЕВОДНАЯ ЛИТЕРАТУРА.
ИСТОРИОГРАФИЯ. ПУБЛИЦИСТИКА

На протяжении всего XVIII в. и в последующее столетие в развитии филологии и литературы, а также приобщении армян к европейской культуре важное место принадлежит Мхитаристской духовной конгрегации, основанной в десятых годах XVIII в. на острове св. Лазаря, близ Венеции. Основатель ее, молодой и энергичный просвещенный монах Мхитар Себастаци, специально с этой целью прибыл из Армении в Европу (его именем и названа конгрегация). Впоследствии часть членов конгрегации, отделившись от венецианских мхитаристов, развернула свою деятельность сначала в Триесте, а затем обосновалась в Вене. Конгрегация на острове св. Лазаря ставила главной целью развитие армянской словесности, распространение среди армян просвещения и образования, издание книг на армянском языке. При монастыре на острове св. Лазаря была открыта школа, обучение в ней строилось по типу учебных заведений современной Европы с одновременным использованием ценного опыта и традиций средневековых армянских университетов (Гладзор, Татев и др.). В школе мхитаристов наряду с богословием преподавались национальная и всеобщая история, армянский и иностранные языки, переводческое искусство, философия, алгебра, геометрия и другие естественные науки.

Наряду с организацией школьного образования, мхитаристы много сделали в области филологии. Так, усилиями Мхитара был создан богатый и объемный том толкового «Словаря Гайканского языка», вышедшего в Венеции в 1749 г. Это было беспрецедентным явлением, сыгравшим исключительную роль в деле сохранения и развития национального литературного языка. Мхитар положил начало армянской научной лексикографии. Спустя два десятилетия, в 1769 г., ученики Мхитара издали второй том словаря. Используя опыт прошлого и ориентируясь на современный уровень развития лексикографии, трое учеников Мхитара — Габриэл Аветикян, Хачатур Сюрмелян и Мкртич Авгерян — создали двухтомный толковый «Новый

493

словарь Гайканского языка», который и по сей день сохраняет свою научную ценность.

Как в XVIII в., так и в следующем столетии мхитаристы уделяли серьезное внимание также иностранным языкам. На родном языке они создают учебники иностранных языков; значение некоторых из них выходит за рамки учебника. Так, например, французская грамматика Гевонда Овнаняна стала одновременно энциклопедическим пособием по французской культуре. Такой же характер носили немецкая грамматика Арутюна Кутинаци, русская грамматика Минаса Бжишкяна и т. д. Мхитаристы-лингвисты создали ряд полных и кратких двуязычных и многоязычных словарей, большая часть которых стоит на уровне достижений лексикографии своего времени. Несколько позднее, в первой половине XIX в., ученые-мхитаристы издали также и энциклопедические словари.

Основав на острове собственную типографию, мхитаристы публиковали, кроме церковно-богословских произведений, словарей и учебников, оригинальные и переводные книги по самым различным областям знания. Много книг переводится на армянский язык. Особенно многочисленны переводы с латинского языка: например, четырехтомная «Философия» Антона Говдина, некоторые произведения Фомы Аквинского и Фомы Кемпийского и др. Из переводов с итальянского — шеститомная «История» Роллена, с английского — «История персидского шаха Надира», принадлежащая перу английского путешественника Гануе, с испанского — «Биография Цезаря Марка Аврелия» и т. д. На армянский язык продолжали переводить также с восточных языков. Заслуживают внимания переводы любовных песен с турецкого. С турецкого же языка Маргаром Ходженцем Гегамянцем были переведены на армянский, а затем французский и итальянский некоторые сочинения Физули. В конце века Геворг Дпир Палатаци составил персидско-армянский словарь, который по существу явился своего рода краткой энциклопедией иранской культуры; в словаре содержатся интересные сведения о мифологии, пословицах и поговорках, эпических героях и видных писателях. Здесь же приводятся отрывки из произведений в переводе на армянский язык Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Рудаки.

В конце XVIII в. Маргар Шериманян переводит на армянский язык с английского басни Эзопа и книгу «Упорядочение человеческой жизни, именуемое Новыми притчами Соломоновыми, извлеченными из древней индийской рукописи некоего брамина» (Триест, 1784). Значительным явлением был перевод «Приключений Телемака» Фенелона (Нор-Нахичеван, 1793), которому предпосланы подробные сведения о греческой мифологии.

Армянская переводная литература, имеющая богатые традиции, восходящие к V в., не только знакомила армянского читателя с литературными памятниками других народов, но и способствовала популяризации произведений национальной литературы на других языках.

В XVIII в. и начале XIX в. были переведены с армянского на другие языки многие значительные произведения. Здесь прежде всего следует упомянуть те произведения древних авторов, оригиналы которых были утеряны и которые сохранились только в армянских переводах, относящихся преимущественно к V—VII столетиям.

Так, в 1787 г. среди армянских рукописей была обнаружена «Хроника» Евсевия Кесарийского, которая была переведена на латинский язык и издана вместе с армянским текстом и греческими фрагментами. На латинский язык также были переведены и изданы вместе с армянскими оригиналами произведения Филона Александрийского «О провидении», «О разуме животных», «Толкование Исхода», «Обращение к Самсону», «Речи» Севериана и т. д. Все эти произведения перевел на латинский язык Мкртич Авгерян. Совершенно очевидно исключительное значение для мировой культуры этих переводов, снабженных точными и подробными комментариями.

Вместе с тем в XVIII в. были переведены на различные языки ценные памятники национальной литературы. В этой деятельности, которая приняла особенно широкие масштабы в следующем столетии, значительную роль сыграли вместе с армянскими переводчиками и иностранные арменоведы. В первоначальный период преобладали латинские переводы, позднее — переводы на живые европейские языки. В 1733 г. в Стокгольме был издан на латинском языке сокращенный вариант «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци (V в.) в переводе шведского арменоведа Генриха Бреннера. Французский арменовед Матьюрен Лакроз перевел с армянского поэму Нерсеса Шнорали (XII в.) «Сын Иисус» и др. Целый ряд переводов с армянского — «Послания» Шнорали, армянские духовные песни принадлежат французскому арменоведу Вильфруа. Братья Георг и Гульэльм Вистоны перевели на латинский язык и в 1736 г. издали в Лондоне «Историю Армении» Мовсеса Хоренаци и приписываемую ему «Географию» с предисловием и комментариями и т. д.

В XVIII в. армяне продолжали проявлять живой интерес к философским наукам, изучая и популяризируя произведения мыслителей древнего мира, а также философов древней и

494

средневековой Армении. Из трудов подобного рода заслуживают внимания «Краткое изложение по грамматике и логике» Ованеса Джугаеци (Мргуза), «Книга по логике» Симеона Джугаеци, множество сборников комментариев и толкований к философским трудам Порфирия, армянских философов Давида Непобедимого (Анахт, V—VI вв.), Григора Татеваци (XIV—XV вв.) и др. В этих трудах уже подчас ощущаются просветительские веяния. Опираясь на важнейшие достижения современной европейской эстетической мысли и продолжая вековые ценные традиции национальных авторов (армянские толкователи «Искусства грамматики» Дионисия Фракийского, новая теория искусства, разработанная крупнейшим философом XI—XII вв. Ованесом Саркавагом Имастасером и др. — см. предыдущие тома наст. изд.), ряд армянских теоретиков XVIII в. нередко развивали и защищали очень интересные и самобытные эстетические положения. Из трудов по эстетике исследуемого периода определенную ценность представляют «О поэзии», «О границах поэзии», «О предмете поэзии» Хачатура Аракеляна Эрзрумци, «Книга о музыке» Григора Гапасакаляна и др. Издание этих и подобных исследований несомненно свидетельствует о высоком уровне армянской философской и эстетической мысли в XVIII веке.

Важную роль в дальнейшем формировании идеи освободительной борьбы, переживавшей в XVIII в. бурный подъем, и в росте национального самосознания народа сыграла историография, вступившая в новый этап своего развития. Как в прошлые века, так и в исследуемый период армянские историографические труды и летописи во многом дополняли так называемое «чисто» литературное творчество, по-прежнему отражая важнейшие элементы художественного мышления эпохи. Из XVIII в. наиболее известны историки и летописцы — Есаи Асан-Джалалян, Абраам Ереванци, Симеон Ереванци, Хачатур Джугаеци, Товмас Ходжамалян, Акоп Симонян, Акоп Аюбян, Микаэл Чамчян, Месроп Тагиадян (XVIII—XIX вв.), Геворг Хубов (XVIII—XIX вв.). Некоторые из них были не просто историками, но и видными общественными и церковными деятелями.

Среди историко-литературных памятников выделяется «Краткая история страны агванов» Есаи Асан-Джалаляна. Чрезвычайно интересна и сама личность автора: будучи католикосом (патриархом) Гандзасара, он стал одним из руководителей армянского освободительного движения первой половины XVIII в.

Следуя древнейшим традициям национальной историографии, некоторые авторы XVIII в. и первой половины XIX в. проявляют живейший интерес к истории других народов, вследствие чего их труды представляют определенную ценность и для мировой историографии. Из таких трудов отметим «Историю Персии» X. Джугаеци (с начала до 1779 г.), «Историю Индии» Т. Ходжамаляна, «Историю древней Индии» М. Тагиадяна и др.

Характерно стремление авторов XVIII в. создать полную и целостную историю армянского народа. Самой крупной фигурой в армянской историографии XVIII в. был член мхитаристской конгрегации Микаэл Чамчян (1738—1823). Его «История Армении», состоящая из трех больших томов и изданная в 1784—1786 гг. в Венеции, составила эпоху в армянской историографии и как бы завершила ее классический период, ознаменовав в то же время начало нового этапа в развитии армянской историографии. Это целостная и полная история армянского народа — с доисторических времен и до конца XVIII в.

Своеобразные условия армянской политической жизни этого века определили дальнейшее развитие жанра публицистического дневника, возникшего в армянской литературе в предыдущем столетии. В произведениях этого литературного жанра, который представляет собой своеобразный синтез летописи и мемуаров, главным образом описываются важнейшие политические события; личной жизни автора в них уделяется сравнительно мало внимания. Вообще жанр публицистического дневника был широко представлен в армянской литературе этого периода. Жанр публицистического дневника обогатили своими произведениями Абраам Кретаци, Петрос ди Саргис Гиланенц, Степанос Шаумян, Овсеп Аргутян, Григор Басмаджян. Особенно ценны те произведения, которые посвящены событиям национально-освободительной борьбы.

Дата добавления: 2015-06-04