Общая теория 7 страница. Чтобы показать, какова истинная ценность этой теории, — вернее, этих обвинений большинства съезда в дезорганизаторских тенденциях теснить (воображаемую

___________ ПИСЬМО К ТОВАРИЩУ О НАТТТИХ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ЗАДАЧАХ__________ 29

Чтобы показать, какова истинная ценность этой теории, — вернее, этих обвинений большинства съезда в дезорганизаторских тенденциях теснить (воображаемую, должно быть) крамолу и в игнорировании положительной работы, мне достаточно будет на­помнить забывчивому тов. Аксельроду один (для начала один) маленький факт. 6-го октября 1903 г. после многократных увещаний членов меньшинства о нелепости и дез­организующем характере их бойкота, мы с Плехановым официально пригласили «кра­мольных» литераторов (и тов. Аксельрода в том числе) взяться за положительную ра­боту, официально заявили им, что отказ от этой работы равно неразумен и с точки зре­ния личного раздражения и с точки зрения тех или иных разногласий (для изложения которых мы открываем страницы наших изданий).

Тов. Аксельрод забыл об этом. Он забыл, что ответил тогда решительным отказом без всяких объяснений причин. Он забыл, что для него тогда, в эти давно прошедшие времена, «положительная работа отодвигалась в туманную даль неопределенного бу­дущего», каковое будущее только 26 ноября 1903 года стало желанным настоящим.

Тов. Аксельрод не только «забыл» это, но и желал бы вообще «предать забвению» подобные «личности», не так ли?

Указывать меньшинству на то, что оно целые месяцы дезорганизовывало партию, за­брасывало положительную работу, отвлекало своими дрязгами тьму сил у ЦК, это «личности», это значит набрасывать моральную тень, это значит сводить борьбу тен­денций на уровень дрязги. Этому не место на страницах ЦО.

А обвинять большинство партийного съезда в том, что оно смело тратить время на увещания «крамольников», что оно дезорганизовало партию борьбой с (воображаемы­ми) дезорганизаторами — это принципиальные разногласия, для коих надо «прибе­речь» столбцы «Искры». Не так ли, уважаемый тов. Аксельрод?

См. Сочинения, 4 изд., том 7, стр. 326. Ред.

30___________________________ В. И. ЛЕНИН

Может быть, оглянувшись вокруг себя, тов. Аксельрод найдет и в настоящее время немало примеров тому, как «положительная работа» и для практиков меньшинства отодвигается в туманную даль тоже желанного, но все еще неопределенного будущего?

Нет, знаете, выгоднее было бы вам не затрагивать вовсе вопроса об отношении большинства и меньшинства к положительной работе! Выгоднее бы не напоминать о

том, о чем говорит, например, один заводский рабочий города —ва в следующем письме ко мне:

«Дорогой товарищ!

В последнее время, т. е. после второго съезда партии, нам объявили, что ЦК не был выбран съездом единодушно, что съезд раскололся на две части по вопросу об отношениях Центрального Органа к Цен­тральному Комитету и образовалось так называемое большинство и меньшинство. Все это, как тяжелый камень, обрушилось на нашу голову и придавило нас всей своей тяжестью, потому что самый вопрос об отношении ЦО к ЦК был для нас неожиданною новостью: ведь до самого съезда он но только не возбуж­дался ни в каких кружках и собраниях, но, насколько мне помнится, его обходили молчанием и в литера­туре. Вот это самое замалчивание его до съезда мне непонятно. Если предположить, что его совсем не существовало, то нужно признать, что товарищи, клавшие все свои силы на объединение партии, не представляли себе ясно ее организации, т. е. ее устройства. Но второе совершенно невозможно, потому что вопрос, расколовший теперь партию, ясно показал, что взгляд на устройство партии был и был не у всех одинаков. А если это так, то почему его скрывали? Это первое. А второе — самый этот вопрос, ко­гда приходится его решать, то я ставлю себе такой вопрос: какое устройство партии обеспечит ее орто­доксальное направление, и тут же рядом с ним у меня является мысль, что кроме устройства партии ва­жен состав ее вождей, т. е. если они ортодоксы, то и направление партии ортодоксальное, если — оппор­тунисты, то и партия такая же. Теперь, имея такие предположения и зная состав вождей партии, я безус­ловно высказываюсь за преобладание ЦО над ЦК в идейном руководстве партией. Высказаться за это еще больше заставляет русская действительность: как бы ни был ЦК ортодоксален, но он, находясь в России, не может быть застрахован от провала, а следовательно, и от потери ортодоксальности помимо своей воли, так как преемники не всегда-то соответствуют тем, кого они замещают. Кому из товарищей, работающих хоть немного в комитетах, не знакомы такие явления, что самый лучший комитет в силу одной из многих случайностей заменяется плохим и обратно. Совсем не то с ЦО: он стоит в иных усло­виях

ПИСЬМО К ТОВАРИЩУ О НАТТТИХ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ЗАДАЧАХ__________ 31

(принимая во внимание, что ЦО будет находиться за границей), которые обеспечивают ему более долго­временное существование, а следовательно, и возможность приготовить себе достойных преемников. Но я не знаю, товарищ, можно ли решать этот вопрос раз навсегда, т. е. или чтоб всегда преобладал ЦО над ЦК или — ЦК над ЦО. Я думаю, что нельзя. Возьмем такое положение: вдруг состав ЦО изменился и из ортодоксального сделался оппортунистическим, как, например, «Вперед» в Германии; ну можно ли тогда дать ему преобладание в идейном руководстве? что бы стали делать мы, воспитанные в ортодоксальном духе, неужели должны бы соглашаться с ним? Нет, наша обязанность была бы отнять у него право на преобладание и передать его в руки другого учреждения, и если бы этого не было сделано по какому-нибудь поводу, все равно будь то партийная дисциплина или еще что-нибудь, то все мы достойны бы были названия изменников рабочему социал-демократическому движению. Так я смотрю на это и никак не могу согласиться с решением раз навсегда, как это делают некоторые товарищи.

Теперь мне совсем непонятна та борьба, которая ведется теперь между большинством и меньшинст­вом, и нам очень многим она кажется неправильной. Ну, скажите, товарищ! Естественно ли такое поло­жение, когда все силы кладутся на разъезды по комитетам за тем только, чтобы поговорить о большинст­ве и меньшинстве. Я, право, не знаю. Неужели этот вопрос настолько важен, чтобы ему отдавать все си­лы и из-за него смотрели друг на друга, чуть ли как не на врага? И на самом деле так выходит, что если комитет подобран, предположим, из одного лагеря, то из другого туда уже никто не попадет, несмотря на всю свою пригодность для работы, даже если хотите, он не попадет и тогда, когда он необходим для ра­боты, когда последняя много теряет от его отсутствия. Этим, конечно, я не хочу сказать, чтобы совсем бросили борьбу из-за этого вопроса: вовсе нет, только, по-моему, она должна носить другой характер, и из-за нее мы не должны забывать главной своей задачи, а именно пропаганды в массе социал-демократических идей, потому что, забывая это, мы тем самым обессиливаем нашу партию. Я не знаю, честно ли это, но когда приходилось видеть, что интересы дела топтались в грязь и совершенно забыва­лись, то я называю всех их политическими интриганами. Как-то больно становилось и страшно за самое дело, когда видишь, что люди, стоящие во главе его, заняты чем-то другим. Глядя на это, думаешь: неу­жели наша партия осуждена на вечные расколы из-за таких мелочей, неужели мы неспособны в одно и то же время вести внутреннюю борьбу совместно с внешней. Для чего же тогда устраиваются съезды, когда их постановления не принимаются во внимание и каждый делает, что ему вздумается, оправдываясь тем, что съезд, мол, неправильно решил, ЦК недееспособен и т. д. И это делают те, которые до съезда все время кричали про централизацию, про партийную дисциплину и проч., а теперь как будто

32________________________________ В. И. ЛЕНИН

хотят показать, что дисциплина нужна только простым смертным, а не им, людям верха. Они, должно быть, позабыли, что их пример страшно развращает малоопытных товарищей, уже теперь слышится сно­ва среди рабочих недовольство интеллигенцией, которая из-за раздоров между собою забывает их, уже теперь более горячие опускают руки, не зная, что делать. Пока что, а вся централизованная постановка дела теперь является пустым звуком. Остается только надеяться, что в будущем все изменится к лучше­му».

Написано в январе 1904 г.

О ДЕМОНСТРАЦИЯХ ^П

Нам кажется, что автор письма ставит вопрос несколько чересчур прямолинейно и недооценивает значение организованности демонстраций. В этом главном деле мы еще сделали мало, и на организацию надо направить прежде всего и больше всего сил. Пока у нас нет крепко сплоченных революционных организаций, способных двинуть не­сколько отрядов отборного народа для руководства всеми сторонами демонстрации, — до тех пор неудачи неизбежны. А раз такая организация сложится и на процессе самой работы, на ряде опытов, укрепится, — тогда она (и только она) сможет решить вопрос, когда и как надо вооружаться, когда и как надо пускать в ход оружие. Эта организация должна будет серьезно поработать и над увеличением «быстроты мобилизации» (очень важное обстоятельство, совершенно основательно подчеркиваемое автором письма), и над увеличением числа активных демонстрантов, и над подготовкой распорядителей, и над расширением агитации в массе, и над привлечением «толпы любопытных» к уча­стию «в деле», и над «совращением» войска. Именно потому, что такой шаг, как пере­ход к вооруженной уличной борьбе, «жесток» и что он «рано или поздно неизбежен», — делать его может и должна лишь крепкая революционная организация, непосредст­венно руководящая движением.

Написано в октябре, позднее Печатается по рукописи

б (19), 1902 г.

Впервые напечатано в 1946 г.

в 4 издании Сочинений

В. И. Ленина, том б

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА И ПОЛИТИКАНСТВО

Внутреннюю политику русского правительства всего меньше, кажется, можно уп­рекнуть в настоящий момент в недостатке решительности и определенности. Борьба с внутренним врагом в полном разгаре. Вряд ли когда-нибудь в прошлом бывали до та­кой степени переполнены арестованными крепости, замки, тюрьмы, особые помещения при полицейских частях и даже временно превращенные в тюрьмы частные дома и квартиры. Нет места, чтобы поместить всех хватаемых, нет возможности, без снаряже­ния экстраординарных «экспедиций», пересылать в Сибирь с обычными «транспорта­ми» всех ссылаемых, нет сил и средств поставить в одинаковый режим всех заключен­ных, которых особенно возмущает и толкает на протесты, борьбу и голодовки полный произвол растерявшихся и самодурствующих местных властей. А высшие власти, пре­доставляя мелким сошкам разделываться с пойманными уже внутренними врагами, усердно продолжают работать над «улучшением» и реорганизацией полиции в целях дальнейшей борьбы с корнями и нитями. Это — прямая и настоящая война, которую все большие и большие массы русских обывателей не только наблюдают, но и ощуща­ют более или менее непосредственно. За авангардом летучих отрядов полиции и жан­дармерии медленно, но неуклонно движется и тяжелая законодательная махина. Возь­мите законы последнего месяца, — и вам прежде всего бросятся в глаза новые указы, добивающие последние

____________________ ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА И ПОЛИТИКАНСТВО____________________ 35

остатки финляндских свобод, да еще, пожалуй, обширный закон о дворянских кассах взаимопомощи. Первое из этих мероприятий совершенно подрывает самостоятельность финляндских судов и сената, давая возможность генерал-губернатору все знать, все ве­дать, т. е. фактически превращая Финляндию в одну из многих бесправных и унижен­ных русских провинций. Отныне — замечает полицейски-официальная «Финляндская Газета»¹² — есть надежда на «гармоническую» деятельность всех местных учрежде­ний... Не знаю уже, злорадная ли это насмешка над получившим самый подлый и са­мый решительный удар безоружным неприятелем или елейное пустословие в духе Иу­душки Головлева.

Второй из названных законов — новое детище того самого Особого совещания по делам дворянского сословия, которое уже одарило отечество разграблением сибирских земель («насаждение поместного землевладения в Сибири»)¹³. Во время жестокого тор­гово-промышленного кризиса и полного обнищания деревни, когда голодают, недое­дают и бедствуют миллионы рабочих и крестьян, нельзя себе и представить, разумеет­ся, лучшего употребления народных денег, как на подачки несчастным гг. дворянам-землевладельцам. Правительство даст на каждую дворянскую кассу взаимопомощи, во-первых, единовременно известную сумму («по усмотрению государя-императора»!), а во-вторых, в течение десяти лет будет давать по стольку же, сколько будут собирать и сами местные дворяне. Касса будет помогать тем, кто затрудняется платить проценты по долгам. Гг. дворяне могут без стеснений делать займы, когда указан такой легкий путь брать на уплату деньги из народного кармана.

И как бы нарочно для подведения итогов этой политике травли, насилия и грабежа, для ее обобщения и освящения явились царские речи к дворянам, земцам, крестьянам и рабочим (в Курске и С.-Петербурге). Дворян царь благодарил за службу ему, службу «не за страх, а за совесть», и обещал непрестанные заботы об укреплении поместного землевладения, «которое

36___________________________ В. И. ЛЕНИН

составляет исконный оплот порядка и нравственной силы России». Земцам царь ровно ни слова не сказал ни об оплоте, ни о нравственной силе России, ни о службе не за страх, а за совесть. Он объявил им коротко и ясно, что их «призвание — местное уст­роительство в области хозяйственных нужд» и что только памятуя об этом, только вы­полняя успешно это призвание, они могут быть уверены в его благоволении. Это был вполне определенный ответ на конституционные поползновения земцев, это было пря­мое предостережение (или, вернее, вызов) им, угроза отнятием «благоволения» в слу­чае малейшего выхода за пределы «местного устроительства в области хозяйственных нужд».

Далее, крестьянам царь уже прямо выражал порицание за «беспорядки» и «разграб­ление экономии», назвав зверское избиение и истязание восставших от голода и отчая­ния мужиков «заслуженным наказанием» и напомнив слова Александра III, повелевав­шего «слушаться предводителей дворянства». Наконец, рабочим царь говорил не больше и не меньше, как «о врагах», его врагах, которые должны быть и врагами рабо­чих.

Итак, дворяне — верные слуги и исконный оплот порядка. Земцы (или земские дво­ряне?) — заслуживают предостережения. Крестьяне — порицания и приказа слушаться дворян. Рабочим ребром ставится вопрос о врагах. Поучительные речи. Поучительно сопоставление их, и очень было бы желательно, чтобы посредством прокламаций, ли­стков, бесед в кружках и. на собраниях возможно большее количество народа было оз­накомлено и с точным текстом и с настоящим значением этих речей. Простые поясни­тельные замечания к тексту этих речей могли бы послужить великолепным материалом для агитации среди самой темной части самых неразвитых слоев рабочего класса, мел­ких торговцев и промышленников, а также крестьянства. Но не только «темному» на­роду, а и многим просвещенным и образованным русским обывателям не мешало бы хорошенько вдуматься в царские речи, — особенно обывателям из числа либералов во­обще и земцев

____________________ ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА И ПОЛИТИКАНСТВО____________________ 37

в особенности. Не часто приходится слышать из уст коронованных особ такое опреде­ленное признание, подтверждение и объявление войны внутренней: войны разных классов населения, войны с внутренними врагами. И открытое признание войны — весьма хорошее средство против всех и всяческих видов политиканства, т. е. попыток затушевать, обойти, затушить войну или попыток сузить и измельчить ее характер.

Политиканство, о котором мы говорим, проявляется и со стороны правительства, и со стороны оппозиции мирной, и даже иногда со стороны революционеров (правда, в последнем случае в особой форме, не похожей на предыдущие). Со стороны правитель­ства это — сознательное заигрывание, подкуп и развращение, одним словом, система, получившая название «зубатовщины»¹⁴. Обещание более или менее широких реформ, действительная готовность осуществить крохотную частичку обещанного и требование за это отказаться от борьбы политической, — вот в чем суть зубатовщины. Теперь даже кое-кто из земцев видит уже, что разговоры министра внутренних дел г. Плеве с г. Д. Н. Шиповым (председатель Московской земской управы) есть начало «зубатов­щины земской». Плеве обещает «более благоприятно» относиться к земству (ср. «Ос­вобождение»¹⁵ № 7), обещает созвать в начале будущего года совещание из председа­телей земских управ для «разрешения всех вопросов относительно постановки земских учреждений», требуя за это, чтобы земцы «не говорили ничего о представительстве в высших правительственных учреждениях». Казалось бы, дело яснее ясного: обещание самое неопределенное, а требование таково, что при исполнении его земские вожделе­ния становятся неосуществимыми. Против этого политического обмана, фокусничества и разврата может быть только одно средство: беспощадное разоблачение фокусников и решительная политическая (т. е., по русским условиям, революционная) борьба с поли­цейским самодержавием. Наши же земцы, насколько можно судить по «Освобожде­нию», оказываются еще не на высоте этой задачи. На политиканство они отвечают

38___________________________ В. И. ЛЕНИН

политиканством, их орган проявляет полную неустойчивость. В № 7 «Осв.» вы видите эту неустойчивость особенно наглядно благодаря тому, что высказывается по данному вопросу не только редакция, но и некоторые сотрудники, с которыми редакция более или менее несогласна. В передовой редакционной статье то мнение, что обещания Пле­ве есть ловушка и зубатовщина, приводится лишь как мнение некоторых земцев, при­чем рядом с ним сообщается и мнение других земцев, которые «склонны последовать указаниям г. министра» (!!). Редакция далека от мысли поднять поход против земской зубатовщины. Она предостерегала земцев от «уступок» правительству (в №№ 5 и 6), но она не выступает с решительным осуждением г. Шилова и К°, которые послушались советов старой полицейской лисы и выкинули из программы весеннего земского съезда 4-й пункт (указывавший на необходимость выборных земских деятелей для пополнения состава Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности). Редак­ция делает в передовой статье не тот вывод, что земство унижено согласием части зем­цев на подлые приманки полиции, а тот вывод, что самый факт переговоров правитель­ства с земством «доказывает, что земство уже и теперь есть «представительство»» (!!) и что обещанный г. Плеве «съезд» (г. Плеве говорил, кажется, только о «совещании»?) «во всяком случае желателен», ибо он «не может не внести ясности в отношения между земством и правительством». Редакция «твердо уверена, что земские деятели сумеют заявить себя на нем тем, чем они должны быть — представителями населения, а не подручными министров по хозяйственной части». Если судить только на основании одной передовой редакционной статьи, то надо, наоборот, быть твердо уверенным в том, что земцы окажутся опять «подручными» полицейского ведомства, как оказались г. Шипов и К° (пока их не оттеснит или не видоизменит другое земское течение).

От политиканства передовой статьи с удовольствием отдыхаешь на дальнейших статьях сотрудников: г. Антона Старицкого и еще более земского гласного г. Т.

____________________ ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА И ПОЛИТИКАНСТВО____________________ 39

Первый называет поступок г. Шилова и К° «ложным шагом», советует земцам «не спешить учесть свое первородство в виде какого-то съезда, который оформит г. Плеве», советует не идти на приманку и не политиканить. Редакция делает примечание: «мы в общем согласны с автором статьи», очевидно находя, что в частности нельзя так одно­сторонне осуждать политиканство.

Второй сотрудник прямо уже восстает против всей позиции «Освобождения», напа­дая на незаконченность и нерешительность, осуждая такие фальшивые фразы, как ссылка на «народную анархию», заявляя, что «нельзя довольствоваться полумерами, что необходимо решиться идти до конца», что «необходимо покончить с рабскими по­лумерами легальной оппозиции...», «не останавливаясь перед жертвами», что, «не став революционерами, мы (земцы) не сможем сделать существенного вклада в дело поли­тического освобождения России». От всей души приветствуем эти честные и твердые речи г. земского гласного и усиленно советуем ознакомиться с ними всем, кто интере­суется разбираемым вопросом. Г. земский гласный всецело подтверждает данную нами в «Искре» оценку программы «Освобождения». Больше того: его статья доказывает не только правильность нашей точки зрения, но и целесообразность нашего резкого изобличения половинчатости либерализма. Оказывается, что и в самой земской среде есть люди, которым претит всякое виляние и которых мы особенно должны стараться поддержать беспощадной критикой этого виляния с нашей точки зрения.

Редактор «Освобождения», конечно, не согласен с г. земским гласным Т. и — почти­тельно, но твердо — заявляет: «на многое мы смотрим иначе...». Еще бы! И каковы же возражения редакции? — Они сводятся

В только что полученном № 8 «Освобождения» мы видим уже более решительное осуждение поли­тиканства и ложного шага г. Шилова. В добрый час! Может быть, случай с сим почтенным деятелем по­будит редакцию поискать корней «политиканства» в основных ее взглядах на отношение либерализма и революционных направлений?

40___________________________ В. И. ЛЕНИН

все к двум главным пунктам: во-1-х, г. Струве «принципиально» предпочитает мирные пути в отличие, по его мнению, от некоторых революционеров; во-2-х, этих последних он обвиняет в недостатке терпимости. Рассмотрим эти возражения.

В статье «По поводу одного упрека» г. Струве (статья подписана: Ред.) цитирует мою статью в № 2—3 «Зари»¹⁷ («Гонители земства и Аннибалы либерализма»). Ему особенно не понравились, разумеется, слова: «если бы народ хоть раз хорошенько про­учил правительство», то это имело бы «гигантское историческое значение». Г-н Стру­ве, видите ли, решительно и безусловно не согласен с тем, что насильственная револю­ция предпочтительнее мирной реформы. Самые решительные русские революционеры, говорит он, принципиально предпочитали мирный путь, и этой славной традиции не заглушить никакими доктринами.

Трудно себе представить что-либо более фальшивое и вымученное, чем это рассуж­дение. Неужели г. Струве не понимает, что восставший раб вправе говорить о предпоч­тительности мира с рабовладельцем, а раб, отказывающийся от восстания, впадает в позорную фальшь, повторяя те же слова? «Элементы революции в России еще, к сожа­лению или к счастью, не созрели», — говорит г. Струве, и эти слова «к счастью» вы­дают его с головой.

А насчет славных традиций революционной мысли лучше уже г. Струве помалки­вать. Нам достаточно указать на знаменитые заключительные слова «Коммунистиче­ского манифеста»¹⁸. Нам достаточно напомнить, что тридцать лет спустя после «Мани­феста», когда немецкие рабочие были лишены частички тех прав, которых никогда не было у русского народа, Энгельс дал такую отповедь Дюрингу:

«Для г. Дюринга насилие есть нечто абсолютно злое. Первый акт насилия был, по его мнению, грехопадением. Вся его доктрина есть нытье по поводу того, что этот акт насилия запятнал первородным грехом всю

См. Сочинения, 5 изд., том 5, стр. 61. Ред.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА И ПОЛИТИКАНСТВО____________________ 41

историю вплоть до настоящего времени, что все законы природы и законы социальные позорно извращены этим орудием дьявола — насилием. О том, что насилие играет так­же в истории и совсем иную роль — революционную, о том, что оно, говоря словами Маркса, является повивальной бабкой всякого старого общества, когда это последнее беременно новым, о том, что насилие является орудием, посредством которого общест­венное движение прокладывает себе дорогу и разбивает окоченелые, отмирающие формы, — об этом ни слова нет у г. Дюринга. Лишь со вздохами и стенаниями допус­кает он возможность того, что для ниспровержения эксплуататорского хозяйства пона­добится, к сожалению, насилие, — к сожалению, ибо всякое насилие развращает, изво­лите видеть, того, кто его применяет. И это говорится после того, как всякая победо­носная революция сопровождалась высоким моральным и духовным подъемом! И это говорится в Германии, где насильственное столкновение, к которому народ может быть ведь прямо вынужден, имело бы по крайней мере то преимущество, что вытравило бы из народного характера лакейский дух, внедренный всеми унижениями 30-летней вой­ны. И это тусклое, дряблое, бессильное поповское мышление смеют навязывать самой

i 19

революционной партии, какую только знает история!»

Перейдем к второму пункту — насчет терпимости. Нужно «взаимное понимание», «полная искренность» и «широкая терпимость» в отношениях разных направлений, — елейно поучает нас г. Струве (подобно многим социалистам-революционерам²⁰ и пред­ставителям публики). Ну, а как быть, спросим мы его, если полная искренность наша покажется вам отсутствием терпимости? Если мы, напр., находим, что в «Освобожде­нии» есть десница и шуйца, вредная, предательская шуйца, то не обязывает ли нас пол­ная искренность к беспощадной борьбе с этой шуйцей? Не обязывает ли она нас к борьбе с авантюризмом (политиканством тож) соц.-революционеров, когда они прояв­ляют его и в вопросах теории социализма и в отношении к классовой борьбе во всей своей тактике? Есть ли хоть капля

42___________________________ В. И. ЛЕНИН

политического смысла в требовании обкарнать, сделать дряблой эту борьбу в угоду то­му, что угодно называть терпимостью людям, против которых борьба и направлена?

Пора бы бросить галантерейное наивничанье, господа! Пора бы понять ту нехитрую истину, что действительная (а не словесная) совместность борьбы с общим врагом обеспечивается не политиканством, не тем, что покойный Степняк однажды назвал са­моурезыванием и самозапрятываньем, не условной ложью дипломатического взаимо­признания, — а фактическим участием в борьбе, фактическим единством борьбы. Ко­гда у немецких социал-демократов борьба против военно-полицейской и феодально-клерикальной реакции действительно становилась общей с борьбой какой-либо на­стоящей партии, опирающейся на известный класс народа (напр., либеральную буржуа­зию), тогда совместность действия устанавливалась без фразерства о взаимопризнании. О признании явного для всех и осязаемого всеми факта не говорят (не просим же мы ни у кого признания рабочего движения!). Думать, что настоящему политическому союзу в состоянии помешать «тон» полемики, в состоянии только люди, смешивающие поли­тику и политиканство. А пока вместо действительного участия в нашей борьбе мы ви­дим уклончивые фразы, вместо действительного приближения к нашей борьбе другого какого-либо общественного слоя или класса одну лишь авантюристскую тактику, — до тех пор никакие ни грозные, ни жалкие потоки слов ни на йоту не приблизят «взаимо­признания».

«Искра» №26, 15 октября 1902 г. Печатается по тексту

газеты «Искра»

ВУЛЬГАРНЫЙ СОЦИАЛИЗМ И НАРОДНИЧЕСТВО,

ВОСКРЕШАЕМЫЕ СОЦИАЛИСТАМИ-РЕВОЛЮЦИОНЕРАМИ

Насмешка оказывает свое полезное действие. В статьях под названием «Революци-

*

онныи авантюризм» мы выразили твердую уверенность, что наши соц.-рев. не поже­лают никогда прямо и точно определить свою теоретическую позицию. Чтобы опро-

вергнуть сие злостное и несправедливое предположение, «Революционная Россия» начинает в № 11 серию статей под заглавием «Программные вопросы». В добрый час! Лучше поздно, чем никогда. Заранее приветствуем все статьи «Рев. России» о «про­граммных вопросах» и обещаем внимательно следить за тем, можно ли в самом деле вычитать из них какую-либо программу.

Присмотримся с этой целью к первой статье: «Классовая борьба в деревне», но сна­чала заметим, что наши противники паки и паки чересчур... «увлекаются», заявляя (№ 11, стр. 6) «наша программа выставлена». Неверно ведь это, господа! Никакой еще вы программы не выставили, т. е. не только не дали законченного и официально-партийного изложения своих взглядов (программы в узком смысле слова или хотя бы проекта программы), но и не определили даже вовсе своего отношения к таким основ­ным «программным вопросам», как вопрос о марксизме и его оппортунистической кри­тике, о русском капитализме и о положении, значении и задачах порождаемого этим капитализмом

См. Сочинения, 5 изд., том 6, стр. 377—398. Ред.

44___________________________ В. И. ЛЕНИН

пролетариата и т. д. Все, что мы знаем о «вашей программе», это то, что вы занимаете совершенно неопределенную позицию между революционной социал-демократией и оппортунистическим течением, с одной стороны, между русским марксизмом и рус­ским либерально-народническим направлением, с другой.

В какие безысходные противоречия запутываетесь вы, вследствие этой потуги сесть между двух стульев, это мы вам сейчас покажем и на выбранном вами вопросе. «Мы не то что не понимаем, мы не признаем принадлежности современного крестьянства, как целого, к мелкобуржуазным слоям», — пишет «Револ. Россия» (№ 11). «Для нас кре­стьянство делится на две принципиально отличные категории: 1) трудовое крестьянст­во, живущее эксплуатацией собственной рабочей силы (!??), и 2) сельскую буржуазию, — среднюю и мелкую, — в большей или меньшей степени живущую эксплуатацией чужой рабочей силы». Видя «основной отличительный признак» класса буржуазии в «источнике дохода» (пользование неоплаченным трудом других людей), теоретики соц.-рев. усматривают «огромное принципиальное сходство» между сельским пролета­риатом и «самостоятельными земледельцами», живущими приложением собственного труда к средствам производства. «Основой существования тех и других является труд, как определенная политико-экономическая категория. Это раз. Во-вторых, те и другие в современных условиях безжалостно эксплуатируются». Они должны быть поэтому соединены в одну категорию трудового крестьянства.

Дата добавления: 2015-06-04