Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Гл. 6 У МОРЯКОВ 2 страница




Иду со свертками на яхту и обдумываю этот день. Нужно сознаться, что он был плодотворным и удачным. Завтра в поход. Иван Иванович приехал, все сделано, так что с утра спуск яхты и сразу же в поход.

С утра все на нервах. Вот всегда так, если было что-то хорошо, удачливо, то после этого обязательно будет плохо. Как говорится, жизнь в полоску. То черное, то светлое.

У меня сразу же два дела: нужно спустить яхту и получить карты, а моя команда и не колышется. Пришлось самому бежать договариваться насчет крана, доставать троса, а здесь еще и место не подготовлено, куда спустить яхту.

- Что Вы волнуетесь? Все равно до обеда не уйдем, - говорит Титов. - Всегда так, шумите, бегаете, а уходим после обеда.

- Так от кого же это зависит? Разве не от нас самих?

Я не выдержал и поругал свою команду. Ну что за апатия? Порой я просто не понимаю их. Вот и сейчас. Если сразу спустить яхту, проверить такелаж, можно за два-три часа все сделать. Я бы за это время получил карты и лоцию. Так что в двенадцать часов мы могли бы выйти. При скорости в четыре узла мы на следующий день вечером, еще засветло, вошли бы в Керчь. В чужой порт, да еще впервые и ночью идти трудно. А если выйдем поздно, то и придем поздно.

Кран поднял яхту высоко над землей и, медленно поворачивая, осторожно опустил в воду. Какое прекрасное зрелище. Яхта снизу просто великолепна. Жаль, очень жаль, что нет фотоаппарата, и я не могу заснять ее спуск.

Бегу в службу мореплавания. Карты уже готовы и ждут меня. Благодарю штурмана и бегу к девиатору.

Время, время. Как оно безжалостно! Дорога каждая минута, а я сижу и слушаю, стараясь не выдать своего нетерпения. Разве сейчас я могу им сказать, что я спешу, что мне некогда. Они держать меня не будут:

Пожалуйста, идите, уходите. Не я им, а они мне нужны.

- Ваш компас в кокпите нужно заменить. Это несерьезно. С ним вам одни мучения, а толку никакого. Лучше поставьте компас типа УКПМ-10м. А тот, что в каюте, работает в очень тяжелых условиях. От ударов волн корпус будет трясти, это передается на компас, а он закреплен жестко. Могут выйти из строя иглы осей. Вам в походе, возможно, придется менять ось поплавка. Вы его проверяли?

- Нет, ни разу.

- Это довольно просто. Сейчас мы пройдем в мастерскую, и Вам покажут, как нужно менять ось. А проверку компаса делают по следующей методике...

К нему приходит то один, то другой сотрудник, он со всеми меня знакомит, хотя я физически не смогу их запомнить.

Принесли анемометр и он начал мне объяснять, как им пользоваться. Я, молча, слушаю. Я это знаю, но неудобно перебивать его. Потом со склада принесли набор осей для компаса, и он повел меня в мастерскую, чтобы показать на практике, как меняют ось картушки. Опять ушло много времени. Сначала меня познакомили с сотрудниками, потом разобрали компас, рассказали, как производится замена оси и, наконец, заставили меня самого выполнить эту операцию.

Время шло. Что там творилось на яхте? Готовятся ли они к походу? Внутри все бурлило, но я терпеливо слушал и учился. Это все очень серьезно, и наверняка в плавании, рано или поздно, пригодится.

Урок окончен. Идем в отдел, где корректируются карты, лоции и другие документы службы мореплавания.

После знакомства меня спросили:

- А Вы не боитесь идти в плавание? Неужели не страшно?

- Почему же нет. Страшно, конечно. Просто я не боюсь.

- Как так? Страшно, а не боится? Так разве бывает?

- Ну, конечно. Не буду заниматься анализом психологического состояния человека, испытывающего чувство страха. Об этом где-то в научных трудах говорится много и более доступно, чем могу сказать вам я. Но, очевидно, нужно считать правильным заключение, что не испытывает страха только дурак. Другое дело, как вести себя в момент опасности. Во-первых, страх - это неизвестность, угрожающая в какой-то степени человеку, его жизни или просто воздействующая необъяснимыми силами на его психику. И чем неизведаннее и могущественнее эти силы, тем страшнее. И если человек сразу не сумеет их понять, оценить, то чувство страха может лишить его логического мышления. Вот тут и начинается паника. Меня особенно потрясли растерянность и чувство страха, которые испытывали люди при землетрясениях.

- Ну, а что будет с вами, вы же пойдете в плавание один?

-Откуда я знаю? Читая карты во время разработки маршрута плавания, я часто представлял ураганный ветер в сороковых широтах, волнения Тихого океана, штормовые ветры в районе мыса Горн. Это все возникает непроизвольно. Но это, же не то. Представить некоторые явления природы просто невозможно, настолько это сильно, величественно, что человек не может выразить словами. Прекрасно понимаю, что мне достанется. Наверное, будет мне страшно и не раз. Я испугался здесь, у вас на Азовье, когда мы чуть не сели на мель. А там будет в тысячу раз хуже.

Значит, нужно знать и не просто теоретически, а попробовать все на практике, испытать все, что может встретиться на пути. Хотя все знать невозможно. Никогда невозможно, - задумчиво добавил я.

Пока мы разговаривали, девушки подобрали для меня книги, лоцию, карты и атлас волнений Черного моря. Передавая мне эти драгоценности, они высказали всяческие пожелания доброго плавания. И все же, хотя я им сказал о том, что мне страшно, они оставили за собой право назвать меня бесстрашным. Ну что же, пусть пребывают в этом самообмане.

Команда в сборе. Ким принес свою радиостанцию УКВ и фальшфейеры. Продукты и вода на неделю есть. Можно отходить от причала. Ветер за строениями и близко стоящим кораблем почти не чувствуется. На берегу наши добрые знакомые - яхтсмены судоремонтного завода.

Наверное, они смотрят с завистью, но это добрая зависть друзей.

- Поднять паруса!

- Отдать швартовые! Оттолкнуть нос!

В вахтенном журнале записываю:

"15 часов 30 мин. снялись со швартовых. Подняли стаксель, грот, бизань. Следуем на выход из порта Жданов."

В журнал вкладываю записку: «Капитан порта А. Лукин, главный штурман, Чебанов В.С. Секретарь пароходства - Неля, телефон...» Наверное, это пригодится.

 

Девиация - это целая наука, очень нужная морякам, так как она из компаса делает прибор, по которому корабли водят в море. В школе нас учили, что компас устанавливается в плоскости земного магнитного меридиана. Один конец его показывает на север, а другой на южный магнитный полюс.

Однако на корабле, где много железных конструкций, магнитное поле возмущается, и показания компаса не соответствуют магнитному курсу. Появляется новое понятие - компасный курс. Разность между компасным и магнитным курсами и является величиной девиации. Для каждого курса она имеет свое значение. Её-то нам и нужно было определить, хотя бы на главных курсах. Девиационного полигона в Жданове не было, поэтому мы решили воспользоваться створными знаками.

Ким с Иваном Ивановичем на палубе выводят яхту на створы и кричат мне в каюту, чтобы я записывал показания компаса в момент отсчета, сравнивая его с курсами на соответствующие створные знаки.

На одном створном знаке делается два замера. Один при входе на створы с одной стороны, второй - при выходе с другой. Берется среднее значение. Затем идем ко второму створу. И опять начинается все сначала.

- Приготовиться к замеру.

- Есть.

- Ноль!

- Компасный курс 249.

- Приготовились. Ноль!

- Второй замер - 245.

- Хорошо. Запишем среднее значение 247.

- Истинный курс 235°, а склонение 4° вестовое.

Девиация получается из разности магнитного и компасного курсов, при этом вестовые значения считаются положительными.

Через пару часов определение было закончено, и мы легли на основной курс. С Кимом мы занялись расчетами, а Иван Иванович заступил на вахту.

Расчеты с Кимом делать интересно. Он говорит просто и прямо.

- Десятые доли можно отбросить. Пусть их в академиях считают, за столом. Вот так. Запишем ровно 240°. Все равно ты курс с точностью даже одного градуса держать не сможешь. И вообще, не вздумай гоняться в море за точностью. Ошибки управления яхтой на курсе очень большие. В море, а тем более в океане, тебе нужно будет знать место приблизительно, ну допустим, с точностью до 5 миль. Все равно, когда ты будешь подходить к берегу, точность вычисления будет повышаться, ну хотя бы за счет радиопеленгований. А когда ты увидишь берег, то там еще точнее сможешь определить свое место по береговым сооружениям. А если тебе кто-нибудь скажет, что нельзя идти при таком счислении, то пошли его подальше. Это обычно говорят штабные деляги, которые и корабли не водили, а протирают штаны на кабинетных стульях, как твой адмирал Васильев.

- Давай сменим ребят. Пусть отдохнут.

Мы вышли на палубу. Справа по курсу, курсовой 30° хорошо виден Белосарайский маяк. Ветер небольшой, почти чисто вестовый, силой 5 баллов. Пора менять курс.

"18ч. 30м. прошли буй N 16. Легли на курс 230°. Справа КУ 30° хорошо виден Белосарайский маяк. Идем под всеми парусами. Скорость примерно 4-4,5 узла."

Вдвоем с Кимом на вахте не заскучаешь. У него сотни примеров из жизни, и он умеет рассказывать.

Ветер дует ровно и тихо. Волна небольшая, и яхту почти не качает. Идем, в полный бейдевинд, чуть подруливая. Ким начинает вахту с регулировки парусов. Я бы после вахты Ивана Ивановича этого делать не стал.

Для Кима же в этом деле авторитетов нет. «Я делаю все сам, говорит он».

- Так, куда идет яхта? На ветер? Подтянем немного бизань. Хорошо. А теперь чуть-чуть потравим стаксель. Нет, пожалуй, перетравили. Давай подбирай. Ну, а теперь как?

Так мы, то выбирая, то потравливая, отрегулировали паруса и положение руля до такого состояния, что яхта пошла прямо по курсу без рысканья. Чудесно.

- Вот, видишь, получилось, а ты говоришь - Иван Иванович. Ты все должен делать сам. Даже после меня. Пусть будет хуже, но ты это сделаешь сам и чему-то научишься. «Я - сам!» - это великое дело.

Мы сидели в кокпите и разговаривали. Ким рассказывал о своей службе на паруснике, о морских происшествиях.

Яхта почти неслышно шла под всеми парусами, а расположенный в четырех милях западнее нас маяк медленно переходил с носа в корму.

В 22 часа далеко за горизонтом последний раз блеснул маяк и скрылся в ночи. Курс изменили на чистый зюйд и теперь мы шли в галфинд. Теперь пришлось сесть за руль и слегка подруливать. Плохо, что мы не сделали подруливающего устройство.

Вдруг по носу появились огни встречного корабля. Он идет из Керчи в Жданов. Беру станцию и пытаюсь связаться. Надо уточнить координаты.

"Говорит яхта "Русь". Говорит яхта "Русь". Кто меня слышит, прошу ответить. Прием."

Быстро переключаюсь и почти сразу же слышу ответ:

"Слышу вас хорошо. Что вы хотите. Говорит старпом теплохода "Комсомолец".

"Сообщите ваши координаты. Хочу уточнить свое местонахождение".

Через несколько минут штурман теплохода передал, что наше место 46° 41,8 СШ и 37° 11,0 ВД.

Благодарю моряков за помощь, и мы расходимся. Как хорошо, когда рядом свои моряки.

В 24 часа мы с Кимом сдаем вахту Ивану Ивановичу, делаем отметки на карте и в вахтенном журнале и ложимся отдыхать.

А яхта идет, но в каюте это не чувствуется - так тихо. Только чуть крен на левый борт, да слышится прикосновение волны к борту. Не удар, а ласковое прикосновение любимого моря. Оно успокаивает и приглашает спать.

Спать.

Разве выспишься за четыре часа? Да еще в такой холодине. Конечно, нет. Разбудил, как всегда, Титов. Он не умеет управлять парусами, поэтому Иван Иванович не доверяет ему руль. Просто когда они вместе на яхте в море, то Титов у него на побегушках. Иван Иванович на него кричит, ругается. На берегу, они меняются ролями. Титов может достать денег или выпивку, и тогда Иван Иванович зависит от него. Титов этим пользуется и отыгрывается за унижения в море. Во время вахты он наблюдает за морем или спит, чаще ест. Аппетит у него такой, что можно позавидовать.

Надо вставать. Но, как не хочется вылезать из мешка! Хоть бы кто поторопил, тогда можно было бы поворчать, все легче на душе стало бы. Но, что поделаешь, здесь ты капитан, и все должен делать сам по доброй воле. Кто тебя послал? Что, тебе дома плохо жилось? Мог бы во время отпуска поехать в санаторий и в четыре часа ночи ты лежал бы в теплой, мягкой, чистой, а, главное, сухой постели. Кругом тишина, спокойствие, как на дне океана. А так, и дома не сидишь, и людей мучаешь. "Нет на тебе креста", - так, бывало, говаривала мама, когда сердилась на какую-нибудь мою провинность.

Поставил на газ чайник и вышел на палубу. Иван Иванович сидит по левому борту в кокпите и молчит. Ветер небольшой, яхта идет почти в галфинд, подруливать почти не нужно. Тихо.

- Здравствуй, Иван Иванович.

- Здравствуйте.

- Где идем?

- В море. (Потом я часто буду вспоминать это выражение).

- Ну что ж, и то хорошо.

- Погодка-то хороша, как?

- Для Азовья, тем более в декабре, - нормальная.

Да, погода нормальная. Ветер небольшой, баллов пять, волна не злая, чуть бьет о борт и, главное, палуба сухая. Для Азовья зимой это просто исключительная погода. Яхта идет без рысканья. Но все, же холодно, и унылая картина седого моря, и под цвет ему сумрачного неба, не вдохновляет.

- Сейчас, только попью чаю, сразу же сменю тебя.

Монотонность плавания скрашивает Ким. У него неиссякаемый запас рассказов на все случаи жизни, но больше всего о море, о плавании. Где только он не бывал, чего только не видел! Но главное, его трезвый подход ко всему. Он не волнуется, прост, спокоен и уверен в себе.

Вдруг, прервав какой-то рассказ, он показывает почти прямо по курсу:

- Вон, справа 10, идет какой-то корабль. Видишь? А прошлый раз проходил какой-то теплоход слева. Значит наш курс правильный. Идем около этого. Сейчас запросим его место. У него точные данные, кстати, проверим нашу прокладку.

Он достает рацию, и мы связываемся с проходящим кораблем, который оказывается "Добружем". Несколько дней назад мы с ними познакомились в порту Жданов. Они приходили смотреть яхту и выражали самые лучшие пожелания. Сейчас он идет опять в Жданов.

Нам передали координаты и мы их сверили с картой. Наше место оказалось в 2,5 милях остовее.

- Это мелочь. Мы идем хорошо, около этого. - Он махнул рукой, и мы пошли дальше.

Мне нравится его "около этого". Собственно, он прав.

Этими словами он выражает уверенность в правильности плавания, в достаточной точности определения. Он старается внушить мне уверенность в моей прокладке, так как она достаточно точна при тех допусках и погрешностях, с которыми мы определяемся.

После обеда навстречу нам попался рыбачий траулер, судно типа СРТ. Мы включили рацию, но, несмотря на наши старания, он нам не отвечал. И когда судно начало проходить мимо нас, Ким схватил флажки и начал махать. На "рыбаке" нас заметили и повернули за нами.

- Ким, нужно остановиться. Видишь, они что-то кричат.

- Ничего. Пусть догоняют. У них ход в три раза больше нашего.

- Но как-то нехорошо. Мы их попросили, они пошли за нами, а мы, получается теперь, удираем.

- Да не обращайте на это внимания. Они идут под двигателями, им ничего не стоит нагнать эти потерянные кабельтовы.

Когда СРТ поравнялся с нами, мы запросили место. Сверив с нашей прокладкой, Ким крикнул:

- Около этого, значит идем правильно.

К вечеру далеко на горизонте начало заниматься белое зарево. Оно поднималось над возникшей у горизонта тонкой полоской земли и росло буквально по минутам, наверное, в ритме зажигаемых на улицах и в домах огней. Над этим белым заревом стояла большая темная туча, по величине она была чуть больше, чем само зарево, а по ширине слоя гораздо меньше. Выше тучи было еще светлое голубовато-серое небо, на котором начали проявляться звезды.

- Это смог, - сказал Ким. - Все, что испаряется, что выходит из труб фабрик и заводов, в тихую погоду поднимается вверх и стоит в виде шапки над городом.

Страшно подумать о тех последствиях, которые несет за собой этот гриб, чудовищный спутник современных промышленных городов. От него кто-то там, в коробках домов сейчас задыхается от приступа астмы, "грудной жабы" или лежит с мигренью.

- Скоро смог уйдет, - говорит Ким. - Как только подует бриз, так все унесет в море.

Однако для нас это светлое пятно на горизонте не просто город, а цель нашего похода и результат наших расчетов. И ничего, если они сделаны с подсказкой, все равно мы прошли сами.

Ветер все тише и тише. И то, что мы "около этого", не очень радует, потому что оставшиеся примерно восемь миль при ходе около полутора узлов мы быстро не пройдем.

Придется идти ночью, а жаль. Где-то там, в Керчи, нас ожидают друзья из Москвы, а мы плетемся. Бросаем за борт кусочек пенопласта и засекаем время прохождения его вдоль яхты. Несложное вычисление показало скорость около половины узла. Ветра почти нет. Вот они, превратности погоды. То ветер восемь баллов, а то почти полный штиль.

- Может быть, поставим стоповый стаксель?

- Давай, - соглашаюсь я. - Может быть, хоть на пару кабельтовых в час сдвинемся.

Топовый стаксель почти в два раза больше рейкового.

Скорость чуть-чуть увеличилась, но через час снова сошла на нет. Медленно двигаемся к Керченскому рейду, где суда стоят на якорях в очереди на разгрузку в порту.

Здесь у Кима много знакомых, и он часто разговаривает по рации.

Когда мимо идет какой-либо корабль, мы зажигаем ходовые огни, а как только он проходит, мы их выключаем и идем как пираты в темноте. Светятся только одни иллюминаторы, от включенной в каюте пяти-ваттной лампочки.

В конце концов, из-за этой экономии мы погорели.

Просто смешно вспомнить. А тогда! Позор.

Случилось это так.

Идти ночью по каналу, да еще под парусами, очень опасно. Согласно ППСС (Правилам предупреждения столкновения судов) парусным судам по каналу идти под парусами нельзя. А у нас, как назло, не работает двигатель. Но кругом мели, сбоку канала не пройдешь. Что делать?

- Ты знаешь, - начал Ким. - Корабли, которые идут в Керчь, встречают лоцманские катера. Лоцман выходит на корабль, а катер следует назад в гавань. Давайте попросим какой-нибудь лоцманский катер, и он нас отбуксирует в гавань.

- А удобно ли это? Вдруг нас засмеют?

- Ну, что вы. Ведь для того лоцмана и посылают, чтобы корабли заводить в порт без аварии. И ни один капитан не обижается на то, что это в какой-то степени может унизить его достоинство. Там очень опытные люди, исправные и точные приборы, но лоцман знает фарватер, береговые ориентиры и все изменения, которые могли произойти в гавани на данный момент. Так что никакого позора в этом нет, и все нам сделают бесплатно.

- Хорошо, Ким, на твое усмотрение. Я согласен.

Как только мы услышали о том, что какой-то корабль запросил лоцмана, Ким сразу же связался с ним и попросил капитана корабля передать на лоцманский катер нашу просьбу.

После переговоров мы выключили ходовые огни, так как близко никого не было, только какой-то теплоход проходил мимо нас примерно в миле. Он сейчас был на траверзе и шел в Керчь.

И вдруг мы услышали.

"Внимание! Внимание всех кораблей в Керченском канале! К каналу идет яхта "Русь". Ходовых огней на яхте нет. На палубе светится только слабый белый огонь, видимость которого не более одной мили. Будьте осторожны. Внимание! Внимание!..."

Мы просто опешили. Какой позор! Сразу же включили ходовые огни и не выключали их до входа в гавань и швартовки у причала. А Ким ругался:

- Зануда! Я же этого капитана знаю. Такой зануда!

Везде ему больше всех надо. Ну, он еще попадется мне. Я еще приду к нему, чтобы завести его теплоход в гавань. Там мы поговорим.

Ким никак не мог успокоиться. Меня это начало смешить. Ну что особенного, придем в порт, там расскажем, и нас поймут. Мы же были не в канале...

Ким начал рассказывать неприглядные истории об этом капитане, о том, что он всюду "сует свой нос", больше всех он знает, и все его касается. На любом совещании он что-нибудь, да доложит. Сколько хороших ребят из-за этого погорели по пустякам. Другой раз на тот или иной случай никто бы не обратил внимания, а он выступает, требует, и дело кончается взысканием.

Ветер стих совсем. Паруса повисли как тряпки.

Мы сидели и скучали. Прошел час, второй... Ким устал рассказывать, а может эта тишина принесла лень, и ни ему, ни мне ничего не хотелось делать.

- Может быть, станем на якорь? - предложил я.

- Нет, здесь плохо стоять. Все время какой-нибудь корабль становится или снимается с якоря. В такой темноте нас могут просто разбить.

Куда пропал ветер? Не понимаю. Согласно положениям, так сказать, науки о природе в это время должен дуть бриз. После захода солнца он должен дуть с суши. К сожалению, сейчас не лето, и сегодня солнца не было, а бриз - это спутник Солнца и лета. Тихо. Спокойно...

В море почему-то все получается неожиданно, особенно ночью. Не видно ни туч, ни покрывающейся рябью воды. Ветер появляется неожиданно, как-то вдруг... и подул он не с Кавказа, а с Крыма.

Яхта сразу ожила, как-то напряглась и побежала. Сажусь за руль и веду ее на створный знак у входа в канал.

А ветер все сильнее и сильнее. Шкоты от топового стакселя натянулись так, что, кажется, они вырвут ограждение кокпита. Стенка ограждения сделана из листовой нержавеющей стали и сверху укреплена стальной трубкой, но от рывков стаксель-шкота вся левая сторона ограждения ходит, и становится страшно, что она вдруг оторвется.

Ветер, хотя и сильный, но ровный, не шквалистый, поэтому мы решили идти под всеми парусами, тем более, что менять топовый стаксель в ветер - это адова работа.

- Не ходите влево, - крикнул Ким. - Старайтесь держать чуть правее маяка, ветер все равно будет сносить влево.

- Есть! - кричу в ответ.

Идем в крутой бейдевинд правым галсом почти прямо на маяк. Скорость около семи узлов. Красота! Слышно даже как вода журчит за кормой. Прошло буквально несколько минут, и вот слева показались створные огни. Сначала они были далеко друг от друга, потом начали сближаться и, когда они слились в одну линию, мы начали поворот.

- Пусть створы будут чуть левее. Нам лучше держаться правой стороны, так как ветер будет дрейфовать нас к левой стороне канала. Так или иначе, но одним галсом канал нам не пройти. Придется менять галс не один раз. Но лучше это делать реже.

- Ким, смотри, по-моему, кто-то идет навстречу.

- Да. Правильно. Давай уходить к левому берегу.

- Но мы потеряем галс, и потом ведь расходятся левыми бортами.

- Все правильно. Но, во-первых, мы не имеем права идти по каналу. Во-вторых, правее мы никак не можем уйти и, в третьих, капитаны пароходов боятся красного огня. Пусть будет спокойнее. Слева мы пройдем за кромкой канала, и никакого нарушения не будет. Когда корабль пройдет мимо нас, мы сменим галс и перейдем канал поближе к Крымскому берегу.

Мимо нас, буквально в одном кабельтове, прошел большой корабль. Нос его был, чуть ли не выше наших мачт. Такому лучше не попадаться.

В канале идти трудно. Кругом огни: впереди, справа, слева и тот, что нам нужен, теряется среди сотен других. Особенно справа, где сияет город. Впереди мигает белый огонь. Это наш. Держу на него, но ветер сносит нас в сторону.

Дрейфуем, придется менять галс.

А яхта бежит. Она на удивление идет быстро, с маленьким креном и без качки. Здесь, в канале, среди двух берегов волны почти нет, и яхта идет в идеальных условиях.

Город все ближе и ближе. Он как бы раскрывается и образует сияющую панораму. Поднимаясь по отлогому берегу, он сияет тысячами огней, зовущих и манящих к себе. В них какая-то загадка, и поневоле вспоминаются гриновские города из его новелл. Керчь расположена по морскому побережью и растянулась на десятки километров. Но, когда идешь вдоль канала, то ты не думаешь о расположении города. Хочется скорее пристать, и поэтому, кажется, что мы идем мимо него. И настолько реально это обманчивое явление, что приходится просто слушаться правил и карты и идти строго по фарватеру, не обращая внимание на флюиды города.

Среди бесчисленных огней Ким различил створные знаки справа, и мы делаем поворот. Теперь наш путь шел к берегу. Начали попадаться корабли, стоящие на якорях, землечерпалки и буксиры. Недалеко от причала нас встретил лоцманский катер и указал место для нашей стоянки - пассажирский причал.

Ночь уже на исходе. Почти 16 часов на вахте. Конечно, можно было подмениться, но я решил постепенно привыкать. Теперь спать, без разговоров, так как завтра предстоит плавание в «бумажных» волнах.

Разбудил нас радиоинженер из Загорска, который приехал ко мне, чтобы на месте, на яхте, учить меня радиосвязи с кораблями, любителями и портами. Вчера он приехал в Керчь, устроился в гостинице и весь вечер следил за нашим переходом. Он представился как наш куратор, ведь мы тоже "не лыком шиты", мы - это яхта, которая готовится к кругосветному плаванию. Поэтому диспетчер порта, проникнувшись "важностью происходящих событий", все время информировал его о нашем местонахождении, вплоть до того момента, когда мы стали у причала. Самое главное, что у него достаточно такта и понимания обстановки, так что он дал нам выспаться и пришел нас будить завтракать. Благо причал был расположен напротив гостиницы "Керчь", в которой он остановился.

День прошел в разговорах, хождениях по портовым канцеляриям, был я и у пограничников с предварительным визитом. Ким сводил меня в портнадзор и там нас без особой волокиты отметили. Заодно обо всех новостях я был проинформирован Князьковым, а новости были не очень хороши.

Никаких официальных документов, обеспечивающих наше свободное плавание по Черному морю, он не привез. Более того, не было разрешения на пользование радиостанцией.

Все наши запросы где-то пропали, и Князьков взял рацию на всякий случай. Вернее, на случай какой-либо аварии, когда необходима будет помощь, то чтобы «прокричать» SOS!

- Почему все так? - недоумевал я.

- Одна из причин в том, что все отношения от газеты подписывал корреспондент. В управлении мне сказали: "Что сам редактор не может подписать?"

Князьков вручил мне деньги на питание. Для меня это была большая поддержка, так как не осталось почти ничего, а команду нужно кормить. Я рассчитывал только на помощь брата в Симферополе, а туда еще надо было доплыть.

Вечером я смог пригласить Кима и Володю в ресторан и первый раз за месяц по-человечески поесть и поговорить. После этого мы вернулись в гостиницу и засели за деловые бумаги. Ким оформлял вахтенный журнал, я заполнял судовые роли и сделал прокладку на дальнейшее плавание. И письма, письма. Нужно сообщить друзьям и своим шефам о ходе плавания.

В чистой и теплой комнате гостиницы в дружеской беседе почти забыл свои невзгоды и, наверное, дал бы отдых нервам, если бы о себе не напоминала моя команда. Титов, выклянчив у Князькова денег, выпил, а заодно подпоил Ивана Ивановича, и они пришли в гостиницу в грязном рабочем обмундировании.

- Шеф, - громким голосом объявил Титов. - Команде нужно мыться.

Собственно, это прекрасное желание, но неужели без меня они не могут сходить в баню? Вполне оформившиеся здоровые балбесы, ведь водку они пьют самостоятельно.

- Шеф, - команда хочет жрать и соответственно..., - хрипло заявил он, и от него понесло таким крепким перегаром, что пришлось отступить назад.

Как наше пребывание в Керчи окончилось благополучно, не знаю. Утром мне рассказывали, что Титова и Жигомана задерживала милиция, но они сослались на участие в подготовительных испытаниях яхты, которая идет вокруг света, и их отпустили. Да, хорошую рекламу они делают моему плаванию.

Сегодня после двухнедельных мытарств я лег в чистую постель. Засыпая, старался разобраться в том, что за человек Князьков. За счет своего отпуска он приехал на яхту, привез радиостанцию, которую сделал сам тоже для меня, дал деньги на питание и вот вечером предложил свое место в гостинице, чтобы я отдохнул.

И это все на фоне такого человека, как Титов, который свои деньги сразу же пропил, закупив еще при отходе на них водки, не думая о питании, все время, живя за мой счет, он требовал и требовал. С Князьковым все было наоборот, и я чувствовал себя неловко.

- Ким, ты знаешь, я не могу понять Князькова.

- Почему? Хороший и умный человек.

- В этом я с тобой согласен. Но меня как-то смущает другая его черта. Он все делает для меня, ничего не требуя за это.

Ким как-то сразу сделался серьезным и, с непривычной для него строгостью, заявил:

- Если Вы не понимаете его, то почему вы хотите, чтобы мы поняли вас? - он сделал ударение на слове "Вас"! В таком большом деле, которое Вы начали, концентрируется не только Ваше личное "хочу". Это дело очень и очень многих. Стране нужно, чтобы Вы вышли в плавание и обошли вокруг света. Нужно и яхтсменам, чтобы мы могли гордиться. Нет, не Вами, а просто советским моряком. Это нужно и многим романтикам, которые переживают то, что никого не было в подобных плаваниях от нашей страны. Просто люди не знают, в каком бедственном положении Вы находитесь, а то бы Вы получили помощь, которой могли бы другие моряки позавидовать. Стоит удивляться тому, что Вам не помогают. Так Вы говорите "не понимаю" о таких типах как Титов, который просит у Вас десятку с отдачей, хотя такие люди ничего из того, что к ним попадает, не отдают. Вот их нельзя понять!




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 352; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.099 сек.