Социокультурная составляющая терроризма

Терроризму ныне посвящены многочисленные международные конгрессы, съезды, конференции и прочие симпозиумы, а также диссертации. Интеллектуальная атака этой проблемы пока дает противоречивые результаты. Например, в одной из последних дис­сертаций утверждается, что терроризм можно условно обозначить как преступное деяние, состоящее в применении насилия или уст­рашения насилием отдельных лиц, группы лиц или всего общества, сопровождающееся преднамеренным созданием обстановки страха, подавленности и напряженности, с одной лишь целью — заставить правительство принять решение, выгодное террористам. Что здесь противоречивого? Смешаны цель (устрашение) и средство (наси­лие). Нет указания на социальный статус тех, к кому обычно приме­няется это насилие (мирные жители, т. е. невиновные, или носители власти). Не всегда цели террористов однозначны. Далее, определение начинается с утверждения о том, что терроризм — преступное деяние. В глазах кого? Какой правовой культуры? Обычно смешиваются боевые действия (содержание войны) и антитеррористические акции (взятые под стражу террористы должны осуждаться по законам уго­ловных кодексов суверенной страны) и т. д.

Этот небольшой экскурс иллюстрирует нечеткость нашего пони­мания терроризма. Следовательно, для достижения более ясного зна­ния о терроре и терроризме проблема требует дальнейшего анализа. С этой целью здесь делается попытка рассмотреть терроризм в более широком контексте, а именно — в свете теории о константах челове­ческого существования, проявляемых в социальной, т. е. совместной, жизни многих людей.

Почему террор встречает сопротивление и осуждение миллиардов землян? Следует знать, во-первых, что организаторы террористи­ческих организаций формируют враждебность, т. е. эмоционально­когнитивное состояние нетерпимости к будущей жертве нападения, и что оно может в любой момент перейти в состояние агрессии, т. е. к физическим актам с применением оружия. Грань между этими состо­яниями массы весьма хрупка. Во-вторых, террор обычно направлен против невиновных людей, личность которых сформирована в усло­виях господства правосознания, исповедующего принцип презумп­ции невиновности.

Напомним себе, что презумпция невиновности (от лат. ргае- sumptio — предположение) — это один из демократических право­вых принципов судопроизводства, согласно которому обвиняемый считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана в установленном законом порядке. Этот принцип — существенная гарантия законности при разрешении уголовных дел. В Европе этот принцип победил после крушения монархических режимов в ре­зультате Великой французской революции и наполеоновских войн. В результате его воздействия на культуру повседневности в течение почти двухсот лет заметно возросла ценность человеческой жизни, особенно после Второй мировой войны.

Любая власть, а также и движения, возникающие для ее заво­евания (в том числе и терроризм), нуждаются в идеологическом обеспечении. Вспомним: идеология — это идейно-духовное средство борьбы за интересы, она не может быть универсальной, ведь в совре­менном, т. е. буржуазном, обществе нет групп с едиными интересами (исключая периоды оборонительных войн). Она имеет критическую, мобилизующую, защитительную и разъяснительную функции. Про­паганда связана с разьяснением основ принятой доктрины (идео­логии достижения цели), критикой других доктрин и тем самым с защитой своих позиций. Агитация призвана мобилизовать людей своей социальной базы, электората, интересы которых защищаются, на конкретные политические и другие действия.

В основе любой идеологии лежит система идей — в них в краткой форме содержатся логически обоснованная позиция и основная цель субьекта социального интереса: нации, класса, группы демографичес­кого или профессионального характера. Любая идеология стремится к легитимизации (к признанию своих идей «законными», т. е. спра­ведливыми, правильными, социально признанными). Однако, в силу того что нет единой идеологии, она обычно выдает интерес своей со­циальной базы за всеобщий интерес и потому может выступать фор­мой «ложного сознания» (К. Маркс, К. Мангейм). Обратим внимание на то, как часто в речах политиков звучит слово «народ». На самом деле «народ» состоит из наций, классов и групп с весьма различаю­щимися друг от друга интересами, поэтому доминирующая группа обычно манипулирует сознанием людей, вводя «ложное сознание» в массовое сознание как дымовую завесу для сокрытия своих истинных целей и реального положения вещей в обществе, позволяющем бес­контрольно распределять блага (авторизировать и размещать ресурсы страны). Поэтому в обществе необходимо иметь оппозицию реальной власти, критикующей ее со своих позиций. Борьба идеологий в этом случае носит для общества в целом спасительный характер, рассеивая словесный флер любой политической пропаганды и агитации.

Изложенное позволяет нам выделить понятие «идеологическое насилие», под которым надо понимать внушение массам идей, явля­ющихся опасными с точки зрения развития общества. Опасно то, что побуждает человека или группу к действиям вопреки его коренным, т. е. жизненным, интересам. Именно такими представляются идей­ные основы терроризма. Обычно их связывают с стремлением терро­ристов установить режим тоталитарной власти.

Наша публицистика тоталитаризм связывает лишь со страхом людей перед политическим насилием и вытекающим отсюда, мол, безоговорочным подчинением людей велениям властей. Но страх не созидателен — он действует на людей сковывающе. Россию было бы невозможно индустриализовать, коллективизйровать, победить в тяжелейшей войне фашизм лишь на основе страха и подавления людей. Без созидательного актора было бы невозможно добиться этих успехов. Мобилизационный актор лежит в сфере любви к идее (признание ее «законной»), системе, вождю, а массовый энтузиазм, вера и любовь являются духовной основой радикальности их дви­жений. Самоидентификация личности с тем или иным учением и его олицетворением — вождем или вероучителем может принимать националистические (Гитлер, Муссолини), классово-политические (Ленин, Сталин) или религиозные (Будда, Христос, Мухаммед) формы. Идентификация, сопровождающаяся самовозвеличиванием, самолюбованием (нарциссизм), преданностью «своим» и ненавистью к «другим», доктринально противопоставленным (государству, на­ции, классу, группе), является сильнейшим защитным механизмом (3. Фрейд) для личности, позволяющим отвлечься от тягот повсед­невности, породить надежды на лучшее будущее, что и скрашивает настоящее. Любовь и ненависть, их причудливое сочетание в массо­вом сознании часто выступают в виде различных форм патриотизма (просвещенного, черносотенного, квасного), которые могут сопро­вождаться развитием ксенофобии — своеобразной мании величия, продукта социального нарциссизма в отношении себя и занижении ценности «других» — и тем самым переводам «врагов» в разряд «не­дочеловеков», достойных истребления (“Untermensch” в практике гитлеризма). Этот исторический факт указывает, что любая ксенофо-

бия нуждается в своем оправдании, легитимизации в виде различных доктрин националистического или религиозного характера.

Существует терроризм бескорыстный — «ради счастья народа». Идейный терроризм, как бы мы ни относились к тем или иным иде­ям, связан с фанатизмом, механизм формирования которого социаль­ная психология объясняет как прочное самоотождествление личнос­ти с какой-либо «спасительной» идеей или с человеком с высоким статусом (верноподданность, личная преданность и т. д.). Идея при этом действует всепоглощающе, что и приводит к психологическому отчуждению личности фанатика от людей; жесткая привязанность к своим убеждениям лишает человека свободы выбора и обновления своих взглядов на жизнь. Фанатик глух и не приемлет рациональ­ной аргументации, поэтому может стать и становится часто жертвой чужих фантазий и утопий. Высокая степень конформности ведет к усилению слепой веры, безоговорочному принятию откровений лидера, вождя и т. д. Спасительный скепсис покидает человека, его жизнь превращается лишь в «служение». Психоанализ указывает на то, что корни терроризма, когда люди утверждают себя истреблением других, часто невиновных, уходят в предысторию человечества: они связаны с архетипами Матери (Родины, земли) и Отца (мага, вождя). Многие люди бессознательно переносят на свой род, племя, нацию, религию, землю и природу в целом свое отношение к матери как к кормилице и защитнице.

Человек, вступая в информационное общество, обнаружил и свою уязвимость и даже беззащитность от потока идей, индуцирующих массовые психозы. Исследования феномена психической зарази­тельности показывают: содержание «заразной» идеи, ее ничтожность или, наоборот, ее величие, ее ложность или справедливость решаю­щего значения для поведения рядовой массы не имеют. Раскачивание перед телевизором, из которого вещают многочисленные «целители» и экстрасенсы, гремучая смесь идей воскрешения и переселения душ, существования потусторонних сил и т. д. не только дестабилизируют психику населения, но часто приводят и к кровавым, жестоким пре­ступлениям.

Доверчивость человека ныне становится опасной для жизни и здо­ровья. Спасительное сомнение по отношению к иррациональным иде­ям и лозунгам, внушениям и заражениям есть функция образования, гуманистического воспитания и самовоспитания личности. Недавняя история с группой людей, «спрятавшихся» в пещеры (Пензенская об­ласть) от надвигающегося «конца света», показывает, к каким трагеди­ям может привести пропаганда «диких» идей, внушаемых «святым».

Тематические разделы программы этнокультурного исследования

Прикладная социальная антропология нуждается в различного рода методических материалах, с помощью которых проводятся культурантропологические исследования.

Обозначим тематические блоки собственно этнокультурного ис­следования.

1-й блок «Родной язык». Измеряются: а) языковая компетент­ность (степень владения родным и другими языками); б) языковое поведение (основной разговорный язык в школе, семье, в общении со сверстниками, профессиональный язык, язык в иноэтническом окру­жении); в) языковое предпочтение (выбор языка чтения книг, газет, прослушивания радио- и телепередач).

2-й блок «Культура». Измеряются:¹ а) знание фольклора (песни, сказки, легенды, танцы, названные респондентом); б) знание среды профессиональной культуры (имена национальных деятелей куль­туры: писателей, композиторов, художников, ученых); национальные предпочтения в выборе музыки, танцев, теле- и киносюжетов; в) ин­дикаторы материальных форм национальной культуры — наличие в домашнем обиходе предметов национального быта, национальная кухня; г) частота соблюдения обычаев и традиций (национальные и религиозные праздники, ритуалы посвящения детей в общество, похороны, обряды, почитания предков).

3-й блок «Национальное самосознание». Измеряются: а) знание национальных героев, основных событий исторического прошлого своего народа; б) степень идентификации («Что Вас связывает со своим народом?»); в) роль социальных институтов в приобщении де­тей к этнической информации, передаче этнокультурных ценностей (это выясняется с помощью вопроса об источниках знаний о жизни своего и других народов).

4-й блок «Демография» (национальность, пол, возраст, социаль­ное положение, образование свое и родителей, место проживания).

Эти блоки информации позволяют косвенным образом выяс­нить также вопросы ассимиляции, маргинальности, акультурации и инкультурации, оптации или депортации нацменьшинств в данной системе.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Как понимать термины «этнос», «нация», «этнокультура»?

2. Каковы ведущие факторы этнической самоидентификации?

3. Какие фазы этнического конфликта Вы наблюдали? Опишите эти фазы.

4. Вы в роли президента страны. Каковы Ваши решения по пога­шению активной фазы этнического конфликта?

5. Опишите логику составления анкеты культурантропологичес- кого исследования.

ЛИТЕРАТУРА

Бромлей 10. В. Очерки теории этноса. М., 1972.

Кочетков В. В. Психология межкультурных различий. М., 2002.

Лосский Н. О. Характер русского народа. Кн. 1, 2. Посев, 1957. Репринтное издание.

Минюшев Ф. И. Социальная антропология. М., 2004.

Поликарпов В. С. История нравов России. От Алексея Тишайшего до Николая Второго. М., 1995.

Реформирование России: мифы и реальность. М., 1994.

Сергеев В. Молодежь и город: лицом к лицу. М., 2002.

Тезисы докладов и выступлений на II Всероссийском социоло­гическом конгрессе. Раздел: Социальная антропология. Т. 3. С. 711— 741. М., 2003.

Человек и современный мир. М., 2002.

Интеллигенция и проблемы межнационального и межконфессио- нального диалога //Интеллигенция в диалоге культур. М., 2007.

Дата добавления: 2015-06-04