История всемирной литературы 71 страница. Литература афганцев (пуштунов) на языке пушту вступила в новый век значительно обогащенная творческими достижениями писателей и поэтов предыдущего столетия

473

ЛИТЕРАТУРА НА ПУШТУ

Литература афганцев (пуштунов) на языке пушту вступила в новый век значительно обогащенная творческими достижениями писателей и поэтов предыдущего столетия. Еще были живы демократические традиции литературы поэтов школы рошани, боровшейся в XVI—XVII вв. с ортодоксальным суннизмом (поэты этого толка ислама первыми осмелились бросить вызов местным феодалам и монгольским правителям); еще продолжалась традиция литературной школы выдающегося поэта XVII в. Хушхаль-хана Хаттака (1613—1691); еще во многом были живы стихи поэта-лирика Абдуррахмана (1632—1708), ставшие со временем общенародным достоянием. На рубеже XVII —XVIII вв. афганская поэзия обогатилась новым направлением, сложившимся под влиянием «индийского стиля». Последователями этого стиля в афганской поэзии были Абдулхамид (1660—1732) и Казым-хан Шайда (1723—1778), произведения которых отличались труднодоступной символикой, изысканностью формы, стремлением к гиперболизации образов. Число приверженцев «индийского стиля», в афганской литературе неудержимо росло (вплоть до XX в.). Но многие из них увлекались лишь внешними эффектами поэтического языка, не осознав глубокого философского подтекста, прогрессивных идей, содержащихся в произведениях крупнейших представителей этого направления в персоязычной литературе. Заслуга Абдулхамида и Шайда состоит в том, что своим творчеством они как бы приобщили афганскую письменную поэзию к достижениям персоязычной литературы. Их отточенные по форме стихи способствовали утверждению аруза и формированию зрелой поэтической техники в афганской поэзии.

В литературной традиции на пушту в XVIII в. в условиях независимой империи Дурани произошли существенные перемены. В отличие от светской поэзии XVII в., не носившей сословного характера, в XVIII в. письменная литература на пушту становится достоянием лишь феодально-аристократических кругов.

Особенно благоприятные условия для развития афганской литературы сложились в начале

474

XVIII в. в Кандагаре. Основатель княжества Мир Вайс и его наследники оказывали покровительство поэтам и литераторам. Редай-хан Моманд создал эпическое произведение «Поэму о Махмуде», где детально воспроизведена история правления Мир Вайса и его сына Махмуда, изображена дворцовая жизнь, показаны реалии феодального быта. Подробно изложены здесь и завоевательные походы афганцев в Иран, участником которых был сам автор (в частности, захват в 1722 г. столицы сефевидского государства Исфахана). Это сочинение, написанное в Кандагаре, стало важным литературным событием того времени.

Заметному подъему придворной литературы в империи Дурани способствовала в немалой степени стабилизация внутреннего положения в стране. Ахмад-шах Дурани не только приближал ко двору тех, кто был наделен литературным дарованием, но и в некоторых случаях даже жаловал им земли, подражая тем самым правителям-меценатам прошлого, он и сам был неплохим поэтом, достойным продолжателем афганской поэзии XVII в. В его любовных стихах, в пейзажной лирике выражены глубокие чувства любви к родине. Он обращался к соотечественникам с призывом покончить с племенными распрями и раздорами, приложить усилия к сплочению всех афганцев. Поэт-полководец часто находился вдали от родных мест. Его завоевания несли грабежи, насилие и разорение соседним народам, но суровая реальность военного похода странным образом сочеталась с проникновенным лиризмом поэта-воина. Неизменно в его поэтическом творчестве возникал образ «вечно юной и прекрасной родины», и «при воспоминании о горных вершинах Пуштунхва» (страны афганцев) он «забывал о делийском троне».

Афганские поэты, находившиеся при дворе Ахмад-шаха, считали себя друзьями и сподвижниками главы государства; их восхищали талант, воинские качества полководца и государственного деятеля. При этом, как правило, это не носило характера унизительного преклонения перед всесильным правителем, а было выражением искреннего восхищения своим героем. Поэты круга Ахмад-шаха стремятся с документальной точностью воспроизвести подлинные события и факты из жизни основателя афганского государства. Афганские поэты Бурхан (вторая половина XVIII в.) и Масуд Гуль Пасани (вторая половина XVIII в.) подробно описали победу Ахмад-шаха над маратхами в знаменитой Панипатской битве 1761 г. Особенно отчетливо эта тенденция проявилась в поэме «Шах-наме» (1762), самом крупном эпическом полотне афганской литературы на пушту того времени. Автором поэмы был выходец из афганского племени юсуфзаев Хафиз Маргузай (род. 1712), современник и соратник Ахмад-шаха, сопровождавший его в походах в Индию. Написанная двустрочной строфой (маснави) по заказу Ахмад-шаха и получившая затем его одобрение, поэма излагает первые годы правления Ахмад-шаха, его походы в Пенджаб и Декан. Завершает поэму описание битвы при Панипате. В ткань основного повествования вставлены различные авторские отступления. Так, Хафиз Маргузай обращается к своему сыну с советом учиться, чтобы занять достойное место среди образованных людей. Поэт без лишней скромности сравнивает свой труд с классическим творением Фирдоуси «Шах-наме», считая, что разница между его поэмой и этим шедевром лишь в языке произведений. Автор упоминает далее «Искандар-наме» Низами, чтение которой побудило его создать поэму.

События, развернувшиеся в стране в самом конце XVIII в., губительно отразились на судьбах литературы. Междоусобная борьба подорвала единство афганского государства. В результате внутренних распрей и усиления крупного феодального землевладения империя Дурани распалась на ряд самостоятельных уделов. Заметный спад в литературе Афганистана был возмещен значительным оживлением фольклорных жанров (особенно на языке пушту), всесторонне развивавшихся на протяжении XIX в.

475

КУРДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Сведения о курдской литературе XVIII в., так же как и обо всей курдской литературе в целом, крайне скудны. Тот материал, которым мы располагаем, показывает, что XVIII в. можно считать веком относительного застоя курдской литературы, в особенности по сравнению с ярким ее расцветом в предыдущем столетии.

Курдские земли по-прежнему входили в состав Турции, Ирана, Ирака. В Османской империи, включавшей в себя большую часть курдских районов, это время разложения военно-ленной системы, застоя в экономике и резкого ухудшения положения народа. Тяжело приходилось и курдам, жившим на территории Ирана (северо-западные районы). Усиление в курдской литературе XVIII в. религиозно-мистических настроений, стремление уйти от действительности и найти успокоение в мире мистики было своеобразной реакцией на угнетения со стороны иранских и турецких завоевателей.

Наряду с литературными центрами, возникшими в Раннее Средневековье (северо-восточная Турция — княжества Хаккари, Бахдинан, Бохтан; северо-западный Иран — княжество Ардалан), в XVIII в. в Курдистане появляются литературные центры в северном Ираке (Бабан и Соран). Там возникла литература на южном диалекте курдского языка (сорани). В северовосточной Турции основным литературным языком был северный диалект курдского языка (курманджи), а в северо-западном Иране поэзия создавалась на диалекте гурани.

Наиболее значительное явление курдской литературы XVIII в. — творчество Хариса Битлиси, имя которого до последнего времени оставалось неизвестным. Его перу принадлежит курдская литературная версия «Лейли и Меджнун» — единственное, судя по дошедшим до нас данным, крупное произведение курдской поэзии этого периода.

Поэма написана в 1758—1759 гг. (дата зашифрована в хронограмме), она небольшая по объему (740 бейтов, или 1480 строк). В ней явственно звучит протест против традиционной морали, против деспотии родительской власти и родовой чести, которые стоят на пути влюбленных и приводят к трагической развязке.

Харис Битлиси в отличие от других поэтов, разрабатывавших этот сюжет, окружает героев множеством конкретных реалий курдского быта, удачно сочетает элементы классической арабо-персидской поэтической традиции со стилистикой, несомненно навеянной курдским фольклором. Об этом свидетельствует и ряд эпизодов, отсутствующих у Низами и других авторов. По форме поэма Хариса Битлиси — маснави, она написана одним из размеров аруза — хазаджем. Но этот размер, выдержанный в местах, наиболее насыщенных арабизмами (вступительные главы — славословие Аллаху и пророку), постоянно нарушается там, где превалирует курдская лексика. Объясняется это силлабо-тонической природой курдского стиха, который не укладывается в рамки аруза, основанного на чередовании долгих и кратких слогов.

Поэму Хариса Битлиси, разумеется, нельзя считать произведением оригинальным по сюжету, однако автор проявил известную самостоятельность в трактовке образов героев и в разработке отдельных ситуаций, отразив особенности курдской жизни и характер своего народа.

Другой поэт этого периода, Мурад-Хан Баязиди (1737—1777), известен как автор небольшого дивана касыд и газелей на диалекте курманджи. До нас дошли всего две газели Мурад-Хана. Это типичный образец суфийской лирики, которая, как всегда, может трактоваться двупланово: возлюбленная символизирует божество, ее локоны и родинки — атрибуты божественной красоты; страдания и муки влюбленного — страсти и искушения на пути познания божественной истины; желание свидания с возлюбленной — стремление к соединению с божеством, к растворению в нем своего «я». Характерное для курдской литературы XVIII в. увлечение религиозно-мистической тематикой, желание уйти от действительности, отречься от мирских благ и вступить на стезю суфийского пути совершенствования души, стремящейся к слиянию с божеством, отразились и в одной из поэтических версий курдского народного сказания «Продавец корзин», приписываемой Мурад-Хану Баязиди. Это сказание, очень популярное в курдском фольклоре, рассказывает о любви супруги могущественного курдского эмира к простому юноше — плетельщику корзин. В народных версиях и более ранних поэтических обработках сказания (XIV—XV вв.), которое является единственным образцом городской литературы, сюжет имеет социальную окраску: протест против деспотии властолюбивой хатун (жены эмира), которая хотела вопреки желанию юноши сделать его своим возлюбленным. Однако, презрев угрозы и посулы

476

своенравной хатун, юноша остается верным своей любимой.

В обработке, приписываемой Мурад-Хану Баязиди, сюжет и образы трактуются совершенно иначе. У него главный герой, прежде чем стать плетельщиком корзин, был сыном падишаха и проводил время в увеселениях и пирах. Но однажды во сне ему было откровение, после которого он решил отречься от мирских благ, непрестанно творить молитву и совершать добрые дела, зарабатывая хлеб насущный трудом — плетением корзин. В конфликте между ним и женой эмира, которую он встречает, уже став плетельщиком корзин, принимает участие и божественная воля: юношу, который, желая уклониться от притязаний властной хатун, бросается вниз с высокой дворцовой башни, подхватывает посланец божий — ангел Джебраил и бережно опускает на землю. После долгих странствий и мытарств плетельщик корзин возвращается домой и, умудренный тяготами жизни, становится благочестивым и справедливым правителем. В поэме, таким образом, выражены суфийские идеи о бренности земного существования, о необходимости духовного совершенствования и мечта о справедливом монархе.

Поэма «Продавец корзин» написана не обычным для курдской литературы арузом, а в форме четверостиший (с рифмой по схеме: bbba, ccca, ddda или aaaa, bbbb, ccca и т. д.), размером силлабо-тонического восьмисложника, с переменной расстановкой ударений в строке. Видов сочетаний ударных и неударных слогов в поэме несколько. В пределах одной строфы возможно сочетание двух типов комбинаций ударных и безударных слогов, что придает стиху подвижность и своеобразный ритмический рисунок. Силлабо-тонические четверостишия — характерный для курдской народной поэзии размер, который нередко использовали средневековые авторы для поэтических обработок фольклорных сюжетов.

В языке поэмы много элементов южного диалекта. Объясняется это, по-видимому, тем, что текст поэмы был записан со слов сказителя — носителя южного диалекта. Авторство Мурад-Хана Баязиди окончательно не доказано, однако то обстоятельство, что поэма, проникнутая религиозно-мистическими настроениями, приписывается Мурад-Хану, позволяет предполагать в нем поэта-суфия, что подтверждается и содержанием его двух дошедших до нас газелей.

К XVIII в. относится зарождение курдской поэзии на южном диалекте курдского языка (сорани), которая до сих пор почти не исследована.

Литературным центром поэтов, писавших на этом диалекте, был город Сулеймание (северный Ирак). Мы не располагаем источниками, относящимися к этому периоду истории курдской литературы; нам известны лишь имена отдельных поэтов, наиболее крупными из которых были Мела Абдаллах Бетуши (1779—1826), Шейх Маруф Ноде (1759—1848), Мевлена Халид (1777—1821), Мела Арваси (даты жизни неизвестны) и др. Все эти поэты, писавшие на южном диалекте курдского языка сорани, а также на персидском и арабском языках, по-видимому, не создали ничего значительного. Тематика их произведений в основном сводится к религиозно-мистическим мотивам, воспеванию Аллаха и пророков, толкованию хадисов и Корана.

В XVIII в. при дворе ардаланских правителей (северо-западный Иран) продолжает существовать поэзия на диалекте гурани, в которой можно выделить четыре доминирующих жанра: романический эпос («Фархад и Ширин», «Хосров и Ширин», «Бахрам и Голандам», «Хуршид и Хавар» и др.); героический эпос, воспевающий подвиги иранского богатыря Рустама; религиозно-мистическая поэзия; пейзажная лирика.

Судя по дошедшим до нас данным, в XVIII в. поэты, писавшие на диалекте гурани, не создали сколько-нибудь значительных эпических произведений. Зато усилилось религиозно-мистическое направление в гуранской поэзии. Придворный поэт ардаланского правителя Хосро Хана-Махзуни прославился своими стихотворениями, в которых воспевал блаженство общения с божеством и экстаз, охватывающий верующего при слиянии его души с душой божественной.

Кроме суфийско-мистической тематики, в литературе XVIII в. на диалекте гурани разрабатывается и религиозно-богословская тема. Так, поэт Ханай Кубади (1700—1759) посвящает свою поэму «Салават-наме» («Молитва») восхвалению Аллаха, пророка Мухаммада и Али.

Из всех поэтов XVII и XVIII вв., писавших на диалекте гурани, ярко выделяется Ахмед Бек Комаси (XVIII в.), прославившийся своей знаменитой элегией (марсия) на смерть любимой жены. Сравнивая ее со знаменитыми элегиями Фирдоуси, Хагани и Хафиза, известный русский востоковед В. Ф. Минорский считает, что стихотворения прославленных иранских поэтов уступают элегии безвестного курдского певца.

Свежая могила Лейли

Сегодня пришел я к свежему могильному холму Лейли,
Сел я у ее ложа и с бьющимся сердцем
Обнял ее надгробный камень,
Вскричал я: «О, ты, возжегшая пламень в моем

477

сердце, смотри, вот перед тобой Кайс, одетый в рубище,
Подними свою голову, о кипарисостанная,
Я — твой Меджнун! Видишь, что случилось со мной —
Твой безвременный уход поверг меня в такое горе,
Что я не дорожу более своей душой и хочу смерти!
.......................
Что с тобой? Спокойна ли ты?
В каменном холоде своего жилища
Какие камни служат теперь тебе изголовьем?
Вместо рук твоего безутешного Кайса?
......................
Я здесь рыдаю у твоего ложа,
Припадая глазами к праху твоего жилища,
Ты не видишь моей тоски,
Не слышишь моих горестных прощальных криков и рыданий!
........................
О, Ахмед, из-за того, что ушла твоя возлюбленная,
Ты будешь бодрствовать у ее могилы до самой своей смерти!».

Чувства поэта просты, безыскусственны, покоряют силою и искренностью скорби, не затемненной ни религиозно-мистическими настроениями, ни изощренностью поэтического стиля.

«Словно язычник, который живет в непосредственном общении с природой, — пишет В. Ф. Минорский, — поэт физически ощущает холод тесного жилища Лейли... А скорбь жжет, словно рана, о которой поэт говорит с реализмом воина».

Поэма написана в форме народной гуранской поэзии — это силлабо-тонические четверостишия, в которых каждые две строки рифмуются парной рифмой. Каждая строка содержит десять слогов, разделенных цезурой посередине.

Литературы Средней Азии и Казахстана литература [XVIII в.]

478

ВВЕДЕНИЕ

В XVIII в., как и в предыдущие века, на территории Средней Азии обитали народы с различным культурным уровнем. Одни (таджики и узбеки) имели в прошлом богатую городскую культуру, в том числе развитую литературу, лучшие представители которой пользовались мировой славой (персидско-таджикские классики Фирдоуси, Омар Хайям, Джами, узбек Навои), другие (туркмены, каракалпаки, казахи и киргизы) вели кочевой образ жизни, у них развивалось прежде всего устное народное творчество. Различные общественно-социальные условия определили и различный уровень грамотности. Литературными языками были таджикский (фарси) и чагатайский (среднеазиатский тюркский литературный). Более тесный контакт поддерживали между собой узбеки и таджики, культура которых формировалась идентично. Преобладающее большинство поэтов обоих народов были двуязычными. Это объяснялось в первую очередь социально-экономической общностью и контактно-генетическими связями между ними.

В XVI—XVII вв. межфеодальные распри привели к созданию двух самостоятельных ханств на территории, заселенной узбеками и таджиками, — Бухарского и Хивинского; в XVIII в. выделилось еще Кокандское ханство. Все три ханства враждовали между собой. В первой половине XVIII в. пагубными были и опустошительные набеги иранского завоевателя Надир-шаха (убит в 1747 г.). Некогда пышные дворы эмиров начали терять свое значение как литературные центры. Только в Хорезме со столицей в Хиве (Хивинское ханство), где проживали главным образом туркмены и узбеки, творили видные поэты Средней Азии XVIII в.

В литературе Средней Азии и Казахстана во второй половине XVII в. и в XVIII в. заметное место занимает эпический жанр дастан. В персоязычной литературе дастаном назывались поэмы и сказания, сложенные на пахлевийских наречиях Ирана доисламского периода, дошедшие до нас в отрывках или переложениях на фарси. Известно, что большинство этих дастанов было сложено и на территории Средней Азии. Следовательно, жанр дастана для среднеазиатских народов (особенно для аборигенов Туркмении, Таджикистана, Узбекистана) не был чем-то привнесенным извне. С приходом тюркских племен на территорию Средней Азии (с VI по XVI в.), хотя этнический состав населения и изменился, тесные культурно-экономические связи с Ираном продолжались. Так, в Средней Азии и Казахстане наряду с дастанами на тюрко-огузские темы («Шасенем и Гариб», «Зохра и Тахир», «Юсуп и Ахмет», «Гороглы», «Алпамыш» и др.) создавались и дастаны, сюжеты которых заимствованы из литературы на языке фарси («Шабахрам», «Мелике Диларам», «Гуль и Санубар», «Лейли и Меджнун», «Фархад и Ширин», «Юсуф и Зулейха», «Хюрлига и Хамра» и др.). Жанр дастана получил широкое распространение и в Закавказье, и на Ближнем и Среднем Востоке.

Дастан по типу творчества делится на литературный и народно-поэтический; по содержанию — на героический эпос, героико-фантастический, романтико-приключенческий и романический (так называемый «народный роман»). Сюжеты дастанов, как правило, заимствовались из письменной эпической литературы на языке фарси, реже — арабском и индийских языках. Так возникло много прекрасных дастанов в XVII—XVIII вв. в Средней Азии и Казахстане: «Юсуф и Зулейха», «Рустам-наме», «Варка и Гюльшах», «Синдбад и Лабшакар», «Гюльджамиля», «Чахар дарвиш», «Тути-наме» и др. К этой же группе относятся переложенные в дастан поэмы великого Навои — «Лейли и Меджнун», «Фархад и Ширин». Немало также произведений с сюжетом из истории ислама: «Абумуслим-наме», «Баба Ровшан», «Ибрахим Адхам», «Сайкал-наме», ряд кысса о подвигах Али, зятя Мухаммада, и др.

Романические литературные дастаны назывались также кысса или хикая (повесть, рассказ). Они приходили в устную литературу благодаря городским кыссаханам. Очень часто дастаны переписывались кыссаписцами и распространялись в рукописях; со второй половины XIX в. рукописи размножались ксилографическим способом. Книгохранилища многих стран Ближнего, Среднего Востока и Средней Азии сейчас располагают большим числом такого вида изданий.

Традиция кыссаханов и кыссаписцев — древняя. В средневековых городах (в том числе

479

Средней Азии) культивировалось два вида литературы: эпическая и лирическая поэзия, развивавшаяся прежде всего при дворе шаха и в резиденциях аристократической верхушки (она распространялась в рукописях и была почти недоступна для ремесленного и других слоев городского населения), и адаптированная эпическая литература, авторов которой установить теперь трудно. Она читалась на сборищах в городских чайханах и базарах.

Непременным условием кысса была доступность для восприятия аудиторией, которую составляли торгово-ремесленная публика и трудовая прослойка города. В XVII—XVIII вв., когда так называемая дворцовая поэзия в Средней Азии пришла в упадок, кысса обрела большую популярность и в дворцовой среде: кыссаханы своим искусством услаждали слух правителя.

Романические дастаны можно назвать повестью о разлученных влюбленных. Действующие лица этих дастанов — шахи, ханы, везиры, их сыновья и дочери. Герой, как правило, ведет ожесточенную борьбу за свое право свободно любить и свободно жить. Лишь после долгих и мучительных переживаний и испытаний ему удается соединиться со своей возлюбленной.

Основной сюжет дастана развивается традиционно: завязка, описание событий, кульминация и развязка. Характеры действующих лиц статичны. Шаблонна и завязка произведения: падишах и его везир договариваются, если у них родятся дети разного пола, поженить их, далее идет рассказ о рождении детей, их воспитании; затем внезапно умирает или падишах, или везир, оставшийся в живых нарушает клятву (иногда причина разлуки влюбленной пары — межплеменная вражда). Особое место в дастане отведено положительному герою. Он — выразитель основной идеи произведения. Его личность и все его действия идеализированы. Герой преодолевает невероятные препятствия, совершает необыкновенные походы, исполняет, казалось бы, неисполнимое.

Дастаны по форме могут быть поэтическими или прозаическими, но у тюркоязычных народов часто в прозаическую ткань сюжета инкорпорируются поэтические монологи действующих лиц в форме лирического стиха.

Такова в общих чертах характеристика одного из популярнейших жанров литературы народов Средней Азии и Казахстана в XVII—XVIII вв. Героический дастан наиболее популярен в Средней Азии, он создается и исполняется и по сей день у всех народов региона. В настоящее время усилиями ряда узбекских, туркменских, таджикских, каракалпакских, киргизских, казахских фольклористов записано огромное количество текстов от сказителей (только на узбекском языке — более 200 текстов). Многие из записанных эпических памятников являются общим достоянием всех народов, заселяющих рассматриваемый регион; например, героический эпос «Алпамыш» имеет версии у узбеков, таджиков, каракалпаков и казахов («Алпамыс»), героико-романтический эпос «Гёроглы» — у туркмен, узбеков, таджиков, каракалпаков, казахов; народная повесть «Юсуф и Ахмед» — у узбеков, туркмен, каракалпаков и т. п.

Иллюстрация: Хосров на пути в Армению
видит купающуюся Ширин

Миниатюра из кашмирской рукописи XVIII в.
Ленинград. Государственная публичная библиотека
им. М. Е. Салтыкова-Щедрина

Вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции киргизы не имели письменной литературы, но у них существовала многовековая

480

традиция устно-поэтического творчества. Оно весьма разнообразно по жанру; здесь и погребальные песни (причеты-кошок), и поминальные (джоктоо), и пастушеские (бекбекей), и любовно-лирические, и крупные эпические произведения. Особое место в поэтическом творчестве киргизов занимали и продолжают занимать и в наши дни состязания песенников (айтыш). Этот вид поэтического творчества широко распространен также среди казахов и каракалпаков (айтыс). В этих состязаниях принимают участие несколько поэтов-импровизаторов, сочиняющих на определенную тему. В прошлом существовали состязания, восхваляющие баев, а также состязания кордоо, в которых, наоборот, высмеивались баи и манапы (духовные лица).

Главное место в литературном наследии киргизского народа занимают мифы, сказки, басни, предания, поэмы, сатирические произведения.

Героический эпос киргизского народа, получивший окончательное оформление в XVII—XVIII вв., помимо монументального эпоса «Манас», представлен рядом других эпических произведений («Табылды батыр», «Джаныш и Байыш», «Курманбек», «Кедейхан», «Эр-Тештюк» и эпические поэмы «Олджобой и Кишимджан», «Коджоджаш», «Жаныл-Мырза»). Все эти эпические памятники имеют любовные и сказочно-фантастические сюжеты.

Героический эпос «Манас» содержит свыше полумиллиона стихотворных строк и является самым объемным произведением в мире. «Манас» — это созданный веками памятник духовной культуры киргизского народа, бережно сохраненный в устной форме его сказителями, называемыми манасчы, но отдельные сказания из «Манаса» знает почти каждый киргиз. «Манас» складывался на протяжении веков и отразил многовековую историю киргизского народа, начиная с родо-племенных отношений и установления феодальных отношений, кончая периодом упадка и разложения феодального строя, хотя по стилю изложения многовековая история киргизов как бы сжимается до нескольких десятков лет.

Основными мотивами «Манаса» являются воспевание мужества главного героя — Манаса — и его ближайших соратников, прославление их доблести и отваги, описание многочисленных битв и сражений во имя защиты Родины, а также доблестных походов с целью отвоевать занятые врагами земли.

Героический эпос «Манас» — монолитное стихотворное произведение — передается речитативом. Наиболее древние пласты эпоса содержат анимистические представления людей с описанием волшебно-фантастических героев и событий, характерных для первобытнообщинного строя. На последующих этапах развития эпос постепенно трансформируется и его основной герой — батыр — приобретает функцию феодала со всеми присущими ему атрибутами. В более поздних частях эпос отображает батальные сцены, имеющие историческую основу — борьбу киргизов с калмыцкими племенами, входившими в Великое ойратское царство (XVI—XVIII вв.). Эти же события составляют основу многонационального среднеазиатского эпоса «Алпамыш», казахского и каракалпакского эпоса «Кобланды». Каракалпакский эпос «Кырк-Кыз» («Сорок девушек») вобрал в себя помимо этих событий и борьбу против иранского завоевателя XVIII в. Надир-шаха.

В XVIII в. в литературу Средней Азии и Казахстана включается творчество акынов и жирау — у казахов, киргизов и каракалпаков, шаиров и бахши — у туркмен и узбеков, хафизов — у таджиков. Эти певцы-импровизаторы были профессионалами, находились на службе биев (баев) и ханов, а некоторые из них служили в отряде последних батырами и одновременно ближайшими их советниками. Песенное творчество многих казахских акынов и жирау типологично творчеству поздних поэтов, служивших при дворах Бухарского, Кокандского, Ферганского, Хивинского ханств и писавших на тюркском (джагатаи) и фарси. Их творчество близко к книжной поэзии, поэтому многие жирау (XV—XVIII вв.) считаются, например, у казахов и каракалпаков зачинателями письменной литературы. Однако их произведения распространялись исключительно изустно. Исполнители обладали феноменальной памятью и из поколения в поколение передавали эти произведения в неизменной форме. Их «вмешательство» в текст своих предшественников было не более чем «вмешательство» переписчиков рукописей поэтов-классиков. Благодаря подобной школе сказительства до нас дошли имена и произведения многих поэтов-импровизаторов, в том числе XVIII в. Их творчество ныне составляет золотой фонд литературы туркмен, узбеков, казахов и каракалпаков.

Духовная культура среднеазиатских народов была единой в рамках ислама. Первая ступень — начальная конфессиональная школа (мектеб), где вплоть до конца XIX в. преподавание вели исключительно духовные лица; учащиеся получали весьма скудное образование: детей обучали только чтению, письму и редко толкованию религиозных текстов. Но даже такое ничтожное приобщение к культуре было доступно лишь немногочисленной обеспеченной прослойке общества. Следующей ступенью

481

образования было медресе (более высокое конфессиональное училище). Медресе в пределах Средней Азии и Казахстана были в Самарканде, Бухаре, Хиве, Коканде, Ташкенте, Семипалатинске. Учиться в медресе мог или материально обеспеченный человек, или тот, кто получал помощь мецената. Книга, даже в рукописной форме, была большой редкостью. До нас не дошло, например, ни одной рукописи-автографа туркменских поэтов, хотя туркменская литература в XVIII в. достигла очень высокого уровня. Сочинения наиболее выдающихся поэтов (например, Махтумкули) собраны в антологии, составляемые преимущественно в Бухарском, Хивинском, Ферганском и других ханствах.

Дата добавления: 2015-06-04