Брайтон-Бич — заповедник «развитого

Я. Могутин

Врезка

социализма»

В Нью-Йорке, где все жизненное пространство поделено между человеческими стаями, Брайтон-Бич — это такая же колония для русских, как [ар-лем — для чернокожих, Чайнатаун — для китай­цев или Маленькая Италия — для итальянцев. 40 минут на метро от центра города и вы оказы­ваетесь в странном месте, где все вокруг гово­рят только по-русски. Русские названия магази­нов и кафе, русские вывески и объявления... На Брайтон-Бич не покидает ощущение, будто нахо­дишься в Советском Союзе 60-х гг. Оказавшись в новом мире, наши соотечественники не стали жить по его законам и обычаям. Кажется, все, о чем они мечтают, — это воссоздать здесь ту се­рую и убогую жизнь, которой они жили там, до эмиграции.

В Нью-Йорке всю жизнь можно прожить без зна­ния английского, не выходя за пределы своего квартала и общаясь только с представителями своей диаспоры — как большинство с Брайтон-Бич, китайцев в Чайнатауне и негров, которые родились в гетто черных кварталов и говорят на сленге, малопонятном даже для большинства ньюйоркцев. Настоящую русскую речь здесь тоже не услышишь, в основном это чудовищная смесь местечковых диалектов, щедро сдобрен­ная русско-американским сленгом и матом...

По вечерам толпы русских эмигрантов выходят на дощатый пирс брайтонского пляжа для прогул­ки и общения. Все знают друг друга и чинно рас­кланиваются при встрече. Двумя основными те­мами являются покупки и политика. В Нью-Йор­ке, где каждый может выбирать себе имидж и одежду по усмотрению, «бывшие русские» выде­ляются однообразием своего вида и умением сочетать несочетаемое: пиджак с физкультурны­ми штанами, костюм с кроссовками и кепкой-бейсболкой.

Брайтон-Бич похож на зоопарк не только дико­стью местных нравов и обычаев, но и агрессив­ным неприятием всего того, что хоть как-то противоречит этим нравам и обычаям. Обита­тели Брайтон-Бич, не стесняясь, громко ком­ментируют внешность окружающих в метро и на улице. Вечером многочисленные русские рестораны и кафе переполнены посетителями, и столы буквально ломятся от блюд и выпив­ки. Едят так, как будто в последний раз. Под громкий аккомпанемент пьяных цыган и блат­ных бардов воротилы местного бизнеса с важ­ным видом разговаривают по радиотелефону. В русских магазинах преобладают колбасы, развешанные повсюду, как рождественские украшения. Для большинства русских эмигран­тов мечта о хорошей жизни ассоциируется с колбасным изобилием.

Аргументы и факты. 1996. № 2

Культурное обновление наблюдается при эмиграции. Эмигрант может пройти либо аккультурацию и частично сохранить старые ценности, либо культурное обновление и полностью отказаться от них. Отличить два явле­ния можно по результатам. Американский писатель русского происхождения Владимир Набоков, в детстве увезенный в США родителями, постепенно стал писать и мыслить по-английски. Советский философ Александр Зино­вьев, покинувший страну в зрелом возрасте, пишет и думает по-русски. Бо­лее того, его мировоззрение и идеи не изменились со дня эмиграции. Он аккультурировался, но культурно не изменился. Он не принял западного образа жизни и ценностей западной культуры, хотя живет и публикуется в Западной Европе.

Как мы уже говорили, ассимиляция — это процесс усвоения одной груп­пой (национальным меньшинством) культурных черт другой группы (боль­шинства нации), что происходит при эмиграции людей в страну с иной куль­турой. Он тесно связан с аккультурацией и этноцентризмом. Негры в США на протяжении 200 лет впитывали черты доминирующей культуры почти до полного растворения в ней и потери своей культурной самобытности. Куль­турное растворение может быть полным и частичным.

В результате культурной ассимиляции возникали целые страны, в част­ности Бразилия. В конце XIX в. она начала интенсивно заселяться выход-

Дата добавления: 2015-06-04